В прямом эфире радиостанции «Эхо Москвы» президент фонда «Либеральная Миссия», бывший министр экономики РФ, научный руководитель Государственного университета Высшей школы экономики Евгений Ясин
«…вообще-то, говоря состояние задолженности, то есть на
О.БЫЧКОВА: Сегодня вновь мы продолжаем беседовать с Евгением Ясиным, знаменитым российским экономистом, который вспоминает историю российской экономики. Давайте поговорим сегодня о российском внешнем долге. Это очень актуальная тема, потому что буквально не проходит недели и тем более месяца, когда бы она так или иначе не всплывала бы в новостях и текущих событиях. Есть отношения России с Парижским и Лондонским клубом, с Международным Валютным фондом. Речь идет во всех случаях об огромных суммах. Давайте вспомним, когда все это началось и как все это происходило.
Е.ЯСИН: Начнем с того, что, вообще-то, говоря состояние задолженности, то есть наличия долга у государства является явлением нормальным. Например, в США государственный долг (нет различий между внешним и внутренним, хотя в основном там внутренние инвесторы), он больше валового национального продукта, и ничего страшного, поскольку американская экономика, американское правительство пользуются большим доверием и все с охотой дают взаймы под очень низкий процент. В России, конечно, тоже была своя история, и должен сказать, что предреволюционное развитие в значительной степени шло за счет привлечения капиталов, больше всего иностранных, больше всего французских и бельгийских, и когда произошла революция, все эти долги сгорели, Лев Троцкий заявил, что большевики по долгам царского правительства ненавистного платить не будут. До сих пор продолжается история, господин Черномырдин попытался вернуться на цивилизованный путь в отношениях с Францией, где есть ассоциации держателей российских ценных бумаг, и в конце концов с правительством договорились на сумму в 400 млн. долларов, но сейчас опять держатели поднимают голос, потому что считают, что 400 млн. – это копейки, они бы сегодня могли жить только на доход от российских ценных бумаг и т.д., вот им суд присудит, как они рассчитывают и т.д. Но я думаю, что на самом деле история подвела черту под тем, что было до революции и вряд ли к этому мы когда-нибудь вернемся. Другой важный этап я бы заметил, когда мы тоже были в дефолте, когда мы перестали уже платить по внутренним долгам да и по значительной части внешних обязательств после августа 98-го года, когда была разрушена пирамида ГКО, когда Минфин предложил систему отсрочки новации этих обязательств по ГКО, таких, которые на самом деле никого не устраивали, но они все-таки позволили нам остановить расползающуюся раковую опухоль пирамиды ГКО. И, наконец, самое главное – это наш текущий внешний долг. Помнится, уже в предыдущих беседах я немного останавливался на этом, напомню, что Горбачев начинал с того, что внешний долг равнялся 13 млрд. долларов, и он был в основном по линии товарных сделок, типа газ-трубы, когда нам уже поставили трубы, а мы еще не поставляли газ. Он был очень маленьким. Есть такой измеритель, характеризующий бремя задолженности, отношения внешнего долга к ВВП или к экспорту, и тем самым в этих показателях содержится отношение, то есть показатель этот говорит о том, насколько платежеспособно государство, есть ли у него ресурсы для того, чтобы расплачиваться по финансовым обязательствам или нет. Тогда, несмотря на то, что вся советская экономика была в кризисном состоянии, в отношении внешнего долга мы обладали очень высокой платежеспособностью. Кроме того, у нас был довольно большой экспорт, но экспорт на твердую валюту, в основном это энергоносители, и тогда цена нефти была очень высока, она была существенно выше, чем сейчас. Для сравнения: тогда тонна нефти стоила на мировом рынке в 83-м году 240 долларов, сейчас 155, и это считается очень высокие цены. А 13 миллиардов – это, можно сказать, ничего. Но затем картина стала быстро меняться. Мы говорили уже однажды, рассказывая о перестройке, о том, что был целый цикл ошибок в экономической политике, в том числе такая непродуманная антиалкогольная кампания, которая нанесла большой удар по бюджету и там образовался сразу дефицит, затем амбициозная политика ускорения, которая требовала больших ресурсов на инвестиции, и мы оказались перед необходимостью изыскивать источники печатать деньги и одновременно изыскивать источники для покрытия внутренних нужд, среди которых на первом месте находилось продовольствие и другие предметы потребления, потому что дефицит на рынке все время обострялся. Поэтому учитывая то, что Михаил Сергеевич… Я забыл напомнить, что в 86-м году цены на нефть на мировом рынке резко упали и поэтому нам пришлось пересматривать свою импортную программу. Мы начали с импорта продовольствия, но продовольствия в последнюю очередь, прежде всего оборудования и таких потребительских товаров, без которых легче всего обойтись, были российские аналоги или аналоги из социалистических стран других. Но вот учитывая то, что Горбачев все больше и больше признавался на Западе как крупный реформатор, который изменит коммунистическую систему, он пользовался на Западе огромной популярностью, особенно после того, как была разрушена Берлинская стена и мы пошли на объединение Германии. В общем, весь двухполюсный мир рушился, было много эйфории, прежде всего у нас. Во всяком случае, Михаилу Сергеевичу взаймы давали легко. А мы привыкли, что взаймы – это потом посмотрим, отдавать или не отдавать. А когда дают, надо брать.
О.БЫЧКОВА: А Горбачеву давали на льготных условиях взаймы или на обычных?
Е.ЯСИН: Он получал в основном займы от правительств, и это недорогие займы, это не рыночные были условия. Тем не менее, в общей сложности к концу советского периода, к 92-му году общая сумма долга превысила 100 млрд. долларов. Только за последние 2 года правления Горбачева было взято взаймы 63 млрд. Я должен сказать, что в основном это было взято в последние годы, и потом начали нарастать проценты, и это все лавинообразно, даже если это не очень высокие проценты, все равно это быстро росло.
О.БЫЧКОВА: И сейчас эти заемщики объединились в то, что называется Парижский клуб?
Е.ЯСИН: Они объединились давно. Имеется 2 таких института, которые работают с российским долгом. Первое – это Парижский клуб, где объединены правительственные организации, то есть выступающие от имени правительств стран-кредиторов, и Лондонский клуб, где объединены частные банки. И мы получали кредиты от крупных банков в довольно большом количестве к тому времени, когда в прошлом году было достигнуто соглашение о реструктуризации, включая 4-процентное списание долга перед частными банками при условии конвертации нашего долга, выраженного в обязательствах Внешэкономбанка, такая тонкость, которую придумал в свое время Александр Николаевич Шохин – что долги на себя правительство не берет, а берет Внешэкономбанк, и он выпускает свои ценные бумаги, которые обращаются на рынке, по которым рассчитывается Внешэкономбанк. То есть, прямой ответственности правительство по ним не несло. Но соглашение 99-го года предполагало частичное списание, кроме того, конвертацию всех этих обязательств Внешэкономбанка, евробонды, то есть прямые обязательства российского правительства. На льготных довольно условиях, приличных, но все-таки это платить и платить обязательно на рыночных условиях. Это Лондонский клуб. Он сразу образовался при распаде Советского Союза, так же, как и Парижский клуб, и связано это было с тем, что было непонятно, кто будет платить долги Советского Союза. Я напомню, что в свое время встал вопрос относительно того, как распределится этот долг между всеми республиками. Было совещание в Алма-Ате в конце 91-го года, и там представители Международного Валютного фонда настаивали на том, чтобы все республики Советского Союза взяли на себя солидарную ответственность за эти долги. Солидарную – это означает, что если их кто-то не платит, остальные покрывают за него. Вот это круговая порука, как в крестьянской общине. Ну и сразу же некоторые республики отказались. Напомню вам, что это было, по-моему, в 91-м году, в октябре, и вопрос о распаде Советского Союза воспринимается немножко иначе. Если вспоминать такие события, которые уже по существу констатировали разделение Союза на республики, это было задолго до Беловежской пущи. Республики, в том числе первая – Казахстан – отказалась, и мы встали перед такой ситуацией, когда мы никаких заимствования за рубежом делать не можем. Потому что если никто не отвечает, нет гарантий получения, то кредит по старым долгам, новый кредит получить невозможно. Кончилось дело тем, что Россия взяла на себя, объявила себя правопреемницей СССР после распада Союза и вязала на себя все долги и все активы, которые были за рубежом. Так что теперь 103 млрд. по состоянию на конец 91-го года – это советский долг, обязательство по которому несет из всех республик одна Россия.
О.БЫЧКОВА: Вы сказали, что первые долги Горбачева были связаны с необходимостью заполнить внутренний рынок продовольствия. На что еще тратились деньги, которые брались взаймы в дальнейшем?
Е.ЯСИН: Я должен сказать, что до 98-го года РФ сама по себе взяла в долг на Западе в общей сложности 30 млрд. долларов, добавила к тому, что было в наследство от Советского Союза, тоже долги росли, и затем происходило такое явление: что если Россия неаккуратно рассчитывалась по обязательствам Советского Союза… А мы с самого начала платили проценты и это общее условие, долг основной могут отсрочить, но проценты мы должны платить обязательно, это свидетельство твой добропорядочности. Если мы просрочивали эти платежи, они переходили уже в задолженность России, они переставали быть советским долгом. Поэтому за истекшее время советский долг несколько подсократился, он стал порядка 90 млрд., а остальное – это российский долг. На что шло? Во-первых, на продовольствие первое время, это 91-й год, 92-й, в основном на это. А потом просто на поддержку платежного баланса. Потому что начисленную часть этих займов уже составляли займы МВФ и Мирового банка, которые были целевыми, реструктуризация угольной промышленности и все. Но они все шли на поддержку платежного баланса, бюджет у нас постоянно был дырявый, и мы все время бегали за траншем. В общей сложности, мы у МВФ и Мирового банка взяли 22,5% млрд. долларов на сегодняшний день.
О.БЫЧКОВА: То есть это примерно ситуация «как дожить до зарплаты».
Е.ЯСИН: Примерно так. Но я думаю, что это была ошибочная политика, мы должны были по отношению к самим себе проявить больше жесткости. Чтобы закрыть эту тему, я бы хотел сказать, что в 98-м году, пытаясь спасти рубль и обязательства уйти от дефолта, Россия в общей сложности увеличила свой долг примерно на 27 млрд. долларов, это был такой критический момент.
О.БЫЧКОВА: Вернем ли мы когда-нибудь эти долги или дальше Запад будет ломать голову так же, как сейчас это происходит со странами 3-го мира? Что дальше с этим делать и какой способ нам найти их списать?
Е.ЯСИН: Я бы сказал так: придется и нам ломать голову, придется ломать голову и Западу. Сейчас Запад занял такую позицию, что мы можем платить. Действительно, по итогам этого года 60 млрд. положительное сальдо торгового баланса, больше 30 – это баланс по текущим операциям. Поэтому мы платить можем. При большом вывозе капитала и т.д. И поэтому последний отчет Международного Валютного фонда, на основании которого потом принимается решение Парижским клубом о реструктуризации (а переговоры будут намечаться в ближайшее время) рекомендация такая, чтобы больше не давать России взаймы и не реструктурировать. Я должен сказать, что с моей точки зрения это стратегическая ошибка Запада. Потому что если у нас страна один год встала в более-менее нормальное положение, это еще не означает, что это прочная ситуация, боюсь, что нам придется к этому вопросу возвращаться.
Источник: «Эхо Москвы»