Без паники! Кризис продолжается
Катастрофических
потрясений в экономике, на потребительском
рынке больше не будет
Научный руководитель
ВШЭ Евгений Ясин: «Если вы по-прежнему
ожидаете от будущего каких-то тяжелых
испытаний, то их не будет. Кризис, конечно,
не закончился и еще даст о себе знать в
2011 году, но для большинства россиян это
пройдет незаметно».
Мы уже давно живем в
рыночной экономике. Вот что главное. И
наше апокалипсическое представление
о кризисе, которое сложилось из опыта
1980-1990-х годов, окончательно устарело.
Безусловно, проблемы
возможны. Но того, с чем мы сталкивались
раньше, когда приходили в магазин, а там
ничего нет и неизвестно, чем кормить
семью, уже не будет. И нет никакой нужды
в случае локального дефицита какого-то
товара тут же скупать его в других
торговых точках или ехать за ним в
соседний регион. Не волнуйтесь, подвезут
и будут продавать. Цена, конечно, может
подняться. Но и это зависит от нашей
выдержки. Не создадим ажиотажного
спроса, большого скачка не будет. И
наоборот, всякого рода паника, которая
возникает из-за нашего прошлого опыта,
в изменившихся условиях может создать
препятствия для развития как экономики,
так и общества. Можно спорить, эффективная
у нас получилась рыночная экономика
или нет, справедливо ли в ней идет
распределение произведенного продукта,
но она существует. И это гарантия, что
катастрофических потрясений на
потребительском рынке не будет. Теперь
о том, что происходит сейчас в нашей
экономике. В ушедшем десятилетии мы
достигли пика развития и пережили тучные
годы. Этот период закончился летом 2008
года.
Самым успешным оказался
2007 год. Тогда, по моим оценкам, мы получили
примерно 108 процентов роста от уровня
1990 года. То есть превзошли показатели,
которых достигли накануне либеральных
реформ. В 2008 году, а особенно в 2009-м, мы
опустились ниже, но все равно это где-то
100 процентов от уровня 1990 года. Что
касается показателей уровня жизни
населения, то, по первоначальным оценкам,
в 2008 году они составили примерно 140–145
процентов по сравнению с 1990 годом. Я,
правда, не беру пока в расчет образование
и здравоохранение. Там особая проблема,
и мы еще произведем расчеты и опубликуем
свои оценки, когда они будут готовы. Те
цифры, которые я сейчас привел,
промежуточные. Но и они ясно говорят о
том, что за последние 20 лет мы сильно не
обеднели. И те, кто утверждает обратное,
на мой взгляд, ошибаются.
Страна имела довольно
приличные доходы от нефти. По оценкам
Высшей школы экономики, начиная с 2000
года мы ежегодно получали ренту от
повышения цен на нефть примерно по 8–15
процентов ВВП. И она перераспределялась
на всех. Конечно, больше на богатых,
меньше на бедных, но все-таки доставалось
всем. Мне известно мнение экспертов,
среди которых и директор Центра
исследований постиндустриального
общества Владислав Иноземцев, которые
считают, что сегодня мы тратим на
потребление то, что ранее тратили на
накопление и капитальные вложения. И
тем самым «проедаем свое будущее». Я
считаю, что это очень сильное выражение.
На самом деле произошли естественные
процессы при переходе к рыночной
экономике. Это называется смена
инвестиционного режима. Мы при советской
власти тратили на капитальные вложения
очень много — 40 процентов ВВП и
больше, но при этом имели низкую
эффективность. Сейчас тратим меньше.
На инвестиции в основной капитал уходит
примерно 18–20 процентов ВВП, в два раза
меньше в относительном выражении, чем
при советской власти. Однако при этом
эффективность все-таки получается выше.
Пока ненамного, но выше. Можно, конечно,
было бы получить и больше. Но для этого
надо создать более благоприятную
инвестиционную обстановку для бизнеса,
сокращать государственные инвестиции.
Вот с такими итогами
мы и подошли к современному кризису.
2008 год — в основном линия спада. 2009
год — сначала спад, его пик приходится
на весну, а затем оживление, от которого
ожидали очень многого. Но под конец года
выяснилось, что особого оживления не
произошло, есть только некий подъем по
сравнению с минимальным уровнем, на
который мы опустились к позапрошлому
году. Напомню, за 2009 год объем ВВП снизился
на 7,9 процента. При этом падала инфляция,
поскольку кризис всегда сопровождается
сокращением спроса, которое ведет или
к снижению, или к замораживанию, или к
замедлению темпов роста цен.
Посмотрим на 2010 год.
Можно было бы ожидать, что мы получим
картину выхода из кризиса. Кстати,
большинство экспертов уверены, что так
оно и есть. Но выясняется, что это
некоторое преувеличение. Анализ рынка
показывает, что в целом картина за 2010
год — это сохранение того уровня, на
котором мы оказались к концу 2009 года.
То есть стагнация. Последние месяцы
показали довольно приличные темпы
роста, но годовой прогноз минэкономразвития —
3,7–3,8 процента роста. Когда Росстат
соберет все данные и тщательно подсчитает,
думаю, вряд ли рост будет больше 3
процентов. Но я не вижу в этом ничего
драматического. До кризиса мы пользовались
перегревом экономики. И думали, что так
будет всегда. Потом вдруг картина
изменилась. Хотя на самом деле ничего
вдруг не произошло. На ситуацию повлиял
мировой кризис, который вызвал падение
спроса и цен на основные товары российского
экспорта. Это ограничило наши возможности.
И трудно было бы ожидать лучших
результатов.
Стагнация, с которой
мы столкнулись, должна развеять иллюзии,
заставить трезво взглянуть на то, что
происходит. И понять: те факторы, которые
двигали российскую экономику до 2008
года, исчерпаны. Они больше работать не
будут. И в первую очередь — эффект
подорожания нефти. Высокие цены еще
будут, они и сейчас немаленькие. Но о
систематическом повышении на 12–15
процентов в год забудьте. В то же время
мы практически израсходовали Резервный
фонд и норовим подобраться к Фонду
национального благосостояния, что было
бы крайне необдуманно.
А теперь с учетом всех
этих обстоятельств посмотрим на 2011 год,
на то, что надо бы сделать. Никаких других
ресурсов, кроме нашей деловой, трудовой,
гражданской и изобретательской
активности, у нас больше нет. Трудовые
ресурсы, как известно, будут сокращаться.
Инвестиции? Мы можем, конечно, несколько
увеличить их, если будем снижать долю
потребления. Но, во-первых, не хотелось
бы делать это такой ценой. Во-вторых,
увеличение инвестиций просто как
расходов на приобретение оборудования,
обновление производства создаст нам
проблемы на рынке труда. Мы будем повышать
производительность труда, эффективность
производства, то есть по сути вкладывать
средства в высвобождение рабочей силы
на крупных и средних предприятиях. А
новую работу люди найдут уже там, где
менее оснащенное производство и требуется
более низкая квалификация. Здесь
форсировать ситуацию без предварительной
проработки тоже опасно. Так за счет чего
мы можем повысить нашу активность? Ответ
один — надо проводить институциональные
реформы, которые постоянно откладываются.
Но сначала власти должны прийти к единому
пониманию того, что надо делать. Все
вроде за инновации, модернизацию, но
когда начинаешь вслушиваться и
вчитываться, получается, что на
модернизацию, которая предполагает
серьезные институциональные изменения,
мало кто собирается идти. Скажем, когда
мы говорим — «пенсионная реформа»,
на деле получается, что речь идет о
простой раздаче денег. Не создаются
механизмы, с помощью которых обеспечивается
бесперебойная работа всей системы. Мы
говорим, что нужно решать проблемы
образования (они, к счастью, решаются
лучше, чем в других секторах), но ни слова
о необходимости довольно существенно
увеличивать расходы. И это расходы на
институциональные инвестиции. Если
государство идет с учителем на эффективный
контракт, то обязано обеспечить ему
уровень, соответствующий той роли,
которую мы хотим ему определить в
обществе. Та же ситуация и в здравоохранении.
Еще есть жилищная проблема. Все это —
цикл социальных реформ, которые стоят
в очереди.
С жильем ситуация пока
остается такой, что сектор экономкласса,
спрос на который есть примерно у 40
процентов населения, еле заметен. Почему?
Мы так и не смогли решить институциональные
проблемы и здесь. Не создали такого
рынка жилищного строительства и
коммунальных услуг, на котором бы не
было коррупции, чрезмерной дороговизны.
Цена на квадратные метры все эти годы
росла такими же темпами, как и на нефть.
Это означает, что мы строили только
элитное жилье или бизнес-класса. Небогатые
люди могут получить жилье только в
очереди в своих муниципалитетах, которые
строят очень мало. Нужны дешевые ипотечные
кредиты? Нужны. Но сначала надо снизить
инфляцию до 3–4 процентов. И решать
проблемы в самой экономике, прежде всего
создать условия для повышения деловой
активности бизнеса, чтобы у него была
уверенность в защищенности прав
собственности, в исполнении контрактов.
Должна быть пресечена практика кормления
правоохранительных органов и всей
бюрократии за счет бизнеса. Очень тяжелая
проблема. Пока, кроме отдельных случаев,
которые будоражат всю страну, особых
подвижек нет. Но за это тоже надо
приниматься, если мы хотим хорошо жить.
В 2011 году вряд ли все
это будут сделано. Потому что выборы,
потому что есть определенные разночтения
в отношении сути реформ. 2011 год вообще
будет похож на 2010-й. Но времени у нас
тянуть с реформами не так уж и много. По
моим оценкам, пройдет не менее 5 лет с
того момента, когда мы начнем их
раскручивать, до серьезного ощутимого
повышения темпов экономического роста.
Это сегодня. А сколько времени потребуется
через год-два? Не исключено, что значительно
больше.
|
Ясин Евгений Григорьевич |
Источник: Российская газета