Просмотр фильма «Антон тут рядом»
Ирина Евгеньевна Ясина
Вице-президент Фонда «Либеральная
Миссия»
Ирина Ясина:
Картина действительно очень
интересная. Социализация аутистов в Соединенных штатах больше 80%. То есть, эти
люди живут сами, не получают пенсии от государства, что важно для нас для всех
как налогоплательщиков. У нас социализация аутистов 6%. Это означает, что 94%
находятся в психоневрологических диспансерах, а диагноза аутизм действительно
нет. То есть, они им ставят задержку развития пока это дети, а потом диагноз
шизофрения, все собственно, в этом ответ на вопрос, что такое
психоневрологический диспансер, что с ужасом можно было увидеть тоже в этом
фильме. Немного картинок, они сами за себя говорят. Вот я сейчас хожу в такую
группу при вице-премьере Голодец Ольге Юрьевне, которая должна заниматься
попечение всяких больниц, пробиванием всяких программ. У нас на детей-инвалидов
никто не смотрит как на людей, а они люди. Они могут жениться и рожать
нормальных здоровых детей, потому что это генетическое отклонение, которое не
передается по наследству, также как и синдром Дауна и многие прочие болезни.
Это такая нелирическая часть всего нашего обсуждения. Из лирики я бы хотела вам
сказать, что когда я была на премьере этого фильма, то в первый раз жизни
видела, как зал стоя хлопает после показа документального фильма. Потому что
вышла на сцену Люба Аркус, та самая Люба, которая все время в кадре, хотя
журналисту в кадре быть не положено. Но просто она говорит, а как я могу быть
не в кадре, тогда кого Антон будет обнимать. И ее слова о любви, о том, что
этот человек нуждается в любви больше чем другие, это, пожалуй, то, что
поразило меня больше всего. Мне бы хотелось послушать ваше мнение, что для Вас
было важно в этом фильме. Я не спрашиваю, понравилось/не понравилось, потому
что не в этих терминах этот фильм обсуждается. Он важный, и как сказала Инна,
моя коллега, этот фильм надо принудительно заставлять смотреть людей, потому
что он делает нас всех человечней. Тем не менее, передаю вам слово, если можно,
представляйтесь, пожалуйста, с названием города, мне это важно, я любитель
географии.
Реплика из зала:
У меня возникла ассоциация с
фильмом, снятым по Чехову, называется «Палата номер 6», где есть такая фраза, что
«пока существуют тюрьмы и больницы будут люди которые не такие как все». Я
работаю в сфере образования, я стараюсь детям показывать этот фильм на
определенных уроках. И фильм здесь больше говорит о том, что такое норма и что
такое отклонение. И один из подходов в том, что инвалидность это не
физиологическое отклонение, а социальное отклонение.
Ирина Ясина:
Стоит сказать, что в Европе это
уже принятая точка зрения, что инвалидность это не создание обществом условий,
при которых человек может реализоваться.
Юлия Елякова, г. Санкт-Петербург:
Очень тяжело порой смотреть этот
фильм, потому что понимаешь, что Антон это, в принципе, и все мы. И в то же
время начинаешь задумываться, сколько раз ты прошел мимо вот этой беды и закрыл
просто на это глаза, не помог. Я сейчас являюсь волонтером и стараюсь помогать,
но все равно мы можем делать гораздо больше. И такой фильм действительно
помогает серьезно задумываться, что нельзя проходить мимо беды. И это очень
важно.
Ирина Ясина:
Спасибо. А вот Вы представляете,
в каком ужасе жила его умирающая мать, понимающая, что кроме нее этот парень не
нужен никому.
Реплика из зала:
Тут главная мысль в том, как он
может любить. Они могут любить так, как мы не можем.
Ирина Ясина:
Да, потому что мы скованные. Мы
скованны какими-то рамками – этого нельзя, этого нельзя в общественном месте…
Антонина, г. Москва:
Меня на самом деле больше поразил
момент, когда он попадает в эту деревню, и потом его показывают через полгода. Первую
пару секунд ты его не узнаешь, и меня больше всего вот этот момент поразил, я
потом уже думала, как это, почему это, что это.
Ирина Ясина:
А им занимались.
Антонина, г. Москва:
Да, да, да. И вот мне кажется,
что поэтому, меня натолкнуло на такую мысль, что вопрос того, как попасть в
такую среду, которая на тебя настроена. Которая не мимо тебя, не поперек тебя,
а которая тебя поддерживает и создает возможность, чтобы быть на твоей волне.
Алексей Белугин, г. Саратов:
Я, конечно, понимаю, что Антон
болен сам по себе, но когда я начинаю переносить на личность Давида, который за
ним ухаживал, мне лично себя тяжело представить в этом плане. И поэтому когда
девушка говорит, что нужно больше таких центров создавать, я думаю о том, кто
там будет работать. Есть ли люди, которые на это согласятся и которые сами по
себе захотят искренне помочь, без корыстных каких-то целей?
Ирина Ясина:
Ну, во-первых, их много,
во-вторых, почему бескорыстно? Это может быть оплачиваемая работа. Собственно,
я не уверена, что в той же Европе все делается на исключительно добровольных
началах. Это работа педагога, собственно, то, о чем я мечтаю, создание некой
программы, которая выучила бы педагогов работать с такими детьми. А почему без
оплаты? Это такая же точно педагогическая работа, как учитель в школе.
Дмитрий Руденкин, г. Екатеринбург:
Меня в этом фильме поразило то,
когда этого мальчика пытаются устроить в государственное учреждение, где вроде
бы должны подобным людям помогать и оказывать поддержку. И представители этого
учреждения высказывают соображения в духе «он не полезен, он не может делать
полезную работу, зачем о нем заботиться?».
Ирина Ясина:
Подумаешь, что пишет слова.
Дмитрий Руденкин, г. Екатеринбург:
Да. Эти слова настолько в
неприятном смысле удивляют, что я понимаю, что это может быть немного
утрированно и не осторожно с моей стороны, но напоминает сцену из фильма
«Пианист» Романа Полански, когда группа эсэсовцев приезжает в дом и выкидывает
инвалидов с балкона, потому что с их точки зрения они ничего делать не могут.
Мне немножко жутковато становится от таких рассуждений.
Ирина Ясина:
То же самое. Странно ваше
рассуждение по этому поводу. Оно и странно и приятно одновременно, потому что
как общество мы к этому абсолютно привыкли, у нас по-другому никогда не было.
То есть когда, по-моему, в 1960 годы, или в конце 1950 годов высылали из
больших городов инвалидов и безногих для того, чтобы они не портили вид
социалистического города. Я только недавно сама села на инвалидную коляску и
задумалась, а вообще-то это были фронтовики. Это были фронтовики, с которыми мы
сейчас с оставшимися носимся. И наше великое правительство даже обещает им
через 60 лет после конца войны выделить квартиры, что само по себе смешно. Вот
этих самых безногих, ну он какой-нибудь танкист, потерявший ноги на Курской
дуге, их выселяли из городов. Их прятали для того, чтобы они не портили вид
города. И я думаю, что каждый из вас, когда первый раз очутился за границей,
если таковое было, он страшно удивился тому, насколько это все больные нации.
Потому что я помню, когда первый раз оказалась в Норвегии, смотрела кругом,
думала «Блин!». Я еще сама тогда была не на инвалидном кресле. У нас столько
же, просто они дома сидят. Они не могут выйти. Ну в Москве сейчас хоть что-то
началось, в ваших городах, думаю, начало перемен пока еще далеко.
Татьяна Волох, г. Санкт-Петербург:
Судя по этому фильму, этому
молодому человеку нужна была не группа людей, о которой сейчас ведется речь, а
на протяжении всего фильма ведется речь о том, что ему нужен один человек,
который бы его вел. То есть дело не за какими-то центрами, а за
энтузиастами-волонтерами. Тогда вопрос, в чем же тогда проблема? Если говорить
о том, что таких волонтеров-энтузиастов много, таких людей, которым нужна
помощь много, вопрос мне кажется, решен.
Ирина Ясина:
Нет, вопрос не решен, потому что
нет системы того, чтобы волонтеры находили таких людей. Вот как Вы себе это
представляете? Откуда?
Татьяна Волох, г. Санкт-Петербург:
Значит вопрос за этим, а не за
тем, чтобы финансировать какие-то центры.
Ирина Ясина:
Вы очень просто смотрите на
проблему. Хорошо, давайте дальше.
Антон Барбашин, г. Новосибирск:
Мне показалась очень
показательной сцена, когда представили деревню, где живут вместе с волонтерами,
как я понимаю. И что самое интересное, возглавляла ее иностранка, судя по
акценту, по-моему, американка. И мне кажется вот такая идея очень интересная в
рамках нашей страны. Мне кажется, было бы вполне логично ее реализовывать. Потому
что такие люди есть, таких людей можно привлекать, в том числе и из Америки,
Европы.
Ирина Ясина:
А свои у нас могут быть такие?
Антон Барбашин, г. Новосибирск:
Почему бы и нет, но почему бы не
заимствовать опыт, который есть там. Здесь, понятное дело, вопрос станет в
финансировании.
Ирина Ясина:
Вообще, насколько я знаю, в той
же Европе очень много таких проектов финансирует церковь.
Антон Барбашин, г. Новосибирск:
Почему бы и нет, у нас православная
церковь очень активно себя ведет в последнее время. Можно предложить им такую
идею.
Реплика из зала:
У нас просто сама система
волонтерства не очень развита. Например, я недавно была в Страсбурге, встречалась
с молодежью, и каждый в свободное время внутри организации что-то делает на
энтузиазме. Действительно, на энтузиазме, я собственно там этим зарядилась и
решила тоже это делать. И когда пытаешься кого-то привлекать в России, то
гораздо легче привлечь Грузию и кого-то еще, Израиль например, чем Россию. Вот
у меня сейчас такая личная проблема, честно говоря. Просто волонтерство, оно не
развито, опять же нет никакой информации. Людям вообще неоткуда взять
информацию о том, что кому-то нужна какая-то помощь.
Реплика из зала:
Если человек хочет, он найдет.
Ирина Ясина:
Это конечно так, но роль
общественных организаций в том, чтобы помочь найти друг друга. Понимаете, если
тупо искать самому, ни к кому не обращаясь, то можно искать лет десять, и всю
силу затратить на поиски.
Реплика из зала:
Мы говорим здесь о центрах, но в
фильме было сказано, что сама мать Антона увидела его таким жизнерадостным в
конце жизни, то есть при ней это был тот же запуганный зверек. Здесь еще
проблема семейного воспитания.
Ирина Ясина:
И проблема умения. Простая
женщина, диспетчер из строительного парка, она просто любит и кормит.
Реплика из зала:
Ощущение, что все-таки с родителями,
которые не отказались от детей, тоже надо работать.
Ирина Ясина:
Золотые слова: «Которые от них не
отказались». Это очень важная пометка.
Марианна Белинская, г. Санкт-Петербург:
Социальные вопросы действительно
очень важны здесь, они должны задаваться, на них должны обращать внимание, но
это тема затронула более политический контекст. Нас скорее более заинтересовал
вопрос, почему эта тема выходит на венецианский фестиваль, какие цели преследуются.
То есть с одной стороны мы демонстрируем то, что у нас в России все плохо. С
другой стороны, мы можем привлекать какое-то внимание к тому, что такие проблемы
есть, и давайте их решать все вместе. Интересно подумать, зачем мы это так
сделали.
Второе. Также заинтересовала
сюжетная линия, картинка, плейсмент с Путиным в различных сюжетах. То есть, как
плейсмент был визуальный, так и диалог женщин мы слышали о президенте.
Ирина Ясина:
Ну, видимо просто он присутствует
в нашей жизни. От него никуда не деться.
Марианна Белинская, г. Санкт-Петербург:
Мне вот интересно, как он
идеологически сюда вписывается, как это можно объяснить.
Ирина Ясина:
Ну, если вы помните, там еще есть
фраза, что Люба Аркус, сама журналистка, говорит: «У меня нет к вам претензий,
у меня есть претензии к правительству». Мне кажется, там это считывается.
Марианна Белинская, г. Санкт-Петербург:
Там освещается именно негативная
сторона.
Ирина Ясина:
А что касается того, для чего
посылается на венецианский фестиваль, я бы не стала искать здесь политическую
подоплеку. Понимаете, никто не хочет специально показать то, чего нет. А это
есть, более того, никто не хочет показать это. Мы все должны помнить о том, что
это есть художественная повесть, куда художник идет для признания художников.
Это, в определенном смысле, художническое тщеславие. Потому что без того, чтобы
получать призы, быть почитаемым в своей среде, нет конкуренции между ними.
Марианна Белинская, г. Санкт-Петербург:
То есть, такая радикальная линия сличения
как следственно-причинной связи или, например, Путина и социальных проблем в одном
фильме, это не слишком?
Ирина Ясина:
Я не думаю, что Люба Аркус
сильный сторонник Путина. Но это не имеет отношение к фильму. Знаете, я думаю,
что имеющие глаза, да увидят…
Марианна Белинская, г. Санкт-Петербург:
Это сделано намеренно.
Ирина Ясина:
Вы знаете, этого невозможно
избежать, я бы сказала. То есть, как не связывать эти проблемы? Обогащение
одних, высоченные цены на нефть и полное презрение к таким людям, которые на
протяжении всех лет царствования этого персонажа наличествуют, мне кажется это
бросается в глаза.
Марианна Белинская, г. Санкт-Петербург:
То есть мы должны полностью освещать
эту картинку?
Ирина Ясина:
А мы ничего не кому не должны. Понимаете,
кто-то считает, что он должен это показать, лично для себя. Кто-то считает, что
он не хочет об этом говорить. Кто-то это не связывает, понимаете, мы все
свободные люди и каждый делает свой выбор. Для кого-то это важно, для кого-то
нет. А кто-то считает, что наоборот надо лакировать действительность, и
патриотизм показывать, как кричать «Ура!» и говорить, что у нас самые быстрые
танки на свете. Я убедила Вас, или нет?
Марианна Белинская, г. Санкт-Петербург:
Да.
Ирина Ясина:
Хорошо, друзья, кто еще по этому
поводу хочет что-то сказать?
Реплика из зала:
Ну, наверное, все-таки журналист
должен обращать внимание на проблемы в обществе, и все-таки это дело для нас,
для России, чтобы мы знали, что это есть. Я думаю, что в первую очередь
ставилась именно такая цель.
Ирина Ясина:
Я думаю, что да, Вы правы, мы
очень мало об этом знаем.
Реплика из зала:
Фильм не снимался специально для
венецианского фестиваля?
Ирина Ясина:
Нет, конечно. Потом, понимая, что
получилось, что оно вполне соответствует мировым критериям, художник отправляет
его, чтобы его почтили. Об этом не забывайте, что у любого фильма есть такой
человек, как продюсер, который вкладывает в это деньги. И в случае, если кто-то
перепокупает для проката, то деньги к продюсеру возвращаются. А то, что фильм
презентовался на каком-то фестивале, тем более на таком известном, как
венецианский, позволяет намного быстрее эти деньги отбить. Коммерция тоже
важная штука. А иначе, откуда бы Люба взяла деньги на этот фильм. Вы просто не
знаете этого человека, но продюсером является Сельянов, это самый крутой
продюсер, который у нас есть в России.
Реплика из зала:
Кстати, этот фильм вроде показывают
в кинотеатре у нас в Петербурге.
Ирина Ясина:
Молодцы ваши кинотеатры в
Петербурге. Пожалуйста, Вы что-то хотели сказать.
Дарья Малюгина, г. Пермь:
На мой взгляд, здесь было сказано
очень много важных вещей, молодой человек говорил о том, откуда же возьмутся
столько волонтеров, которые будут этим заниматься, девушка спрашивала, что если
волонтеры есть, почему они ничего не делают… Ситуация намного сложнее, здесь
системная проблема. Да, очень много отдельных волонтеров, людей, которые лично
столкнулись с такой проблемой, их родственники столкнулись с такой проблемой. И
нет некой силы, которая сможет их связать, скоординировать. Также есть такие
внешние факторы, которые этому препятствуют. Если даже, предположим, будет
организация, которая обучает людей уходу за теми, кто попал в такую ситуацию,
она будет представлять альтернативные варианты, нежели те центры, которые
сейчас предоставляются государством. Существует просто ряд сложностей с
получением лицензии на деятельность, вопросы по поводу ответственности.
Ирина Ясина:
Нет, Даша, любая сложность в принципе
должна быть при получении лицензии. Но это не значит, что ее нельзя преодолеть.
Если ты соответствуешь критериям, то вперед и с песней.
Дарья Малюгина, г. Пермь:
Я именно это и хотела сказать, то
есть в одной ситуации не выгоден такой простой, в другой ситуации нет никаких
сложностей. Я просто могу привести пример. Женщина, у ребенка которой был аутизм,
это было в Бангладеш, самостоятельно, своими силами создала такое общество, в
котором изначально родители, дети, у которых было признано подобное
заболевание, объединились и создали общество по уходу за ними под эгидой
трудоустройства. То есть дети сами работали и получали зарплату. Они росли,
развивались, покупали квартиры, создавали что-то своими силами.
Ирина Ясина:
И это в Бангладеш, который совсем
не считает себя великой державой.
Дарья Малюгина, г. Пермь:
Здесь еще проблема гражданского
общества. Родители этих детей у нас не могут к сожалению объединиться.
Ирина Ясина:
Ребята, это очень глубокая
проблема, потому что быть инвалидом или иметь ребенка инвалида всегда было
стыдно. То есть в советском менталитете любая физическая немощь – стыдно. Это
ужас, обычно люди это прячут. В Советском союзе это было, сейчас мы немножко
меняемся в лучшую сторону. Каждый из нас уже понимает, что цивилизованно – это
по-другому. Но это надо преодолеть. Я сама много раз пыталась разговаривать с
родителями разных детей, и таких и даунят, и с детьми на колясочках. Далеко не
каждый их них готов выводить своего ребенка в свет. Как же на меня соседи посмотрят.
Причем я вам скажу, чем дальше на восток, тем эта проблема серьезнее. У меня
покойный муж был из Баку, то есть он абсолютно на полном серьезе предполагал,
что человек на коляске, как я, должен сидеть дома. Ну как же, ну зачем же ты
демонстрируешь, все же видят. А что тут такого? Я при этом остаюсь нормальным
человеком с нормальной головой, у меня мозг работает, и почему нет? Почему я не
могу быть полезной и получать удовольствие от жизни?
Алина Маргушина, г. Санкт-Петербург:
Женщина в фильме сказала, что
диагноза аутизма нет в России. Я хотела бы уточнить юридически это понятие.
Ирина Ясина:
Ребята, детям ставят какие-то
другие диагнозы, есть, по-моему, детский аутизм, замедленность развития, как-то
так. Но как только они попадают в психоневрологические диспансеры, то есть
после 18 лет, им ставят диагноз шизофрения. Со всеми вытекающими оттуда
последствиями. При том, что они не шизофреники.
Алина Маргушина, г. Санкт-Петербург:
А почему?
Ирина Ясина:
Я не знаю, почему и как так
сложилось.
Алина Маргушина, г. Санкт-Петербург:
Наверное, проблема и отсюда идет.
Ирина Ясина:
И отсюда, конечно. Потому что их
не надо лечить медикаментами. Ведь кто такой шизофреник? Это тот, кому надо
купировать, как говорят врачи, тяжелое состояние.
Алина Маргушина, г. Санкт-Петербург:
Но это тоже не доказано.
Ирина Ясина:
Тоже не доказано, я не врач, я
что знаю, о том и пою. А аутиста надо воспитывать, образовывать, его не надо
глушить всякими седативными аппаратами.
Алина Маргушина, г. Санкт-Петербург:
Еще хотелось бы добавить в
сравнение. Я перед отъездом во Францию работала на выборах, мне было интересна
структура, как это все проходит, по-настоящему убедиться, поучаствовать.
Волонтером я поучаствовала, мы ходили по домам к тем людям, которые сами не
могут придти, голосовали. Печально, конечно, все наблюдать было, нас сразу
предупредили, будьте готовы ко всему. Потому что то, что вы увидите, может не
понравиться. Мы вызвались, мы посмотрели все это дело, и есть люди не
отчаявшиеся. Я хочу добавить, что в русском менталитете есть что-то такое
душевное. Мы помогаем бесплатно. У нас много бесплатных программ. В Европе
выделяются очень хорошие деньги на это.
Ирина Ясина:
Там их намного больше. Там есть и
то, и то, там просто таких психоневрологических диспансеров нет. Вот это самое
главное.
Алина Маргушина, г. Санкт-Петербург:
Да, но просто в сравнение хочется
сказать, что здесь как-то душевнее. Открыты более люди к этому.
Ирина Ясина:
Ой, мне бы очень хотелось в это
верить, но пока что мы видим наши
диспансеры.
Реплика из зала:
Меня впечатлил образ матери. То,
насколько достойно, мужественно, буквально без единой слезинки, хотя казалось,
ее жалеют, под лупой рассматривают ее горе. И, казалось бы, можно рыдать,
биться в истериках и жаловаться каждый раз.
Ирина Ясина:
Очень достойная женщина.
Реплика из зала:
Просто вызывает уважение то, как
она себя вела, и казалось, что с эволюцией Антона, лучше, несмотря на свое
физическое ухудшение, насколько более спокойный и радостный взгляд у матери
остается. И смотря на последний кадр, кажется, что это другой человек.
Ирина Ясина:
Потому что есть рядом эта Люба,
которая не даст пропасть. Появился еще один человечек, который как бы подпорка.
Реплика из зала:
И конечно я испытала жуткий стыд
за наш психоневрологический диспансер.
Ирина Ясина:
Ребята, я вам очень советую,
почитайте книгу «Белое на черном». Она есть в Интернете, Лена кивает, видимо
она ее читала. Автор Рубен Гонсалес Гальего. Ребята, это настольная книжка на
одну ночь, обязательная для прочтения, «Белое на черном». Это история о
парнишке, как не парадоксально, испанце, выросшим с очень тяжелой формой
детского церебрального паралича в советском детском доме в 1970 годы. Он 1968
года рождения. Я Рубена лично знаю, я ездила к нему в Мадрид еще в 2004 году,
когда он получил букеровскую премию за свою книгу, как за лучший роман. Там он
описывает детский дом для детей-инвалидов в 1970 годы. В той самой
замечательной советской стране, про которую вам пойдут песни, как все было
замечательно, все было изумительно. И, Советский союз, который мы потеряли, там
как раз описывается. Почему? Книжка написана очень хорошо, очень живо, конечно
это то чтиво, которое не доставляет легкого и приятного удовольствия. Хотя она
совершенно не пессимистическая, потому что Рубен надо сказать, очень большой
оптимист, при всем при том, сейчас он живет в Америке, у него недавно родилась
дочь. Как он сам говорит, он должен был умереть лет в 15. А сейчас ему 44 года.
Вполне себе взрослый дяденька. Почитайте, это сильно показывает, что за
минувшие годы мало что изменилось. Потому что как умирали в
психоневрологических диспансерах ребята, которых туда отправляли, так и
умирают.
Голос из зала:
Можно вспомнить олимпиаду, которая
только что прошла, паралимпиаду, и сколько за Америку человек выступало, люди
инвалиды, которые родились в России. Еще хочу сказать, что все-таки этот фильм
в первую очередь для того, чтобы мы могли видеть чужую боль. Я просто тоже была
наблюдателем на выборах, и мы тоже ходили с этими переносными урнами по домам.
И очень много пожилых людей, которыми просто нужно внимание. Они просто хотят
поговорить, и опять же была такая ситуация, что бабушка упала, и у нее был
перелом шейки бедра, и она 3 года не могла спуститься с 4 этажа, она даже
солнца не видела. Опять же задача журналистов… Я просто слышала, что наш канал
снял сюжет, донес это до правительства, и ей дали квартиру.
Ирина Ясина:
Квартиру на первом этаже?
Реплика из зала:
Да. Она жила на четвертом этаже
без лифта, да еще и без ванной. То есть проблемы, когда ты их обнажаешь,
каким-то образом могут решиться.
Ирина Ясина:
Иначе, если о них не говорить,
они точно не решатся. Поэтому о проблемах все-таки надо говорить. Тогда есть
хоть какой-то шанс, что решение будет найдено. А если никто о проблеме не
знает, то с чего вдруг?
А по поводу олимпиады, у меня тут
такой вопрос к вам, друзья. Когда паралимпийские игры были, нам всегда
говорили, спортсменка такая-то получила золотую медаль в стрельбе, при этом мы
знаем, что эта спортсменка инвалид, и при этом ей не говорят, чем она страдает.
Я понимаю, что если она без одной ноги, то на качество ее стрельбы это, в общем-то,
сильно не повлияет, при этом если она без глаза, например, я абстрактный пример
привожу, то тогда это действительно подвиг, это героизм, это замечательно. То
есть когда бежит человек без ноги, это не то же самое, что когда бежит человек
слепой на один глаз или немой. Вот как вы считаете, стоит ли говорить, чем
страдает спортсмен, преодолевший свою болезнь, свой какой-то недуг, природный
или приобретенный, в случае, когда он побеждает на паралимпийских играх?
Реплика из зала:
Я считаю, что нет, это не важно,
это уже подвиг, что без ноги ты стреляешь, и ты не склонился. Это уже подвиг. И
мне кажется, я сама не знаю, что чувство жалости, они же чувствуют это, они
хотят, чтобы с ними разговаривали, как с обычными людьми.
Реплика из зала:
Я думаю, что в этом не никой
необходимости, если честно, потому что победа в паралимпийских играх таковая,
что это победа не столько над соперниками, вообще победа в олимпиаде, это победа
над собой. Что касается паралимпийца, это победа его духа над той тяжелой
жизненной ситуацией, с которой он столкнулся. Поэтому не важно, чего он
лишился, ноги, глаза, руки. Он через самого себя переступает.
Ирина Ясина:
Поняла.
Реплика из зала:
Не только победа духа, наверное,
все-таки у человека, у которого нет ноги, это не только ходить ему мешает, но и
как-то влияет на весь организм в целом. Даже если он стреляет, для него это
может быть физически сложнее.
Ирина Ясина:
Пожалуй, преодоление во всех
смыслах. Какие ещё точки зрения? Нет других точек зрения? Тогда вернемся к
фильму. Кто еще по этому поводу хочет сказать? Какие есть сомнения, воззрения,
может быть, какой вы недостаток хотя бы отметили? Тогда просто, как Вы
считаете, этот фильм надо показывать по первому каналу или нет? И почему?
Реплика из зала:
Да, что бы люди задумывались.
Единственное что волнует, длинный очень фильм для телевизионного показа в
принципе.
Реплика из зала:
Он хорош для закрытого показа.
Реплика из зала:
Мне кажется, человек, который
смотрит его по телевизору, возможно, даже не задумается. Он просто посмотрит,
ну да, есть такая проблема, и большинству не придет в голову обдумать ее.
Реплика из зала:
Но нам же пришло в голову
обдумать это.
Реплика из зала:
Потому что мы специально
посмотрели.
Ирина Ясина:
Мне кажется, если попал на этот
фильм, то он затянет, уже не оторвёшься, телевизор не выключишь.
Реплика из зала:
Ну конечно, есть шанс, что больше
людей будут осведомлены.
Ирина Ясина:
Хорошо, замечательно.
А скажите лектор Максим
Анатольевич Брусиловский, который про ТСЖ говорил, понравился?
Реплика из зала:
На мой взгляд, недоработанные
идеи, очень абстрактно все выглядит.
Ирина Ясина:
Ничего себе абстрактно, он все
это сделал. То есть вам нужны были цифры?
Реплика из зала:
Нет, мне не нужны были цифры, мне
нужны конкретно те люди, которые этим занимаются.
Ирина Ясина:
Ну, вот Вам человек, который
рассказал, как он это делает, что может быть конкретнее?
Реплика из зала:
Я же еще раз говорю. У него было
достаточно времени на это и инициативы, как заинтересовать, вот в чем проблема
лично для меня, понимаете?
Ирина Ясина:
Вопрос мотивации, ну всё-таки
этот вопрос личный, у каждого своя мотивация. Кто-то хочет сделать уютным дом,
кому-то надоело воровство, кто-то хочет развивать демократию на местах, то есть
все что угодно может быть. Ну, я не воодушевила никого
Реплика из зала:
Интересно, но зависит от того,
что очень много же сфер приложений, куда хотелось бы приложится.
Ирина Ясина:
А куда хотелось бы?
Реплика из зала:
В смысле? Про себя ответить?
Поскольку я закончила МГИМО, у меня первый язык был китайский. У меня диплом
был посвящён технологической политики Китая, тому, как Китай у себя новые
технологии развивает. Мне кажется, что один из ключевых вопросов для России это
социальная сфера, все эти социальные проблемы. Но мне казалось, что вопрос
нашего стратегического лидерства или того, где мы что-то можем определять и
заявлять как сторона, как люди или общество, он связан с научными прорывами и с
тем, что делать с наукой. Которые, с одной стороны забиваются, с другой стороны
есть куча прорывных решений, они есть, но с каждым годом мы их теряем.
Ирина Ясина:
А почему мы их теряем?
Реплика из зала:
Потому что за эти 20 лет, когда
мы дорвались до свободной жизни, совершенно не было никакой политики, весь мир
ушел вперед на инжиниринге, на том, что называется employeerequirement, у нас это все
просто, зато есть фундаментальная наука, которая одна никому не нужна. Никто с
этим работать не умеет. Вот в этом мне кажется основная проблема.
Ирина Ясина:
То есть Вы хотите в этой сфере
себя попробовать?
Реплика из зала:
Да.
Ирина Ясина:
Здорово! А кто еще куда хочет
свои силы прилагать? Я даже не имею в виду работу, а вот что называется
волонтерство, какую-то общественную деятельность. Есть ли у Вас намерения?
Расскажите о себе.
Реплика из зала:
Я сегодня говорила, что хочу
работать с детьми, и у меня есть основная работа, с которой я получаю деньги, и
есть волонтерская работа с детьми, делаю детские передачи, которые руководству
моего канала абсолютно не нужны, к сожалению. И сейчас я разрабатываю международный
Интернет-сайт, который будет способствовать толерантности, миростроительству, чтобы
люди знали больше о традициях своих соседей, конфликтные регионы я имею в виду.
И так как я режиссер, журналист, мы сняли уже несколько видеороликов, которые
описывают традиции. Для начала, например, мы взяли завтрак в Израиле.
Ирина Ясина:
А Вы возьмите, посмотрите книжки
серии, которые курируют Людмила Улицкая, которые называются «Другой, другие о
других». Это в книжном виде ровно та же самая идея. Как едят в разных местах,
как женятся в разных местах, как хоронят в разных местах и так далее.
Реплика из зала:
Мне было бы интересно, чтобы этот
сайт заполняла именно молодежь.
Ирина Ясина:
Посмотрите Улицкую, потому что
она брала именно молодых авторов, которые писали на все эти темы.
Реплика из зала:
Задача заключается сейчас в том,
что я пытаюсь найти какое-то финансирование в России, потому что в России опять
же это делать очень сложно. А вот в связи с этим законом о национальных
агентах, который не очень…
Ирина Ясина:
Иностранных.
Реплика из зала:
А я что сказала?
Ирина Ясина:
Национальных. Ребят, кто еще куда
прилагает свои силы? Давайте еще 10 минут поговорим и пойдем.
Реплика из зала:
Помимо своей основной
деятельности я занимаюсь тем, что издаю переводные книги по градостроительству.
Качественных, к сожалению, очень мало, у нас осталось только советское
градостроительство по теме, с вытекающими проблемами. И так получилось, что я
занимаюсь переводом, издательством и так далее.
Ирина Ясина:
Здорово! А у Вас свое
издательство?
Реплика из зала:
Как обычно это бывает, кто-то
где-то нашел издателя, кто-то нашел редактора, кто-то переводчиком стал.
Ирина Ясина:
А Вы с Институтом
Градостроительства сотрудничаете?
Реплика из зала:
Они меня приглашали в роли
преподавателя, я очень долго работала в сфере градостроительства, но как-то
пока не можем найти общий язык. Еще я занимаюсь детскими садами в городе
Москва, точнее не действующими, а теми, которые закрыты.
Ирина Ясина:
В плане их переоборудовании?
Реплика из зала:
Нет, в плане их возвращения на
орбиту. Потому что они находятся в совершенно ужасном состоянии, где-то сданы
под офисы, где-то просто развалины. Вместе с этим постоянно нам говорят, что
есть такая проблема, что нет детских садов.
Ирина Ясина:
Вы активный человек, молодец. А я
помогаю кошачьему приюту. Такая вот у меня своя личная благотворительность. Я
живу в Химках, у меня в Зеленограде есть подопечный кошачий приют, но там
собаки тоже есть. Потому что любим зверьков. Уличных волонтеры отлавливают,
стерилизуем, кастрируем, соответственно, и находим им ручки, находим хозяина. У
нас там 150 голов, котостадо такое солидное. Так что, кому кошки нужны – без
проблем.
Реплика из зала:
Я занимаюсь таким
общественно-политическим проектом, который называется ШАГ, Школа Активного
Гражданина, мы работаем со студентами, активной молодежью. Что-то вроде
дополнительного образования, там осуществляется программа проектной
деятельности, переориентация в информационном пространстве, чтобы ребята могли
понимать, что есть в Интернете, что есть на телевидении. То есть отличать
партии Интернета, партии телевидения.
Ирина Ясина:
Ох, они сильно отличаются.
Реплика из зала:
Ну да, информационная
манипуляция, чтобы не теряться, чтобы понимать. Но при этом так же основы
делового общения, политики, как это все функционирует, и главное в прикладном
таком результате, перейти на непосредственно понимание людей. Как можно на
муниципальном уровне, самом маленьком, влиять, что-то делать в своем дворе,
что-то улучшать.
Ирина Ясина:
Слушайте, как интересно, а давно
существует Ваша школа?
Реплика из зала:
Мы ее организовали с июля,
получается, непосредственно занятия у нас начались совсем недавно, тянулось с
организацией, с одобрением администрации. Сейчас это организуется на базе
одного района.