Никаких гарантий. Владислав Иноземцев о том, почему бессмысленно тратить силы и деньги на «повышение уровня безопасности»
ГАЗЕТА.РУ, 24
сентября 2015 г.
Практически
неисчерпаемый сюжет, который явно или незримо присутствует в любом общественном
дискурсе, — это обсуждение безопасности. Точнее, даже не обсуждение, а
бесконечные бессмысленные воздыхания на эту тему, изначально исходящие из
принятия за данность того, что безопасности якобы «много не бывает».
Кажется, что
эта проблема вечная и всегда была в центре внимания в любом человеческом
сообществе, но, на мой взгляд, такое утверждение на деле выглядит крайне
спекулятивным. В былые столетия люди, разумеется, заботились о своей защите —
чего стоят хотя бы крепостные стены вокруг крупных городов древности, — но делалось
это при полном понимании непредсказуемости жизни и различных ее перипетий.
В Древнем
Риме, например, до 3% жителей погибали насильственной смертью — сегодня в
развитых странах такая участь статистически может постичь лишь одного человека
из 1,5–2 тыс.
Из каждого
нового похода (а таковые случались один раз в год или два) возвращались
восемь-девять из десяти солдат. Из отправившихся в Палестину участников Первого
крестового похода (оказавшегося, замечу, самым успешным) родные страны увидели
вновь менее 10 тыс. из почти 35 тыс. воинов.
И так
продолжалось долго, причем дело отнюдь не сводилось к войне. По различным
подсчетам, в обычных голландских и британских торговых экспедициях XVII века
гибли до 5–7% участников, а в испанских и португальских — даже больше. Я не
говорю про колонизацию, которой в начале Нового времени занимались все
европейские народы. Жизнями и кровью был оплачен даже научный прогресс —
сколько погибло тех же первопроходцев в воздухоплавании и авиации, открывателей
новых земель и даже врачей и естествоиспытателей.
Однако мало
кто полагал тогда, что раздвигание границ освоенного европейцами мира способно
осуществляться в условиях, когда самым активным участникам процесса ничто не
угрожает. В мире, где страны были относительно замкнуты, а экономика
основывалась на массовом индустриальном производстве, практически не менявшемся
десятилетиями, риск воспринимался как очевидная данность, как среда, в которой
людям приходится существовать.
Сейчас дело
обстоит прямо противоположным образом — несмотря на то что мы живем в почти
полностью глобализированном мире, чья экономика и технологии
революционизируются каждые несколько лет и который по определению менее
предсказуем и устойчив, небезопасность считается ужасной и недопустимой.
Москву, столицу поднимавшейся континентальной державы, на протяжении истории
брали и жгли по меньшей мере пять раз, так стоит ли удивляться, что в нынешних
глобальных столицах, Нью-Йорке и Вашингтоне, в солнечный сентябрьский день
взорвались три самолета?
Всего триста
лет назад пересечение океана казалось чуть ли не заслуживающим книги мемуаров
приключением — сегодня этот банальный перелет предпринимают до 150 тыс. человек
в день. Можно ли надеяться, что мировые центры не будут мишенью террористов?
Нет. Что самолеты, которых до 8–9 тыс. находится в воздухе одновременно,
перестанут падать или исчезать? Тоже нет.
Остается
удивляться, почему мы зациклились на безопасности в мире, который не может быть
безопасным.
И я хочу
остановиться на последствиях, а не причинах такого положения дел.
Во-первых,
безопасность в современном мире — и я утверждаю это со всей категоричностью —
не может быть абсолютной. Ее нужно стараться поддерживать, но ее нельзя
гарантировать. Отсюда следует простой вывод: чем больше социолог или, что чаще,
политик рассуждает о безопасности, тем больший он демагог.
Куда увела
тема безопасности Джорджа Буша после 11 сентября? К агрессии в Афганистане и
Ираке, массовым жертвам, росту антиамериканизма, снижению общего уровня
глобальной управляемости.
В какую
сторону изменил Россию Владимир Путин после взрывов домов в Москве и терактов
начала 2000-х? В направлении ограничения демократии и свобод граждан, резкого
увеличения числа силовиков и их роли в жизни общества. Стало ли Америке или
России лучше от соответственно восьми или пятнадцати лет «укрепления
безопасности»? Вряд ли.
Стали наши
общества более склонны к риску и более открыты миру? Наверняка нет. Проще
признать, что небезопасность — это своего рода цена тех достижений, которыми
человечество пользуется в последние десятилетия. И более того, любые попытки ее
обеспечить «целиком и полностью» попросту контрпродуктивны.
Во-вторых,
такая цена не слишком уж и велика, а обеспечение безопасности в том виде, в
каком ее обещают политики и спецслужбисты, запредельно высока. С безопасностью
та же проблема, что, например, и с сокращением вредных промышленных выбросов:
за относительно небольшие деньги вы получаете снижение объемов выбросов (или
понижение риска) на 70–80%, но никакими силами и средствами не добьетесь даже
99%, не говоря уже о недостижимых 100%.
Я понимаю,
что это звучит цинично, но родственники жертв терактов в Нью-Йорке или
Вашингтоне получили в среднем по $3,1 млн компенсаций, итого около $9 млрд.
Такая же сумма тратилась затем на войны в Афганистане и Ираке каждые шесть
недель. Не стоит ли поднять уровень страховки от терактов, и не более того? В
терактах, замечу, даже в самых неблагополучных странах, таких, например, как
Россия, Франция, Великобритания или Испания, гибнет в год в 30–70 раз меньше
людей, чем в дорожных авариях.
При этом все
крупные страны тратят десятки миллиардов долларов ежегодно на все более и более
изощренные системы «повышения уровня безопасности», которые при ближайшем
рассмотрении оказываются либо притворными, либо совершенно неэффективными.
В-третьих,
пусть это покажется еще более странным, но позиционирование себя успешными
странами как «безопасные» вызывает в нашем глобализированном мире
непредсказуемые последствия, в том числе проявляясь в стремлении миллионов
людей проникнуть в эти «оазисы безопасности», покинув собственные страны,
которые погружаются в пучину хаоса.
Возможность
такого индивидуального исхода имеет катастрофические последствия для всех. С
одной стороны, довольно инициативные и деятельные люди массово покидают те
страны, которые они должны были бы осознанными усилиями «привести в чувство»,
что делает насилие там еще более рутинным. С другой стороны, приезжающие в
Европу или США мигранты (не будем грешить против фактов) повышают уровень
небезопасности в самих этих странах, тем самым выводя борьбу за большую
безопасность на новый виток — и, похоже, конца такой спирали пока не видно и
вряд ли когда-то он будет найден.
Можно
приводить и другие аргументы, но основной вопрос остается тем же, каким он был
и раньше: насколько адекватное место занимает проблема безопасности в
современном мире? Не стоит ли констатировать, что такая сложная и
малопредсказуемая система, как современное глобальное общество, просто не может
не порождать эксцессов?
Ответом на
них должно стать, как и во всех других сферах повышенного риска, страхование, а
не превенция (и это только в русском языке этот термин происходит от слова
«страх», тогда как в большинстве европейских — от слова «уверенность»). Не
следует смотреть в рот тем политикам, которые не умеют ничего, кроме как
обеспечивать безопасность. В большинстве случаев они лгут о числе
«предотвращенных» терактов, зато у них никогда не хватает денег на компенсации
их жертвам, ведь государство и так ужасно потратилось на борьбу с террористами
и прочими исчадиями ада.
Не нужно
верить в обещания того, что вот-вот с международным терроризмом или иным
антиобщественным насилием будет покончено, потому что эти надежды обречены,
увы, опровергаться снова и снова.
На мой
взгляд, главное зло нашего времени — это даже не терроризм, который убивает
порой десятки или сотни людей. Главное зло нашего времени — это борьба за
безопасность, обещание которой заставляет цепенеть сознание и волю целых
народов. Сегодня, на мой взгляд, следовало бы перестать скулить по поводу
«конца правил», «текучей модернити» или отсутствия «устойчивого общества». Куда
правильнее было бы открыть глаза на стремительно меняющийся мир и понять, что,
хотя он, безусловно, опасен, в другом нам не жить. Вернуть прежнее уважение к
стремлениям к новациям и риску, готовности к переменам и неопределенности;
переориентироваться с «соблюдения» неких устоявшихся стереотипов и следования
им на их разрушение и пересмотр. Потому чтосвобода важнее безопасности, а
развитие — стабильности.
А жизнь —
это, как известно, смертельно. Потому что от нее умирают. Причем, в отличие от
терактов, все и в любых обществах — как безопасных, так и не очень…
http://www.gazeta.ru/column/vladislav_inozemcev/7771379.shtml
Источник: ГАЗЕТА.РУ