Чиновник и рядовой гражданин: «проблема безбилетника'» (рынок освобождений от воинской обязанности)

Мы не располагаем достаточно обширным материалом, ко­торый позволил бы провести детальный анализ теневых взаи­моотношений между чиновником и рядовым гражданином или, как иногда принято говорить, «физическим лицом». Наемные работники предприятий и фирм, служащие бюджетной сферы, пенсионеры, составляющие большинство наших респондентов, в своей повседневной жизни, судя по их интервью, редко стал­киваются с какой бы то ни было необходимостью обращаться к чиновнику. Социальная позиция этих граждан, как правило, прочно фиксирована, доля каждого из них при распределении прав и прочих общественных благ остается неизменной в дол­госрочном периоде, что сводит взаимный интерес этих групп населения и чиновничества к минимуму. Понятно, что респон­денты, относящиеся к данным социальным группам, весьма редко говорят о личном участии в коррупционных сделках с госу­дарственными служащими. Более того, некоторые наши собе­седники упоминают о таких сделках как раз в связи с неучас­тием в них и, соответственно, в связи с упущенными возможностями, как это делает, например, жительница Уфы В.Д., работающая программистом. «Мы с мужем, честно говоря, люди непрактичные, — сетует она. — Нам иногда просто невдомек, что надо сделать подарок, сунуть что-то. И из-за того, что мы такие «несообразительные» в вопросе о подарках, мы стоим на очереди на квартиру уже много лет, все вокруг уже давно получили. А у меня муж такой, он, знаешь, не пробивной. Он просто этого не умеет. Мне потом сказали, что все что-то кому нужно давали. А мы — нет… И до сих пор живем в общежи­тии. То же с получением путевки в санаторий для ребенка: пока не заинтересуешь кого следует, ничего тебе не дадут».

Впрочем, и представители более активных социальных слоев (легальные или теневые предприниматели и др.) в личном пла­не — как «физические лица» — видимо, обращаются к чиновникам достаточно редко и лишь тогда, когда обстоятельства жизни требуют позаботиться об изменении доли общественных благ, которую человек имел прежде (например, бесплатно получить муниципальную квартиру или добиться каких-то иных льгот). Если такое перераспределение происходит вне закона (а именно это нас и интересует), то мы сталкиваемся с «проблемой без­билетника», к которой современная экономическая теория от­носит случаи, когда человек стремится незаконным путем уве­личить свою долю потребления общественных благ или уменьшить свой вклад в их формирование.

В полученных нами материалах «проблема безбилетника» представлена, как уже отмечалось, незначительным количеством разрозненных упоминаний о сделках с чиновниками в различ­ных сферах распределения общественных благ (квартиры, пу­тевки, выдача заграничных паспортов и т. п.). Исключение со­ставляет, быть может, и не слишком обширная, но все-таки дающая основание для некоторых умозаключений информация, отно­сящаяся к распространенной практике уклонения от воинской обязанности. Ее мы и рассмотрим несколько подробнее — тем более, что проявляющаяся в ней схема теневых взаимоотно­шений позволяет составить определенное представление об общем характере нелегальных сделок между рядовым гражданином и чиновником.

На существование теневых способов уклонения от военной службы наши собеседники указывают неоднократно — даже и те, кто прямого касательства к воинскому призыву никогда не имел. «С военкоматами я напрямую не сталкивался, — сообща­ет И.П., вузовский преподаватель из г. Иваново, — но слышал о взятках в подобных учреждениях от друзей. Как мне гово­рили, основная проблема в том, чтобы найти подход к военко­му через знакомых или как-то еще, чтобы он поверил, что ты не подставной, и взял у тебя деньги».

Однако при достаточно частом упоминании фактов корруп­ции в государственной системе призыва на воинскую службу технические детали операций на этом теневом рынке никем не раскрываются: респонденты указывают лишь, что все сделки тщательно законспирированы. Даже тот, кто дал взятку и го­тов в этом признаться, о подробностях все-таки предпочитает помалкивать. Это, видимо, связано с тем, что при огласке «по­требителю» (взяткодателю) в данном случае грозит не мень­шая, если не большая опасность, чем «продавцу» (взяточни­ку). И дело не только в возможных юридических санкциях. Если сделка расстроится, то молодой человек отправляется служить в армию, что, по общепринятому мнению, даже в мирное время представляет едва ли не большую угрозу его здоровью, а то и самой жизни, чем тюрьма. Вот почему наши собеседни­ки, включая и тех, кто сам становился непосредственным уча­стником подобных сделок, весьма скупо говорят об их дета­лях, а иногда и вообще не осведомлены о них. «Военный билет я покупал, потому что в вузе, где я учился, нет военной ка­федры, — чистосердечно признается К.А., молодой работник частного торгового дома из Ростова-на-Дону. — После школы я учился в техникуме, когда его закончил, мне уже было 19 лет. А нужно было продержаться до поступления в институт. Лег в больницу, отлежался там; потом оформили за деньги отсрочку по медицинским показаниям. В военкомате непосредственно тоже пришлось платить, но подробности, как это все дела­лось, — не знаю, родители занимались этим».

И все-таки, познакомившись с некоторыми свидетельства­ми наших респондентов, мы можем получить хотя бы самое общее представление о характере операций на рынке освобож­дений от воинской обязанности. Прежде всего следует отме­тить, что на этом теневом рынке, видимо, в большей степени, чем на всех прочих, никакая сделка невозможна без услуг про­межуточного теневого оператора, который знает, как, где и когда обеспечить связь между «потребителем» и «поставщиком» ис­комой услуги. Об этом, собственно, и говорит цитированный нами преподаватель И.П. из Иваново. Но если он знает о сделках с работниками военкоматов понаслышке, то москвичка Ж.В. имеет в данном отношении свой собственный опыт: «У нас, конечно, нет еще такого, чтобы я пришла в военкомат, а мне там говорят: «Или тысяча баксов — и твой сын служит в Со­кольниках, — или Чечня», — рассказывает она. — Так не делает­ся. Если ты готовишь ребенка в армию, ты уже заранее ко­пишь деньги. Но мало накопить — нужно еще найти, кому их дать. Организуется все через посредника. Лучше всего с по­мощью тех родителей, кто уже прошел через это. Между взят­кодателем и взяткополучателем обязательно должно быть про­межуточное звено. Крупные чиновники сами не берут деньги, чтобы не подставляться. Берет мелкая сошка, и у него в кар­мане что-то оседает, небольшая сумма. Мне лично найти по­средника помогла моя подруга, поэтому я не боялась, что меня кинут. Мы же с пеленок друг друга знаем. Мне это обошлось в тысячу долларов, когда доллар стоил шесть рублей. Мне было все равно, кому эти деньги заплатить: Ивану Ивановичу, Пет­ру Петровичу или в кассу государства. Если бы была офици­альная такса, я бы с удовольствием эти же деньги отдала. Вы поймите — я же плачу за безопасность моего ребенка и за соб­ственное спокойствие».

Из этого рассказа мы практически ничего не узнаем о том, как именно «производится» услуга освобождения от воинской повинности. Упоминание фигуры посредника лишь дает нам основание предположить, что для данного теневого рынка ха­рактерна некая внутрикорпоративная упорядоченность, при которой между чиновниками устанавливаются фиксированные ролевые зависимости. Упорядоченная система конспиративных отношений значительно снижает, наверное, потенциальные издержки, связанные с высокой степенью рисковости опера­ций, хотя вряд ли снимает их вовсе. Но это, пожалуй, и все, что мы можем сказать о характере производства интересую­щей нас услуги. А вот информация о тарифах, действующих на  данном теневом рынке, заслуживает более внимательного рассмотрения.

Сумма денег, уплаченная нашей собеседницей за «безопас­ность ребенка», видимо, и показывает примерный уровень цен на различных рынках, где продается и покупается возможность избежать службы в армии.  Например, на рынке нелегальных медицинских услуг, где можно купить фиктивный диагноз (и об этом уже упоминалось), или на том рынке, где приобретается возмож­ность поступить в вуз и, соответственно, получить отсрочку или освобождение от службы в армии (более подробное зна­комство с этим рынком нам еще предстоит). Но цены, по ко­торым работники военкоматов продают свои услуги, сравни­тельно низки не только потому, что у военкоматов есть конкуренты, но и потому, что в конкуренции они проигрыва­ют, ибо гарантировать надежность и качество услуг не в со­стоянии. «За деньги работники военкоматов могут «отмазать» от службы, — сообщает двадцадвухлетний ростовский студент А. — До кризиса можно было 1500 долларов дать военкоматовским работникам, чтобы выдали или военный билет, где бы значилось, что ты отслужил, либо «белый» билет. «Белый» билет лучше, потому что тебя на всю жизнь оставляли в по­кое. Но я слышал, были случаи, когда люди жаловались в органы на то, что здоровым парням выдавали такие документы, а потом была повторная медкомиссия и они все-таки «загремели» в армию».

Отсутствие гарантий и заставляет некоторых потенциаль­ных потребителей данного рынка искать альтернативные спо­собы получения искомой услуги. Интересен в этом смысле рассказ уже хорошо знакомого нам московского предпринимателя М.Ю.: «В военкомат пришел, сказал: «Сын перенес менингит». Справки у меня не было. Тетки потребовали историю болезни или справку, что сын состоит на учете. Тогда я пошел к военному комен­данту и спросил: «Надо приносить справку?». Он сказал: «А зачем? Все равно возьмут. Это повлияет только на род войск, например, или место службы». Поэтому пришлось его просто увозить из страны». Не так уж важно, почему наш собеседник избрал именно такой вариант. Важнее другое: на рынок, где продают услуги работники военкоматов, он не пошел, хотя при его доходах и связях выйти на этот рынок для него не соста­вило бы никакого труда. И если он этого не сделал, то, наверное, отнюдь не из-за моральной или правовой щепетильности, но только с целью избежать излишнего риска. Он выбрал ме­нее рискованный путь, более надежное вложение своих денег.

Свидетельства М.Ю. и других респондентов дают нам не­которые косвенные основания для того, чтобы прочертить при­близительные социальные границы, за которыми, по-видимо­му, сделки по освобождению от воинской обязанности не проводятся. Очевидно, что на этот рынок не выходят люди, не располагающие доходом, который позволил бы им уплатить взятку в тысячу долларов и выше. С другой стороны, на него не выходят и потребители, которые способны уплатить более значительные суммы денег за более надежные способы, по­зволяющие им или их детям избежать военной службы (на­пример, три-четыре тысячи долларов за поступление и, как мы еще увидим, весьма дорогостоящее обучение в течение пяти-шести лет в вузе). Таким образом, можно предположить, что наиболее вероятными потребителями рынка освобождений от воинской обязанности являются люди, принадлежащие к тому слою современного российского общества, который социоло­ги обычно называют низшим средним классом (в отличие от высшего среднего). Видимо, уровень благосостояния этого слоя в конечном счете и определяет тарифы на теневые услуги военкоматовских чиновников (7).

Закачивая обзор тех немногих свидетельств об операциях на рынке освобождений от воинской обязанности, которые оказались в нашем распоряжении, мы не можем не процити­ровать еще одного нашего собеседника, который указывает на то, что нелегальные возможности освободиться от военной службы вовсе не исчерпываются теневыми взаимоотношения­ми с военкоматами или медицинскими комиссиями при них. Оказывается, что определенный сегмент этого рынка действу­ет и непосредственно в армии. «Чтобы комиссоваться, челове­ку необходимо дать взятку в несколько сот долларов за нуж­ный диагноз, — считает уже хорошо знакомый нам двадцатисемилетний ростовчанин Ю.Н., менеджер коммерческой фирмы. — Врачи делят между собой деньги, кто-то готовит нужные анализы, кто-то готовит медкомиссию и пр. Поэтому человек порой со 100% здоровьем может уволиться из армии по бо­лезни. За деньги можно также и пристроиться при штабе или служить в гарнизоне хорошего города, а не на далекой «точ­ке». И все это происходит в действующей армии. Один мой товарищ, который собирался в отпуск, не заплатил командиру за него и был по надуманной причине посажен на гауптвахту суток на двенадцать. Там у него забрали новую форму, обря­дили в старую и немного искалечили. И все из-за того, что не дал денег. Раньше мой товарищ привозил взятки регулярно, а в последний раз не привез. Вот и получил».

Анализ коррупции в армии изначально не входил в наши задачи: полученный нами материал позволяет затронуть это явление лишь походя. Но важность его изучения очевидна, и, надеемся, оно найдет своих исследователей.

Поделиться ссылкой: