ПОРЯДОК И СВОБОДА (зависимость между теневыми установками и политическими предпочтениями)
Наше исследование лишний раз подтвердило известную истину, согласно которой экономические и политические установки друг с другом не совпадают: между ними существует определенная зависимость, они могут взаимопересекаться и взаимопереплетаться, но — не взаимонакладываться. Так, среди голосующих за коммунистов доля людей, которые имеют или хотели бы иметь собственный бизнес, в два с лишним раза меньше, чем среди сторонников «Яблока» (соответственно 14 и 31%). Это значит, что между установкой на экономическую инициативу и политическими предпочтениями некоторая зависимость действительно существует. Но — не более того: ведь далеко не все избиратели «Яблока» и даже не их большинство — реальные или потенциальные бизнесмены, равно как и не всем сторонникам компартии чужд предпринимательский дух. Поэтому и отношение различных электоральных групп к коррупции и теневой экономике есть смысл рассмотреть отдельно; это — самостоятельный и относительно автономный исследовательский сюжет.
Этот сюжет тоже закладывался нами в программу социологического опроса. Мы не могли его обойти уже потому, что ко времени проведения исследования накопилось немало фактов, свидетельствовавших о том, что многие люди демонстрируют очевидную склонность голосовать за кандидатуры теневых предпринимателей и криминальных авторитетов, а лидеры политических объединений обнаруживают готовность предоставить теневикам места в партийных списках. Между тем связь между теневыми или антитеневыми установками избирателей и их поведением на выборах практически не привлекала внимания социологов, и мы хотели хоть в какой-то степени этот пробел восполнить.
Поэтому в анкету был включен и вопрос о предполагаемом голосовании респондентов на президентских выборах. Полученная информация позволяет показать, как реагируют на криминально-теневую составляющую современной российской жизни избиратели той или иной политической ориентации и, что еще важнее, как выбор этой ориентации соотносится с отношением к коррупции и теневой деятельности.
Однако прежде, чем приступать к изложению результатов опроса, мы должны сделать два предварительных замечания. Первое из них обусловлено временем его проведения и той расстановкой политических сил и фигур, которая имела тогда место на российской политической сцене. Дело в том, что в начале августа 1999 года на ней еще не было Путина, отобравшего вскоре у большинства других претендентов почти всех избирателей, что позволило ему уверенно выиграть президентские выборы. Но это не должно нас смущать. Более того, именно это, как ни покажется странным, дает возможность лучше понять особенности поддержавшего Путина (и продолжавшего поддерживать его после выборов) электорального большинства как большинства внутренне глубоко дифференцированного, ментально не однородного.
Новый президент шел на выборы под лозунгом наведения порядка, установления «диктатуры закона». Политическая решимость, проявленная им в ходе второй чеченской войны, позволила ему стать персонифицированным воплощением идеи порядка в глазах преобладающей части российского общества и в кратчайший срок консолидировать ее вокруг своей фигуры. Эта консолидация перекрыла прежние довоенные размежевания и расколы, как бы надстроилась над ними. Но ведь избиратели, переметнувшиеся от других лидеров к Путину, остались прежними и разными. И эта их неоднородность скорее всего будет обнаруживать себя по мере того, как станут проявляться контуры того порядка, который намерен установить в стране (а не только в Чечне, умиротворить которую все еще не удалось) ее новый лидер.
В сложившейся после ухода Ельцина ситуации упорядочивание в значительной степени равнозначно наступлению на коррупцию и теневую экономику. И чтобы прогнозировать возможную реакцию на такое наступление разных слоев населения, совсем нелишне присмотреться к восприятию этих явлений людьми, которые во время нашего опроса собирались голосовать за Е. Примакова, Ю. Лужкова, С. Степашина, А. Лебедя и других лидеров, а потом влились в электорат Путина. Как политические деятели, способные претендовать на высший государственный пост, эти фигуры скорее всего принадлежат прошлому, но умонастроения их бывших сторонников могут сказаться и в будущем. Поэтому мы и склонны считать информацию, с которой познакомим читателя в данном разделе, не устаревшей, а реально и потенциально актуальной.
Второе предварительное замечание касается характера изложения полученных в ходе опроса данных. Мы не видим необходимости в той степени детализации, к которой прибегали в предыдущем разделе, — в данном случае достаточно зафиксировать основные тенденции и зависимости между политическими ориентациями россиян и их отношением к коррупционно-теневым связям. Мы ограничимся несколькими количественными показателями, которые позволят нам в самом общем виде показать, как в представлениях наших сограждан, принадлежавших во время опроса к разным электоральным группам, популярная сегодня идея порядка сочетается с идеей экономической свободы, в том числе неупорядоченной свободы теневой деятельности. Тут мыслимы следующие позиции:
1) неупорядоченная свобода, включающая и свободу теневой деятельности, — это хорошо, ее надо сохранить как можно дольше.
2) неупорядоченная свобода — это плохо, но пока порядок не наведен, к ней надо приспосабливаться, используя ее с максимальной выгодой;
3) свободу надо упорядочить, приведя жизнь в соответствие с уже существующими законодательными нормами;
4) свободу надо упорядочить, сузив легальное пространство ее проявления;
5) свободу надо упорядочить, расширив легальное пространство ее проявления.
Определить в разных электоральных группах круг людей придерживающихся первых двух позиций, нам помогут ответы на вопросы анкеты, касающиеся готовности голосовать на выборах за криминального кандидата, лично соучаствовать в корпоративном бизнесе теневиков, а также отношения к неплательщикам налогов и хождению «черного нала». Три другие позиции представлены в вариантах ответа на вопрос о наиболее эффективных способах борьбы с коррупцией и теневой экономикой (ужесточение контроля за соблюдением действующих законов; переход к чрезвычайному законодательству и диктатуре; смягчение законов ради создания благоприятных условий для развития легального предпринимательства). Информацию, содержащуюся в ответах на другие вопросы анкеты, мы можем без большого ущерба для понимания интересующих нас зависимостей опустить.
Вместе с тем тема этого раздела понуждает нас сделать предметом исследования сюжет, который в предыдущем разделе мы не рассматривали. Нам важно было понять, насколько люди, собиравшиеся во время проведения нашего опроса голосовать за того или иного политика, надеялись, что именно он, став президентом, сумеет лучше других справиться с коррупцией, теневой экономикой и организованной преступностью. Если считали, что справится, значит, сама проблема их тревожит и их политические предпочтения диктовались заботой о наведении порядка; если нет, то это равносильно признанию, что постсоветская неупорядоченность либо их вполне устраивает, либо они не верят, что она преодолима, и намеревались голосовать, руководствуясь какими-то другими мотивами. Такой вопрос анкету был включен, и ответы на него, на наш взгляд, представляют интерес и после того, как выборы состоялись, и в Кремле появился новый хозяин. Потому что, повторим, умонастроения избирателей, отошедших от других политиков к Путину, остались прежними.
Итак, чем же отличалось в августе 1999 года восприятие теневых отношений людьми разных политических ориентации? Чтобы четче и рельефнее представить основные тенденции, мы решили не описывать подробно каждую электоральную группу, а выделили четыре основные категории избирателей: ультраправые (националисты), правые, левые, а также те, кто не похож ни на первых, ни на вторых, ни на третьих и кого мы назвали сторонниками генеральского порядка. При этом правые и левые не всегда выделялись нами на основании того, к какому крылу относили себя те или иные политики и в какие союзы друг с другом вступали. К правым мы причислили всех, кто в оценках криминально-теневых отношений был близок к сторонникам С. Кириенко, а к левым — примыкавших к избирателям Г. Зюганова (5).
И последнее. Принимая во внимание, что после проведения опроса прошло сравнительно немного времени и что нас интересует прежде всего электорат Путина, сформировавшийся из бывших сторонников других лидеров и охватывающий почти весь современный некоммунистический сегмент российского общества, мы — ради удобства изложения — будем рассказывать о различных электоральных группах не в прошедшем, а в настоящем времени, — даже в тех случаях, когда группы эти уже распались.