Ультраправые
Принято считать, что правая часть российского общества порвала с коммунизмом полностью и окончательно, а левая все еще живет ностальгическими воспоминаниями. Это не совсем так. Любой общественный порядок имеет официальную и теневую составляющие, свою объявленную норму и свои отклонения от нее мы исходили из гипотетического предположения, что от коммунистических времен левые унаследовали норму, а правые — отклонения от нее, но, в конечном счете, и те, и другие — продукты распада советского прошлого независимо от того, сколько лет они в нем прожили и как к нему относятся.
Теневым соблазнам, судя тю нашим данным, больше всех подвержены ультраправые, самым заметным политическим представителем которых во время проведения опроса был В. Жириновский. Они молоды, энергичны, лучше многих других приспосабливаются к жизни. Среди них почти нет людей с вузовскими дипломами, но и не имеющих аттестата об окончании средней школы тоже сравнительно немного. Живут в основном в провинции, причем не столько в деревне, сколько в небольших городах. По всем социологическим опросам (наш — не исключение) в их среде самый значительный процент националистов, ставящих интересы русских выше интересов других российских народов. Полученная нами информация дает основания предположить, что их социальный идеал — это брежневский «развитой социализм» (в его теневой ипостаси), приспособленный к рыночным условиям и устраняющий конкуренцию со стороны «инородцев».
Больше половины жириновцев (самый высокий показатель среди всех электоральных групп) готовы отдать свои голоса на выборах криминальному кандидату, между тем как принципиально отказывающихся голосовать за него не набирается и четверти. Почти каждый второй заявляет о своем желаний лично соучаствовать — вместе с производственным начальством, в теневом бизнесе, а о нежелании — лишь один из четырех. Важная деталь: ультраправые благосклонно относятся прежде всего к таким нелегальным отношениям и связям, которые создаются совместно с руководством и под его покровительством, а не в обход его. В их глазах теневой бизнес допустим и желателен в первую очередь постольку, поскольку он становится нормой жизни властных и производственных корпораций, охватывая и верхи, и низы общества, взаимопопустительствуюшие друг другу.
Лидеру ЛДПР, включившему перед парламентскими выборами в свой избирательный список людей с криминальной репутацией, в проницательности не откажешь: он понимал, с кем имеет дело и чего ждут от него его избиратели. Мечта большинства жириновцев — упорядоченный и управляемый всенародный криминал, введенный в институциональное русло, а не криминал индивидуальный, стихийный и «дикий», корпоративными связями не опосредованный. К последнему они относятся явно настороженно, о чем можно судить по их восприятию индивидуальных рядовых неплательщиков налогов: не одобряет такое поведение почти половина жириновцев (больше — только среди сторонников Зюганова). И наоборот, когда речь заходит о сокрытии доходов под патронажем руководителей, ультраправые демонстрируют чрезвычайно высокую терпимость: скажем, процент тех, кто осуждает выплату денег в обход платежной ведомости, в их рядах наименьший, а доля тех, кто одобряет или относится «с пониманием» (она приближается к двум третям), — одна из самых значительных.
Все это не означает, что российские ультраправые вообще против борьбы с коррупцией и теневым бизнесом. Почти каж-Дыи второй среди них верит, что именно их лидер справится с Данной проблемой лучше других. Не исключено, что они как Раз и имеют в виду такую борьбу с криминалом, которая направлена в первую очередь против «инородцев» и отщепенцев-индивидуалистов. Если так, то это говорит об ориентации на избирательное применение юридических санкций к «чужим», или «чуждым», и организацию жизни «по понятиям» для всех остальных («своих», или «социально близких»).
Аналогичное предположение правомерно и в отношении средств, которые жириновцы считают нужными в данном случае использовать: примерно каждый третий из них делает упор на контроль за соблюдением существующих законов (очевидно, «инородцами» и отщепенцами), каждый четвертый — на диктаторскую власть (предполагается, наверное, что она будет подавлять не их, а других) и столько же — на либерализацию бизнеса (надо полагать, с выгодой для себя и себе подобных и с ущербом для всех прочих). Интересно, что в этом отношении сторонники Жириновского раздроблены больше, чем кто бы то ни было, — лишнее подтверждение того, что консолидирует их не идея утверждения равной для всех законности, а идея неравенства (прежде всего этнического) в беззаконии.