Андрей Колесников: Интеллектуалы при власти
Ровно 70 лет назад увидела свет “Зависть” Юрия Олеши. Совсем молодой писатель, сочинявший вполне посредственные пропагандистские стихи для газеты “Гудок” (“Флагов стая,/Песен рой — /Первого мая,/Праздник твой!”), закончил свое этапное и, как выяснилось потом, лучшее произведение в июне 1927 г. Уже в июле “Зависть” была напечатана в “Красной нови”. Спустя некоторое время даже “Правда” положительно оценила повесть, вынеся аккуратный вердикт: “Зависть” выдвигает Олешу в первые ряды писателей, близко стоящих к кругам пролетарских художников“.
“Близко стоящих” здесь — ключевое словосочетание. Олеша, несмотря на последовавший грандиозный успех, так навсегда и остался “попутчиком”, который пытался идти в ногу с властью, но в результате просто “близко стоял” несколько десятилетий.
Первые издания “Зависти” были проиллюстрированы Натаном Альтманом, который изобразил Кавалерова, интеллигента, не вписавшегося в революцию, небритым, неопрятным мизантропом, отмахивающимся от марширующей молодежи, внешне сильно напоминающей “Наших”. При этом прозорливее всех критиков оказался Луначарский, заметивший, что “трудно сказать, кому именно из действующих лиц сочувствует автор”. От этого сочувствия своему отрицательному герою Олеша пытался избавиться всю жизнь, с чего, собственно, и начались его “гибель и сдача”.
В 1931-м, мучаясь той же раздвоенностью, что и в “Зависти”, в пьесе “Список благодеяний”, Олеша вложит в уста своей героини пафосные слова: “Рабочий, только теперь я понимаю твою мудрость… Я смотрела на тебя исподлобья и боялась тебя, как глупая птица боится того, кто ей дает корм”. “Власть гения?.. Это прекрасная власть”, — напишет он в пьесе “Строгий юноша” в 1934 году, том самом, когда будет убит Киров, а Сталин на XVII партсъезде превратит свою власть в абсолютную. В 1936-м автор “Зависти” выступит с речью в поддержку правдинской статьи против Шостаковича “Сумбур вместо музыки”. Юрию Карловичу нравится Шостакович, но, если партия сказала, что он плох, значит, она, “как и во всем, права”.
Есть версия, что сталинское “инженеры человеческих душ” позаимствовано у Олеши. У него, впрочем, это звучит так: “Я могу быть инженером человеческого материала”. Писатели в советскую эпоху были манипуляторами массового сознания. Сейчас, в эру телевидения и мультимедийности, эти возможности утрачены (хотя, судя по недавней встрече молодых писателей с президентом, они нетерпеливо ждут от власти социального заказа в обмен на заказ продуктовый). И на арену заступили другие инженеры человеческих душ — политические технологи и толкователи, готовые насильно заставлять себя не просто прагматично служить власти, но и неистово, публично любить ее. Они хотят быть попутчиками, сохраняя свое достоинство интеллектуала. Но личный автопарк, виллы рядом с сильными мира сего, вызовы на Старую площадь стоят слишком дорого. Либо ты остаешься просто интеллектуалом, либо становишься инженером человеческих душ.
Юрий Карлович Олеша, при всем трагизме его частной истории, так и не стал интеллектуалом, голосующим на панели. Он честно всю жизнь пытался любить власть. Но был для этого чрезмерно талантлив. Это противоречие и вылилось в годы творческого застоя и алкоголизм. Что нашим интеллектуалам-при-власти не грозит: мера таланта не та.
Автор — политический обозреватель “РИА Новости”
Источник: Ведомости