История с инфляцией
Н. БОЛТЯНСКАЯ:
11 часов и 13 минут. Вы слушаете «Эхо Москвы». У микрофона Нателла Болтянская. В студии, как обычно по вторникам, Евгений Ясин. Здравствуйте, Евгений Григорьевич!
Е. ЯСИН:
Здравствуйте!
Н. БОЛТЯНСКАЯ:
Хотела бы попросить Вас начать с истории с инфляцией. Вопреки прогнозам государства, инфляция растет и продолжает расти. И, так сказать, не есть это хорошо. Вот как, на Ваш взгляд, все это будет развиваться и насколько болезненно это будут чувствовать на себе рядовые российские граждане?
Е. ЯСИН:
Во-первых, хочу обратить внимание на то, что в начале года инфляция была ниже, чем обычно. Довольно существенно. Я имею в виду первые два месяца года, когда чаще всего деньги, потраченные в декабре, дают отдачу в январе – в начале февраля, и первые месяцы мы выбирали обычно где-то 30% годовой инфляции, так сказать запланированный, целевой показатель, а потом добивались того, чтобы снижать инфляцию. И это в последние два года удавалось. Напомню, в прошлом году мы вышли на 9%, впервые снизившись до однозначной величины годовой инфляции. В этом году у нас наоборот: январь, февраль был более благополучным, чем обычно. Мы на один процентный пункт имели в этому году инфляцию января-февраля ниже, чем обычно. И вдруг, хотя картина разворачивалась вроде бы благополучно, в июне – 1%, вместо 0,3% в прошлом году. И вот сразу возникает вопрос – почему. Я думаю, что здесь есть два основных момента. Первое – это то, что проводилась кампания по очистке рынков от иностранцев. И это привело к тому, по группе продукции, которая летом дешевеет, удешевления не наступило. Я не исключаю того, что это еще может произойти. Ну, поживем – увидим. Хотя уже больше середины июля. Я думаю, что это фактор будет работать. Второе обстоятельство то, что все-таки мы в этом году существенно повысили государственные расходы. Это повлияло на общую тенденцию. Обращу внимание на то обстоятельство, что за первое полугодие этого года денежное предложение, или, как раньше говорили «денежная масса», выросло на 60%. Это за полугодие, в то время как в самом боевом и давшим лучшие темпы 2003 году было 62% за целый год. В принципе, ничего бы страшного в этом не было, если бы была соответствующая деловая активность и экономический рост, который поглощал бы дополнительные деньги. Отчасти это имеет место, но постольку, поскольку инфляция возросла, есть такое представление, что рост государственных расходов на этом фоне при соответствующем уровне эффективности и при том обстоятельстве, что рост денежного предложения не был усвоен экономикой, это все привело к росту инфляции. Еще один момент отмечу: конъюнктура мировых цен все-таки влияет. Мы раньше говорили, что она влияет на цену бензина, когда росли цены на нефть. Но в этом году, между прочим, цена на нефть в 74 доллара за баррель марки «Бренд». А у нас цены на бензин не растут. Я думаю, что это уже результат определенного административного давления. В этом году выросли цены на зерно, и это бьет довольно существенно постольку, поскольку это все-таки такой важный продукт – хлеб, хлебобулочные изделия, макароны. Это все чувствуется, потому что, я вот прочитал, в Сибири рост цен на муку чуть ли не 50%! Поэтому вот это все дает такой результат. Естественный вопрос — что будет дальше. Почувствуем мы или не почувствуем. Здесь очень много зависит от решимости денежных властей, то есть Минфина и Центрального банка. Если они закрутят денежную массу, а уже в июле денежная масса имела отрицательный рост, и если они это буду делать дальше, если они будут сдерживать рост ликвидности, то это может повлиять на снижение темпов экономического роста, но инфляцию можно унять. Но, я думаю, что они особо так стараться не будут, и я ожидаю, без всякой паники, что к концу года будут те же 8%, что были и в прошлом году.
Н. БОЛТЯНСКАЯ:
Евгений Григорьевич, еще такой вопрос: накануне своего ухода с поста премьер-министра господин Блэр заявил о возможности частичного замораживания деловых отношений с Россией. На сегодняшний день российско-британские отношения очень далеки от теплых, но, тем не менее, многие считают, что этот конфликт не коснется экономического сотрудничества. Ваши прогнозы?
Е. ЯСИН:
Я размышляю над этим и прихожу к следующему выводу: если и коснется, то прежде всего британских компаний. То есть потери могут быть скорее с их стороны. Сегодня все козыри, учитывая ситуацию на мировых рынках, находятся в руках у нашего правительства. Ну, хорошо, можно выдвинуть определенные политические и юридические обвинения. Можно разогреть ситуацию у себя и в мире против российского руководства – в этом есть определенный резон, и я готов согласиться. Я доверяю почему-то в большей степени Скотланд-Ярду и прокуратуре британской, чем нашей…
Н. БОЛТЯНСКАЯ:
Почему-то!
Е. ЯСИН:
Почему-то, да. Но, тем не менее против своих интересов, против интересов британского бизнеса британское правительство никогда не шло. Даже если общественное мнение было так настроено не очень. Поэтому эта кампания будет до какой-то поры разворачиваться, а дальше она будет остановлена. И, я так думаю, британские компании будут заявлять – они уже заявляют о том, что они не намерены сокращать свои операции в России. Вы учтите, что колоссальный приток в Россию иностранных инвестиций. Такого никогда не было. причем не просто так, а строятся крупные предприятия, это реальные инвестиции в реальное производство. У англичан тоже есть какие-то шансы. Ну, не знаю, компания «Shell» все время говорит о том, что она намерена работать в России, несмотря на то, что какие-то проблемы возникли у нее на Сахалине, поэтому… И то же самое «British Petrolium». Поэтому я сомневаюсь в том, чтобы это привело к каким-то последствиям.
Н. БОЛТЯНСКАЯ:
То есть, Евгений Григорьевич, на уровне даже не российско-британских отношений, а на уровне взаимоотношений России и мира, получается, что смысл ситуации сводится к тому, что «ребят, мы вас немножко поругаем, но это ничего не значит» — так?
Е. ЯСИН:
Ну, в общем, да. Если так цинично говорить, то дело обстоит именно так. Поведение российских властей не нравится, по причинам, во-первых, того, что российское руководство все время говорит о том, что мы теперь укрепились, прошло то время, когда вы нами помыкали, теперь мы заявим о себе в полный голос. Это между прочим находит себе полную поддержку внутри страны. А с другой стороны, они под шумок укрепляют свою позицию власти с тем, чтобы потом никогда ее никому не отдавать, что вполне согласуется с российской советско-феодальной традицией. За что критикуют – это уже трудно разделить. Поэтому этот цинизм, к сожалению, будет и со стороны западных правительств, и со стороны в еще большей степени западного бизнеса. Можно ж зарабатывать и в России – какие проблемы? Если наши радиослушатели думают в данный момент относительно судьбы демократии и гражданского общества в России, так они должны все-таки всегда учитывать, что это наше внутреннее дело. Если вы этого хотите – что-то делайте.
Н. БОЛТЯНСКАЯ:
Я предлагаю этому посвятить следующую программу, Евгений Григорьевич. А, возвращаясь к вопросам, которые мне кажутся важными сегодня, вот еще одна история к вопросу о взаимоотношений России и мира. Эта история о предложении разгрузить Европейский суд по правам человека. Мне кажется, что эта история чрезвычайно важна. Сначала господин Зорькин заявил, что надо несколько затруднит доступ к Европейскому суду, поскольку он и так нашими делами завален, а вчера прошла информация о том, что Верховный суд готов частично взять на себя функции Европейского, рассматривая граждан. И я бы пришила к этой истории всю историю с адвокатом Кузнецовым, который вот на некоторых этапах является Вашим защитником Ваших прав. Вот Вам такой пакетик.
Е. ЯСИН:
Ну что касается позиции Зорькина: я хочу обратить внимание на то обстоятельство, что некоторое время назад рассматривалась проблема юридической легализации понятия «недобросовестный налогоплательщик». И по этому вопросу Конституционный суд принял решение, согласно которому вообще-то «недобросовестный налогоплательщик» — такого понятия в законодательстве нет, но Ходорковский недобросовестный налогоплательщик. То есть была такая формулировка, что она позволяла властям сделать все, что они считают нужным. Это было примерно год назад, может больше. Сейчас ситуация снова. Причем вот эта история, о которой Вы говорите, что Зорькин выступил с инициативой ограничить приток жалоб в Страсбургский суд, ведь было опровержение со стороны пресс-службы Конституционного суда, где говорилось, что средства массовой информации неправильно поняли.
Н. БОЛТЯНСКАЯ:
Что значит неправильно? Он не говорил?
Е. ЯСИН:
Нет, Валерий Дмитриевич говорил, но он говорил в таком духе — это интерпретация пресс-службы: нужно, чтобы наши суды лучше работали, и тогда будет меньше жалоб. Если граждане будут удовлетворяться, их удовлетворят решения, то тогда все будет в порядке.
Н. БОЛТЯНСКАЯ:
Помните у Булгакова: «дальше уже захохотали карабинеры у дверей».
Е. ЯСИН:
Ну, тем не менее, я просто обращаю внимание на то обстоятельство, что на сегодняшний день Страсбургский суд принимает к рассмотрению дела, которые прошли через суды регионов и субъектов Федерации. И участие на высших судебный инстанциях России для этого не обязательно, а мысль Зорькина, как раз достаточно ясно им выраженная, заключалась в том, что нужно, чтобы была у нас еще одна инстанция и чтобы Страсбургский суд принимал только после того, как исчерпаны возможности рассмотрения жалобы в пределах Российской Федерации, то есть в Арбитражном суде и Верховном суде России.
Н. БОЛТЯНСКАЯ:
Ну, судя по некоторым делам, они уже исчерпаны.
Е. ЯСИН:
Нет, сейчас, я так понимаю, если эта инициатива получит ход, то попытаются сделать так, чтобы была еще одна инстанция. И тогда действительно поток жалоб в Страсбургский суд может быть отчасти приостановлен, сокращен.
Н. БОЛТЯНСКАЯ:
Евгений Александрович, дело того же Ходорковского, с которого Вы начали историю, показывает, что решение судов можно и не выполнить.
Е. ЯСИН:
Да. Но самое интересное, я забыл добавить, что через некоторое время на российско-немецком семинаре Зорькин, выступая по поводу вот этого дела о «недобросовестном налогоплательщике» сказал, что «пожалуй, мы допустили ошибку». Но проблема заключается в том, что решение Конституционного суда не отменяется. Так что здесь тенденция достаточно ясная, а если мы добавим к этому еще один момент, что Конституционный суд принял решение о том, что нормы избирательного законодательства об установлении 50-тысячной численности партии для того, чтобы она могла участвовать в выборах, и так далее – эта норма тоже была признана конституционной после рассмотрения жалобы КПРФ. Так что, с моей точки зрения, последние региональные выборы показали очень четко, что именно этот 50-тысячный порог для партии и также, кроме этого, регистрация списками и проверка подписей под партийными списками на выборах, — это главный способ выкинуть какие-то партии.
Н. БОЛТЯНСКАЯ:
Для чего собственно и затевалось.
Е. ЯСИН:
Да. Это работающий механизм предупреждения попадания в представительные органы каких-то неугодных политических сил. Так вот сняли с выборов Республиканскую партию из-за 50-тысячного барьера. Причем вопрос о том, есть ли эта самая численность или нет, решает Регистрационная палата. И то же самое: Избирательная комиссия решает вопрос относительно подписей под списками.
Н. БОЛТЯНСКАЯ:
Вот, пожалуйста, вопрос Вам от Бориса из Москвы: «Ожидаете ли Вы более серьезного всплеска инфляции в последние 4 месяца года, когда государство будет активно осуществлять повышение зарплат и пенсий?».
Е. ЯСИН:
В принципе это возможно, то есть мы имеем сейчас весьма благоприятные условия для усиления инфляции, и если такая популистские ориентации предвыборные со стороны властей будут достаточно сильны, то это может вылиться в еще большее повышение инфляции. Тогда я не исключаю того, что мы подберемся к 10%. Но в принципе возможности денежных властей по предупреждению инфляции тоже достаточно велики, поэтому если с этой стороны будут предприниматься необходимые меры, то необязательно это произойдет. Я думаю, что Кудрин и Игнатьев настроены достаточно решительно – это Минфин и Центральный банк.
Н. БОЛТЯНСКАЯ:
Евгений Григорьевич, вопрос, который пришел в Ваш адрес по Интернету, он такой: «Можете ли Вы назвать 3-5 направлений, которые нужно развивать в ближайшие годы в экономике России?». Ну, как я понимаю, в первую очередь. Это господин Демидов спрашивает.
Е. ЯСИН:
Я бы сказал так: это вопрос на несколько передач, но я коротко попытаюсь ответить. Значит, я лично глубоко убежден в том, и об этом мы уже говорили, что Россия имеет шанс развиваться с, вместе, не отставая, а даже опережая другие страны на мировой арене, выдерживая конкуренцию только в том случае, если она добьется успеха в создании инновационной экономики. То есть экономики, которая будет жить в значительной степени за счет нововведений, которые идут, обеспечивают рост производительности, эффективности и, кроме того, являются товаром. Но напрямую меры, которые будут способствовать инновациям, проблемы полностью не в состоянии решить. Хотя сегодня власти очень даже стараются создать национальную инновационную систему. Ничего плохого в этом нет. Есть специальная программа «Старт», есть целый ряд других программ финансирование поддержки инноваций. Но напрямую этого мало, потому что здесь принципиальную роль играет атмосфера. Поэтому другие направления, я бы сказал так, это меры, действия, которые повышают уровень доверия к экономике, то есть это прежде всего пенсионная реформа, которая должна обеспечить достойный уровень пенсий и уверенность в завтрашнем дне. Это также реформы в области здравоохранения и образования, которые близки о содержанию к пенсионной реформе постольку, поскольку они тоже создают обстановку доверия. Причем предпосылка такая, что это должны быть такие меры, которые действительно вызывают доверие, чтобы люди почувствовали: правительство не просто тратит деньги, а оно добивается каких-то результатов. Ну а дальше, я бы еще назвал два таких направления, которые лежат за пределами экономики. Для нашей страны и для ее инновационного будущего принципиально важно две вещи. Первая вещь – это защита прав собственности, и это означает независимость судебной системы и создание соответствующих институтов. И старт, значит, судебной реформы, как хотите ее называйте, но на самом деле она гораздо шире: она включает не просто судебную, а всю систему правоохранения. И второе – это демократия. Вы будете смеяться, но без этого мы не сможем тронуться. Потому что та система, которую мы сегодня выстроили, такая вертикаль власти, устанавливает контроль, ограничивает возможности человека. Инновации предполагают, что человек свободен: свобода творчества, предпринимательства, конкуренции. А в этой системе все ограничено.
Н. БОЛТЯНСКАЯ:
Ну, об этом более подробно в следующей программе. А сейчас вопрос от Александра: «Вы постоянно и упорно твердите, что частные предприятия наиболее эффективны в промышленности, но ведь главное – это мотивация руководства и сотрудников. Предприятие, которое может быть значительным и в государственном виде собственности. 50% госсобственности во Франции, около 40% в Германии – что, неэффективное производство? Отнюдь! В то же время на государственных предприятиях Европы работники лучше социально защищены, нежели на частных. Так что лучше?».
Е. ЯСИН:
Ну, я начну с того, что признаю, чтобы мне поверил Александр и другие, что исследования, которые проводились до сих пор, в том числе зарубежными учеными, показывают, что четко указать, что существует во всех случаях точно соответствие между частной собственностью и более высокими результатами, получается не всегда. Одно из исследований, которое проводил профессор Эрл, показало, что во всех странах с политической экономикой в принципе частная собственность оказалась более эффективная, чем государственная, но, на самом деле, кроме России. Против этих фактов, а я бы сказал, что это высший класс исследований, где результаты полностью обоснованы, нам трудно возражать. Мы должны искать причину, в чем дело и так далее. Но в принципе, если мы не находим такого рода доказательств или принимаем их во внимание и размышляем дальше, то можно сказать следующее: мировой опыт, на самом деле показывает, что возможно, у нас функционирование смешанной экономики, в которой все-таки доминирование должно быть за частной собственностью по очень простой причине. Потому что только если преобладает частная собственность и на рынке создаются соответствующие хозяйственные стимулы, имеется в виду, что собственник чувствует конкуренцию, он рискует своим бизнесом и поэтому он гораздо более мотивирован, чем любые наемные работники. И это можно сказать, что доказано. Могут существовать в этой экономике и государственные предприятия и работать эффективно только в том случае, если они находятся в конкуренции с частными предприятиями и если государство не оказывает им никаких преференций. Если начинаются разного рода преференции, то стимулы подрываются. Вот очень простая схема. В жизни, конечно, все намного сложнее, но мысль такая.
Н. БОЛТЯНСКАЯ:
То есть две смешанные воедино темы. Тот факт, что на многих государственных предприятиях на Западе человека очень затруднительно уволить, не означает, что все эти государственные предприятия бешено эффективны?
Е. ЯСИН:
Больше того, я просто обращу Ваше внимание, что в Соединенных Штатах доля государственного сектора как такового составляет где-то 8-10%, а в Европе больше. В результате в Америке масштаб применения чисто рыночных отношений гораздо больше, чем в Европе. И в результате там сложилась такая ситуация, что темпы роста в принципе выше, безработица ниже, производительность намного выше, чем в Европе. Вот вам результат.
Н. БОЛТЯНСКАЯ:
Спасибо, Евгений Григорьевич, и до следующего вторника!
Источник: «Эхо Москвы»