Андрей Колесников. Политэкономия: В защиту Фукуямы
Фукуяма уже имя нарицательное. Помните, у Пелевина: “Вряд ли история кончится из-за того, что несколько человек украли много денег. Даже если эти несколько человек наймут себе по три Фукуямы каждый”. Профессор стал частью общемировой философской попсы, а потому остался непрочитанным. В России же его имя превратилось в синоним, скажем так, либеральной поверхностности, противостоящей нашему глубоко почвенному пониманию реальной действительности. Что в очередной раз проявилось в ходе визита Фукуямы в Москву на презентацию перевода книги “Америка на распутье”.
Между тем уж кто-кто, а именно Фрэнсис Фукуяма и есть реалист. Не зря заголовок его статьи (а не книги), наделавшей еще в 1989 г. столько шуму, заканчивается вопросительным знаком — “Конец истории?”. Возможно, профессор был избыточно оптимистичен, заявив, что “Триумф Запада, западной идеи очевиден прежде всего потому, что у либерализма не осталось никаких жизнеспособных альтернатив”. Но по большому счету этих альтернатив и в самом деле нет. Что, замешанный на национализме фундаментализм любого сорта лучше либерального пути? Или изоляционистские модели несут народам мира счастье и процветание? И потом, что толку упрекать Фукуяму в политической близорукости — не мог же он в самом деле в 1989 г., когда никто еще не был в состоянии предсказать даже развал Советского Союза, предвидеть появление, например, столь экзотического единственно верного учения, как “суверенная демократия”.
Опять же, если внимательно читать Фукуяму, а не снисходительно похлопывать миниатюрного профессора по плечу, можно вычитать иное: конец истории как триумф гуманистических ценностей не наступает одномоментно, здесь и сейчас, это всего лишь констатация безальтернативности демократического развития, у которого гораздо более продолжительный временной горизонт.
Автор самой яркой философской метафоры последних двух десятилетий предвидел ровно те претензии, которые предъявляются ему сегодня, и обратил внимание на своих предшественников по теории “конца истории”, Гегеля и Кожева. В 1806 г. Георг Фридрих Вильгельм Гегель увидел в универсализации государства, провозгласившего принципы свободы и равенства, конец истории. Александр Кожев обнаружил конец истории в демократическом устройстве послевоенных европейских государств. И оба оказались правы в том смысле, что попытки искать “особый путь” неизменно заводили в тупик или оборачивались большой кровью.
Согласно метафоре Хантингтона, цивилизации в современном мире “сталкиваются”. По Фукуяме, сталкиваются государства “истории” — основанные на религиозном экстремизме, фашизме, тоталитаризме, и “постистории” — либеральные и демократические.
В концепции Фукуямы не был оценен по достоинству потенциал политического исламизма и любых других форм фундаментализма (хотя и об этих опасностях он внятно писал), не предсказана современная проблема — миграция и ее последствия для массового сознания граждан государств, живущих в “постистории”. История продолжает грубо вторгаться в “постисторию”, но это не означает, что Фукуяма был не прав, когда писал: “…в конце истории нет никакой необходимости, чтобы либеральными были все общества; достаточно, чтобы были забыты идеологические претензии на иные, более высокие формы общежития”.
Автор — политический обозреватель “РИА Новости”
Источник: Ведомости