Бой с тенью: к чему приведет давление на неофициальную экономику
Леонид Косалс, профессор кафедры экономической социологии ВШЭ
Нынешний кризис охватывает не только
официальную, но и теневую экономику — происходит ее централизация, серые доходы
падают. Чем опасны снос самостроя и борьба с обналичкой для развития страны?
Сиамские близнецы
Теневая экономика играет в России, как и во многих странах мира, противоречивую
роль. С одной стороны, это территория, где не работают официальные закон и
порядок и часть деятельности в ней противоречит общественным интересам и
является преступной, поэтому государство официально борется с теневой экономикой
и ставит задачу ее максимально сократить. С другой — это экономика, часть
которой производит вполне реальные блага и оказывает реальные услуги, без
которых российская официальная экономика пока никак не может обойтись или
которые в ней оказываются слишком дороги и неконкурентоспособны.
Иначе говоря, теневая экономика во многом функциональна и смягчает шоки и
кризисы. Например, в кризис сокращается занятость на крупных предприятиях и
люди находят себе занятие, переходя в категорию самозанятых в самых разных
сферах: становясь «челноками», торговцами, оказывая услуги (ремонт автомобиля,
няни и т.п.), работая за наличные и не платя налоги. Оставляя в стороне
моральные и правовые проблемы, можно сказать, что такая ситуация позволяет
многим людям и их семьям держаться на плаву, избежать безработицы и нищеты.
Во многих странах, и в России в том числе, государство терпит теневую экономику
как меньшее зло. Более того, в России многие госчиновники и силовики активно ее
используют, получая теневые доходы. И все это встроено в существующую
экономическую систему и фактически является ее частью. Существует множество
обязательств и договоренностей «на стыке света и тени», когда для нормальной
работы официальные организации должны частично что-то делать «в тени» (например,
оказывать социальные услуги, платить «неформальный налог» на местные праздники,
оформлять на работу родственников региональных руководителей, возить их на
отдых и т.п.), а часть теневого производства происходит на тех же самых
мощностях, что выпускается официальная продукция, не говоря уже о зарплате в
конвертах, которую по-прежнему получают часть работников в официальной
экономике. В общем, дело не только в масштабах (а оценки теневой экономики в
России колеблются от менее 20%, по данным Росстата, до 40%, по данным
Всемирного банка); в нынешней экономической системе теневая и официальная
экономики как сиамские близнецы, тесно живущие в симбиозе друг с другом.
Вне сомнения, эта ситуация имеет много минусов. Например, обычно в сложившейся
теневой экономике есть свои «закон и порядок», которые в России называются
«понятия» (возникла своего рода «теневая Россия», по выражению Льва Тимофеева и
Игоря Клямкина). И обеспечивают этот порядок бандиты. Как показывает множество
исследований (Вадима Волкова, Юрия Латова и др.), в России бандиты могут
постепенно вытесняться силовиками, которые сами или вместе с бандитами начинают
играть роль основного регулятора теневой экономики. И тогда «понятия»
постепенно распространяются за ее пределы и подменяют закон и порядок во всем
обществе.
Новая фаза
Начиная с 1990-х годов теневая экономика позволяла смягчать кризисы и приводила
к тому, что вопреки ухудшению официальных макроэкономических показателей
большинство семейных холодильников если и пустело, то далеко не так сильно, как
могло бы. Иная ситуация стала складываться в 2015 году. Причина тому —
жесточайший политический кризис, помноженный на тяжелый экономический спад.
Конфронтация с Западом и санкции/контрсанкции, разрастающийся конфликт с
Турцией, падение цен на нефть, рост расходов на силовые ведомства с сокращением
социальных расходов, военные конфликты на Украине и в Сирии, произошедшие один
за другим, наложились и одновременно усилили друг друга. Это само по себе
ухудшило условия не только для официальной, но и для теневой экономики.
В теневой экономике, по-видимому, стали видеть источник ресурсов, изъяв которые
можно как-то выправить ухудшающееся положение в целом. Государство усилило
борьбу с ней, причем действовало не только формальными мерами, такими как
борьба с обналичкой, но и неформальными, увеличив силовое давление на бизнес.
Так, Следственный комитет получил право заводить уголовные дела по налоговым
преступлениям без участия налоговых органов, число зарегистрированных
экономических преступлений за 2015 год выросло, а число арестованных по
экономическим статьям бизнесменов также возросло — с 3424 в 2013-м до 5183 за
семь месяцев 2015 года, число осужденных бизнесменов увеличилось с 5648 до
5804.
Недавно ЦБ отчитался, что процент за незаконное обналичивание поднялся с 2–3 до
15. Этому можно было бы только порадоваться, если ожидать, что в результате
спрос на наличные деньги, которые деловой человек может тратить без
бюрократического контроля, резко упадет, а само обналичивание отомрет как
отживший свое экономический институт. Однако само по себе заявление, что
процент поднялся до 15, говорит о том, что институт и не думает отмирать.
Наоборот, это значит, что такая деятельность стала еще прибыльнее. Видимо,
произошли концентрация и монополизация этого рынка.
В теневой же экономике цена перевода белых (контролируемых государством) денег
в серые, неконтролируемые, является важнейшим показателем делового климата. Чем
этот процент ниже, тем при прочих равных условиях деловой климат лучше, а
значит, и выше доходы, которые обеспечивает эта экономика ее участникам. И
наоборот, резкий рост платы за обналичку означает, что условия деятельности для
всех участников теневой экономики существенно ухудшились, а доходы упали.
Другой яркой реакцией на кризис, в том числе в теневой экономике, стала
знаменитая «ночь длинных ковшей» в Москве, когда в одночасье был физически
разрушен бизнес большого числа независимых (от нынешних властей)
предпринимателей и было прямо заявлено, что никакие «бумажки» о собственности
им теперь не помогут. Это освободило огромное и очень ценное экономическое
пространство, на котором теперь, используя бюджетные деньги, «специально
уполномоченные на то лица» могут много чего построить со всеми неформальными
дополнениями в виде подрядов «своим» фирмам, откатов и т.п.
Эта ситуация сильно напугала бизнес, причем не только малый и средний, но уже и
крупный. Выражением этого явилась встреча президента России Владимира Путина с
главой РСПП Александром Шохиным, в результате которой было решено создать специальный
согласительный механизм на высшем уровне (администрации президента) для
разрешения самых серьезных конфликтов, вызванных этой новой политикой
российской власти. Туда будут входить представители деловых ассоциаций и
руководители ведущих силовых ведомств (за исключением Вооруженных сил).
Можно ожидать, что подобные комиссии скоро возникнут и в регионах при
губернаторах и мэрах, так как вся эта история не является исключительно
столичной, но носит системный характер. Эти комиссии могут стать инструментом
разрешения некоторых конкретных конфликтов между государством и бизнесом, а
также между отдельными влиятельными бизнес-группами. Однако с точки зрения
перспектив развития страны они сыграют скорее отрицательную роль, так как
приведут к уменьшению роли закона и суда, которые и так занимают достаточно
скромное место в российской деловой жизни.
Опасные последствия
Из всего происшедшего, на мой взгляд, вытекают следующие выводы. Прежде всего
происходит дальнейшая деформализация отношений «власть — общество» (в том числе
бизнес), которые начинают переходить в фазу силовой экспроприации, когда уже
никакие «бумажки о собственности» никого не защитят.
При этом власть необязательно будет, например, регулярно сносить самострой; ей
достаточно сделать это один раз, а потом использовать как постоянно действующую
угрозу, которую можно будет реализовывать по мере надобности. Суды постепенно
станут играть откровенно декоративную роль, а главными станут неформальные
механизмы разрешения конфликтов, которые будут функционировать при органах
власти разных уровней. И эта ситуация угрожает отнюдь не только малому и
среднему бизнесу. Как показывает дело Каменщика, владельца аэропорта
Домодедово, она также касается и бизнеса крупного, которому в отличие от
прежних времен уже не помогут неформальные индивидуальные договоренности с
властью.
В отличие от прошлых кризисов нынешний охватывает и теневую экономику,
происходит ее централизация, а доходы в ней падают. Она перестает играть роль
амортизатора кризиса, что может привести только к его углублению.
Большая теневая экономика — это, конечно, показатель несовершенства
существующей в России экономической системы, которая, безусловно, требует
реформирования. Однако поспешное и радикальное силовое вмешательство в эту
ситуацию также не решает проблемы, так как может оказаться хуже самой болезни,
ведь официальная экономика по-прежнему не предоставляет людям никаких новых
альтернатив и не может в условиях кризиса обеспечить их новыми достойными
рабочими местами.
Подробнее на РБК:
http://www.rbc.ru/opinions/economics/29/02/2016/56d41bbb9a7947e04f60467c?from=typeindex%2Fopinion
Источник: РБК