Дмитрий Бутрин: Польза административного безделья
Теоретические предположения о том, может ли современная экономика существовать в отсутствии правительства страны, как раз этим летом могут быть легко проверены на практике. Нет, разумеется, сказать, что все кабинеты Белого дома пусты и там не происходит ничего занимательного, кроме переклейки обоев, нельзя. Впрочем, предполагать обратное тоже достаточно сложно. Лично я сломался 15 мая, когда выяснил, что наиболее захватывающим в программе дня руководителя аппарата правительства вице-премьера Сергея Нарышкина является – цитирую дословно – «селекторное совещание с руководителями субъектов РФ по вопросам подготовки управленческих кадров для организаций народного хозяйства РФ».
В другое время и не пришло бы в голову скалить зубы, однако же не мы ли третьего дня втихомолку обсуждали наличие или отсутствие у загадочного вице-премьера амбиций минимум на один пункт в служебной иерархии выше? И к тому же даже не пытаясь ответить на вопрос, для каких конкретно организаций народного хозяйства обсуждали наличие будущих кадров губернаторы и глава аппарата Белого дома, – в ту неделю это было довольно содержательное мероприятие. Были ведь и визиты того же чиновника на юбилейное заседание Совета законодателей (при всем уважении к совету я не только запамятовал, какой юбилей празднуется, но и с трудом вспомнил, кого объединяет этот совет — разумеется, если предположить, что я правильно вспомнил), и рабочие поездки Дмитрия Медведева в Пермский край (или к дояркам, или по демографическому вопросу, или по доступному жилью – скорее всего, все сразу), и участие Сергея Иванова на пленарном заседании Общественной палаты (удав в гостях у кроликов), и еще множество перелетов, заседаний президиумов и комиссий. На заседаниях правительства по четвергам в Белом доме уже окончательно прекратили что-либо обсуждать с заинтересованностью: все вопросы, как правило, уже решены. Нет, так было не всегда – предыдущие два года работы кабинета показали, что на деле правительство Михаила Фрадкова работать умеет.
Причины происходящего банальны. В первую очередь, сказывается все большее влияние на происходящее в смежном органе власти, лишь по ошибке считающимся пристройкой к действующему президенту, – а именно, в администрации президента. Полагаю, число людей, способных вспомнить, как именно выглядит глава этого органа власти Сергей Собянин, в стране уже исчисляется не сотнями тысяч, а десятками тысяч, если не единицами. В случае с Игорем Сечиным, Виктором Ивановым, Игорем Шуваловым, полагаю, все еще хуже. Имя Ларисы Брычевой, полагаю, примерно столь же известно публике, как и имя нового премьер-министра Непала. Иногда слухи о жутких интригах и конфликтах в АП заставляют задуматься об армиях бывших жителей Санкт-Петербурга, ведущих на Старой площади незримую войну на невидимом фронте с засекреченными итогами – и все это инкогнито.
Белый дом не может себе позволить подобного, но стиль передается.
В конце концов, это не Госдума, где за несколько месяцев до выборов даже идиотская инициатива – это рост индекса цитируемости. Их могут переизбрать. Министров могут лишь переназначить, и это произойдет неизбежно – или завтра, или через неделю, или в ноябре, или в марте: срок примерно один, и непохоже, чтобы этот срок был третьим. А новая метла по-новому метет, тем более, если резонно предположить, что роль метлы наверняка достанется кому-то хорошо знакомому по коридорам Белого дома. Лучше не высовываться.
Тем не менее проникновение в правительство идей движения неприсоединения ни к чему опасному имеет один неприятный аспект: в отличие от АП, которая вполне может позволить себе не существовать в публичном поле, власть кабинета министров публична.
Из этого, увы, следует, что непубличный, «технический» кабинет от власти де-факто отказывается.
В закрытом режиме возможно лишь «управление народным хозяйством»: документооборот может заменить публичные действия правительства лишь в тоталитарном обществе. Российское общество, сколько ни говори обратное, таковым не является.
Разумеется, все это не отменяет достаточно публичных выступлений членов кабинета министров, в последнее время порой достаточно ярких – чего стоят дискуссии о нанотехнологиях или соображения о разумности инвестирования стабфонда в «голубые фишки», в которых на равных принимают участие министры и вице-премьеры, совершенно ничего в этих предметах не разумеющие, и их коллеги, разумеющие в них порой даже подозрительно много. Однако происходящее же, скорее, сродни парламентской политике – к деятельности правительства как органа госуправления оно не имеет прямого отношения. И возникает крамольный вопрос?
а есть ли в компетенции правительства России сейчас сфера деятельности, обуславливающая, с одной стороны, необходимость существования федерального правительства как единого целого, а с другой – необходимость что-то менять в сложившейся ситуации?
И на оба вопроса есть сильное искушение ответить «нет». В России интеллигенцию, имеющую склонности взывать к свободе, традиционно пугают анархией. Ну вот она, в известном смысле этого термина, анархия. Кто-то умер? Примерно то же самое происходило в Белом доме в момент запуска административной реформы. Сейчас это время вспоминается бизнесом как один из самых комфортных периодов работы – правда, нельзя было решить ни один вопрос в Белом доме, но зато вопросы, не требующие вмешательства Белого дома, но испытывающие такое вмешательство, в одночасье начали решаться сами собой. Мои собеседники в бизнесе в последнее время все чаще констатируют: Белый дом стал, по сути, агентством полезных связей, позволяющих одним людям «навести мосты» к другим людям по бизнес-вопросам. И именно поэтому, по их мнению, правительство нуждается в сохранении в нынешнем виде – никаких особых помех и некоторое количество пользы от записной книжки заместителя министра.
Не стоит забывать, для чего правительство использовалось крупным бизнесом в последние несколько лет. Это титульный собственник административного ресурса, который может быть приобретен за те или иные виды благ (не будем лукавить – в значительной части денежных, а не каких-либо более невинных) и затем использован – кто-то сформулирует «для улучшения конкурентных позиций», а кто попроще – так, «чтобы эффективно раскошмарить». Так вот, правительство на неофициальных каникулах имеет определенные преимущества: практически всякое недружественное по отношению к конкуренту действие быстро обнаруживает пат. В тот момент, когда «битва башен» в Кремле не выглядела всеобщей, интрига имела смысл. Сейчас же решение любого крупного вопроса через Белый дом мгновенно выводится на уровень противостояния одной башни с другой башней, и решение вопроса откладывается до разрешения главного вопроса: кто же будет преемником? И то, что происходит, несколько оздоровляет ситуацию в предпринимательских кругах.
Наконец, как ни парадоксально, именно в 2007 году можно ожидать и разнообразных позитивных изменений с «верховой» коррупцией в России. На деле шансы остаться на своем месте после 2008 года чрезвычайно велики для любого представителя федеральной власти. И здесь участие в коррупционных сделках – ненужный риск: почему бы не подождать?
Разумеется, долго такая ситуация существовать не будет: зимой ли, летом ли, но в течение считанных месяцев картина изменится, и новое или старое правительство приступит к исполнению своих обязанностей – хорошего понемногу. Хорошо бы за то время, пока этого не произошло, обдумать одну простую мысль.
А не является ли бурный экономический рост, приток капитала в страну, рост благосостояния граждан прямым следствием того, что в 2004–2007 гг. значительная часть власти в Российской Федерации была занята взаимонейтрализацией и борьбой за зубчатыми стенами из красного кирпича?
А если это предположение справедливо – что мы имеем против идеи законодательного ослабления институтов федеральной власти?
И эта мысль мне нравится не меньше, чем последнее постановление правительства РФ «О классификации чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера». Оно, в частности, описывает чрезвычайную ситуацию межрегионального характера как ту, в результате которой «зона чрезвычайной ситуации затрагивает территорию двух и более субъектов РФ, при этом количество пострадавших составляет свыше 50 человек, но не более 500 человек, при этом размер материального ущерба составляет свыше 5 млн руб, но не более 500 млн руб.» По суммам не сходится, но по числу потенциальных жертв – весьма точное описание проблемы-2008.
Источник: Газета.Ру