ЕСПЧ им больше не указ.
В минувший
вторник Конституционный суд ожидаемо решил создать механизм, позволяющий
российским властям не исполнять (или, по крайней мере, «замыливать») неприятные
для них решения Страсбургского суда.
Одной
«рукой» КС в который раз подтверждает уважение к Европейскому суду по правам
человека, другой — заявляет, что решения ЕСПЧ будут исполняться лишь с учетом
«верховенства Конституции РФ». Проверять, выполняется ли это условие, будет сам
Конституционный суд.
На практике
это приведет к уменьшению возможностей российских граждан восстанавливать свои
нарушенные права через ЕСПЧ, после исчерпания возможностей сделать это в
российских судах. Что вполне соответствует «антиевропейскому курсу» Кремля
последнего времени.
С заявлением
в КС обратились 93 депутата Госдумы, требовавшие проверки на конституционность
положений Федерального закона «О ратификации Конвенции о защите прав человека и
основных свобод и Протоколов к ней», а также норм гражданского и арбитражного
процессуальных кодексов, согласно которым решения ЕСПЧ являются основанием для
пересмотра вступивших в силу судебных решений.
Парламентарии
уверяли, что эти положения неконституционны, поскольку «обязывают суды и иные
государственные органы безусловно выполнять решение ЕСПЧ даже вопреки
российскому Основному Закону», и правоприменитель «поставлен в безвыходную
ситуацию, поскольку такая коллизия может оказаться неразрешимой».
Примерами
таких «безвыходных ситуаций» были названы дело «Анчугов и Гладков против
России» (заявители жаловались на лишение их, как заключенных, избирательных
прав) и решение по «делу ЮКОСа», по которому акционерам нефтяной компании было
присуждено около 2 млрд. евро в качестве компенсации за незаконно взысканные с
них штрафы.
Еще один из заявителей — депутат Госдумы, «эсер» Александр Тарнавский, —
пугал КС возможной легализацией однополых браков в России, если ЕСПЧ этого
потребует, но о таких решениях ничего неизвестно.
Стоит
заметить, что в первом случае противоречие между решением ЕСПЧ,
устанавливающим, что ограничение осужденных в праве избирать и быть избранными
должно учитывать тяжесть содеянного, и Конституцией России, вводящей абсолютный
запрет для всех, кто отбывает наказание в местах лишения свободы, имеет место.
На что Страсбургский суд и указал, решив, что законодатель в России должен
искать пути разрешения этого противоречия. Чего так и не последовало.
Во втором же
случае ни малейшего противоречия Конституции не усматривается. Напротив, в ней
нет ни слова о том, что можно фактически конфисковывать собственность компаний,
необоснованно накладывая на нее арест и незаконно проводя процедуру банкротства
(с передачей «нужным людям»). Между тем, именно эти нарушения и констатировал
ЕСПЧ, вынося решение.
В заявлении
парламентарии ссылались, на статью 15 Конституции РФ — но стоит отметить, что
именно в ней (в пункте 4) установлен приоритет международных договоров РФ над
национальным законодательством. Именно этот пункт в последнее время яростно
требуют отменить всевозможные «борцы против оккупации России». И именно
он чрезвычайно важен для сохранения возможностей защиты прав и свобод
российских граждан, которые на родине не могут добиться справедливости.
Нынешнее
решение КС оказалось двойственным — и во многом аналогичным тому, что
выносилось в декабре 2013 года. Напомним: тогда, с одной стороны, КС признал,
что постановления ЕСПЧ являются основанием для пересмотра гражданского дела по
новым обстоятельствам.
С другой
стороны, постановил суд, если решение ЕСПЧ невозможно исполнить, не изменив
российские законы, нормы которых были признаны несоответствующими Европейской
Конвенции о защите прав человека и основных свобод, эти нормы следует проверить
на конституционность, даже если КС ранее уже проводил такую проверку.
Теперь КС, с
одной стороны, признал конституционными и закон о ратификации Европейской
конвенции и нормы процессуальных кодексов об обязанности российских судов
пересматривать дела на основании решений ЕСПЧ. Попытка заявителей отменить эти
положения законов отклонена.
С другой же
стороны, КС заявил, что участие России в международном договоре не означает
отказа от государственного суверенитета. Что Европейская Конвенция и основанные
на ней правовые позиции ЕСПЧ не могут отменять приоритет Конституции. И что их
практическая реализация в российской правовой системе «возможна только при
условии признания за Основным Законом нашей страны высшей юридической силы».
Правда, тут
же суд делает «реверанс», заявляя, что «в основе Конституции РФ и
Европейской Конвенции лежат общие базовые ценности, и в подавляющем большинстве
случаев коллизии между двумя документами не возникают вовсе».
Однако,
«подобный конфликт возможен, если ЕСПЧ даст трактовку Конвенции, противоречащую
Конституции РФ, и в такой ситуации, в силу верховенства Основного Закона,
Россия будет вынуждена отказаться от буквального следования постановлению
Страсбургского суда». Что «соотносится с практикой высших судов европейских
стран (в частности, Германии, Италии, Австрии, Великобритании), которые также
придерживаются принципа приоритета норм национальных конституций при исполнении
решений ЕСПЧ».
Стоит
заметить, что последний аргумент — лукав. Потому, что (об этом КС почему-то не
упоминает), что конституция Германии, — как и других перечисленных стран, — в
отличие от российской Конституции, не содержит норм о приоритетности
международных договоров над национальным законодательством. И потому
приведенные примеры не вполне корректны, хотя случаи неисполнения решений ЕСПЧ
в этих странах действительно бывают.
Затем — еще
один реверанс КС: «при разрешении подобных конфликтов необходимо не стремиться
к самоизоляции, а исходить из необходимости диалога и конструктивного
взаимодействия, и только таким путем могут быть построены по-настоящему
гармоничные отношения между правовыми системами Европы, основой которых будет
не подчинение, а взаимное уважение».
Впрочем,
никаких правовых механизмов для «диалога» и построения «гармоничных отношений»
не предусматривается. Вместо этого КС закрепляет исключительно за собой
обеспечение верховенства Конституции РФ при исполнении решений ЕСПЧ. И
устанавливает две процедуры этого «обеспечения».
Первая:
проверка конституционности законодательных норм, в которых ЕСПЧ обнаружил
изъяны. Соответствующий запрос обязан направить суд, пересматривающий дело на
основании решения европейской юстиции.
Вторая:
толкование Конституции по запросу Президента или Правительства РФ, когда органы
власти «сочтут конкретное постановление ЕСПЧ в отношении России неисполнимым
без нарушения Основного Закона». И если КС придет к выводу о несовместимости с
Конституцией вынесенного в Страсбурге решения, оно не подлежит исполнению.
Можно отступить от возлагаемых на Россию решением ЕСПЧ обязательств, «если
такое отступление является единственно возможным способом избежать нарушения
основополагающих конституционных принципов».
Что это
означает — переводя с юридического языка на русский?
Что российская власть сможет отказаться от исполнения любого из решений
ЕСПЧ, если очень захочет.
Все, что для
этого потребуется — решение КС о том, что исполнить постановление суда в
Страсбурге ну никак нельзя без нарушения «основополагающих
конституционных принципов».
Сомнений в
том, что при наличии высочайшей воли соответствующий вердикт не замедлит
последовать, увы, крайне мало. Тем паче, что сами «основополагающие принципы» в
Конституции сформулированы весьма и весьма обтекаемо.
И если
«сверху» будет внятно сказано «надо» — конечно же, выяснится, что
исполнить решение ЕСПЧ по «ЮКОСу» никак нельзя, не нарушая конституционный
принцип справедливости. В самом деле, неужели может быть справедливым решение
иностранного суда, присуждающее Кремлю штраф за конфискацию собственности у
открытых противников власти?
И решения
ЕСПЧ, констатирующие фальсификации на выборах в России, или отсутствие свободы
собраний, или свободы слова (с настоятельным требованием изменить
соответствующее законодательство), конечно же, нельзя исполнять, не нарушая
Конституцию — ведь подобные кощунственные предположения уже есть грубое
покушение на наш суверенитет.
И с
исполнением решений ЕСПЧ, констатирующих незаконность отказов семьям российских
военных в жилье, будут проблемы. И с исполнением решения, которое требует
рассекретить формулу газа, который спецслужбы применяли во время операции в
театральном центре на Дубровке против заложников и террористов, — тоже.
Ну, а об
исполнении решений, которые устанавливают ответственность российских властей за
убийства, похищения и пытки во время двух чеченских войн, и говорить
нечего. Ведь в Чечне, если кто не помнит, всего лишь «наводился конституционный
порядок» и шла «контртеррористическая операция»…
Конечно, отнюдь
не со всеми решениями ЕСПЧ так будут поступать, а только с «резонансными». Как
минимум, затягивая их исполнение, как максимум — пытаясь вообще не исполнять.
Невзирая на
46-ю статью Европейской Конвенции, где однозначно установлена обязанность
подписавших ее стран «исполнять окончательные постановления Суда по любому
делу, в котором они выступают сторонами». Без всяких ограничивающих условий и
без какой-либо возможности «перепроверять» у себя решение ЕСПЧ.
Ни к чему
хорошему, впрочем, это не приведет. Разве что, к еще большему ухудшению
международной репутации России. А за проигранные в Страсбурге дела платить все
равно придется — иначе будут арестовывать имущество.
Не может не
возникнуть вопрос — зачем вообще все это затеяли? Как представляется, не только
потому, что очень не хочется платить по «делу ЮКОСа». Но и потому, что впереди
могут оказаться еще более неприятные для Кремля решения. Например, о
«присоединении» Крыма (уже указанного в российской Конституции) и конфискации
украинской собственности. Конституционный суд, конечно, сможет
высказаться по этому вопросу — но его мнение за пределами России никого
(в том числе, и международные суды) интересовать не будет.
В конечном
счете, неминуемо встанет выбор: или выполнять международные обязательства и
принимать как должное даже и неприятные решения ЕСПЧ, или выходить из Совета
Европы и жить по своим законам, все дальше загоняя себя в тупик.
Постоянный
адрес страницы: http://www.novayagazeta.ru/columns/69212.html
Источник: Новая газета