|
Странная ситуация:
весь прошлый год президент набирал
обороты, все активнее входя в роль
настоящего главы государства. К
августу-сентябрю стало казаться, что
демократические иллюзии, связанные
с ним, — вовсе не иллюзии, а вполне
оправданные надежды. Развязка истории
с Химкинским лесом несколько погасила
энтузиазм «оттепельщиков», но неожиданно
отчетливые заявления Дмитрия Медведева
по поводу презумпции невиновности в
процессе Ходорковского—Лебедева,
партийно-политической конкуренции и
цензуры на телевидении в разговоре с
начальниками телеканалов эти самые
надежды возродили. Более того, казалось,
что тандем дал заметную трещину.
Однако последующие
события качнули настроения рефлексирующего
класса российского общества в
противоположную сторону: Медведев
никак не отреагировал на дикий, с точки
зрения юридической и с точки зрения
имиджа России, ее общественного и
инвестиционного климата, приговор по
«делу ЮКОСа». Промолчал и тогда, когда
милиция и суд устроили мини-Белоруссию
в последний день старого года, арестовав
видных деятелей оппозиции вообще без
всяких на то причин.
Концовка года была
провалена. Год закончился без президента.
Возможно, мы вступили в новую реальность,
разрушающую все надежды и иллюзии.
Можно говорить о том,
что не царское это дело — реагировать
на решения судей и правоохранителей.
Суд ведь у нас независимый. Но даже
если допустить, что судья Виктор
Данилкин и в самом деле был независим
от мнения, например, Владимира Путина
и/или вышестоящих судебных инстанций,
то надо признать, что он оказался
независим и от юридической логики, и
от здравого смысла. К тому же исход
дела Ходорковского — надо называть
вещи своими именами — определил
отношение к России со стороны ее
партнеров из цивилизованного мира на
годы вперед. Не говоря уже о том, что
с «тактико-техническими» характеристиками
приговора соотносили свои личные
жизненные стратегии ровно те люди,
которые могли бы составить потенциальную
социальную опору Медведева-политика
и костяк его электората, поддерживающего
идеи модернизации.
А уж демонстративно
противозаконный арест Бориса Немцова
и его коллег заслуживал того, чтобы
упомянуть о нем в «Твиттере» уж ничуть
не меньше, чем червяк в тарелке
губернатора Зеленина или даже, страшно
сказать, победа российской «молодежки»
на чемпионате мира по хоккею.
Тем не менее Медведев
промолчал. По обоим поводам. Вряд ли
он мог затронуть деликатные сюжеты в
новогоднем телеобращении к россиянам,
записывавшемся 28 декабря, — формат
не тот, это ведь по сути дела тост за
все хорошее. Есть десятки иных способов
определить свою позицию. Но президент
не счел необходимым поговорить на эти
темы даже в «Твиттере». Строительство
олимпийских объектов в Сочи, официозное
празднование Рождества, перестановки
с места на место генералов, виртуальное
общение со Шварценеггером помешали
ему заняться важными содержательными
вопросами, волнующими, безусловно, не
все российское общество, тем более
находящееся в новогодней коме, а
передовой класс. Вероятно, этот самый
класс не нужен политическому руководству
страны, не нужен России, не заслуживает
того, чтобы с ним разговаривали…
Идя ноздря в ноздрю
с Владимиром Путиным, создавая иллюзию
не стилистических, а уже содержательных
противоречий, показывая себя президентом,
в конце прошлого и в начале этого года
глава государства словно бы
самоустранился, взял тайм-аут.
И потому получается
так, что в личном зачете премьер-министр
его переигрывает. «Исчезновение»
президента на рубеже десятилетий —
серьезная заявка на поражение. И на
крушение надежд тех, кто просто хотел
нормальных условий для жизни в
нормальной России. Не имперской и
России для русских, не квазисоветской
и управляемой вручную. А в такой стране,
какой ее видят россияне, устремляющиеся
в иные государства, чтобы работать и
отдыхать в комфортных и дружелюбных
обстоятельствах. Почему-то там
российский народ — креативный и
успешный. А здесь он не отличается ни
инициативностью, ни какими-либо
заметными достижениями. Между тем
Медведев мог бы стать президентом
тех, кто хотел бы стать активным,
успешным и креативным именно здесь,
а не там.
Впрочем, шанс на это
еще есть. Хотя бы потому, что, наверное,
Медведеву не хочется разделить судьбу
одного известного персонажа Владимира
Набокова. Помните, в «Лужине»: «Александр
Иванович! Александр Иванович?» —
заревело несколько голосов. Но никакого
Александра Ивановича не было».
Андрей Колесников
обозреватель
«Новой»
|
