Имитация российской науки
Как вместо
открытий делают вид.
О развитии
науки в России власть говорит много и охотно практически в любой ситуации;
иногда заметны не только разговоры, но и действия (как у нас принято, в
основном выражающиеся в росте финансирования) — но даже это не помогает
отечественной науке занять более значимые позиции в мире.
Несмотря на
то что в 2000 году из бюджета России на гражданские научные исследования
выделялось 17 млрд руб., а в 2014 г. — 366 млрд руб., наши ученые публикуют в
международных научных журналах, входящих в базу Web of Science, приблизительно
столько же статей, как и пятнадцать лет назад, уступая китайским более чем в 7
раз, хотя на рубеже столетий отставали от них менее чем на 50%. Отечественные
университеты пока также не в состоянии закрепиться в элите мирового
образования: в топ-100 вузов по версии Times Higher Education входят 77
американских университетов, 4 китайских и ни одного российского.
Можно ли
преодолеть подобное отставание? На мой взгляд, нет — прежде всего потому, что в
России наука перестала быть ценностью, а занятия ею за государственный счет,
как и многое иное, во все большей степени становятся профанацией.
Как мы уже
говорили, количество научных работ, опубликованных нашими учеными в ведущих
мировых журналах, почти не изменилось с 2000 г. — зато за это время количество
кандидатских и докторских защит выросло на 24%. «Выработка» на одного
«специалиста» падает, зато заработки их растут.
Если
поставлена задача сделать публикации многочисленнее (в мае 2012 г. В.Путин
подписал указ, согласно которому к 2015 г. доля публикаций российских
исследователей в Web of Science должна увеличиться до 2,44% с нынешних 2,11%),
то у бюрократов от науки готов ответ: с 2013 г. начала резко расти доля
иностранных преподавателей в ведущих отечественных университетах.
Зачисляясь
туда на четверть ставки и подписывая свои статьи в том числе и как сотрудники
Дальневосточного или Томского университета, эти ученые «делают план» нашим
вузам, получая в качестве доплаты за публикацию в 3–4 раза больше, чем гонорар,
выплачиваемый за статью тем журналом, в котором она публикуется. Примеры можно
продолжать, но диагноз очевиден: в России наука не является престижным делом;
государство делает вид, что ее финансирует, а ученые прикидываются, что
работают.
Причина
наших неудач в уникальном взаимоотношении науки и экономики, науки и
государства. Обычно научные исследования призваны либо развивать экономику,
либо ковать престиж страны, обеспечивать ее безопасность и доказывать ее
лидерство.
В Советском
Союзе доминировал второй подход — и ученые, непосредственно взаимодействовавшие
с государством и обеспечивавшие его нужды, занимали достойное место в стране.
Важно отметить, что результаты их деятельности были видны и осязаемы — для того
чтобы в них нельзя было усомниться, работали целые отрасли. Вполне может быть,
что такое развитие «прикладной науки» похоронило экономику страны, но в том,
что оно имело место, сомневаться не приходится.
В США преобладает
первый подход: исследователи создают не только абстрактное знание, но
технологии и продукты, которые стремительно коммерциализируются и делают своих
изобретателей богатейшими людьми. Эти успешные предприниматели дают заказы
новым ученым, финансируют университеты и развивают научную благотворительность.
При этом государство вкладывает миллиарды долларов в проекты, которые оно
считает приоритетными, — но залог успеха состоит в том, что интеллектуальную
собственность на технологии сохраняют те, кто их создал, пусть даже за
государственный счет. В этой схеме нет места «распилу» и мошенничеству —
вознаграждается только талант и его успехи.
В
современной России не действует ни одна из этих схем. Экономика живет на нефти
и газе и не требует новых технологий, а если и требует, то таких, которые
гораздо легче купить за рубежом, нежели разработать в стране. В
высокотехнологичных отраслях мы настолько сильно сидим на импортной «игле», что
никогда с нее не слезем — более того: современный технологичный сектор является
единственным, в котором конкуренция предполагает совмещение улучшения свойств и
качества товара с сокращением издержек, а последнее противоречит всем канонам
российской экономики.
Именно
поэтому российская наука сейчас претерпевает катастрофические изменения. От
ученого и специалиста фокус переносится на «экспертов» — людей, статус которых
в развитых обществах неизвестен. Эксперты — это люди, делающие вид
информированности в своих областях и готовые дать советы по тем или иным (а
чаще всего любым) проблемам, но не несущие за результаты таких консультаций
никакой ответственности. Будучи в этом похожими на государственных управленцев
путинской эпохи, они прекрасно обслуживают власть, но не могут обеспечить
приращения какого-либо знания.
Сегодня
распространена точка зрения о том, что современная наука требует для своего
развития демократического и свободного общества. На мой взгляд, этому утверждению
не находится неопровержимых доказательств — в сталинских шарашках делалось чуть
ли не больше открытий, чем в куда более свободные времена. Однако гораздо более
очевидно, что такая наука выступает продуктом индустриального мира.
Современная
наука — система, предполагающая поиск объективной истины, ее применение в
экономике и постоянные социальные перемены, обусловленные использованием ее
результатов. Проблема российской науки не в том, что страна не может себе ее
позволить; она в том, что общество в ней не нуждается, как не нуждается оно в
квалифицированных специалистах и рабочих, в независимых политиках и в
критически мыслящих депутатах. Уходя от индустриальной модели к сырьевой, от
конкурентной политики к «суверенной демократии», Россия делает отечественную
науку ненужной. В обществе, открыто провозглашающем курс на консерватизм,
задача увеличения числа считающихся опытными профессоров и кажущихся значимыми
журнальных статей, если ее ставит президент, будет решена — но самому обществу
это ничего не даст.
Я убежден:
Россия как научная держава возродится только тогда, когда она вернется на путь
естественного экономического развития и откажется от ее «консервативных»
идеалов. Только в этом случае наука сможет стать независимой от государства и
навязанной им идеологии, только в таких условиях ученые смогут служить истине,
а не определенным бюрократией показателям. А пока этого не произошло,
российская наука будет развиваться в той логике — и в том пространстве, — в
которой развивается современная мировая наука.
Русские
ученые будут делать научные открытия, печататься в ведущих журналах, получать
Нобелевские премии, становиться руководителями крупнейших технологических
корпораций — но делать это вне России, отгораживающей себя от глобальных
тенденций. Думаю, было бы очень интересно увидеть, насколько бóльшим является
процент публикаций, выходящих за подписью русскоязычных, а не российских
ученых, — я уверен, что разница составит не менее 2–3 раз.
Однако
русскоязычные ученые, рассеивающиеся по миру, интересуют нашу власть намного
меньше русскоязычных чернорабочих, сконцентрировавшихся в Донбассе или
Караганде, — они ведь заняты делом и не пойдут за несколько сот долларов бить
окна в административных зданиях. Просто потому, что даже если власти этих
государств и не признают русский язык государственным, для ученых это ничего не
значит — ведь языком науки «великий и могучий» быть давно уже перестал.
http://www.mk.ru/social/2014/05/12/imitatsiya-rossiyskoy-nauki.html
Источник: Московский комсомолец