Кирилл РОГОВ: «На прошлой неделе Владимир Путин опробовал себя как бы в роли блогера…»
На прошлой
неделе Владимир Путин опробовал себя
как бы в роли блогера. Но не стоит
бросаться к компьютеру. Верный своим
принципам, Владимир Путин выступил
блогером по жизни. Своего рода антиблогером,
то есть блогером, но с приставкой
«анти».
А
как еще это понимать?
Вот, например,
вся новая общественная среда в интернете,
превратившаяся в последние месяцы в
некую единую медиасеть, кипит возмущением
по поводу зверского избиения Олега
Кашина и достаточно справедливо обвиняет
кремлевского идеолога так называемого
путинюгенда г-на Суркова в том, что
регулярные бандитские нападения на
гражданских активистов и журналистов
стали нормой. И премьер Путин тут же
встречается с г-ном Якеменко —
непосредственным куратором пропутинской
уличной молодежки и нарочито доброжелательно
выслушивает его чудаковатые рассуждения
о физкультуре в школе.
А вот Алексей
Навальный взрывает сетевую среду
рассказом о распилах в «Транснефти».
Гул возмущения и негодования перегревает
оптоволокно. И тут же становится известно,
что правительство России выразило
благодарность руководству компании за
строительство нефтепровода.
Как и
положено блогеру, Путин реагирует
быстро, отвечает изобретательно, кратко
(жестом) и эмоционально. Стремится
выразить в компактных ответах всю меру
своего презрения к оппонентам — сетевым
болтунам, мусорщикам гражданственности
и оппозиционным шавкам. За этой неожиданной
заочной перепалкой, впрочем, открываются
вдруг два важных обстоятельства.
Первое
состоит в том, что медиасеть принципиально
прорвала границу между старой, несетевой
медиареальностью и новой информационной
сетевой средой. Вышла из гетто. Незаметно
мы вдруг начали жить в мире, где медиасеть
транслирует свою повестку дня в офлайн,
а не наоборот. И даже такие стойкие
хранители устаревших статусов, как
Владимир Путин, вынуждены реагировать
на ее напор, отбиваясь, а точнее —
отплевываясь, от ее прорывов в мир
лимузинов, конвертов, дорогих часов,
пространных кабинетов, пресс-секретарей,
почетных грамот и многочисленной
охраны.
Эта новая ситуация грозит
серьезными проблемами тщательно
выстроенному при Владимире Путине
бастиону полунесвободы СМИ. Здесь дело
не только в том, что влияние медиасети
расширяется и она совершает экспансию
в офлайн, не позволяя себя не замечать.
А в той новой энергетике и идеологии,
которая эту энергетику создает. В том
новом понимании политического, которое
она в себе несет.
Ведь самое
удивительное в разоблачениях Навальным
«Транснефти» заключается в том, что
подробности опубликованных им
изобличительных бумаг частично даже
появлялись раньше в газетах. Но прошли
совершенно незамеченными. Эта
незамеченность стала результатом
политической бесполезности газет (да
простят меня коллеги — это не их вина),
отгороженных от телевизора и реальной
политики плотным забором. В то время
как невероятный успех тех же самых
разоблачений в журнале у Навального
определялся, во-первых, полным отсутствием
в них эзоповых формулировок и умолчаний,
а во-вторых — и в-главных, — тем, что
потребление информации было связано
здесь с идеологией действия и соучастия.
Надо было перепостить, дать ссылку,
написать письмо Медведеву и в прокуратуру.
И именно это соучастие сделало заключенные
в них новости общественным и политическим
событием. Это очевидный механизм, прямо
противоположный изобретенному Кремлем
механизму зомбоящика, где стимулирование
неучастия становится главной задачей
медиа.
Второе обстоятельство,
открывающееся в этой необъявленной
перепалке Владимира Путина с
интернет-медиасетью, заключается в том,
что премьер все отчетливее и бесповоротнее
превращается в символ и лидера социальной
архаики. Архаики не только политической,
с ее маниакальной сосредоточенностью
на геополитике, теориях заговора,
системах распознавания «свой — чужой»
и методах контроля, но и культурной,
бытовой, коммуникационной.
Когда
Владимир Путин уступал свое кресло
Дмитрию Медведеву — так, как дают
повзрослевшему сыну порулить машиной
на пустой дороге, — связь с «современностью»
разыгрывалась в качестве одной из первых
визитных карточек «местоблюстителя».
Мол, это — человек «другого поколения». И
Дмитрий Медведев уверенно вошел в роль
представителя digital generation, заводя блоги,
хвастаясь айфонами и рассуждая о
российской Кремниевой долине. Что, я
думаю, Владимиру Путину казалось
безопасной и забавной игрой, своего
рода мистификацией. В то время как себя
он позиционировал в качестве человека
дела и хозяина «реальности» настоящей,
а не виртуальных эмпирей.
Однако
легализованная отчасти соучастием
Медведева новая реальность начала жить
своей жизнью. Да, не получится из Сколкова
нашей Кремниевой долины, но это лишь со
всей ясностью обнажает нам то, что нас
отличает от стран, где она есть или
создается. Да, блог Дмитрия Медведева
ничего общего не имеет с идеей «открытости
власти». Но блоговая медиасеть ворвалась
в политику, и люди, разделенные
многочисленными кордонами и пропускными
пунктами в реальности, сталкиваются
здесь теперь нос к носу. Медведев должен
был, вероятно, по мысли г-на Путина,
«выпустить пар» спроса на модернизацию
и обновление, но в реальности, кажется,
лишь раскочегарил эту печку.
Владимир
Путин, с одной стороны, бравирует этой
своей глубокой архаичностью. Вот,
например, в минувшую пятницу он предложил
странам СНГ воссоздать свои павильоны
на ВДНХ. С другой стороны, он, видимо,
чувствует растущий поколенческий отрыв
от современности и пытается его по-своему
преодолеть. Отсюда его тусовки с байкерами
и поездки на «Формуле-1». Но «Формула-1»
и байкеры в заклепках — это тоже, если
честно, русская мечта о свободе
двадцатипятилетней давности. Это не
современность, а мечта юности тех, кому
за пятьдесят. И это как раз то, что
Владимир Путин понимает: мачизм, железо,
педаль «газ».
Владимир Путин прекрасно
понимает, в чем сила иерархических
структур, основанных на обмене статусами
и ресурсами, но совершенно не понимает,
в чем сила сетевых структур, основанных
на обмене информацией. Он искренне не
понимает, в чем сила открытости перед
закрытостью. В чем смысл отсутствия
ограничений.
Если Владимир Путин
вернется в Кремль, то я просто даже не
знаю, что он будет делать на своем посту.
Вполне блестяще он сумел устроить все
так, чтобы сохранить в своих руках все
рычаги власти. Но так случилось, что он
совершенно упустил время. Свое время.
Оно осталось уже позади.
Источник: Новая газета