Контраст завораживает
Некоторые спрашивают, почему мы через 60 лет после конца «эпохи Сталина» так интересуемся этой фигурой. Или почему немцы и, кстати, весь мир заворожено интересуются Гитлером? Сказать почему? Вовсе не потому, что это были какие-то необыкновенные политические умельцы, – такими деятелями заполнена европейская история до ХIX века, латиноамериканская и азиатская – весь ХХ век, а в Африке их и до сих пор немало. На местном уровне – так и вообще каждый третий.
«В какой ещё стране мира, кроме России и Германии, наблюдалось такое наступление средних веков в науке и искусстве?»
Завораживает – меня, во всяком случае, завораживает и заставляет изучать – то, что так могло получиться в моей стране, нормальной, цивилизованной сто лет назад, – такой откат назад и так быстро. (В гитлеровской Германии распад цивилизации произошел ещё быстрее, но благодаря поражению в войне и преодолён оказался гораздо быстрее.)
Завораживает – меня, во всяком случае, завораживает и заставляет изучать – то, что так могло получиться в моей стране, нормальной, цивилизованной сто лет назад, – такой откат назад и так быстро. (В гитлеровской Германии распад цивилизации произошел ещё быстрее, но благодаря поражению в войне и преодолён оказался гораздо быстрее.)
Завораживает – меня, во всяком случае, завораживает и заставляет изучать – то, что так могло получиться в моей стране, нормальной, цивилизованной сто лет назад, – такой откат назад и так быстро. (В гитлеровской Германии распад цивилизации произошел ещё быстрее, но благодаря поражению в войне и преодолён оказался гораздо быстрее.)
В какой ещё стране мира, кроме России и Германии, наблюдалось такое наступление средних веков в науке и искусстве? В России погибли целые школы в общественных, гуманитарных и естественных науках. Собственно, и математика с физикой пострадали очень сильно (вспомнить смерть во время голодовки Егорова, «дело Лузина», самоубийство Шнирельмана, аресты Ландау и Королева – только больной может думать, что «шарашки» как-то улучшали рабочие условия учёных по сравнению с нормой – по сравнению со Средневековьем улучшали, конечно). Математика с физикой выиграли при Сталине из-за того, что произошло массовое бегство от других научных специальностей в «теорию», но общий ущерб для науки сравним с гитлеровским для немецкой (видимо, самый быстрый в мировой истории эпизод разрушения национальной науки).
Если в какой-то средневековой стране знаменитого учёного посадили на кол – что ж удивительного? А вот то, что в стране, где работали Эйлер и Бернулли, где Лобачевский был ректор, умирает во время голодовки престарелый учёный – отец фактически московской математической школы ХХ века – это удивительно.
Как могла страна, давшая выдающихся практиков военного искусства – от Суворова, через Кутузова, Тотлебена и Скобелева до Брусилова, в которой работали и воевали выдающиеся теоретики – те же Клаузевиц и Жомини, быть настолько неготовой к войне, что победа далась невероятно дорого?
Как могла страна, в которой внешней политикой занимались Александр I, Нессельроде, Горчаков, Литвинов, проводить такую бессмысленную и бездарную внешнюю политику? Сталин и Ко по неграмотности были уникально плохими дипломатами – всё, что получила наша страна в сталинские годы на международной арене, было оплачено кровью солдат и деньгами страны. Сравнить с тем же Александром I – благодаря равновесной конфигурации, достигнутой на Венском конгрессе, Россия получила несколько десятилетий спокойствия.
Именно этот контраст – что Сталин, голодомор, уничтожение науки и культуры, трагическая война случились в стране, в которой до этого были Пушкин и Чехов, Чигорин и Чебышёв, Менделеев и Ляпунов, конкурентный суд присяжных, право голоса у женщин в отдельных частях страны, вековые офицерские традиции, современные инженерные достижения – вообще всё, что угодно, – именно этот контраст завораживает. Сталин – этикетка для крайне трагического и травматического опыта в истории нашей страны. Разбираться в Сталине и его эпохе интересно постольку, поскольку хочется, чтобы этого больше не повторилось.
Источник: Взгляд