Плагиат плагиаторов. Антон Олейник
Неизбывная провинциальность отечественной науки и как с этим бороться
Серия скандалов, связанных с защитой написанных методом «копирования и вставки» диссертаций, не перестает трясти российскую элиту вот уже несколько месяцев. Под подозрение попадали и видные члены правящей партии, и лидеры думских фракций, и даже первые лица государства. За кем приедет «антиплагиат» в следующую ночь? Именно этот вопрос не дает спокойно спать как остепененным членам истеблишмента, так и борцам за чистоту науки, разъезжающим на виртуальных «воронках». И те, и другие страдают бессонницей, однако, всуе.
Спору нет, обладатели заветных «корочек» на политическом Олимпе сами подставились. Во-первых, ну не нужны им эти корочки. Власти не добавляют, зарплаты и лишних квадратных метров тоже, а визитки с заветным набором буковок, «каэн» или, еще лучше, «дээн», выходят из моды. Во-вторых, прав был Егор (Лигачев), который в бытность свою секретарем ЦК запретил работникам его аппарата защищать диссертации. Дескать, всем же и так понятно, что «вам помогут, за вас напишут, это же все равно липа» (из интервью с бывшим работником ЦК КПСС, проведенном в рамках специального исследования).
Проблема в том, что плагиат в российской науке – понятие настолько относительное, что задача выявления «самых оголтелых» халтурщиков выглядит заведомо сомнительной. В некотором смысле собственно российская наука во многом остается неоригинальной и вторичной по отношению к зарубежной. И особенно ярко факт нахождения на научных «задворках» проявляется как раз в социальных науках, у «липовых» кандидатов и докторов экономических, юридических, политологических или исторических наук.
Знакомство с самой респектабельной базой научных публикаций в мире, Web of Knowledge, подтверждает неутешительную мысль о «задворках». Возьмем публикации на тему рецессии (topic=‘recession’). В контексте глобального экономического кризиса вряд ли можно найти что-то более актуальное. Так вот, российскими экономистами подготовлено всего 0,28% всех опубликованных после 1991 года (то есть с момента обретения Россией независимости) статей и материалов конференций. На два порядка меньше, чем американскими (38,9%) и британскими (14,2%) экономистами. На порядок меньше, чем австралийскими (4%), немецкими (4%), канадскими (3,8%) или китайскими (3,7%) экономистами. Вклад российских экономистов в изучение рецессии меркнет даже по сравнению с вкладом экономистов литовских (0,8%). В общем, нужно ли зацикливаться на возможном «заимствовании» президентом-кандидатом в своей диссертации фрагментов американских учебников, если, фигурально выражаясь, российская экономическая наука построена на заимствовании?
Аналогична ситуация и в других предпочитаемых высокопоставленными диссертантами науках. По количеству публикаций на тему публичного управления (topic=‘public management’; в России более в ходу другой термин – государственное управление) российские ученые занимают 60-е место в мире – уступая даже коллегам из Ирана, не говоря уже о Литве и Эстонии. И в исторических науках, где позиции российских ученых были традиционно сильны, сегодня их измеренный в количественном выражении вклад в изучение Средних веков (topic=‘Middle Ages’) обеспечивает России место лишь в конце второго десятка стран.
Даже передовые российские университеты неконкурентоспособны рядом со средними западными университетами. Массивные вливания бюджетных средств в некоторые претендующие на особый статус российские университеты (МГУ, СпбГУ, НИУ ВШЭ) не привели к кардинальному изменению ситуации. Что же говорить об остальных российских «очагах знаний»…
А потому – стоит ли организовывать охоту на ведьм там, где черную магию вольно или невольно практикует едва ли не каждый второй? Не лучше ли обратить пыл и энергию на что-либо более позитивное и менее средневековое, например, на обсуждение возможных системных решений проблемы ухода с научных задворок?
Подкупающее своей простотой решение уже принято – без особых обсуждений. Занятая проверкой и утверждением диссертаций Высшая аттестационная комиссия была подвергнута «фокусу с разоблачением». Под знаменем борьбы с «кавказской мафией» арестовано или отправлено в отставку ее бывшее руководство. Никаких системных изменений, впрочем, не последовало, да и вряд ли последует.
Пример системных изменений можно найти у соседей, в Украине и Казахстане. Там пошли на введение новых требований к защищаемым диссертациям, добавив к ним публикацию диссертантом как минимум одной статьи в журнале, включенном в Web of Knowledge или в другую аналогичную международную базу. В России же по-прежнему принято публиковаться в журналах, издаваемых по месту работы диссертанта (или по месту работы его знакомых). Отсюда все прелести ситуации, когда «рука руку моет»: публикуют работы «уважаемых» людей и их учеников вне зависимости от их научной ценности. Барьера обезличенного рецензирования, принятого на Западе, такие работы пройти не могут.
Обезличенное рецензирование, впрочем, – не панацея. Оно затрудняет публикацию инновационных работ, гарантируя распространение более качественного (по сравнению с системой публикации в ведомственных журналах), но усредненного продукта. Например, Гордон Таллок, один из родоначальников теории общественного выбора в экономике, долго не мог найти журнал, который бы согласился напечатать его пионерную статью. В итоге она была опубликована в журнале из «нижней части списка».
Решением, затрагивающим еще более глубокие основы научной организации, была бы реформа собственно системы анонимного рецензирования. Для уменьшения фактора субъективизма в оценках рецензентов можно подумать о введении правила случайного назначения рецензента из «длинного» списка специалистов по заданной теме. Подобно тому, как назначение судьи на рассмотрение конкретного дела в ряде юрисдикций США происходит случайным образом, с помощью барабана с содержащими имена судей шарами. При такой системе возникает шанс ограничить консерватизм в рецензировании.
Учитывая, что собственно системы анонимного рецензирования в России нет, есть смысл воспроизводить не ту модель, что существует на Западе, с ее тенденцией к излишнему консерватизму, а уже усовершенствованную, с использованием элементов случайного выбора рецензентов. Это способствовало бы решению проблемы ухода российской науки с научных задворок.
Источник: Независимая газета