Распиловская опричнина

Главные новости жаркого июля 2011 года – повсеместная замена тротуаров в Москве и магическое «фартучное» расширение города на юг — поражают воображение.

Подзабытый в 1990-е Салтыков-Щедрин снова у места, как при совке. Сказал новый градоначальник заменить асфальт на плитку, значит, миллион квадратных метров совсем свеженького местами асфальта искрошим и заменим. Преимущества плитки перед асфальтом велено объяснять детям в школе на уроках москвоведения. Да, Салтыков-Щедрин снова в строю, только название города устарело. Теперь его более уместно было бы назвать не Глупов, а Распиловск. От названия этого, согласитесь, так и веет стариной и духом русской самобытности.

Кто спорит, разумеется, плитка красивее. (Впрочем, с учетом климата и гарантированно нарушаемой технологии укладки, не думаю, что долговечнее.) В фешенебельных кварталах богатых городов асфальт и правда меняют местами на плитку. Впрочем, думаю, в этих городах городским властям и в голову не приходило, что можно вот так одним махом перелопатить миллион квадратных метров, кроша свежеуложенный асфальт. Скорее всего, там просто принимали решение о постепенной замене тротуаров в рамках реконструкции или планового ремонта. Но этим Распиловск и отличается от большинства городов мира. Здесь общественное благо, как правило, имеет привкус краденого.

Однако плиточные экзерсисы, конечно, просто детская забава по сравнению с произведенным параллельно «уширением» Москвы. Смысл этого географического упражнения, конечно, останется абсолютно непонятен здравому обывателю, незнакомому с традициями и образом жизни Распиловска. Ведь если нужно переселить чиновников или еще кого-то за МКАД, то пусть себе и живут в Московской области, подумает этот простак. Масса людей работает в Нью-Йорке, а живет в Бруклине. От этого Бруклин никому не придет в голову переименовывать в Нью-Йорк.

Собственно говоря, развивая эту географическую хиромантию, можно было бы, например, выступить и с проектом присоединения Азовского моря к Черному. Пусть уже тоже будет Черным, если не имеет самостоятельного выхода в океан. Существует, впрочем, веская причина, по которой такая идея пока не родилась и не осуществилась: у Черного моря нет градоначальника. Если бы он был, да к тому — опытный управленец, проявивший себя как на работе в центральных органах власти, так и в руководстве регионом, то такой проект, несомненно, возник бы.

Собственно, мотивов совершенного при «уширении» Москвы насилия над географией — два. Один типично распиловский (от названия, то есть города Распиловска), другой — как бы политический. Я бы назвал его «опричным», от слова «опричнина».

Распиловский мотив очевиден. При Лужкове в Москве вырос и разжирел прекрасный строительный комплекс, который по уровням доходности не уступал нефтяной отрасли. Но земля в Москве практически закончилась — строить негде. Казалось бы, в обычной логике замечательный строительный комплекс должен был двинуться в регионы — жилье нужно везде. Но в распиловской логике все выглядит не так. В распиловской логике строительный комплекс должен непременно замыкаться на губернаторе или градоначальнике. Он — его ресурс, его сила, олицетворение его власти над территорией. В регионах же есть свои строительные комплексы, которые являются ресурсом, силой и оплотом местного начальства. И если даже московский строительный комплекс уйдет в другой регион, то станет ресурсом и силой тамошнего губернатора или градоначальника (того, кто дает разрешения на застройку).

Именно поэтому и приходится не Комплекс отправлять в регионы, но регионы присоединять к Комплексу (не могу не писать его теперь с большой буквы). К тому же в регионах Комплекс мог столкнуться с ценовыми ограничениями. И в этом смысле «уширение» Москвы тоже очень по-распиловски логично: нужно распространить московскую дороговизну на как можно большую часть территории России. Чтобы Комплекс был доволен.

Однако, видимо, есть и другой мотив уширительного проекта. Мало кто обратил внимание на замечание президентского советника Аркадия Дворковича, что расширение станет первым шагом последующего превращения Москвы в федеральный округ.

И то: а чем мы хуже Америки? Ничем. Мы, несомненно, лучше и умнее. Смотрите сами. В Америке федеральный округ Колумбия — это территория, на которой действительно расположены правительственные учреждения и примыкающая к ним инфраструктура. Это 177 кв. км, на которых проживают 600 тысяч человек. Наш федеральный округ будет занимать территорию  2600 кв. км (получается, мы в 15 раз умнее), на этой территории будут проживать не менее 15—20 миллионов человек (10—13% жителей страны), а его ВВП будет составлять не менее четверти всего ВВП России.

И вот этот примерно кусочек будет выведен из конституционной конструкции федеративного государства. Ибо главный смысл слов «федеральный округ» заключается в прямой подчиненности территории федеральным властям (в случае округа Колумбия это конгресс). То есть 85% населения России будет проживать в федеративном государстве, а 15% — нет. 75% ВВП будет производиться в Федерации, а 25% вне ее.

Разумеется, эта конструкция не имеет ничего общего с американской. (В таком случае логично было бы как раз перевести органы власти в какой-нибудь подмосковный город-спутник и объявить его федеральным округом.) Скорее она напоминает старинную идею Ивана Грозного, который учредил в 1565 году на Руси опричнину. Смысл опричнины состоял как раз в том, чтобы вывести часть исконных земель из-под влияния местной знати («опричь»), превратив в личный удел царя. Населить их новыми землевладельцами и новыми земельными олигархами, которые получили бы землю не по фамильному праву наследования, но непосредственно от государя и были бы по этой причине привержены ему, укрепляя тем самым идею самодержавного централизма. Новые землевладельцы, как известно, и правда были столь преданы идее централизма, что охотно сжигали людей и рубили на куски, сгоняли целые семьи с дворовыми и домочадцами в сарай и взрывали его порохом, продвигая тем самым страну по дороге политической модернизации.

Пристрастие Ивана Васильевича к идее сильной центральной власти и укрепления единства страны кончилось известно чем: одной из крупнейших в российской истории катастроф Смуты. Именно Смута стала главным плодом Ивановой модернизации. И России понадобилось около сорока лет, чтобы вполне оправиться от этого модернизационного порыва.

Таким образом, если в экономическом смысле «уширение» Москвы является апофеозом распиловских традиций градостроения, то в политическом плане его следует рассматривать как своеобразный проект «новой опричнины». Говоря шершавым языком политтехнологического плаката: прирезая жирные земли под распиловскую застройку, Владимир Путин покупает московскую олигархию накануне собственного возвращения в Кремль, попутно реализуя идею прямого переподчинения Москвы непосредственно самодержцу, вольному раздавать ее на откуп преданной челяди.

P.S.Этим текстом «Новая» начинает дискуссию о присоединении к Москве подмосковных территорий. Приглашаем к разговору жителей столицы и Подмосковья, экспертов, авторов проекта, руководителей мэрии.