Ratio economica: Война и власть
Когда дело доходит до оружия, рациональные аргументы, основной инструмент экономиста, утрачивают силу. Международный конфликт, в который вовлечена родная страна, тем более сложно обсуждать без эмоций. Тем не менее за прошедшие столетия накопился немалый опыт международных конфликтов, и некоторые закономерности вполне можно проследить. Например, считается бесспорной истиной, что победоносная война укрепляет власть лидера внутри страны-победительницы. Но так ли универсален этот закон? И правда ли, что поражение ведет к ослаблению позиции лидера?
Джакомо Кьоцца из Университета Дьюк и Хайн Геманс из Университета Рочестера в статье, опубликованной в American Journal of Political Science в 2004 г., попробовали оценить, как сказываются исходы международных конфликтов на сроке пребывания лидеров стран у власти. Оказывается, и кризисы, завершившиеся без кровопролития, и войны практически не влияют на сроки правления демократических лидеров. Зато для авторитарных лидеров война становится настоящей лотереей — победа продлевает срок пребывания триумфатора у власти, а поражение делает скорое смещение с должности куда более вероятным. Чем сильнее конфликт, тем в большей степени результат в пользу лидера победившей стороны: в бескровных кризисах ощутимый эффект дает только поражение (от него срок пребывания у власти сокращается); победа или ничья никак не сказываются на судьбах лидеров.
Кьоцца и Геманс используют данные о 2049 лидерах в 166 странах, они охватывают период с 1919 до 1999 г. Помимо сведений о продолжительности и интенсивности противостояний, используются стандартные показатели экономического развития и параметры, отражающие уровень развития политической системы. Анализ демонстрирует, что экономические показатели играют вполне предсказуемую роль: в более экономически развитых странах власть более устойчива. Впрочем, как и всегда, когда речь идет о статистической закономерности, т. е. о наиболее вероятном исходе, нужно оговориться, что закономерность не исключает отдельных контрпримеров. Уинстон Черчилль проиграл парламентские выборы меньше чем через три месяца после победы во Второй мировой войне; Саддам Хусейн не утратил власти, разгромно проиграв войну в 1991 г.
Однако еще большей проблемой может стать то, что, задавая вопрос о власти, исследователь вынужден принимать решение о том, кто является политическим лидером страны, а этот вопрос может не иметь однозначного ответа. Нынешний конфликт подчеркивает несовершенство подхода Кьоццы и Геманса в этом отношении. Предположим (а разве так не бывает на самом деле?), что лидеры не обязательно действуют в интересах своих стран, а пытаются продлить срок пребывания у власти. Но кто является лидером? Из телевизионной картинки можно было бы заключить, что лидером, ответственным с нашей стороны за конфликт с Грузией, является премьер-министр Владимир Путин. С другой стороны, российская Конституция возлагает всю ответственность на президента Дмитрия Медведева, и нет никаких свидетельств, что он как-то уклоняется от этой ответственности. Если бы база данных, которую использовали Кьоцца и Геманс, покрывала нынешний конфликт (она заканчивается 1999 г.), то кого следовало бы квалифицировать как лидера? От этого решения существенно зависел бы срок пребывания этого лидера у власти. А ведь когда речь идет об автократических или полуавтократических режимах, от срока пребывания у власти существенно зависит вероятность потери власти в случае неудачного разрешения конфликта. Цикл работ Брюса Буэно де Мескиты из Нью-Йоркского университета с соавторами, в котором, в частности, рассматривался вопрос о зависимости между исходами войн и сохранением власти лидером, еще в большей степени страдал от произвола в выборе имени лидера страны — в полуавторитарном режиме этот выбор, как показывает пример Путина и Медведева, может быть непростым.
Предсказание исходов войн — сложная задача. Если бы стороны умели точно оценивать вероятность победы, международных вооруженных конфликтов наверняка было бы меньше. (Чем еще, если не безответственной недооценкой реакции российской стороны, может объясняться нападение на Цхинвали в ночь с четверга на пятницу?) Более или менее достоверно известно, что более продолжительный вооруженный конфликт оставляет меньше шансов на окончательную победу той стороне, которая инициировала конфликт. (См., например, статью Бранислава Сланчева в том же журнале в 2004 г.) Даже если военный результат будет в пользу России, у Михаила Саакашвили, лидера в более демократическом, чем российский, режиме, неплохие перспективы в части сохранения власти. Впрочем, статистическая закономерность не исключает и того, что он окажется перед Международным трибуналом в Гааге — особенно если подтвердятся факты агрессии против мирного населения при нападении на Цхинвали. Точно так же даже военное поражение нашей страны (если, например, она окажется втянутой в долгосрочную войну против нерегулярных частей, как американцы в Ираке) не должно сильно сказаться на позиции Владимира Путина. А вот для Дмитрия Медведева исход войны — вопрос политической жизни и смерти.
Автор — профессор Российской экономической школы
Источник: Ведомости