Сергей АЛЕКСАШЕНКО: «…Капитал нельзя остановить…»
Российское валютное законодательство содержит массу запретов и
ограничений. Однако капитал преодолевает их — его движение подчиняется лишь
экономическим законам. О необходимости снятия законодательных барьеров в
валютной сфере говорит в интервью корреспонденту «Известий» Любови
КИЗИЛОВОЙ бывший первый зампредседателя Центробанка, руководитель Центра
развития Сергей АЛЕКСАШЕНКО.
— Сергей Владимирович, прохождение в Госдуме смягчающих поправок к
закону «О валютном регулировании и валютном контроле» столкнулось с
сопротивлением со стороны правительства, несмотря на его декларации о
приверженности либеральному курсу. Почему так происходит?
— Мне кажется, сегодня главное для правительства, для Центробанка —
понять, какую цель мы ставим перед собой в сфере валютного регулирования.
Любые ограничения должны преследовать какую-то цель. Однако наше
законодательство о валютном регулировании не подлежит систематизации. Оно
состоит из очень декларативного закона «О валютном регулировании и валютном
контроле», принятого еще в 1992 году, и огромного количества инструкций
Центробанка. Объяснить, что же получилось в результате, невозможно. В нашем
законодательстве всего четыре вида операций отнесены к текущим, не
требующим лицензирования, остальные считаются капитальными. Все капитальные
операции должны осуществляться в порядке, установленном Центробанком, с его
разрешения.
В большинстве развитых стран иной подход: закрытый перечень составляют
капитальные операции, а все остальные считаются текущими. Согласно уставу
МВФ, членом которого является Россия, текущие операции должны
осуществляться без каких-либо ограничений. Когда Россия в 1992 году
вступала в МВФ, у нее был очень жесткий режим ограничений даже по текущим
операциям, но тем не менее к 1996 году практически все ограничения по ним
были сняты. С июня 1996 года МВФ признал, что российский рубль является
полностью конвертируемым по текущим операциям. Что касается капитальных
операций, то у нас существует много разных подходов: есть перечень
капитальных операций, которые можно осуществлять без специального
разрешения Центробанка, а есть огромное количество тех, на которые надо
получать индивидуальное разрешение ЦБ. Иногда у него есть порядок выдачи
таких разрешений, чаще — нет.
— Похоже, у власти нет единой концепции либерализации валютного
законодательства?
— У власти нет концепции валютного регулирования. Дебаты последнего
времени, непоследовательное поведение правительства при обсуждении
упомянутых поправок в Госдуме говорят о том, что внятной точки зрения у
власти нет, и это — самое печальное.
Смысл всех валютных ограничений — не допускать оттока капитала из
страны. Однако примерно к началу 70-х годов большинство развитых стран
пришло к убеждению, что ограничения на движение капиталов не нужны —
финансовая техника усложнилась настолько, что законодательные ограничения
утратили смысл. Когда турист вывозил из страны 100 тысяч долларов
наличными, это можно было отследить, но с использованием пластиковых
карточек проконтролировать это стало невозможно. В России это не всем
понятно: таможенники упорно стоят на том, что свыше 1,5 тысячи долларов
потратить за границей нельзя. Потратить 100 тысяч долларов с кредитной
карточки — можно. Абсурдные ограничения.
Однако наличие драконовского законодательного запрета на движение
капиталов отнюдь не останавливает этого движения. Статистика последних лет
показывает, что 25-30 миллиардов долларов в год Россия ежегодно в разных
формах инвестирует в другие страны мира. Закон запрещает все, но бизнес
знает, как его обойти.
Такое раздвоение сознания в медицине называется шизофренией. Никто
всерьез не испытывает затруднений с переводом денег за границу в любом
объеме и в любых целях. Способы отработаны, все о них знают — и налоговые
органы, и таможенники, и ЦБ. Запрет на движение капиталов означает, что мы
запрещаем российскому капиталу становиться международным, ограничиваем его
эффективность, не даем ему быть конкурентоспособным. С другой стороны,
ограничения распространяются и на приток капитала в Россию. Наш капитал
изворотлив, а иностранный, как правило, законопослушен — если ему нельзя,
он пытается получить официальное разрешение. А когда ему это надоедает, он
говорит — нечего мне делать в вашей России, вот рядом есть Польша, Венгрия,
Прибалтика, буду делать бизнес там. Российская экономика становится еще
более непривлекательной.
— Однако правоохранительные органы намерены всерьез бороться с утечкой
капитала.
— Им очень хочется бороться, но они не знают с чем. Уход капитала из
страны — явление экономическое. Деньги уходят, и всегда будут уходить туда,
где им работать легче, где норма прибыли выше. Бороться с экономическими
законами бессмысленно. С другой стороны, позицию силовиков тоже можно
понять — речь идет о нарушении закона. Существует подозрение, что Россия
является местом, где отмываются преступно нажитые доходы. Однако есть
четкое понятие источников преступных доходов: это наркотики, торговля
оружием, проституция, запрещенные азартные игры, рэкет.
— Правоохранительные органы склонны отождествлять все утекающие капиталы
с криминальными.
— Совсем не факт, что криминальные деньги уходят. Очень даже может быть,
что они как раз никуда не уходят, что за эти деньги покупаются российские
компании. Выстраивание знака равенства между криминальными деньгами и
оттоком капитала из страны — ошибка. Может быть, нашим бандитам гораздо
проще инвестировать деньги в России, где они знают, как это делается.
Бороться с криминальными доходами надо, но в этом направлении делается
меньше всего.
— Надо ли отменить обязательную продажу 75% валютной выручки экспортеров
Центробанку?
— Это скорее проблема не валютного регулирования, а денежной политики.
Из разговоров с представителями бизнеса, банковского сообщества понятно,
что многие экспортеры, продав валюту официально на бирже, тут же покупают
ее у банков — ровно столько, сколько им надо. Ограничения их не
останавливают.
Центробанк не может разрешить доллару обесцениваться, поэтому он
покупает доллары, чтобы их становилось на рынке меньше. Можно либо
разрешить доллару обесцениваться, либо удерживать его, скажем, на уровне не
ниже 28,6 и покупать все доллары, которые существуют на рынке. Центробанк
идет по второму пути, и это означает, что он практически не контролирует
денежную эмиссию. В нашей экономике накапливаются диспропорции, которые
рано или поздно дадут о себе знать. Когда это произойдет — никто не знает,
но за это придется платить. Мы уже начали платить более высокой инфляцией:
она составила 5,1% за январь-февраль, и это никак не соответствует
бюджетному прогнозу (12% за год). За денежную политику власти
расплачиваются граждане: от инфляции выигрывают немногие, а платит за нее
все население.
— Должен ли быть отменен налог на покупку валюты?
— Конечно, этот налог абсолютно абсурдный. Можно с таким же успехом
ввести налог на право дышать, потреблять свет. Этот налог был введен от
безысходности, его смысл чисто фискальный.
— Вы верите в падение курса доллара?
— Мне кажется, одним из источников таких слухов стала не очень удачная
фраза в интервью председателя Центробанка Виктора Геращенко. Он сказал, что
реальная цена доллара -15 рублей.
— Может ли привести к девальвации доллара начавшаяся рецессия в США,
ожидаемый кризис мировой экономики?
— Рецессия означает, что экономика США будет потреблять меньше нефти,
металла, древесины — российский экспорт будет дешеветь. Долларов в Россию
будет поступать меньше, и цена их будет выше.
— Как вы посоветуете населению защищать свои сбережения?
— Посоветую не обращать внимания на слухи. Сбережения надо
диверсифицировать, держать в разных формах. Правда, на мой взгляд,
нумизматика, антиквариат, акции, недвижимость — это для богатых. Для
среднего слоя предпочтительнее банковские депозиты в рублях и в валюте. По
итогам прошлого года хранение средств в рублях было более выгодным.
— Можно ли доверять банкам при отсутствии системы гарантирования
вкладов?
— Сбербанк без всякой системы гарантирования расплатился со всеми
вкладчиками. Могу сказать одно: те, кто будет хранить деньги в стеклянной
банке или под матрасом, точно проиграют.
Источник: «Известия»