Стабилизационный фонд, нефть и инвестиции
О. БЫЧКОВА
Добрый день, у микрофона Ольга Бычкова, и сегодня Евгений Ясин, научный руководитель государственного университета Высшая школа экономики в эфире «Эха Москвы», добрый день, Евгений Григорьевич.
Е. ЯСИН
Здравствуйте.
О. БЫЧКОВА
Мы обещали в прошлый раз продолжить разговор о стабилизационном фонде, на тему, как потратить эти бешеные деньги, которых скопилось просто огромное количество в российских, где они там скапливаются, я даже не знаю?
Е. ЯСИН
Скапливаются они в бюджете, поступают в руки государства. Должен вам сказать, что у меня такое впечатление, что большинство российских политических и общественных деятелей и хозяйственников больше всего волнует именно этот вопрос, как потратить эти деньги, которые поступают в руки государства.
О. БЫЧКОВА
Но это же уникальная ситуация.
Е. ЯСИН
Да, уникальная.
О. БЫЧКОВА
Потому что всю жизнь говорили – денег нет, не хватает.
Е. ЯСИН
Совершенно верно, никому ничего не хватает, у нас в стране полно дыр, люди бедные и т.д., при всем при этом государство держит в своих руках колоссальные деньги и сидит, как собака на сене. Это всех ужасно раздражает. Я должен сказать всем радиослушателям, что я это раздражение очень хорошо понимаю. А дальше я буду говорить уже необязательно то, что вам понравится. Дело в том, что нынешняя ситуация характеризуется 3 основными переменными. Первая переменная – это приток нефтедолларов, колоссальный приток нефтедолларов, причем каждый раз все прогнозы побиваются в пользу повышения цены на нефть. Я напоминаю вам, что когда в 2000 г. было 25 долларов за баррель, мы парили в небесах и чувствовали, что это предел счастья, потому что, действительно, было счастье по сравнению с 98 г., когда цена была, падала.
О. БЫЧКОВА
8.
Е. ЯСИН
До 8 долларов за баррель. Понимаете, что тогда все к России испытывали недоверие, все было плохо, разразился кризис в значительной степени из-за этого. 25 долларов, казалось, предел. И мы все, будучи под впечатлением того, что было раньше, говорили – ни в коем случае нельзя тратить, надо предусмотреть какие-то резервы на тот случай, когда опять обрушится до 8 долларов за баррель. Поэтому господин Илларионов выступал с требованием – давайте создадим стабилизационный фонд, как в других таких разумных странах. Разумных, в том числе, например, в Кувейте и других нефтедобывающих странах Персидского залива, но также в Норвегии, но также в Венесуэле и т.д. А Кудрин, я напомню вам, он тогда отбивался, говорил – ничего, нам не нужен стабилизационный фонд, достаточно просто финансового резерва в бюджете, которым он сам бы мог управлять, не предпринимая никаких дополнительных действий с целью получить разрешение на то, чтобы использовать стабилизационный фонд, иметь свободные руки.
О. БЫЧКОВА
Т.е. это название определяло управляющего фактически?
Е. ЯСИН
Да, на самом деле, стабилизационный фонд – это некая более жесткая форма контроля, в том числе со стороны парламента, это утверждается в бюджете и т.д., а финансовый резерв в бюджете – это менее значимое, там просто достаточно решения министра финансов для того, чтобы каким-то образом его использовать. Но это уже давно забыто, теперь главный защитник стабилизационного фонда – это как раз господин Кудрин, и все тычат в него пальцем, говорят – это нехороший человек, который просто проводит совершенно дурацкую политику. Но это, я повторяю, я вас возвращаю к мысли, что это первая переменная в нынешней ситуации. И сегодня цена на нефть составляет уже, за русскую нефть, 60 долларов за баррель, это вообще никогда не было, и мы эти бешеные деньги получаем-получаем, и я не исключаю того, что цена будет повышаться дальше. А того кризиса, которого мы опасались, его все нет и нет, и у людей появляется такое ощущение, что вообще-то можно бы уже и думать не только о плохом, а подумать о том, как бы потратить эти деньги на что-то путное, тем более что у нас есть, на что тратить. Это первое. Вторая переменная – это деловая активность, потому что, дорогие друзья, у нас с вами рыночная экономика. И главная сила, которая осуществляет ее развитие – это частный бизнес. И частный бизнес проявляет деловую активность в зависимости от того, какой деловой климат, как себя ведет правительство, в каких формах оно оказывает регулирование, давление и т.д. на этот бизнес, в соответствии с этим он предъявляет денежный спрос и денежное предложение, которое вытекает из притока валюты, сталкивается с денежным спросом, который предъявляет, в основном, бизнес. Не только бизнес, и население, что значит со стороны населения, это главным образом зарплаты и пенсии и кредиты, которые они могут получить в банках на потребительский кредит. Поэтому вторая главная переменная – это деловая активность. И наконец, у нас есть третья переменная, которую я бы назвал так, это уровень монетизации экономики, т.е. не путайте с монетизацией льгот, монетизация экономики – это отношение денежного предложения к ВВП.
О. БЫЧКОВА
Т.е., если тупо говорить, я правильно понимаю, можно я вопрос задам с первой парты, т.е. сколько денег задействовано в экономике?
Е. ЯСИН
Сколько надо денег для того, чтобы был нормальный хозяйственный оборот. У нас денег…
О. БЫЧКОВА
Чем больше, чем лучше?
Е. ЯСИН
Нет, чем больше, если слишком много, будет сильная инфляция. Все зависит от того, что если у вас высокая деловая активность, приходят деньги, у вас сравнительно низкий уровень монетизации, то вы можете развивать денежные отношения, вы можете увеличивать приток денег быстрее, чем обычно, это будет впитываться, это будет впитываться экономикой. Для примера, 2003 год, рост денежного предложения – 52% за 1 год, инфляция – 12%, просто так, чистая арифметика, вычитаем 12%, 40% дополнительных денег впитано экономикой. И она ответила ростом 7.3%, а могла и больше. Монетизация у нас низкая, у нас сегодня 25%, нормальный уровень – 80-100% для того, чтобы развитая рыночная экономика была обеспечена деньгами, поэтому у нас есть определенный резерв для того, чтобы быстро расти при том условии, что бизнес будет предъявлять спрос на деньги, будет высокая деловая активность. Приток денег может быть и настолько велик, что никакая деловая активность не поможет. И тогда у вас будет инфляция. Для того, чтобы не допустить инфляции, вы должны предпринимать какие-то меры, а именно ограничивать количество денег, которые обращаются в экономике. Тут появляется необходимость в стабилизационном фонде, профиците бюджета, отдаче долгов и т.д. и т.п. Может быть, и вывозе капитала, потому что, в конце концов, вывоз капитала в нормальных условиях, когда люди не думают о том, чтобы упрятать быстро схваченные деньги, купив виллы на Лазурном берегу и что-нибудь подобное сделать, а когда уже идет нормальный оборот, то вывоз капитала означает, что просто его размещение за границей более эффективно, чем его размещение в стране, больше ничего. Избыток денег может как раз вступать в противоречие с возможностями экономики усваивать.
О. БЫЧКОВА
Евгений Григорьевич, это теории, понятно. Но если говорить о сегодняшней практике, на что именно нужно направлять деньги из стабилизационного фонда, все это, что так успешно из нефтяной трубы качается прямо в бюджет?
Е. ЯСИН
Спасибо, Олечка, что ты меня остановила. Теперь я хочу сказать такую простую мысль, что размер стабилизационного фонда должен быть определен принятой демократической процедурой. У нас есть правительство, есть парламент, есть президент, и они договорились, что, скажем, стабилизационный фонд должен составлять 100 млрд. долларов, больше не надо, или 80. Это можно договориться. И слово «стабилизационный фонд» означает, что в эти деньги залезать нельзя. Это как заначка у вас в кармане. А дальше вы говорите – если мы хотим тратить деньги на развитие экономики, то мы должны сделать поменьше стабилизационный фонд и завести какие-то другие статьи расходов в государственном бюджете, а именно инвестиционный фонд, создания которого добился господин Греф, какие-то еще фонды, пожалуйста, ради бога, или статьи. На что я бы сегодня тратил деньги, сегодня раздается больше всего голосов отраслевых лоббистов о том, что нужно делать какие-то инвестиционные проекты, я хочу обратить внимание, что это инвестиционные проекты на государственные деньги. Значит, инвестиционные проекты на государственные деньги в условиях современной России – вещь очень опасная, потому что, я думаю, наши радиослушатели в большинстве своем знакомы со словом «откат», это та доля от полученных предпринимателями государственных средств, которые нужно отдать государственными чиновникам за то, чтобы они способствовали выделению этих денег именно этому предпринимателю, а не другому.
О. БЫЧКОВА
Это научно говоря.
Е. ЯСИН
Это не наука, это жизнь, понимаете, этот откат, по средним оценкам экспертов, составлял год назад 20%, сейчас говорят, уже дело доходит до 30, а если мы будем резко увеличивать государственные инвестиции на разные программы, он может дойти до 50. Значит, мы должны понять, что мы просто откармливаем коррупцию, я не исключаю того, что должны быть крупные государственные затраты, но они должны быть направлены на проекты, которые не вызывают такой коррупции, которые наименее коррупциогенны и которые в то же время приносят эффект.
О. БЫЧКОВА
Неужели такие существуют в нашей стране?
Е. ЯСИН
Да, я могу вам сказать, какие, например, что я бы предложил в первую очередь. Я бы предложил инновационную программу. В Америке, я уже несколько раз об этом говорил, в Америке есть такая программа, она называется СБИР, там каждый гражданин США, обычно это профессора вместе с аспирантом или со студентом или с тремя студентами приходят и подают заявку. Она рассматривается, 1 из 13, в среднем, проектов получает грант. Я хочу обратить внимание, не кредит, а грант, просто деньги дают, 100 тыс. долларов, и говорят – если у вас есть идея, она выиграла конкурс, попробуйте ее превратить в опытный образец. На это дается 100 тыс. на год. Если вы создали этот опытный образец, вам потом опять на конкурсе могут дать еще 500 тыс. для того, чтобы вы вывели свой товар на рынок. Если вы вывели свой товар на рынок, создали компанию, вам дадут льготный кредит, 5 млн. долларов. И эта программа работает с 60-х гг., она привела к тому, что инновационная активность в Америке возросла намного. И сегодня, как утверждают специалисты, американцы выигрывают в конкуренции с японцами, немцами и французами, прежде всего, потому, что работает эта программа. А те в некоторой степени свой инновационный порыв утратили. В 60-х гг. ситуация была противоположной, в Америке было намного хуже. Давайте сделаем что-то похожее, потому что я глубоко убежден, наш главный резерв – это не нефть, не газ, это мозги, это таланты нашего народа. Если ему дать возможность и научиться нам превращать наши изобретения, научные открытия в товарный продукт, то мы имеем очень большие шансы. Эта стратегическая программа исключительна важная стране. На это есть смысл тратить деньги.
О. БЫЧКОВА
Это один путь, еще?
Е. ЯСИН
Это один путь. Можно предложить еще несколько таких программ, но я люблю самолеты, я хочу, чтобы были российские ИЛ-96-400, не буду говорить про 300.
О. БЫЧКОВА
500.
Е. ЯСИН
Или 500, которые были бы конкурентоспособны на мировом рынке, можно им подкинуть чего-то, а не просто гоняться за этим Александром Ивановичем Рубцовым, главой «Ильюшин-Финанс», и каждый раз к нему приставать, то то не так, то это не так. Я подозреваю, что там есть какие-то побочные интересы. А теперь я могу сказать, что наиболее важно, куда бы я потратил деньги в первую очередь, я боюсь, что моя слава либерала будет поколеблена, но я бы потратил бы эти деньги, в первую очередь, на повышение пенсий и на повышение зарплаты работникам бюджетной сферы.
О. БЫЧКОВА
Вас выберут президентом в 2008 г. за это.
Е. ЯСИН
Нет, мне это не надо, я уже, но я просто хочу сказать, что я сейчас отвечу на вопрос, почему именно так, это же связано, больше всего создает опасность инфляции, потому что эти деньги немедленно появятся на рынке. Но я хочу обратить ваше внимание на следующее обстоятельство, что в той ситуации, которая сложилась сегодня, без инфляции на уровне около 10% мы не сможем обойтись, слишком большой приток нефтедолларов.
О. БЫЧКОВА
Так уже у нас больше.
Е. ЯСИН
Сейчас больше, но если действовать разумно, 10, 9 можно сделать, ниже нам опуститься, я думаю, быстро не удастся из-за этого притока нефтедолларов и очевидной голландской болезнью. Если мы даем деньги на пенсии и на самых бедных бюджетников, то мы, во-первых, повышаем цену, среднюю цену труда на рынке труда, и там появляется у предпринимателей некий стимул для того, чтобы внедрять инновации, внедрять новую технологию, потому что сегодня это невыгодно. Зачем нужен экскаватор, если можно нанять дешевых таджиков, они будут копать лопатой быстрее этого экскаватора, которому еще нужно горючее и т.д. Это первое. Второе – это колоссальный источник социального напряжения, недовольство связано с тем, что эти люди, которые больше, треть населения – это пенсионеры. Еще треть населения – это люди, которые так или иначе связаны с бюджетным сектором. Они чувствуют, что колоссальные деньги, которые получает государство, проходят мимо них, им ничего не достается. Если они почувствуют, что они тоже участвуют, у них совершенно изменится отношение к государству, у них изменится отношение к бизнесу, будет обстановка для повышения радиуса доверия в нашей стране. Это два. И третье, я бы сказал так, что мы должны сопроводить эти меры реформами, которые будут проводиться в этой сфере. Совершенно необходимые реформы для того, чтобы Россия могла нормально существовать в постиндустриальной экономике и быть конкурентоспособной. Мы много говорим, это образование, это здравоохранение, это пенсионная реформа и т.д. Если мы этого не сделаем, у нас остается груз, от которого мы не избавимся. Но единственное, что мы можем сделать сегодня, мы делаем инвестиции в эти реформы и говорим, дорогие друзья, вы ничего не потеряете, больше того, вы выиграете, вы получите больше, как было с монетизацией льгот. Сначала думали даже сэкономить, потом поняли, что сэкономить не получается, народ заставил, и заплатили вместо 50 млрд. руб. 500 млрд. руб. И что, сегодня мне, я уже имею сигналы относительно того, что улучшается ситуация на коммунальном транспорте, люди уже начинают покупать автобусы, улучшается обслуживание населения, люди, никто не проиграл. Значит, на самом деле, эта реформа через какое-то время будет приносить плоды. То же самое будет и с теми реформами. Если мы только сразу запланируем, что мы дадим людям, которые будут вынуждены выйти на пенсию, предположим, на 5 лет позже, мы им даем гарантии и повышаем эти доходы их не на 5% и вообще не стараемся обмануть, увеличиваем в 1,5 раза или в 2 раза, то они скажут – ладно, нам от этого лучше. Мы таким образом получим гораздо более важное, чем различные железки, которые создаются в результате материальных инвестиций, мы инвестируем в институты, которые будут работать столетия и обеспечивать нормальное развитие российской экономики.
Источник: «Эхо Москвы»