В прямом эфире «Эхо Москвы» Евгений Ясин, научный руководитель ГУ ВШЭ, тема беседы: договоренность между Россией и США о сохранении объемов экспорта американской говядины, свинины и мяса домашней птицы в Россию.
О.БЫЧКОВА: Евгений Григорьевич, я бы просила сегодня вас прокомментировать нынешнюю новость, которая в информационных лентах формулируется как «Ножки Буша возвращаются в Россию». На самом деле, речь идет о доступе американской говядины, свинины и мяса домашней птицы – об этом достигнута договоренность между Россией и США — предусматривается сохранение объемов экспорта этих товаров в Россию, сохранение тарифных квот, а также, как говорится в официальном заявлении, сохранение консультационного механизма – для решения проблем, возникающих в торговле сельхозпродукцией. Но здесь есть один момент, на который я бы просила обратить внимание – как говорится в заявлении Минэкономразвития, — это важный шаг в российско-американских торговых отношениях, которые решают сложную проблему, преодолевают препятствия, в том числе, и по присоединению России к ВТО. В чем здесь дело?
Е.ЯСИН: Хочу сказать, что имел прямое отношение к предыдущему раунду борьбы с «ножками Буша» — в 97 г. под Вашингтоном, в городе Балтимор был семинар, я принимал участие по совсем другой теме, и меня пригласили срочно – я тогда был министром экономики, — меня пригласили к вице-президенту Гору для того, чтобы я дал объяснения относительно позиции нашей ветеринарной инспекции, г.Онищенко, который запретил ввоз курятины в Россию. История вопроса такова: в 92-93 гг. импорт американской курятины, можно сказать, в значительной степени спас нас от голода, — не то, что от голода, но во всяком случае значительную часть белкового питания бедные слои населения получали в виде этих самых «ножек Буша». Затем опомнились наши производители куриного мяса, стали отбивать рынок, который они потеряли, и в связи с этим стал вопрос не только о повышении пошлин или установлении каких-то вот на ввоз курятины в Россию, но и о том, чтобы применять весь арсенал средств, который известен, в том числе — сертификация, санитарная проверка и так далее. Надо сказать, что все страны эти методы применяют, все страны утверждают, что эти методы не имеют никакого отношения к протекционизму и защите своего внутреннего производителя, но на самом деле это практически всюду есть. И мы это оружие тоже пустили в ход. Но не тут-то было – было такое время, когда г.Ельцин шел на выборы, — а это был 96 г., а осенью 96 г. шел на выборы президент Клинтон, а Клинтон родом из Арканзаса, где выращивается большое количество этой курятины, он мог потерять голоса из-за дружбы с Россией, которая запретила, — и т.д., и т.п. Короче говоря, «ножки Буша» выросли в политическую проблему, которая регулярно рассматривается на самом высоком уровне. После кризиса 98 г. казалось, что с «ножками Буша» покончено – потому что импорт стал невыгоден из-за падения курса рубля, и наши производители ожили, появились довольно сильные фирмы, которые производят куриное мясо. Я думаю, что большинство наших потребителей знают эти фирмы – во всяком случае, в Москве и Московской области. И подозреваю, что в Москве и Московской области большинство предпочитают уже российскую курятину американской – хотя бы потому, что американская это перемороженная курятина, и она неплохая, но все-таки более низкого качества, чем свежие ярославские или петербургские куры, которые лично мне больше всего нравятся. Но они дороже. Они, в общем, заметно дороже. И для людей, которые считают свои расходы достаточно тщательно, эти различия имеют значение. Естественно, у наших производителей имеются две стратегии борьбы с заокеанскими конкурентами. Первое — это снижать издержки и добиваться того, чтобы по сочетанию цена-качество российская курятина побивала американцев — как говорится, тогда их ничего не спасет, и мы убедились в этом после 98 г. А вторая стратегия заключается в том, чтобы воевать, обращаясь в правительство с требованием установления квот и других барьеров протекционистских – высоких пошлин, и прочее. Вообще надо сказать, цивилизованное решение вопросов защиты внутреннего рынка – это применение так называемых тарифных ограничений и исключение ограничений не тарифных. Квота – это не тарифное ограничение, и желательно, чтобы вообще их не было. Почему это выгодно для национальной экономики? Если низкие тарифы, и отсутствуют не тарифные ограничения, количественные, так называемые ограничения, то тогда создаются более благоприятные условия для конкуренции. Потребитель выигрывает. Представьте себе ситуацию, что на российском рынке нет «ножек Буша», а есть только хорошие симпатичные куры Ярославские, петербургские, подмосковные, и т.д. Но тогда наш потребитель лишается выбора – тот человек, который экономит, не может купить то, что стоит дешевле. Значит, если есть конкуренция, если производители знают, что они все равно из правительства ничего не выбьют, и правительство будет придерживаться правил свободной торговли, они получат сильный стимул для того, чтобы снижать издержки. Но учитывая то, что в России все-таки производить выгоднее – потому что здесь дешевая рабочая сила, здесь меньше транспортные расходы, — в принципе, есть надежда, что при повышении производительности, снижении издержек, даст нам возможность конкурировать на равных с американской курятиной.
О.БЫЧКОВА: Но цена на российскую продукцию снижается в последнее время?
Е.ЯСИН: Я бы не сказал. Нет, она не снижается. Цены повышаются, они повысились после 98 г., курс рубля тоже повысился, и поэтому те преимущества, которые были после кризиса у российских производителей – они в значительной степени уже растаяли. Но пришла пора действительно снижать издержки. Вот активной кампании по снижению издержек я пока не вижу, пока производители вели все-таки больше борьбу за установление протекционистских мер. И квоты, которые сегодня применяются – а они же применяются, у нас установлено 500 или 600 тысяч тонн – есть квоты, и в пределах этого разрешается пошлина ниже, после этого – пошлина выше, и, собственно говорят, то решение, о котором сегодня сообщили СМИ – это просто разговор о том, что квота будет увеличена до миллиона тонн. Ну как я могу прореагировать? Конечно, будь я производителем курятины или человеком, который занимается оптовой торговлей российской курятиной, я бы по этому поводу возражал – потому что это ослабляет на сегодняшний день конкурентные преимущества российских производителей. Они вынуждены будут вступить в более жесткую конкуренцию, они должны будут больше инвестировать, кто-то из них, может быть, закроется, — это такие неприятные моменты. Для потребителя это должно быть безразлично, потому что ему предоставляется выбор. Теперь что касается того, зачем это сделано – если у нас такая хорошая курятина, рынки насыщены, — зачем нам надо идти навстречу США?
О.БЫЧКОВА: Там еще говорится о говядине и свинине.
Е.ЯСИН: Там тоже были квоты, но не было таких специальных договоренностей, как по курятине, поскольку мы из США ввозим другого мяса намного меньше, чем курятины. Просто по курятине американцы «номер один» — причем в разы по сравнению со всеми другими. Я лично думаю так, что уступки, на которые мы пошли – а я уверен в том, что это уступки, потому что правительство очень четко прислушивается к аграрному лобби, и г.Гордеев, вице-премьер, министр сельского хозяйства, очень влиятельный лоббист, и каждый раз пробивает решения в пользу аграрного сектора – например, недавно он добился указа о списании долгов сельскому хозяйству, что уже давно не делалось, и, кстати говоря, никогда к положительным результатам для сельского хозяйства не приводило. Но не важно, в данном случае было принято решение явно против этого лобби. Почему? Дело в том, что в экономической политике мы сталкиваемся, я бы сказал так, — с многоугольником: если вы хотите добиться уступок в одном отношении, вам приходится идти на уступки в других отношениях. Скажем, — мы хотим добиться уступок по части повышения квоты российских металлургов, которые экспортируют в США сталь нашу, — но там ситуация такая, что мы не члены ВТО, и использовать механизм ВТО для того, чтобы судиться с США, добиваться того, чтобы они нам повысили квоту экспорта – мы не можем. Поэтому мы должны вести другие переговоры, мы торговались, добились каких-то уступок, но пока ситуация для наших металлургов в США не благоприятная. И я подозреваю, что по стали и по многим другим товарам, в том числе и товарам высоких технологий, мы можем пробиться на американский рынок только в том случае, если мы пойдем на какие-то уступки в других отношениях. Для нас сейчас принципиально важно получить доступ в ВТО. Связано это с тем, что в ближайшее время начинается очередной раунд переговоров относительно изменения правил в ВТО. Недавно такой раунд состоялся в городе Канкуне, на наше счастье он кончился провалом – в том смысле, что развитые страны не договорились с развивающимися по вопросам торговли агропродуктами, и здесь это очень серьезный вопрос. Но все равно к этому вопросу вернутся, его разрешат в том или ином виде. И пересмотр правил торговли должен был бы происходить с нашим участием.. Пока мы получили некую отсрочку, и за это время, которое составляет эта отсрочка, нам лучше вступит в ВТО. Опыт Китая показывает, что это эффективно – изнутри добиваться своих целей гораздо легче, чем оставаясь в стороне. Потому что каждый раз нам говорят – ну, ты же должен еще только вступить, что ты нам свои правила диктуешь? Сегодня твоя задача – уступать и уступать. Вот когда ты вступишь, тогда ты можешь не выполнять принятые на себя обязательства, а мы тебя за это будем судить – вот Китай уже не все выполняет, но будет судиться и рядиться, а пока он свои интересы отстаивает с более благоприятных позиций. Но дело даже не только в этом – есть более широкий круг вопросов, по которым у нас трудные отношения с США. Например, — Иран. В Иране мы очень заинтересованы в экспорте продукции нашей атомной промышленности — и АЭС в Бушере, и множество других проектов, где мы имеем довольно значительный экспортный потенциал. А надо сказать, что это одна из немногих отраслей высоких технологий, в которой мы конкурентоспособны. И там нам терять рынок.. я как бы особенно хочу подчеркнуть – нам хорошо конечно бы удерживать позиции в области сельского хозяйства, и мы сейчас зерно будем вывозить – в Европе была сушь, и несмотря на то, что в этом году у нас урожай поскромнее, тем не менее, мы будем экспортировать, а если мы будем экспортировать, у нас есть интересы на внешнем рынке. Но все-таки интересы на аграрном рынке и на рынке высоких технологий — они принципиально разные. Можно сказать так – лицо страны на мировых рынках в 21 веке будут определять продукты высоких технологий. А доля аграрных продукций будет меньше. И представьте себе, складывается такая ситуация — мы наращиваем экспорт продукции высоких технологий в высокоразвитые страны и страны среднего развития, такие, как Иран, и тому подобное, а американцы увеличивают экспорт продовольствия в Россию. Ну, такая довольно благополучная была бы ситуация, я бы сказал. Потому что в Китае, например, американцы идут на уступки в том смысле, что завозят из Китая огромное количество игрушек, спортивной обуви.. я не знаю, всякой дребедени, — чтобы иметь возможность снять все ограничения на экспорт в Китай продукции высоких технологий. И война за рынки высоких технологий – это особая сфера. Для нас, кроме того, предельно важно, чтобы мы имели возможность получать эти рынки в союзе с американскими корпорациями – прежде всего с американцами, хотя и с другими тоже, — потому что у нас не хватает своего потенциала и в изучении в рынка, в маркетинге, в позициях, и в технологии, — поэтому для нас это тоже особо важно. И учитывая тезисы о стратегическом партнерстве с США, я думаю, что там и было принято такое решение, что мы на какие-то уступки идем, чтобы получить преимущества в других.
Источник: «Эхо Москвы»