В прямом эфире «Эхо Москвы» Евгений Ясин, научный руководитель ГУ ВШЭ, тема беседы: ситуация вокруг слияния компаний «ЮКОС» и «Сибнефть».
О.БЫЧКОВА: Я хотела бы сегодня попросить Евгения Григорьевича объяснить, что происходит вокруг сделки между компаниями ЮКОС и «Сибнефть» — там совершенно ничего непонятно – то они объявляют о том, что превращаются в одно, потом сделка приостанавливается, потом — отменяется, — что за всем этим стоит и вообще что это все может значить, что это за история?
Е.ЯСИН: Я бы сказал так, что вообще вся история вокруг ЮКОСа, начавшись примерно 5 месяцев назад с арестом П.Лебедева, представляла собой загадку. Догадок высказывалось очень много, но официальная версия, которая декларировала такую мысль, что все дело в том, что это самая непрозрачная компания, и она повинна в каких-то серьезных нарушениях закона по части приватизации, затем уже сейчас по части налоговых нарушений, личных нарушений закона о налогообложении ряда крупных акционеров и т.д. – эта версия ни у кого доверия не вызывала. Я должен сказать, что чем дальше идет время, и чем больше выемок производит Генпрокуратура в разных местах, стремясь к тому, чтобы подойти к процессу с достаточным количеством доказательств, тем меньше доверия вызывает вся эта версия, вся эта кампания. Другие версии, конечно, были связаны с тем, что – слишком независимая, слишком крупная и богатая компания была не нужна государству, и вызывала раздражение бюрократии, особенно силовиков, и рассматривалась как угроза для власти. Известна была версия, согласно которой Ходорковский обвинялся в политических амбициях, в том, что он хочет превратить президента в английскую королеву, а сам стать премьер-министром, и что он хочет поэтому получить большинство в Думе – эта версия, честно говоря, мне напоминает провокацию, по силе очень похожую на то, что обычно изготавливают спецслужбы, потому что я не представляю себе, как при нашем законодательстве можно поменять конституцию, даже имея простое большинство в Госдуме. А у Ходорковского не было никакого шанса создать даже простое большинство. Поэтому эта версия вообще на грани… просто скажем – эта версия глуповата. Что касается того, что бюрократии не нравилась независимость больших денег – наверное, это близко к истине. И, наконец, третья версия относительно того, что ставилась задача также передела собственности, в том числе, теми представителями бизнеса, которые чувствовали, что они сейчас должны использовать свои связи во власти, свой политический ресурс, который не вечен, — как мы знаем на примере многих других олигархов и бизнесменов. Они посчитали, что пришло время, удобное для этого, потому что при всех своих обширных связях ЮКОС не был ни членом «Семьи» старокремлевской, ни тем более членом группы питерских чекистов – он имел какую-то независимость. Известно, что сделка ЮКОС-«Сибнефть», которая должна была сделать эту компанию четвертой в мире, — напомню, что создание этой компании приветствовал М.Касьянов, считая, что для российского бизнеса это важный шаг, а затем еще и вероятность, по крайней мере, интерес западного бизнеса, крупных нефтяных компаний к тому, чтобы вложить крупные средства в эту объединенную компанию, и таким образом превратить ее в транснациональную, и еще менее зависимую от государства, — тоже вызывало большие опасения. Это, мне кажется, вполне резонно. Теперь произошли некоторые факты – давно готовящаяся сделка. Насколько мне известно, объединение компаний согласовывалось в Кремле, и, по крайней мере, публичных, то есть открытых возражений не вызвала. Также были разговоры относительно сделки с иностранными нефтяными компаниями – то есть ходили спрашивать разрешения. Значит, тем не мене, прямо не возражали, но недовольство было очень сильное. Что показали последние события в связи с разрушением сделки между ЮКОСом и «Сибнефтью», и прекращением процесса объединения этих компаний? Во-первых, стало ясно, что действительн6о государство, власть была не заинтересована, а напротив, опасалась чрезмерного укрепления бизнеса, в том числе, этой крупнейшей компании, ввиду того, что тем самым появился некоторый центр силы с большими деньгами, с большими возможностями, который не полностью был под контролем государства. Или, во всяком случае, власть опасалась того, что она не сможет в нужный момент оказывать необходимого давления. Я об этом говорю потому, что руководители ЮКОСа были достаточно гибкими людьми, и тогда, когда понимали настроение власти, они шли на компромиссы, и договаривались, и уступали. Наверное, меньше, чем другие. Стремление к независимости, к тому, чтобы самостоятельно работать, и, кроме того, влиять на госполитику, и в том числе, в части поддержки различного рода проектов по развитию гражданского общества в России, — это могло вызывать неприязнь. Что показали последние события кроме этого? Они показали также и то, что вопрос относительно передела собственности — действительно актуален, и государство пытается его осуществить. Я не скажу, что это обязательно в форме прямого отъема собственности, т.е. национализации, и т.д., но о чем идет речь? — в настоящее время сделка составлена таким образом, что 92%, по-моему, акций «Сибнефти» переходят в распоряжение ЮКОСа. 26% акций ЮКОСА переходят в распоряжение акционеров «Сибнефти», и таким образом, ключевую роль и в собственности и в управлении компании получают акционеры собственности, которые сегодня находятся или под следствием, или в бегах…
О.БЫЧКОВА: Акционеры ЮКОСа.
Е.ЯСИН: Да. Находятся либо под следствием, либо в бегах, и каждый раз новые и новые факты, свидетельствуют о том, что поставлена задача уничтожить – если не саму компанию, то, по крайней мере, самих людей. Уничтожить как крупных владельцев, уничтожить как какие-то значимые экономические или политические фигуры.
О.БЫЧКОВА: Но тут возникают два вопроса — кто конкретно, или не конкретно, а позиционно пьет шампанское, когда развалилась эта сделка, и какова роль г.Абрамовича?
Е.ЯСИН: То, что я сейчас будут говорить – это некие мои догадки и мнения. Потому что никакой информации кроме той, что имеется в прессе, я не имею. Просто у меня есть возможность оценивать развитие событий с учетом тех знаний обстановки, и я бы так сказал – нравов российского политического и экономического сообщества, — чтобы высказать некоторые предположения…
О.БЫЧКОВА: Домыслы на основе недостатка информации и комментарии на основе личного опыта.
Е.ЯСИН: Точно. Примерно так. Так вот, я во-первых отметил бы, что Роман Аркадьевич всегда был в хороших отношениях с властью и сильными мира сего. И всегда как бы был готов к каким-то действиям в пользу этой власти, или по заказу этой власти. В то же время он понимал, что его политический ресурс не вечен, и что близится момент, когда он сравняется с нулем, поэтому он и стал губернатором Чукотки, чтобы себя обезопасить от чрезмерного давления возможного. И, кроме того, начал ликвидировать свои активы в России. Но, тем не менее, хоть и делал он все это, но каждый раз, наверное, давал знак, что на него можно рассчитывать. А тут стал вопрос такой – что нужно забрать собственность, или, по крайней мере, контроль над компанией, над теми людьми, у тех людей, которые были хозяевами. Не знаю, потому что официально никакой информации нет, — но я полагаю, что просто попросили Романа Аркадьевича как бы попытаться перехватить этот контроль. Так же, как он в свое время перехватил контроль над ОРТ у Березовского с тем, чтобы передать его государству. И, во всяком случае, принять участие в такой акции, в результате которой и Ходорковский и другие крупнейшие акционеры ЮКОСа утратили бы возможность управлять компанией, или каким-то образом контролировать менеджмент, и после этого превратить «Лукойл» в частную… простите, это оговорка по Фрейду… ЮКОС-«Сибнефть» в компанию, которая была бы похожа на «Лукойл» — в том смысле, что руководство компании заранее знает, угадывает, что нужно президенту или власти, и им даже не приходится давать соответствующие указания. Я просто напомню историю ТВ-6, которая в этом смысле очень показательна. Вот такая должна быть… так представляют наши власти облик российского бизнеса, и они хотят, чтобы те звенья, которые как бы выбиваются из общего ряда, привести к общему знаменателю. Ну а заодно появятся и какие-то дополнительные возможности в части передела собственности. Дело в том, что откровенный передел собственности, — это, как говорится, просто край. Могут понять арест Ходорковского, которого будут обвинять в том, что он мафиози, в том, что он самый грязный человек, за ним убийства и так далее, и тому подобное, — поскольку мнение о прошлом российского бизнеса всюду – за рубежом и у нас -соответствующее, поэтому хоть и сомневаются люди, но все-таки если он не платил налоги, то он нигде не найдет сочувствия. Правда, это еще надо доказать. Но вот если начнется отъем собственности, то тогда этого никто не поймет. Я просто напомню вам резкую реакцию Касьянова на арест активов Генпрокуратурой в обеспечение долга — потому что это прямой путь к национализации или реквизиции собственности. Такого же рода акции состояли в том, что предъявлены были обвинения по статьям, которые предполагают конфискацию имущества, — таким образом возможность отъема собственности создана. Но все прекрасно понимают, какое впечатление это вызовет во всем мире, и самое главное, у российского бизнеса, потому что создается прецедент, уже никак не связанный с прямым вмешательством олигархов такого типа, как Березовский или Гусинский, в политическую жизнь, в попытки диктовать политические решения и т.д. — с этим ЮКОС все-таки не связан. И тогда будет ясно, что это все-таки сигнал о том, что российское государство не готово обеспечить защиту прав собственности. Вкладывать в Россию нельзя. Поэтому ищется какой-то благовидный ход. Вот если бы как бы тот вариант, который предполагался — даже в прессе об этом писали предположительно, потому что и переговоры закрытые, и неизвестно, о чем там идет речь, — и никакие другие факты не позволяют делать какие-то окончательные выводы. Но если правда то, что писали в прессе, то это означает, что просто найден еще один, более благовидный вариант – установление контроля над компанией и превращение ЮКОС-«Сибнефти» в подобие «Лукойла».
О.БЫЧКОВА: И теперь, когда эта сделка не состоялась..
Е.ЯСИН: Эта сделка не состоялась просто потому, что акционеры ЮКОСа не готовы к тому, чтобы их обобрали. Я напомню вам — в свое время Гусинского освободили из тюрьмы и выпустили в эмиграцию, предварительно… или при условии, что он отдаст собственность. Он пошел, он оценил свою физическую свободу дороже, чем та собственность, которой он обладал, — кажется, еще 14% он имеет в капитале «Эхо Москвы», и то они арестованы. А Ходорковский на это не пошел. И думаю, что другие акционеры тоже с этим не согласились. И поскольку здесь возник такого рода уже более сложный конфликт, который, не самом деле, имеет уже не только экономическую природу. Но и серьезный политический подтекст, — потому что если человек говорит — сажайте меня в тюрьму, но я не уеду в эмиграцию, — это вызов, предъявленный властям, и демонстрация независимости гораздо более сильная, чем согласие на то, что вы отдаете собственность, потом уезжаете за границу, и оттуда уже говорите — вы знаете, на самом деле меня принудили. Это уже немножко другая история. С этим мы в новой истории России, с таким вариантом посадки, которая уже приобретает политический оттенок, сталкиваемся в первый раз. Поэтому так и получилось, что хотя вопрос о расторжении соглашения несет за собой довольно серьезные финансовые обязательства, исчисляемые миллиардом долларов, тем не менее, я так понял, что предложенный вариант, согласно которому, — как писали, — председателем правления должен был стать Александр Стальевич Волошин, а Абрамович должен был стать председателем Совета директоров, и таким образом контроль со стороны акционеров ЮКОСа над управлением компанией был бы полностью утрачен, этих людей не устроил. Поэтому сделка и развалилась. Я думаю, что еще будет продолжение, и довольно серьезное. Думаю, что этот поворот свидетельствует о том, что власти каким-то образом хотят успокоить ситуацию, найти такое решение, которое бы устроило, в каком-то смысле, если не акционеров ЮКОСа, то, по крайней мере, западное общественное мнение, российский бизнес, и т.д. То есть все дело свести к спору хозяйствующих субъектов, или что-то в этом духе. А то, что сделка расстроилась — свидетельство того, что этот вариант не проходит.
Источник: «Эхо Москвы»