За что все-таки сидит Ходорковский?
В течение семи лет «дела ЮКОСа» официальные и
неофициальные объяснения истинной причины постоянно корректировались. Сегодня —
уже, видимо, за то, что безнадежно испортил биографию Владимиру Путину
Владимир Путин второй раз за
последнее время высказался по делу Михаила Ходорковского и уже второй раз
обвинил его в причастности к убийствам. Во Франции, после переговоров со
скучным набором старых геополитических фишек (ваш «Рено», наш АвтоВАЗ, наш
«Южный поток», ваш EDF, наш
«Газпром» и т.д.), Владимир Путин, отвечая на вопрос журналиста, сравнил
Михаила Ходорковского с гангстером Аль Капоне и создателем финансовой пирамиды
Бернардом Медоффом. Ну и к этому уже прибавил обвинения в убийствах.
Надо сказать, что за те семь лет,
что тянется «дело ЮКОСа», официальные и неофициальные объяснения истинной
причины того, почему Михаил Ходорковский сидит в тюрьме, постоянно
корректировались.
Напомню, что первоначальные
претензии к компании ЮКОС были сформулированы в рамках «дела «Апатита». Речь
шла о нарушениях закона в приватизационной сделке, точнее — о неисполнении
компанией ЮКОС инвестиционной программы, которая включена была в условия
приватизации. Такие условия, как и их неисполнение, были стандартной нормой
приватизации привлекательных объектов госсобственности.
Впрочем, тогда фигурантом по делу
выступал еще Платон Лебедев. Когда же дело дошло до ареста Ходорковского,
крупнейшего бизнесмена России, то стало ясно, что одного «Апатита»
недостаточно. Появилось обвинение в уклонении от уплаты налогов. Что было
весьма современно, потому что проблема трансфертных цен стояла остро: минимизация
налогов через трансфертные схемы была общей практикой сырьевых магнатов и не
только наносила огромный ущерб бюджету, но и задавала коррупционную модель
налогового администрирования («одним можно, другим нельзя?»).
Но так как трансфертные цены были
общей практикой, то в полуофициальных комментариях кремлевские источники давали
понять, что дело не в налогах, разумеется, а в том, что Ходорковский решил
заняться политикой и этим нарушил «неформальный договор». Это тоже было очень
современно. Тогда в моде была тема «равноудаления олигархов»: мол, теперь не
так, как раньше, и олигархи могут спокойно заниматься бизнесом, но не должны
лезть в политику и приватизировать российскую государственность.
Но тема «равноудаления» со
временем померкла. Равноудалили не всех и не на равное расстояние, а на месте
удаленных оказались равноприближенные. Говорить про «равноудаление» с прежним
пафосом стало неловко. И в деле Ходорковского обозначилась очередная новелла:
«Он фактически готовил государственный переворот». Ровно этими словами говорили
«осведомленные источники». Дескать, надумал подкупить депутатов, чтобы они
передали право назначения премьера и формирования правительства Думе, в
результате чего всенародно избранный президент останется у ржавого корыта! Покушение
на государственный строй, но из человеколюбия осудили за неуплату налогов.
Однако по мере того, как
укреплялась «вертикаль власти», а «диктатура закона» все больше входила во вкус
своей диктатурности, возникала крамольная мысль: может быть, и прав был Ходорковский
в своих замыслах? И еще неизвестно, в каком случае государство «перевернуто»
больше, — в том, где Дума утверждает и смещает премьера, или в этом, где
диктатура в законе?
«Источники» же тем временем
рассказывали уже новую версию преступлений главы ЮКОСа. Говорилось так: «Он
начал делать то, что не надо было делать». Ровно этими словами. При этом лицо
собеседника принимало какое-то особенное, торжественно-замкнутое выражение. На
нетерпеливые расспросы следовал сухой ответ: «Он начал покупать ФСБ».
Это говорилось тоном, который
исключал дальнейшие вопросы. Но рой этих вопросов теснился в моей голове.
Страшно хотелось узнать, во-первых, что Ходорковский от ФСБ хотел? Чтобы, например,
ФСБ занималась только своими конституционными обязанностями, не собирала
сведения о коммерческих структурах и не засылала туда конспиративных
представителей-информаторов? Чтобы не помогала бороться с политическими
конкурентами и не устанавливала слежки за журналистами? Или он предлагал
чекистам деньги, чтобы им не приходилось крышевать мебельный бизнес и китайскую
контрабанду, в чем огульно обвиняли ФСБ некоторые бывшие его сотрудники? Или
просто, наконец, просил компромат на Владимира Путина?
Второй вопрос, который меня
мучил: успешно или не успешно Ходорковский «покупал ФСБ»? Если успешно, то
можно понять Владимира Путина, которому ничего не оставалось, как замкнуть
соблазнителя в далекой башне, чтобы вернуть заблудшую лубянскую овцу в лоно
неподкупного государственного служения. А если не успешно, то за что Ходорковский сидит? За то, что он
дурак? Но за это не дают восемь лет.
Впрочем, сейчас Ходорковского
судят опять не за это. А за то, что он украл всю нефть. Но эту яркую версию
Владимир Путин иностранцам сообщать все-таки не стал. Однако та мысль, которую
он хотел донести до них, сравнивая Ходорковского одновременно с Аль Капоне и
Бернардом Медоффом, в контексте истории разных вин Михаила Ходорковского
становится более понятна. Он хотел сказать, что Михаил Ходорковский сидит,
хотя, конечно, и не за то, за что его посадили, но за то, за что надо, и любой
состав преступления, который вы вспомните, аналогия с любым известным вам
преступником — все сгодится. Нам это не важно. У нас если человек сидит,
значит, есть за что. Эту мысль Владимир Путин пытался донести до тупых
иностранцев в следующей дипломатичной фразе: «Все, что у нас происходит,
происходит в рамках действующего законодательства». Ага, лучше не скажешь.
Но за что все-таки сидит Михаил
Ходорковский? — спросит неотвязчивый читатель. Ну сегодня уже, видимо, за то,
что безнадежно испортил биографию Владимиру Путину. Потому что ясно, что в
любом учебнике истории и в любой энциклопедии, где Владимиру Путину будет
уделено даже только два абзаца, найдется в них место и Михаилу Ходорковскому.
Именно поэтому при каждом вопросе журналистов про него в лице г-на Путина под
маской натренированного спокойствия угадывается тень бушующего, неостывающего
остервенения.
А вы бы как реагировали, если бы
заранее знали, что там, далеко за вашим пределом, там, где все должно прийти к
точным знаменателям, обрести свой истинный вес и свои окончательные, неизменные
черты, над вами все так же и всегда будет висеть этот ненавистный, треклятый
вопрос: за что все-таки сидел Михаил Ходорковский? И вы, уже тысячу раз
по-разному ответив на него, останетесь перед ним навсегда бессильны.
Источник: Новая газета