«Февронькой» по «валентинке». Ежемесячное обозрение. Июль 2008-го
Доклад «Демократия: развитие российской модели» для Института современного развития (ИСР) — из этой серии. Он подготовлен «умеренными либералами» из Центра политических технологий. ИСР создан в марте 2008 года, председатель его попечительского совета — сам Дмитрий Анатольевич. Содержание данного документа лучшего всего характеризуется оборотом «с одной стороны… с другой стороны…». С одной стороны, признаются провалы и проблемы, порожденные авторитарным курсом, с другой — та же самая политика оправдывается и сочувственно объясняется. Основной посыл заключается в предложении перейти к мягкой «оттепели» — с сохранением мощной президентской власти и всего положительного, накопленного при Путине.
Авторы доклада не учитывают главного — никогда и нигде авторитарный режим не шел на либерализацию и не отказывался от части своих полномочий добровольно, да еще при благоприятной социально-экономической ситуации. Никакие самые умные словеса не убедят правительство поступиться и толикой власти, если к тому не подталкивает безысходность. Данное утверждение не следует трактовать так, что нужно с нетерпением ожидать финансового или иного кризиса. 2004 год в Украине показал, что запрос на перемены может родиться и во время бурного экономического роста. Короче, без масс подлинная либерализация не свершается. В этом, например, принципиальная разница между хрущевской «оттепелью» и горбачевской перестройкой.
Для будущего историка покажутся любопытными и симптоматичными ожившие дискуссии о демократии. Чем, скажем, заменить определение «суверенная»? Владислав Сурков высказался так: «Сильным государством я считаю эффективное самоуправление свободных людей. В этом смысл демократии, и в этом смысл суверенной демократии». Авторы доклада против каких-либо эпитетов и отстаивают тезис об универсальной демократии. Другие политологи предлагают обогатить новояз терминами вроде «демократия развития». За схоластичностью споров (как в советские времена) таится реальная суть — выпускать или не выпускать власть из рук правящей группы.
Пока в кругах, претендующих на выработку рекомендаций для главы государства, кое-кто питал сладостные надежды на влияние, сам президент обозначал свои приоритеты в борьбе с коррупцией, кадровой и внешней политике.
Коррупция в России стала темой, с которой начинаются громкие публичные заявления должностных лиц — от президента до мэра и которую продолжают их преемники, ритуально констатируя ухудшение ситуации. Кажется, давно пора ввести пятилетний мораторий на борьбу с коррупцией — глядишь, чего и получится. Пока же Медведев объявил о работе над национальным планом противодействия этой гидре. Но предлагаемый способ ее не искоренит и не уменьшит, поскольку предполагает создание очередной бюрократической надстройки в виде Совета по противодействию коррупции, а также интенсивное бумаготворчество. Имея в виду опыт «борьбы» подобными методами с означенным злом при Ельцине и Путине, можно не сомневаться, что толку выйдет мало. Теперь власть как свою заслугу выставляет попытку дать впервые законодательное определение коррупции. Но дело ведь не в формулировках, а в реальной правоприменительной практике. Если назначаемый губернатор либо иной чиновник способен «тащить и не пущать», мало сообразуясь с законом и при этом получая поддержку сверху, понятно, что до победы над коррупцией далеко.
В кадровой политике новый президент призвал — опять-таки традиционно — к переменам и обновлению. Но в современной России между словами и делами дистанция огромного размера. Создание компетентного и независимого института государственной службы в нынешних условиях задача нереальная. Без свободных телевидения и прессы и развитого гражданского общества ее не решить. Поэтому любые предложения типа введения президентских квот или передвижения кадров по горизонтали ничего не дадут. Перебросили в Амурскую область губернатора Колесова из Казани — и что? Справедливости ради отметим, что отмена выборов глав регионов ничего в этой сфере не ухудшила, но и не улучшила.
***
Концептуальное выступление президента на совещании в МИДе было посвящено вопросам внешней политики. Этой речи предшествовал саммит «восьмерки» в Японии — дебют Медведева на международной стезе. Перед вылетом на восток он дал интервью ведущим мировым СМИ, заметив, что глобальная финансовая система должна быть изменена, и прозрачно намекая на желательное уменьшение роли США. Даже высказался о перспективе «придать рублю качество региональной резервной валюты». Самоуверенность руководителей России налицо. Но если их резкие шаги внутри страны (о «деле Зюзина» ниже) ничем в обозримом будущем не грозят, то на международной арене неожиданно разбогатевший новичок должен вести себя осмотрительно. В противном случае легко попасть в смешную ситуацию.
Характерно и следующее заявление президента в ответ на вопрос о демократичности его коллег по СНГ: «Путь в демократию у всех разный. Главное, не подстегивать эти процессы извне». То есть, как и при Путине, Москва озабочена прежде всего тем, чтобы Запад «не встревал» во внутренние дела режимов на постсоветском пространстве. Любопытный факт: Россия, инициировавшая распад коммунистической империи избранием Ельцина, сыгравшая решающую роль в подавлении августовского путча, первая (раньше Эстонии!) начавшая радикальные экономические реформы, никогда во внешней политике не делала своим приоритетом защиту прав человека или поддержку демократических ценностей. Получается, что США больше пекутся о защите интересов русскоязычных в Туркмении, поскольку диктаторские порядки бьют в первую очередь по «некоренным» жителям. Аналогично Москва сдала Беларусь в 1996-м во время переворота Лукашенко, приобретя взамен в высшей степени сомнительного союзника-нахлебника, да к тому же неблагодарного.
Вернемся к саммиту. Гражданам России вести из Японии принесли мало интересного. Проблемы глобального потепления, помощи Африке, энергетической безопасности для нас нечто чуждое. Разве что рост цен на продовольствие представляется актуальным, но и то — без понимания глобальных его аспектов вроде производства биотоплива. В повестке дня «восьмерки» действительно немало сомнительного. За последние сто тысяч лет планета пережила несколько смен циклов «потепления – похолодания». Периодически затапливались миллионы квадратных километров суши и таяли ледники на такой же территории – без всякого участия человека. Еще десять тысяч лет назад Балтийское море было озером, Тасмания и Новая Гвинея представляли собой единый континент с Австралией, а Ява, Суматра и Калимантан – часть Азии. Ясно, что поверхность Земли и ее климат находятся в постоянном изменении, законсервировать их невозможно. Потому США при любых президентах скептически относятся к решениям вроде квот на выбросы и т.д. Но дело не в этом. Если Россия участник глобальной экономики и политики, — а статус члена «восьмерки» это вроде бы подтверждает, — то мировая повестка дня должна быть широко представлена и внутри страны. Пока же Африка, потепление, биотопливо, ветроэнергетика, права меньшинств как бы товар для внешнего покупателя, а для внутреннего – совсем иное. Трудно себе представить, чтобы серьезная политическая партия выступала с подобной (европейской!) проблематикой.
Главным же в Японии оказался дебют Медведева, его вхождение в мировую элиту. Он лично познакомился с главами государств, узнал из первых рук о бытующих традициях и правилах на саммитах, о том, что волнует лидеров в первую очередь. Смог презентовать и свое видение международных проблем. Каково оно, можно узнать из его выступления на упомянутом совещании в МИДе. Выяснилось, что Европа находится в XXI веке, а Россия ментально еще пребывает в XIX. У них разное понимание международного права, и шагов навстречу друг другу ожидать не приходится. Возьмем вопрос Косова. Оказалось, что для России не существует гуманитарного права. Не стоит, конечно, драматизировать ситуацию — в целом выступление Медведева оставило впечатление сдержанности и осторожности: «только сообща и без двойных стандартов можно противостоять международному терроризму, распространению оружия массового уничтожения, наркотрафику, преступности, глобальной бедности, изменению климата и распространению инфекций».
То есть путинская линия продолжается – умеренная критика США через эвфемизм «однополярный мир», без открытого и явного противостояния, желание быть активным членом международного сообщества с принятием его повестки, но с сохранением особой позиции. Внешняя политика России эклектична и зачастую носит характер импровизации. Четкой идеологической составляющей в ней не наблюдается – демократия и права человека, повторю, не наш конек. Мы ставим себя в ряд новых экономических сверхдержав, не желая интегрироваться в Европу. Конечно, Россия слишком велика и простирается до Тихого океана, но в компании Франции и Германии все-таки уютней, чем среди Индии и Китая.
До поездки на G-8 Медведев интенсивно общался с коллегами по СНГ, в том числе посетил Астану, Минск, совершил вояж Баку – Ашхабад — Астана (побывав, таким образом, в столице Казахстана второй раз за короткий срок). Вектор предпочтений был продемонстрирован недвусмысленно — увереннее всего президент чувствует себя с умеренными автократами а ля Назарбаев. Одновременно было показана принципиальная важность для Москвы взаимоотношений с энергетическими гигантами внутри СНГ, которых необходимо не выпускать из-под контроля.
В Минске глава России произнес все нужные и правильные слова, но понятно, что надежд на создание Союзного государства сейчас еще меньше, чем при Путине. Ельцину было важно хоть одну республику заполучить обратно, так как он испытывал психологический гнет из-за имиджа «могильщика СССР». Лукашенко нуждался в дешевых газе, нефти и прочих подарках от простоватого «старшего брата». Но уже Путин не испытывал никаких комплексов, и что говорить о Медведеве, которому в 1991-м было всего 26 лет!? Лукашенко, правда, пытается шантажировать Москву изменой с Европой, но это уже больше походит на фарс, и в ЕС Минск вступит при другом президенте.
Юбилей Астаны, на который и прилетал повторно в Казахстан Медведев, породил в российской прессе сочувственные разговоры о «казахском пути». У нас любят рассуждать по пословице «Хорошо там, где нас нет» и фантазировать об альтернативах гайдаровским реформам. При этом никогда не укажут на путь эстонский или литовский. Все это симптом фрустраций общества, которое никак не может смириться с потерей «имперскости» и забыть боли переходного периода.
Сегодня, когда жизнь и быт наладились — в первую очередь благодаря тем же гайдаровским реформам, без которых и нефтяной бум прошел бы впустую для большинства населения, соблазн ревизии недавней истории весьма велик. «Казахское чудо», при всем уважении к тому, что Нурсултан Абишевич не пошел привычным путем восточного деспота и проявил незаурядный экономический прагматизм, имеет в своей основе несколько составляющих. При ближайшем рассмотрении они не так уж привлекательны. Во-первых, это эмиграция из страны нескольких миллионов славян и бывших немцев Поволжья. Во-вторых, иммиграция нескольких сотен тысяч «оралманов» — этнических казахов из Монголии, Китая и других стран, которым во внеочередном порядке предоставили жилье и работу (кочевники попали из юрт в многоквартирные дома со всеми вытекающими последствиями).
Но что особенно должно «обрадовать» российских патриотов-государственников, так это отношение Назарбаева и вообще официальной Астаны к советскому и царскому прошлому. И в выступлениях государственных мужей, и в школьных учебниках проводится одна идея — под гнетом Москвы казахи жили очень несчастливо что до 1917 года, что после. А настоящая жизнь для них наступила лишь с развалом СССР, каковой здесь «величайшей геополитической катастрофой» не считают. Ну и, конечно, коррупции, клановости и олигархии в Казахстане в процентном соотношении не меньше, а, пожалуй, побольше, чем у нас. «Семья» там правит с 1989-го, и Татьяна Дьяченко с Юмашевым на фоне дочерей и зятьев Назарбаева сущие ангелы. А успехи в экономике, которые глупо отрицать, объясняются, как и у нас, ценой на нефть и довольно радикальными, по образцу гайдаровских, реформами 1994 — 1997 годов. Плюс изначальная меньшая структурная деформация в экономике в плане перекоса в сторону ВПК.
Кстати говоря, на совещании в МИДе Медведеву показали проект памятника жертвам голода начала 30-х. Он сказал в связи с этим, что «Россия никому не должна». В первую очередь его слова были направлены в адрес Киева. Но не будь давления Украины, никакого бы памятника и не было бы. Только после многих лет будирования Украиной темы голодомора Россия – в качестве самозащиты – сказала во всеуслышание, что и ее коснулась эта трагедия. Не будь принципиальной позиции Киева и не сохраняй он память о сталинском геноциде, стала бы говорить официальная Москва о миллионах своих жертв? Ведь сегодня так «не модно» помнить о репрессиях.
***
Отставка чукотского губернатора Романа Абрамовича подвела черту под его публичной политической деятельностью. Фигура олигарха ярко высвечивала и отражала основные мифы и фобии общественного сознания и являлась вполне знаковой для своего времени. Начнем с того, что уже его внезапное появление перед широкой публикой (в рамках информационных войн) стало свидетельством реального невежества СМИ. Вплоть до самого конца 1998 года этот олигарх вообще не упоминался в масс-медиа. В широкий оборот фамилия Абрамовича попала в мае 1999-го. Он уже давно владел «Сибнефтью», был доверенным лицом «семьи», полноправным партнером Березовского, но для газет и ТВ не существовал. «Всеведение» СМИ оказалось сильно ограниченным. Реальные пружины общественно-политических процессов оставались в тени, а на поверхности оказывались фигуры и факты, удобные для объяснений в рамках привычной парадигмы. Аналогично всемогущий Коржаков «не существовал» вплоть до конца 1994-го, ибо власть охранника не вписывалась в схему противостояния «хорошего» Ельцина с «плохим» Хасбулатовым. Действительность всегда сложнее, чем она представляется большинству журналистов и большинством журналистов.
Абрамович типичен своей демонстрацией связки «политика — бизнес», неизбежной для России после 1991-го. И тем, что, в прошлом бедный сирота, учившийся в Ухтинском нефтяном институте и не избежавший призыва в армию, стал миллиардером. Вопреки мифам общественного сознания российские олигархи не плоть от плоти прежней элиты, среди них нет внуков членов Политбюро. Типичен Абрамович и национальностью — к началу 90-х именно «инвалиды по пятому пункту, как было принято шутить в советские времена, оказались в силу разных причин более других подготовлены к жизни в новых условиях.
Из-за тесной переплетенности власти и бизнеса оценить собственный капитал Абрамовича, так же как и уровень его менеджерских талантов, весьма проблематично. Заслуживает внимания версия, согласно которой он, подобно Дерипаске и прочим, де-факто является хранителем «общака», принадлежащего кремлевской группировке. Важные услуги, которые Абрамович оказал Кремлю, — наподобие выкупа ОРТ у Березовского, — вроде бы подтверждают это.
Одной из подобных услуг и стало чукотское губернаторство. Вопреки домыслам СМИ 2000-го года Абрамович не добыл на Чукотке золота. В экономическом смысле его инвестиции в округ были планово-убыточными. Зато политически он приобрел многое. Речь не идет о пошлостях вроде столь вожделенного для многих «губернаторского статуса». Решая для Кремля «интимные» задачи, Роман Аркадьевич обезопасил свое состояние и себя лично, избежав проблем, которые настигли Березовского, Гусинского и Ходорковского. И этим он также типичен — большинство олигархов отнюдь не шьют рукавицы на зоне, а счастливо вписались в новые реалии.
***
День православных муромских святых Петра и Февронии, отмечаемый 8 июля, в этом году был объявлен Днем любви, семьи и верности. Лучше всех в связи с этим высказался председатель Императорского палестинского общества Сергей Степашин, он же президент Российского книжного союза и почетный гражданин Мурома. Оказывается, Степашин горячо ратует за «всероссийский праздник, замешанный на истинных и христианских ценностях». Между делом председатель Счетной палаты, по сути, приравнял католицизм к «неоязычеству», объявив крестовый поход против «валентинизации». И с гордостью поведал, что возглавляемый им контрольный орган попечитель Спасо-Преображенского монастыря.
Увы, некогда «яблочник», Степашин давно перешел (вместе с прочей элитой) на позиции откровенного обскурантизма, недопустимого в светском многоконфессиональном государстве. Мечты побить «валентинки» «февроньками», заменить католический праздник православным идут от комплексов по поводу вытеснения западными ценностями отечественных. Отсюда показное желание проявлять самобытность ради самобытности, вернуть «золотой век» домостроевских заветов, спрятаться от проблем в коконе консервативной утопии.
Но идеалы XV века неуместны в XXI веке. Демографические проблемы России не решаются призывами возврата к многодетной семье и полового воздержания до и вне брака. Мировой опыт свидетельствует, что в современном обществе подобные меры не действуют. Едва население достигает определенного уровня зажиточности и технологического прогресса, оно (вне зависимости от бытующего менталитета) не следует более дедовским заповедям. В Дагестане двухдетная семья стала нормой. Но проблема заключается не только в ложной и бесплодной идее следования патриархальным ценностям. Нам важно научиться жить в мультикультурном мире. День Святого Валентина такая же его примета, как пицца и тамагочи. Глупо устраивать из-за этого истерику. Уже сегодня Москва многоэтничный город, но общественное сознание, как всегда, не успевает осмыслить перемены.
Англиканская церковь в те же самые дни, когда Русь чтила Петра и Февронию и попутно обращалась к давно забытым на Западе межконфессиональным распрям, решала (и успешно решила) вопрос о священничестве женщин. Вот образец современного поведения религиозных институций. Что касается Степашина, то он явно мается без настоящего дела. Оттого все эти доклады Путину о том, что «укрепляется православное присутствие в Ближневосточном регионе». Лучше бы Степашин замаливал свой грех кастрации Счетной палаты, которую превратил в беспомощный и абсолютно зависимый придаток исполнительной власти. Внесенные им изменения в статус СП уничтожили в зародыше любые поползновения в сторону ее независимости. И в историю Сергей Вадимович (защитивший диссертацию на тему руководства партией противопожарными формированиями) войдет не как православный патриот, а как второстепенный деятель режима, ретиво исполнявший доверенную ему функцию – лишить СП какого-либо влияния. Степашин даже не осознаёт, что государственный чиновник не должен влезать в религиозные вопросы и тем более заниматься прозелитизмом. Счетная палата не может патронировать ни один культ, ибо служит интересам всех граждан, а церковь в России отделена от государства.
Кстати, сама по себе идея наполнить старый праздник новым содержанием отнюдь не вредна. Высказанная Эмилем Паиным мысль об освоении культурного наследия, создании мифов как способе примирения общественного сознания с новыми реалиями вполне в данном русле. Если квас и пельмени не проиграют коле и гамбургерам, можно только радоваться. Лично я поначалу скептически отнесся к атрибутике праздника Святого Валентина, но сегодня можно сказать, что праздник молодежью усвоен. Закрепится в обиходе «февронька» – и слава богу. Пусть будут дни и Святого Валентина, и Петра и Февронии. Главное, чтобы обошлось без нагнетания ненависти и ненужного соперничества.
***
Конкурс с определением самого популярного российского деятеля уверенно переходит в скандальную плоскость в связи с выходом на первое место в рейтинге предпочтений Сталина. Организаторы пытаются представить это недоразумением, намекают на то, что в итоге все утрясется и тиран покинет шорт-лист. Но попытки сгладить неловкость лишь хорошая мина при плохой игре. Суть же заключается в том, что заигрывание власти с националистическими и антизападными настроениями и советским патриотизмом и привели к подобному результату. Вспомним выступления Путина по проблеме школьных учебников истории.
Несколько событий июля показали силу и значение укорененных мифов и стереотипов. Министры иностранных дел РФ и Китая подписали договор о разделе островов на Амуре. Российская общественность немедленно заволновалась. Не обманули ли нас китайцы? Не были ли про(е)даны российские интересы? Но куда интересней реакция полуофициозного истеблишмента. Михаил Леонтьев поднял визг в защиту договора и против его критиков. Те, кто обвинял Шеварнадзе, Горбачева, Ельцина то в сдаче шельфа, то в уступке Крыма — Севастополя, то в предательстве соотечественников, кто категорически против каких-либо уступок Японии по Курильским островам, как один выступили в поддержку договоренностей с китайцами. Причем главным в доводах было следующее: с Пекином надо дружить во чтобы то ни стало, это наш основной союзник в противостоянии с Америкой.
Зачем противостоять США, следует, видимо, понимать по умолчанию как нечто само собой разумеющееся. Агрессивные антиамериканизм и антизападничество искажают видение реальных внешнеполитических проблем России. Люди типа Леонтьева (а имя им легион) подталкивают к иррациональному курсу, способному привести лишь к новейшей Цусиме. Как насмешка над ними прозвучал появившийся в СМИ факт — китайцы украли у нас новейший истребитель Су-27, пиратски его скопировав.
Решить пограничные вопросы с великим соседом пора давно. Но вызывают неприятие подоплека, сопровождающая договор, и лицемерное смирение тех, кто обычно находится в первых рядах квасных патриотов. Зато у них же бурю положительных эмоций вызвало возможное возобновление полетов российских бомбардировщиков на Кубу. Зачем возвращаться во времена холодной войны и противостояния с Америкой по всем азимутам (а то и Карибского кризиса), ведомо лишь генералам и горе-патриотам. Вместо того чтобы, по выражению канцлера Горчакова, России «сосредоточиться», ее, едва пришедшую в себя, толкают на новые дорогостоящие и неподъемные авантюры.
***
Пароксизм истерики прошелся по СМИ и против ЕГЭ — после того как выявились неважнецкие знания учеников и обозначилась перспектива его полного вступления в права с 2009 года. Ситуация вокруг единого государственного экзамена затронула важный национальный миф, легитимность которого была поставлена под сомнение, — о «самом лучшем в мире советском образовании». Современная российская школа в основных чертах мало чем отличается от советской образца 1985 года (знаю, что говорю, ибо сам работал в ней). Уже к 85-му эта система безнадежно устарела, что в глубине души, несмотря на пропагандистскую шумиху, понимали престарелые вожди Советского Союза, затеявшие в 1984-м пресловутую «школьную реформу». Впрочем, она была робкой и не осмелилась порвать с архаичными представлениями о должном, почему и закончилась ничем.
Развитый мир перенес акцент на творческий поиск учеников, обучение их самостоятельности, воспитанию уверенности и независимости, умению находить нужный материал. Советская школа тем временем занималась идеологической индоктринацией детей, забивала в их головы массу материала, никак не связанного с действительностью, прибегала к муштре и зубрежке. Чего стоят «смотры строя и песни» и занятия по НВП. Ученикам не прививалось понятие чувства собственного достоинства, учительство было малооплачиваемой и непрестижной профессией. Как следствие, педагоги представляли собой людей нервных и замотанных. На детей орали, нередко давали подзатыльники. Материальная база была устарелой — спортзалы без душа, ужасные туалеты, уроки «информатики» без ЭВМ. Так обстояло дело и в моей родной школе в 1987 году. В США уже два года были запущены в продажу Windows, а мы узнавали о компьютере по рассказам малограмотного учителя. Да и в институте в 1991 году нам никто не говорил о практическом применении компьютеров. Мы в глаза не видели самых примитивных текстовых редакторов, а вместо этого нам пытались вбить в голову некие азы «программирования». Естественно, студенты пропускали все мимо ушей, в полной уверенности, что информатика нечто абстрактное и ненужное.
Но мозги у людей за семьдесят лет были основательно промыты. «Ликвидация неграмотности», «первый спутник» и прочие стереотипы утвердили народ, отгороженный железным занавесом, в мысли о несравненности советского образования. Это напоминает споры последней трети XIX века между «классиками» и «реалистами» касательно народного просвещения. Первые выступали за сохранение основ и преподавание классических языков как фундамент гимназических программ. Более всего они боялись, что «реальные» науки научат неверию и породят сомнение в авторитетах. Тогда «классикам» удалось победить, но жизнь все равно пошла затем путем, и во всем мире школьники избавлены от латыни и греческого.
Образовательная реформа и, в частности, введение ЕГЭ натыкаются на самое яростное, а главное, иррациональное сопротивление, базирующееся на мифах. Неспособность общественного сознания критически и непредвзято посмотреть на состояние дел в школе и вузах просто удивительно. Взяточничество в институтах все осуждают, но, похоже, заинтересованность в сохранении статуса кво преобладает. Куда хуже, что и прогрессивно мыслящие люди плохо понимают ситуацию и выступают в едином строю с консерваторами. Нельзя не вспомнить сугубо популистскую кампанию СПС против введения школы-двенадцатилетки. Попытка сыграть против власти и вместе с тем в свою пользу, эксплуатируя недовольство сограждан, раздраженных нововведениями, ничего не дала, но показала безыдейность вождей «правых» старого розлива.
***
Сугубая недоброжелательность, помноженная на затаенный страх и паранойю, определяла тон комментариев в РФ в связи с празднованием в Киеве 1020-летия крещения Руси. Какая-то мелочная склонность фиксировать мельчайшие мнимые обиды, злорадствовать по поводу проблем у соседа доминировали в официозных СМИ. Страсти из-за того, что Константинопольского патриарха Варфоломея встречают чересчур пышно — в ущерб нашему патриарху, напомнили чуть ли не средневековую нетерпимость к инаковерующим. Причина неуместной эмоциональности ясна — опасения, что под сурдинку сольются «раскольничьи» церкви УПЦ-КП и УАПЦ, прихватив приходы Московского патриархата, а затем получат «официальное» признание других православных церквей. Таким образом, навязчивая идея Виктора Ющенко о восстановлении единой соборной церкви (красящая его как человека, но не как политика) в Украине воспринимается в Москве в одном ряду с изгнанием российского ВМФ из Севастополя и вступлением Киева в НАТО. Страх потерять еще и религиозное доминирование в Украине заставляет российскую элиту впадать в православный фанатизм, словно вопрос, в чью церковь пойдет рядовой прихожанин, имеет для страны принципиальное значение.
Не тратьте слова на братство славян –
братство рабочих,
и никаких прочих.
Так писал 90 лет назад Маяковский. За вычетом последних двух строк его стихи сохраняют актуальность. Панславянский дух по-прежнему усиливает аберрацию зрения у россиян в политических вопросах. Вот итоги опроса жителей РФ, которых попросили ответить, кем они считают Радована Караджича. 36% признали его сербским патриотом, 10% — военным преступником, 23% — жертвой распада Югославии и несправедливо установленных границ, 31% — жертвой предательства новых властей Сербии. Среднестатистический наш соотечественник, как правило, ничего не знает про бойню в Сребренице; модно даже отрицать само преступление. Наши СМИ сообщали об аресте военного преступника совсем в иной тональности, чем это делалось в Европе. События на Балканах последних семнадцати лет принято рассматривать через призму просербских настроений, трактуя действия НАТО не иначе как агрессию. Замалчиваются либо фальсифицируются самые вопиющие и отвратительные преступления сербских боевиков, что приводит к умонастроениям, отразившихся в вышеприведенных цифрах.
Отношение к Сербии стало лакмусовой бумажкой на патриотизм и «правильное» понимание национальных интересов. Неприятие операции НАТО в Косове явилось поворотным пунктом в оценке Запада. Именно в марте 1999-го по стране прокатился первый всероссийский приступ антиамериканизма. И сегодня Россия толкует ситуацию на Балканах совершенно не так, как Европа, усугубляя понятийное расхождение и уходя все дальше в Азию.
***
Конек нынешнего режима — успешное привлечение инвестиций. Видимо, успехи в этом направлении вскружили Кремлю голову. Июль начался под шум скандала с ТНК-BP, а закончился публичной выволочкой главе «Мечела» Игорю Зюзину. Не стоит думать, что в правительстве действительно эйфория. На самом деле, Кремль все тонко рассчитал. В мировой экономике очередной финансовый кризис. Капитал в поисках приложения рвется в Россию с ее нефтегазовым панцирем и стремительным ростом в рамках догоняющего и восстановительного развития. В этих условиях власть может позволить себе выборочные порки «провинившихся», не боясь отпугнуть потенциальных инвесторов. Все равно иностранный капитал будет рисковать, вкладываясь в Россию, ибо дивиденды высоки. А отечественный капитал вообще не имеет альтернативы. Еще дело ЮКОСа показало смирение олигархов перед властью.
Не стану защищать владельцев «Мечела». Вполне вероятно, что Зюзин чересчур увлекся схемами налоговой минимизации. Дело не в нем. Принципиален сам факт унижения крупного предпринимателя премьером перед телекамерами — совершенно в советском духе. Подобное «общение» власти и бизнеса абсолютно непредставимо в развитых странах. Скажи что-либо в этом роде Ангела Меркель в адрес пусть трижды виновного главы немецкой почты (которого недавно отправили в отставку из-за финансовых злоупотреблений) или осужденного на днях топ-менеджера «Сименса» — масс-медиа и оппозиция немедленно подняли бы скандал до небес. То, что чиновник номер два выражается подобным образом, показатель неистребимого бескультурья России, высокомерия власти и бессилия либо отсутствия общественного мнения.
В краткосрочной перспективе эти показательные репрессии не повлияют на состояние российской экономики и приток инвестиций. Но в долгосрочной перспективе они скажутся на бизнес-климате в стране самым негативным образом.