Хроники Сырьевой Сверхдержавы: отец-настоятель и «приводные ремни»
Cлова Верховного главнокомандующего Конституцией Российской Федерации, сказанные им 24 июля на встрече с «местными» поклонниками, звучат недвусмысленно. «Все приезжие должны знать, что со своим уставом к нам лучше не лезть»,- заявил глава государства. А поведение некоторых мигрантов назвал «почвой для разжигания национализма внутри страны». Это, конечно, несколько изящней, чем его прошлогодние октябрьские пассажи насчет полубандитских группировок некоренных жителей. Кстати, это что было — совет создавать группировки полументовские?
Замечание о «своем уставе» дает интересный повод порассуждать на тему, какие именно нравственные стандарты «нашего монастыря» падают жертвой «чужих уставов». Если встать на строго правовую точку зрения, то Россия многонациональное и многоконфессиональное государство, включающее значительную часть Евразии со всем этнокультурным и региональным разнообразием. Поэтому у нас в принципе нельзя выделить какой-либо «свой устав» (этно-религиозно-региональный уклад), чтобы противопоставить его чужому. Если же подойти к вопросу с историко-культурологических позиций, то станет очевидно, что этические принципы и ценностные системы конкретного социума могут «подрываться» по двум причинам. Либо это вторжение архаической культуры с совершенно иными, пугающими современных людей, представлениями о гуманизме и индивидуальных правах. Либо вторжение носителей ценностей «модернити», ускоряющее разложение патриархального общества.
То, какой степени разложения достигла система традиционных (православных/советских) ценностей, блестяще описали Виктор Астафьев в «Печальном детективе» и Валентин Распутин в «Пожаре». Но эти повести были опубликованы два десятка лет тому назад — до всяких «мигрантских засилий». Полагаю, что эталоном стиля для нашей мафии стал фильм «Крестный отец» Копполы, а ориентиром в повседневной деятельности – «Воры в законе» Юрия Кары. Геометрическую прогрессию проституции обеспечили почти уже забытые «Интердевочка» и «Маленькая Вера». Таким образом, угроза «нашему монастырю» исходит не от юго-восточных, но от западных и прозападных влияний. И власти, собственно, достаточно настырно на это указывают. Вот, например, не столь давно полпред Президента РФ в Приволжском федеральном округе Александр Коновалов раскритиковал католиков за правозащитную позицию Рима, абсолютизацию гражданских свобод и гражданского общества. По мнению чиновника, это привело к таким негативными для Запада последствиям, как утрата христианского идеала. По стилю речь удивительно напомнила инвективы тридцатилетней давности в адрес итало-французского еврокоммунизма (бичуемого как ревизия марксизма-ленинизма), которыми инструкторы ЦК КПСС идейно накачивали обкомовские активы.
Отмечу также, что «совершенно случайно» на пике скандала, вызванного письмом академиков насчет клерикального засилья, и одновременно с репортажами о встрече господина президента с его юными почитателями в разноцветных майках агентство «Интерфакс» как новость распространило выдержки из трехлетней (!) давности интервью академика Гинзбурга небольшому сетевому альманаху «Еврейская старина». Что сразу перевело конфликт в иную плоскость: уже не «ученые – церковь», а типа «инородец и русское православие». Так что от какой чуждой напасти будут защищать наш монастырь отец-настоятель и его сподвижники, с каждым днем проясняется все больше.
Теперь немного теории. Тоталитарные режимы, полностью подчиняя подданного государству, при этом сталкиваются с двумя проблемами. Власти становятся заложниками стремления аппаратчиков исказить действительность, в результате чего быстро растет отчуждение между режимом и государством. Поэтому в середине 20-х годов, когда ОГПУ затоптала последние ростки самостоятельной общественной жизни, умный Бухарин выработал принцип «приводных ремней» — квазигражданских структур, транслирующих волю высшего руководства в массы и вместе с тем поставляющих начальству объективную информацию в обход стандартных бюрократических каналов. Обе функции худо-бедно выполнялись целым набором формально неполитических организаций — профсоюзов, женсоветов и т.д. Особенно важно было держать под контролем творческую публику. Интеллигенция в России всегда была синонимом оппозиции. И вот их — еще вчера разбросанных по враждующим кликам (РАПП, «попутчики» и др.), осыпающих власть прямыми и косвенными (в виде рецензий) доносами друг на друга, — собирают как бы в один кулак. И принимается гениальное решение — на творческие союзы возлагаются полномочия не только по контролю за поведением своих членов, но и по распределению ресурсов и благ. Для этого учреждаются президиумы. Кстати, именно по этой схеме создано руководство Госдумой.
Общественная палата РФ имитирует репрезентативность гражданского общества. Но на деле она просто обозначила корпоративную элиту. Другое дело, что упомянутая элита не контролирует «среду». Деньги — по просьбе ОП — выделяет президент. Причем кому хочет. Остальные могут завидовать, презирать или ненавидеть счастливцев. Но контроля нет. И делается более тонкий вариант: Путин специальным распоряжением выделяет шестерку привилегированных гражданских организаций, уполномоченных распределять гранты между правозащитниками. Таким образом, эта шестерка (в обоих смыслах) превращена в аналог президиума Союз писателей (или художников).
Можно сказать, что тоталитарный ренессанс воспроизводит политтехнологию выстраивания «приводных ремней». И любые ссылки на зарубежный опыт в данном случае несостоятельны. У нас можно говорить о гражданском обществе. Но у нас нет понятия гражданской репутации. Человек, совершивший бесчестный поступок, или самозванец не сталкивается с общественным осуждением. Если во Франции либо в Голландии скомпрометировавшая себя многократным нарушением человеческих прав и свобод власть учредит правозащитную организацию и поручит ей делить гранты, эта организация столкнется с бойкотом. У нас такой практики нет и в помине. И потому можно вытворять что угодно.
По крайней мере, многие в этом уверены.