Код да Винчи
Люблю большие общественные скандалы — они всегда оказываются моментами истины. Всемирный скандал вокруг «Кода да Винчи» стал идеальным доказательством того, что все разговоры о войне цивилизаций — это бред сивой кобылы в лунную ночь (как называли эллины морок, навеянный богиней Гекатой). Уверен, что все поклонники мировых религий согласятся со мной, что мировые религии и их церкви — культурная суть сформировавшихся цивилизаций. Следовательно, если консервативные круги основных мировых религий и церквей (вишнуисты, шииты, сунниты, католики, православные и др.) совместно выступают против «десакрализации», проводимой секулярными либералами, то имеет место конфликт между либерализмом и романтическими консерваторами большинства локальных цивилизаций.
Проблема в том, что мировые религии несли и хранили «коды» своих цивилизаций. Но в Европе роль носителей кодов постепенно перешла к художественной культуре: в России — к роману, в Западной Европе — к живописи. А сейчас — всё перешло к року и кинематографу. Только в исламе и индуизме религия сохранила функцию главного носителя цивилизационного кода.
Став частью культуры, религиозные смыслы культурой переосмысляются и интерпретируются. Фундаменталистское ядро каждой цивилизации против этого восстаёт, а поскольку убеждать не получается — прибегают к насилию. Если на собственный погром ресурсов не хватает (киносеть «Формула кино» — не музей Сахарова, тут за идейно выдержанное хулиганство можно огрести по первое число), то пронзительно взывают к прокуратуре.
В нынешнем конфликте с одной стороны — клерикальный интернационал, с другой — американо-французский культурный альянс. С выходом на экраны фильма «Код да Винчи» стало очевидно, что половина американской культуры и французская культура — суть одно, единый леволиберальный полюс североатлантической цивилизации. При этом, бушевский неоконсерватизм прокладывает дорогу своему главному западному антагонисту — левому либерализму.
Я, честно говоря, не понимаю, чем обесценится Нагорная проповедь, если выяснится, что у ее автора была дочь: «Меровинг Сара Иисусовна, римско-католического вероисп., родившаяся в 34 году в пос. Мигдал Тивериадского района Иудейской области».
Почему тысячелетняя полуофициальная французская монархическая легенда о происхождении Меровингов так потрясает умы и нравы?! Может быть, такая суровая реакция вызвана гностической ненавистью к плотской жизни? Но тогда — это лишь развитие идей, еще одного бестселлера этого года, ставшего известным, как Евангелие Иуды, с его резким отторжением материального мира и мечтой о казни, приближение которой ускоряет вернейший из апостолов своим доносом.
