Лев Пономарев как узник совести
По-моему, это совершенно потрясающий случай, разоблачающий нашу власть. Ведь когда Бог хочет кого-то наказать, он лишает его разума. Для того, чтобы запретить возложить цветы на Соловецкий камень в память жертв Беслана, надо обладать каким-то недюжинным отсутствием мыслительных способностей. И вдобавок еще наказывать людей, ослушавшихся этого глупого запрета. Но мало того, что их разогнали, их еще отправили на суд. Первым был осужден Михаил Шнейдер. Ему присудили тысячу рублей штрафа. У меня возникла такая идея: я предлагаю тысяче человек скинуться по рублю и отдать Мише Шнейдеру эту тысячу. Я первая даю рубль. Уверена, что найдется та тысяча человек, которые, из сочувствия к нему, дадут по рублю.
Когда я позвонила в Комиссию по правам человека, где обсуждался вопрос о запрете акции, мне было сказано, что конечно, это нарушение прав человека и запрет незаконен. Я сказала им: «Вы признали запрет незаконным, но, тем не менее, людей наказывают, Михаила Шнейдера оштрафовали. Тогда я не думала, что Льва Пономарева посадят. Они мне так жалобно говорят: «Вы знаете, в общем-то власти имели формальное право. Они могли сказать, что запрещают проведение пикета, поскольку трудно обеспечить безопасность участников акции». Тут я уже взвыла от глупости того, что мне рассказали, о формальном праве власти на запрет. В законе этого нет – нельзя запретить какую-то акцию, если невозможно обеспечить безопасность ее участников. Но дело даже не в этом. Дело в том, что если у Соловецкого камня, то есть перед окнами этих двух огромных зданий, набитых ФСБшниками, среди бела дня, не могут обеспечить безопасность пятидесяти человек, то зачем они все нам нужны – эти люди, сидящие в двух зданиях и вся московская милиция и внутренние войска, и все остальные? А, во-вторых, насколько мне известно, пришло не пятьдесят человек, а двадцать. А омоновцев, которые их разгоняли, было человек сто. По-моему, если бы они выслали половину или даже четверть этих омоновцев, чтобы обеспечить безопасность тех, кто стоял у Соловецкого камня, то все было бы в полном порядке. Но людей для того, чтобы арестовать участников акции они нашли, а для того, чтобы обеспечить их безопасность – нет.
Чем это можно объяснить, кроме того, что власть не хотела прихода людей к Соловецкому камню? Глупость совершенно дикая, даже для наших властей – это редкий случай. И тогда встает вопрос: почему вообще запретили? Почему они так не хотели этого невинного возложения цветов? Я полагаю, потому, что это было не первое сентября, когда начался захват заложников, а третье сентября – когда начался штурм. То есть дата проведения акции заключала в себе некоторое осуждение того, как спасали. Причем, совершенно законное осуждение. Ибо от рук террористов погибло раз в десять меньше, чем от рук спасателей. И граждане имеют право таким образом высказать свое осуждение. Но оказывается, у нас наверху считают, что нет. И у меня складывается такое мнение, что сверху дано указание к 2007-2008 году полностью отучить граждан по какому-то ни было поводу, в каком бы то ни было количестве, в какое-то ни было место выходить на улицу, если нет на то указания властей. Только строем, только по указанию сверху, в указанное время, с указанными лозунгами. Поскольку люди пришли к камню самостоятельно, а не по их указанию, вся эта глупость и разыгралась. Я очень благодарна Amnisty International, которая (так же как наши власти по формальным признакам не разрешили акции состояться) по формальным признакам, совершенно справедливо, в данном случае, в отличии от властей, объявила Льва Александровича узником совести. Его арестовали? Арестовали. За некую демонстрацию убеждений – за демонстрацию убеждений. Он выказывал свои убеждения ненасильственным способом – ненасильственным. Значит, он узник совести. И спасибо Amnisty International, потому что нашим властям нужно очень громко и со всех сторон объяснять, что так с гражданами поступать нельзя, спасибо Amnisty International, что в этом она нас поддержала.