Марш несогласных: имеем право!
Я думаю, что это – сильная акция. До самого последнего времени я очень скептически относилась к уличным акциям с политическими требованиями, считая, что это менее эффективно, чем пресс-конференции, круглые столы, переговорные площадки. Но, поскольку СМИ у «несогласных» полностью отобрали, то люди вышли на улицы. Это стало единственной возможностью публично заявить свои требования, предложения, несогласие. Почему же я скептически относилась к уличным акциям? До сих пор они собирали очень мало людей.
Единственный раз был, когда несколько лет назад на улицы вышло много народа, протестуя против закрытия НТВ, и я тоже участвовала в том митинге. Сейчас люди выходят именно потому, что им ничего не оставили, кроме как выйти на улицу. Жалкие потуги властей запретить уличные акции приводят только к тому, что такие выходы разгоняются. Эти акции лишаются своего мирного характера, что, на мой взгляд, очень опасно. Здесь нужно взывать к разуму властей, убеждая не прибегать к насильственным действиям, не нагнетать обстановки. Если они думают, что люди будут молчать – то мы уже не те, что в советское время. Даже если будут давать по 8 лет, люди все равно будут выходи с протестами на улицы. Разве что расстрелы могут остановить демонстрации. Так, как в Андижане, как в Новочеркасске. Но если новочеркасские события замолчали, то сейчас замолчать расстрел невозможно. Кто-нибудь сфотографирует на мобильный телефон, пошлет по e-mail. Правда в Калмыкии и в Дагестане были две расстрельные демонстрации, и это вина правозащитников, что мы в поздно узнали о трагическом событии Калмыкии и не отреагировали соответствующим образом. Но, все равно, сейчас это уже не будет возможным. В Дагестане все происходило в горном селении, в Калмыкии – в чудовищном месте. Сегодня те сцены, которые показали по REN-TV, выглядят совершенно дико, когда женщин пенсионного возраста тащат омоновцы. Зачем Валентина Дмитриевна выставила ОМОН, это совершенно непонятно?