Против кого и почему выступил президент?
Высказывание президента по поводу гражданских организаций достаточно осторожное, аккуратное и неопределенное. В нем подчеркивается, что есть разные организации, и негативная оценка ни в коем случае не распространяется на все сообщество. Но хотя правозащитников прямо никто ни в чем не обвиняет, понятно, что это реакция на выступления правозащитного сообщества по делу Ходорковского. Думаю, президент искренне убежден в том, что Ходорковского могут защищать только люди, имеющие от этого выгоду.
Заявление президента огорчает меня в первую очередь потому, что оно скорее всего будет воспринято бюрократией как команда к нападению. И такая волна сейчас наверняка поднимется. Ведь чиновники могут воздействовать на гражданские организации точно так же, как и на бизнес. И хотя подавляющее большинство гражданских организаций государственных средств не использует, но мы, как и все, платим налоги, поэтому и к нам могут приходить с бесконечными проверками. Кроме того, в отношении некоммерческих организаций действуют очень сложные правила, некоторые из которых такие же специально трудновыполнимые, как и по отношению к бизнесу. Уже много лет мы боремся против этих правил. Например, больше года мы добивались внесения поправок в Налоговый кодекс, чтобы некоммерческие организации не приравнивались по их деятельности и обязательной налоговой отчетности к организациям коммерческим. Ведь мы не получаем доходов и не можем платить такие же налоги, как коммерческие структуры.
Представители власти также могут просто начать делать безумные обвинения подобные заявления заместителя министра юстиции Краева. Он совершенно голословно утверждал – при этом, как и президент, не называя конкретных имен и названий, – что есть организации, которые снабжают деньгами чуть ли не криминальные элементы, чтобы устраивать бунты в тюрьмах.
Гражданский форум 2001 года, который был инициирован кремлевской Администрацией, был сигналом для чиновников: с правозащитниками надо взаимодействовать. После него и на федеральном, и на региональных уровнях взаимодействие хоть и медленно, хоть и с трудом, но удавалось. Когда мы обращались в государственные организации по поводу нарушений прав человека чиновниками, после длительных переговоров в ряде случаев эти нарушения прекращались, а их последствия исправлялись. Сейчас такому взаимодействию может быть положен конец или нанесен серьезный удар. Процесс может замедлиться и даже пойти вспять. К сожалению, все это скажется на эффективности нашей работы – на защите прав человека от государства и чиновников. Разумеется, мы не прекратим свою деятельность, но нам будет труднее ее осуществлять, у нас будет меньше успехов и больше поражений.
Что касается финансирования гражданских организаций, то я должна подчеркнуть, что все правозащитные организации получают деньги именно от западных фондов. Например, Московская Хельсинкская группа финансируется исключительно из зарубежных источников, не прибегая к поддержке государства или российских богатых людей, хотя мы не получали деньги от ЮКОСа. Если бы мы получали, то нас бы сейчас обвинили, что мы исключительно поэтому защищаем Ходорковского. А это не так, и защищаем мы бизнесменов в том случае, когда видим нарушение их прав.
Западные фонды не требуют в обмен на финансирование ни лояльности, ни каких бы то ни было специальных услуг. Даже в основе процесса поиска финансирования лежит интерес обеих сторон. Мы следим за преференциями того или иного фонда и подаем заявку на ту деятельность, которая интересует и этот фонд, и нашу организацию. Не фонды предлагают нам направления деятельности, а мы сами выбираем, что могли бы сделать из предложенного фондами. Другая форма поиска финансирование – распространение заявок на определенную форму деятельности по различным фондам. Какой-то из них может согласиться ее поддержать. Опять же – никаких условий при этом нам не ставят.
Почему мы не хотим брать деньги от местных благотворителей? Потому что, как показало дела Гусинского, Березовского, Ходорковского, а теперь, может быть, и Потанина, и Абрамовича, российский крупный бизнес слишком зависит от властей. А ведь деятельность правозащитных организаций никогда не нравится властям, потому что мы защищаем наших сограждан от нарушений их прав государством и чиновниками. И власть всегда может намекнуть тому или иному бизнесмену, что данной организации денег давать не стоит. Тогда мы останемся без средств к существованию и действительно окажемся в зависимости от отношения государства к нашей деятельности.
Точно также абсурдно было бы брать деньги у государства – как же потом критиковать его и защищать граждан от произвола его чиновников. Поэтому западные фонды – естественный источник финансирования для правозащитных организаций. Государство и местный бизнес могут финансировать благотворительность, социальные проекты, но не правозащитников.