Такая вот автономия…
Система управления финансами университета фактически была создана под избранного в июне 2003 года ректором РГГУ акционера и представителя ЮКОСа Леонида Невзлина. Реально он руководил университетом меньше месяца, до момента своего отъезда из страны в середине июля. Остальное время университетом руководили сначала и. о. ректора Валерий Минаев, потом и. о ректора Ирина Карапетьянц и финансовый директор, которого большинство преподавателей университета даже не очень хорошо знали – ведь с финансовым директором вообще сталкиваешься нечасто (мне, например, так и не довелось с ним познакомиться).
Полномочия финансового директора действительно были установлены максимально удобным образом для Леонида Невзлина. Вероятно, новый выбранный ректор Валерий Минаев придерживается другого взгляда на административную структуру университета. Это его уставное право. Однако как бы ни были велики полномочия финансового директора, мне не очень понятно, почему университет должен лишаться 40% финансирования. Это довольно странно. Тем более что проведенная на Конференции РГГУ ревизия полномочий финансового директора не урезала их (скажем, до компромиссного контроля только за расходованием благотворительных средств ЮКОСа), а, по сути, свелась к тому, что должность финансового директора была исключена из Устава. Теперь получается, что такого человека просто нет в номенклатуре должностей университета.
Конференция РГГУ приняла решение об исключении из Устава трех позиций, которые законодательно фиксировали присутствие ЮКОСа внутри университета. Речь шла о финансовом директоре, Попечительском совете и Попечительском фонде развития, который должен был аккумулировать средства. Бывший глава ЮКОСа Михаил Ходорковский, объявляя о начале финансирования РГГУ, говорил, что цель этой акции – не столько вложить в университет 100 миллионов долларов в течение десяти лет, сколько постараться привлечь других, пусть даже более мелких инвесторов, которые вносили бы деньги в Попечительский фонд развития и при желании заседали бы в Попечительском совете. Теперь таких условий нет. Вместо этого идут невнятные разговоры о разработке новых положений о попечительском совете и финансовом директоре. Поживем – увидим, пока у меня нет оснований не доверять этим обещаниям, так же, впрочем, как и чрезмерно верить им.
У руководства всегда есть свои основания для тех или иных действий. Говорят, что на РГГУ вновь оказывает давление Министерство образования. Я лично присутствовал при том, как министр образования Владимир Филиппов впрямую давил на Ученый совет с тем, чтобы снять Леонида Невзлина с поста ректора. Тогда это давление было очевидно. Сейчас оно не заметно; если что-то и происходит, то подковерно. Но с момента выборов нового ректора не прошло и месяца. И, мне кажется, у университета есть масса других актуальных задач, помимо конфликта с ЮКОСом, которым, по сути, и является состоявшееся урезание полномочий. Замечу, ни на Ученом совете, ни на Конференции от руководства не было получено ответа на вопрос, будем ли мы ждать ответа от совета директоров ЮКОСа или просто уведомим их о своем решение и спокойно дождемся, пока с университета снимут финансирование.
Если так произойдет, то для РГГУ это будет иметь весьма печальные последствия. Представленный в декабре проект бюджета университета на 2004 год оказался дефицитным даже с учетом вложений ЮКОСа, удовлетворив необходимым расходам лишь на 88,4%. Дефицитными оставались несколько статей бюджета, в том числе научно-образовательные – научные конференции, пополнение библиотеки и социальные расходы. Три крайне важные для работы университета статьи были дефицитными даже при внешнем финансировании, которое, напомню, покрывало 40% расходов. А теперь представим, каков будет бюджет университета без участия ЮКОСа.
Руководство РГГУ уверяет, что у нас есть внутренние резервы. Дай Бог. Но когда Афанасьев объявлял о приходе в университет ЮКОСа в качестве инвестора, то он говорил о том, что РГГУ практически исчерпал свои внутренние резервы для роста и развития. Наверное, он мог продолжать существовать на прежнем уровне, но ведь любая живая структура должна развиваться. Вот для этого имевшихся денег было как раз недостаточно. Поэтому бывший ректор искал спонсоров и нашел. Как полагал Афанасьев, именно деньги ЮКОСа позволили бы РГГУ обеспечить автономию. Не могу сказать, что я полностью с ним согласен, но эксперимент по сотрудничеству университета с крупным капиталом, в сущности, не успел и начаться.
Для начала следует определить, что вообще мы подразумеваем под автономией. Например, я не очень хорошо представляю себе, что такое университетская автономия применительно к Российскому государственному гуманитарному университету как к государственному учебному заведению. Московский и Санкт-Петербургский университеты получают деньги напрямую из федерального бюджета, что обеспечивает им большую автономию и независимость от Министерства образования. А автономия РГГУ… она, по всей видимости, состоит только в том, что Министерство финансирует университет максимум на 30%, остальные деньги он зарабатывает сам. Но автономия ли это?
На мой взгляд, с момента основания университета автономия РГГУ если и существовала, то только благодаря фигуре основателя и бывшего ректора университета Юрия Афанасьева – человека влиятельного, независимого, с солидной репутацией в обществе. Он мог отстаивать собственные взгляды на какие-то проблемы и защищать пусть не полноценную автономию, то известную самостоятельность РГГУ в системе университетов России. Но у него, как он сам неоднократно признавался, были довольно сильные конфликты с ректорским сообществом. Его концепция высшего, университетского образования в России далеко не всегда встречала поддержку. Поэтому мне сложно судить, насколько автономия РГГУ потеряла с апреля 2003 года, когда в качестве инвестора в университет пришел ЮКОС, кстати сказать, пришел с ведома и одобрения Министерства. Здесь, как мне кажется, неверна предпосылка и, соответственно, неверен вывод.
Университетская автономия может быть обеспечена законодательно, но события последних месяцев показали, что в сложившихся отношениях РГГУ и Министерства образования реальная автономия возможна только до тех пор, пока Министерство считает ее целесообразной. В противном случае у него есть масса рычагов, чтобы эту автономию сократить до практически полного ее отсутствия.
Автономия РГГУ заявлена в Уставе. Она подтверждена некоторыми вполне демократическими процедурами. Например, ректор университета выбирается Конференцией трудового коллектива университета, и потом его кандидатура отправляется на утверждение в Министерство образования. Если оно не утверждает этого ректора, то опять собирается Конференция и в случае, если две трети участников вновь голосуют за неутвержденного ректора, то Министерство обязано его утвердить. Все это так. Тем не менее, когда министр образования Владимир Филиппов приехал на Ученый совет университета с требованием снятия Невзлина, он угрожал, ссылаясь на тот же Устав и Закон об образовании.
Министерство не может навязать университету ректора, но может начать реорганизацию университета, объединив его, например, с каким-нибудь гуманитарным техникумом. Тем более что сейчас правительство особенно озабочено рентабельностью средних специальных учебных заведений. В ходе реорганизации приказом министра образования некий техникум на правах, например, колледжа может влиться в состав РГГУ, и с этого момент министр имеет право назначить руководителя нового учреждения. Он назначает его исполняющим обязанности на срок до года. Несложно представить, что и. о. ректора может сделать за год. К тому же в момент объявления реорганизации абсолютно все штатные сотрудники университета выводятся за штат, и обратно их принимает на работу новый руководитель структуры.
Такая возможность сохраняется постоянно. Я очень боюсь, что если на университет действительно давит Министерство, то, несмотря на всю нынешнюю лояльность нового руководства, какая-то реорганизация непременно последует.
Кроме того, для обеспечения полной университетской автономии не хватает самых простых практических вещей. Например, РГГУ не владеет землей, на которой стоят его здания. Фактически он не владеет и зданиями, которые сейчас находятся под судом, потому что что-то когда-то было неправильно оформлено. Какая может быть автономия у структуры, которую можно просто выгнать на улицу? Так что я боюсь, что с уходом ЮКОСа автономия РГГУ никак не укрепится, а наоборот, ослабнет. Потому что крупный капитал давал надежду на то, что своим влиянием и своими деньгами сможет в спорных ситуациях, в частности по поводу имущества, более умело отстаивать интересы университета, в том числе и используя силы лучших юристов.
Хотя руководство РГГУ сейчас заявляет, что отказ от финансирования ЮКОСа не помешает найти другие средства и других инвесторов, мне кажется, что такая вероятность не просто равна нулю, но имеет отрицательный показатель. Все члены бизнес–сообщества видят, что с компанией ЮКОС сейчас происходит что-то не очень благополучное. А университет, которому ЮКОС вполне бескорыстно давал деньги, отвергает эту благотворительность, словно бы следуя сомнительному принципу «падающего подтолкни». Сложно представить, что кто-то захочет иметь дело с высшим учебным заведением, которое проявляет такую неблагодарность.