В стране невыученных уроков. Ежемесячное обозрение. Апрель 2009-го
«…На мой взгляд, многие муниципальные выборы грешат однообразием, людям не из кого выбирать, им неинтересно», — развивал тему наш президент. Сказано это чисто ритуально, без какой-либо связи с реальностью. Ну не признается же Дмитрий Анатольевич, что ситуация в Сочи вызывает у него озабоченность. И цена такого ритуального интервью (о нем дальше) весьма невелика.
Основной урок, который может страна или, точнее, ее демократический спектр извлечь из сочинских выборов, состоит в том, что иллюзии о расширении возможностей для открытой публичной политики в современной России рассеялись. Оказалось, что при новом лидере государства принципиальных сдвигов не произошло. Наверное, было бы величайшей наивностью всерьез полагать, что при авторитарном, по сути, строе, тщательно лелеемом и выстраиваемом много лет, в который было вложено столько усилий и средств, можно вот так взять и избраться на пост главы ключевого города. Кремль такой самодеятельности бы не позволил, ибо это стало бы для него настоящим крахом. На что же надеялись Немцов и его команда? Какую сверхзадачу перед собой ставили? Как они изменили политический ландшафт России? Что позитивного привнесли?
Борис Немцов произнес много обличительных речей во время и после избирательной кампании, привлек к себе внимание зарубежных СМИ. Скептики вопрошают — но что в сухом остатке? Изменилась ли атмосфера в Сочи? Были ли заложены некие долгосрочные тренды? Подорваны ли хоть отчасти позиции Кремля? Скомпрометированы ли его методы? Реабилитировано ли имя либералов в общественном сознании? Воодушевились ли их сторонники? Повеяло ли вообще свежим ветром?..
Вспомним, продолжают скептики, попытку — такую же скандальную — Виктора Шендеровича пройти на выборах в Госдуму. Тогда против сатирика был использован весь испытанный арсенал беззакония. Реальным результатом затеи стала книга экс-кандидата под названием «Недодумец» — и более ничего. Сегодня пытаться играть по действующим правилам – значит, только укреплять систему имитационной демократии. В душе Сурков и К°, наверное, были даже рады выдвижению Немцова: отличный спарринг-партнер для избирательной кампании! Чем Россия не демократическая страна?!.
В ответ на подобные аргументы можно возразить, что оппозиция должна использовать любую легальную возможность для ознакомления населения со своими идеями, для вовлечения большего количества людей в процесс активной публичной деятельности, для срывания, в конце концов, масок с власти. Капля точит камень не силой, но частым паденьем — старая истина здесь как никогда верна. Да, не изменив ментальность сограждан, рассчитывать на преобразование политической системы наивно. Но участие в открытой политике также необходимо – как составная часть просветительской работы.
Теперь вполне очевидно, что в 90-е годы нам остро не хватало по-настоящему состязательной идеологической политики. Тогда между собой соревновались представители разных кланов, легко меняя взгляды и переходя из партии в партию. У людей выработался прагматичный цинизм – взгляд на политическую деятельность как на вариант бизнес-активности, получение властного статуса ради защиты предпринимательских интересов.
Вступление в борьбу за пост мэра Немцова, явно не имеющего деловых интересов в Сочи, показал людям иной вариант мотивации. Если почитать Интернет-форумы, обсуждавшие сочинские выборы, то нельзя не заметить скудость аргументов против московского «бунтаря». В основном его критиковали за сам акт выдвижения: «Нам не нравится Немцов, потому что он либерал и потому что он – Немцов». Не очень, согласитесь, содержательно. Противники не разбирали его предложения, не анализировали его программу.
Раздаются и такие голоса: зря, мол, Борис Ефимович уподобился шестидесятникам, призывавшим вступать в КПСС, чтобы там было больше порядочных людей. Никто же не садится играть в шахматы, когда твой противник имеет право в любой момент снять с доски не понравившуюся ему фигуру! Это так. Но, вместе с тем, само появление не имитационной, а подлинной альтернативы приучает электорат к мысли, что «иные выборы возможны». Вспоминается один из лозунгов антиглобалистов: «Хватит рыдать, сопротивляйтесь!»
Кстати, снятие с выборов неудобных фигур настолько вошло в политический обиход, что воспринимается как само собой разумеющееся явление. Ни в одной стране Европы, да и мира, вероятно, не исключают из участия в борьбе столько кандидатов по самым мелким, даже ничтожным поводам. Такое впечатление, что россияне по сравнению с представителями других государств на редкость забывчивы, небрежны, глупы и рассеянны, раз их кандидаты допускают столько ошибок при сборе подписей или заполнении документов.
И все-таки кандидат демократов занял на выборах в Сочи второе место, а местный «раскрученный» коммунист – лишь третье, набрав в два раза меньше голосов. В таком соотношении хотелось бы увидеть благоприятный знак для либералов, хотя, боюсь, это уже из области домыслов.
Тем временем оппозиция выступила с инициативой провести в Москве референдум по вопросу возвращения прямых выборов мэра. Опять-таки никто и никогда не позволит в столице, у стен Кремля, шалить с властью, чего-то там требовать и «узурпировать». И безобидное вроде бы предложение «спросить у москвичей об их отношении к прямым выборам мэра, строительстве мусоросжигательных заводов и точечной застройке» никого из первых лиц государства не обманет и не тронет. И население тоже не ужаснется цинизму и безответственности власти. Народ наш, конечно, порой ворчит, но это отнюдь не тот настоящий гнев, что проявили массы в Кишиневе.
***
Молодежный бунт в Молдавии – главное из того, что произошло в апреле на пространствах еще не развалившегося СНГ. В России кишиневская яростная вспышка протеста не привлекла должного внимания и была лишь скупо прокомментирована — со смешанным чувством опасения, злорадства и недоумения. Особенно примечательна филистерская реакция либерально ориентированных СМИ. Между тем в Кишиневе высветились тенденции, важные для понимания современных событий далеко не только в Молдавии.
Напомним вкратце, как развивалась ситуация. В начале апреля в республике состоялись парламентские выборы. Коммунисты получили на них довольно неожиданно очень хороший результат — 50%. Примерно столько же, сколько восемь лет назад, — тогда этого оказалось достаточно для избрания Владимира Воронина президентом. С тех пор Молдавия – единственное государство в Европе и СНГ, во главе которого коммунист. Любопытно, что социологические опросы не прогнозировали такого решительного преимущества компартии. Это обстоятельство существенно для понимания последующих страстей. Три другие партии, прошедшие в парламент, находятся в непримиримой оппозиции к коммунистам и разделяют либеральные воззрения. Однако вырисовывалась вполне реальная перспектива, что коммунисты, как и восемь лет назад, в одиночку изберут президентом преемника Воронина, которому баллотироваться в третий раз не позволяет конституция.
Именно в этот момент о себе заявила третья сила – молодежь, юные неформалы. Их фактически возглавила журналистка Наталья Морарь, высланная полтора года назад из России. Парадоксальным образом изгнание стало для Морарь новым политическим рождением. Молодежь не отождествляла себя с какой-либо из партий, а была объединена неприятием коммунистического тупика, в который загоняется страна. Морарь и ее единомышленники за сутки с помощью современных средств (СМС, социальные сети в Интернете, например Twitter) собрали на акцию публичного протеста до 15 000 человек. Вышедшая на улицу масса тинейджеров представляла собой легковоспламеняющийся материал. Лишенная руководства и четкой программы, толпа оказалась способна лишь на стихийный штурм зданий парламента и резиденции президента. Вполне возможно, что путь туда «подсказали» представители спецслужб, однако это ни в коей мере не отменяет факта готовности молодых людей действовать.
Был миг, когда показалось, что часы воронинского режима сочтены и в Молдавии совершается революция и. Очередная, столь ненавидимая Кремлем и большей частью общественного мнения в России, цветная революция. Но, оказалось, это был просто уличный бунт. Как писал Маршак, перелагая Роберта Бернса, — «Мятеж не может кончиться удачей, в противном случае его зовут иначе». Молодежью, громившей оплоты власти, руководило убеждение, что путем выборов невозможно вырваться из болота, в котором прозябает страна. Активной, но сравнительно малочисленной группе населения, желающей жить в Европе (путь туда лежит через Румынию), в республике противостоят более многочисленные, но совершенно пассивные представители старших групп населения, которым уже ничего не нужно и которые мечтают лишь о том, чтобы их оставили в покое.
Кишиневские события убедительно свидетельствуют, что молодое поколение в государстве, открытом внешнему влиянию, — а Молдавия по сравнению с Россией просто образец демократии, — однозначно начинает понимать и принимать европейские ценности. Отчаяние молодых явилось следствием их ментального разрыва с поколением родителей, запуганных и прибитых катаклизмами перестройки, приднестровской войны и перманентного кризиса. Тяжело, несомненно, молдавским юношам и девушкам сознавать невозможность реализации европейской мечты здесь и сейчас и чувствовать бесперспективность, тупиковость жизни для своего поколения – на фоне широчайших возможностей у сверстников в Румынии, говорящих с ними на одном языке.
Что касается погромов и вандализма, мародерства и поджогов, то опять зададимся вопросом: а предложили ли другую альтернативу оппозиционеры? Организовали ли они дружины правопорядка? Назначили ли своих комендантов в здания парламента и президентуры?
Разумеется, мы не рекомендуем насильственный захват власти. Это контрпродуктивно. Но что должны делать демократы в тот момент, когда массы сами вышли на улицы и хотят действовать? Или уже действуют? Где тогда место оппозиции? К чему она должна быть готова и к чему будет призывать? Вот вопросы, требующие ответа после событий в Молдавии. Гарантировано ли, что у нас не произойдут бунты? Что на улицу не выйдут сотни тысяч возмущенных людей? Детонатором вполне может, рано или поздно, послужить какой-нибудь дикий случай, вроде трагического происшествия в ночном московском супермаркете, где устроил стрельбу по людям одуревший майор милиции… Кто и как тогда станет управлять разъяренной толпой?
И еще раз стоит задуматься над тем, почему молдавская молодежь выросла антикоммунистической и проевропейской. Почему в ней не удалось, в отличие от поколения дедов и отцов, убить память о том времени, когда Бессарабия была частью европейского, пусть и неидеального, государства?
Судьба странного образования между Прутом и Днестром кажется в исторической перспективе предрешенной. На этой территории живут три миллиона румын, утерявших в политических треволнениях двух веков свою идентичность. Когда в 1812 году по Бухарестскому миру Россия отобрала у Порты часть Молдовы, ее жители не имели ясно выраженного этнического самосознания. Их называли то румынами, то волохами (валахами), то молдаванами. Впрочем, язык и религия по обе стороны Прута были общими. Царям и в голову не приходило что-то здесь выдумывать или изобретать. В империи жили полтора миллиона румын (Брокгауз и Ефрон так и называют жителей Бессарабии) на тех же основаниях, на которых под монаршим скипетром пребывали поляки или армяне.
Многие народы в тот момент были разорваны между разными государствами. За 1918 – 1944 годы румынское государство не успело сделать патриотами своих новых подданных, мало интересовавшихся сложными материями, но помнивших сравнительно зажиточную жизнь в Российской империи с ее огромным рынком сбыта для их продукции. Когда жители края попали в сталинскую тоталитарную диктатуру, небо им показалось с овчинку. Однако террор и голод продлились сравнительно недолго. А при Брежневе в республику, где он когда-то работал, началась массовая накачка средств, и на фоне нищей и убогой Румынии времен Чаушеску молдаване могли ощущать себя счастливчиками.
Вот причина, по которой прорумынские настроения не были столь сильны и мало влияли на крестьян (а Молдавия — аграрная страна) в 1989 – 1991 годах. Потом наступила социальная и экономическая катастрофа вкупе с политической, равно как и с проигранной войной. Виновниками бед сочли тех, кто громче всех кричал об объединении. Но история – удивительный затейник. Те, кто родился в 1989 — 1991 годах, свободны от страхов своих родителей и готовы опять поднять румынский флаг — как символ своего европейского выбора. Они хотят в Европу и не хотят оставлять власть в руках тех, в чью «европейскость» не верят. Теперь, после бунтов, оппозиции предстоит долгая и тяжелая работа по политическому маневрированию. Посмотрим – хватит ли у нее находчивости, воли и терпения, чтобы довести дело до конца.
Официальная Россия по свежим следам принялась осуждать «погромщиков», спасая Воронина, с которым сама боролась на предыдущих выборах. Депутаты-единороссы, не верящие, исходя из российского опыта, что кого-то можно вывести на улицу иначе как за деньги или по принуждению, сочли, что беспорядки в Молдове — результат действий западных спецслужб. Ту же позицию публично занял и неизменно полезный властям Геннадий Зюганов.
По иронии судьбы в те же самые дни проходили многотысячные протесты оппозиции в Грузии и Таиланде, но их наши ведущие СМИ освещали либо нейтрально, либо с сочувствием. В Таиланде демонстранты вообще творили невообразимое, сорвав саммит глав государств АСЕАН. Однако это, в отличие от молдавских событий, не подавалось в алармистских и назидательно-поучительных тонах. Таким образом, дело не в самом по себе нарушении порядка, а в дурном примере для кого-то в России.
***
Саммит G-20 стал уже вторым для Дмитрия Медведева и послужил поводом для его встречи с Бараком Обамой. Интеллектуальный уровень западной печати, увы, оказался ниже всякой критики – слова о «крахе капитализма» стали расхожими. Любой фрондер считает своим долгом призывать если не уничтожать, то регулировать рынок до крайней степени, и в отличие от прежних времен, таким речам внимают, не смея спорить. Тезис об актуальности Карла Маркса уже успел навязнуть в зубах. Вчерашние свободомыслящие либералы, спасовав перед кризисом, спешат засвидетельствовать свое почтение «классику» и вылить ушаты помоев на свободное предпринимательство.
Любопытно, что в «Гардиан» опубликовался девяностолетний Эрик Хобсбаум – тот самый, что когда-то в разговоре с автором «Большого террора» Робертом Конквестом заявил: 15 — 20 миллионов жертв – вполне нормальная цена за несомненный «социальный прогресс» в России. Этот «историк», принимаемый всерьез в западных университетах, самодовольно вещает, что и капитализм, и социализм «провалились». И его идеи нашли благодарный отклик, в том числе у нас в стране. Интересно, сравнивал ли когда-нибудь Хосбаум эти два «краха» — социализма и капитализма? Стоят ли сегодня в Великобритании унылые очереди за хлебом и туалетной бумагой? Раздают ли там продуктовые карточки и талоны на бензин? Падают ли на уроках в обморок голодные дети? Увы, похоже, реальность никого не волнует. Любое осложнение в экономике — и публика впадает в истерику, а левые, двадцать лет после краха Берлинской стены ждавшие реванша, победно выходят на авансцену. Истеблишмент лишь смущенно жмется и оправдывается. Особенно маневрировал в преддверии саммита «правый» Саркози, стараясь понравиться социалистам.
Скорее всего, человечество ожидают лет десять если не откровенно левой, то подчеркнуто социально ориентированной политики, с мощным государственным регулированием, вмешательством правительств в экономику, дефицитными бюджетами и вбросом «дешевых» денег. Обама уже избрал этот курс под всеобщие рукоплескания. Что ж, история развивается циклически, либертарианская эпоха, инициированная Тэтчер и Рейганом, уходит, давая простор для неокейнсианских идей. Задача либералов в этот период – сохранять по мере возможностей здравый смысл, не поддаваться панике и не отказываться от своих убеждений в угоду моменту.
***
Длительное отсутствие в России свободной прессы дает о себе знать. Чиновники отвыкли от того, что им можно задать не согласованный заранее вопрос, поднять в беседе острую тему, вообще заставить импровизировать. В Санкт-Петербурге на этой почве случился примечательный скандал. Обсуждение в эфире Пятого канала антикризисного плана Смольного привело к выяснению отношений между сотрудником администрации Валентины Матвиенко и тележурналистами. После передачи гость программы «Петербургский час» — председатель комитета экономического развития, промышленной политики и торговли Сергей Бодрунов (в недавнем прошлом крупный бизнесмен), возмутился, не выбирая выражений: «Я вам что, мальчишка, чтобы меня здесь пинать? А что вы в безработицу уцепились? Это что за вопрос вообще?! У нас нет в Петербурге безработицы. У нас есть и более серьезные проблемы! Я вам не пацан, вы меня поняли или нет?! Программа велась лажово. Но у меня есть другие возможности, я не только председатель комитета…».
По другой информации, он прибег к прямым угрозам: «Ваша передача — это “полный неформат”… Вы действуете в интересах оппозиции власти. Ваши ведущие – это непрофессионалы в высшей степени!.. Вас всех и вашей программы тут не будет в ближайшее время!..».
Зная российские нравы, можно поверить даже и в такую версию. За десять последних лет прессу отучили быть тем, кем она должна быть – защитником интересов общества, независимым и беспристрастным критиком власти. Роль того же телевидения свели к обслуживанию разного рода руководящих структур, оперативному выполнению пожеланий, исходящих сверху. Понятия, которые для западных журналистов сами собой разумеющиеся, — «независимость», «объективность», «служение обществу», — у нас давно ничего, кроме смеха, не вызывают.
Цинизм в СМИ дошел до крайней степени. Справедливо тут отметить не только развращающую роль властей и бизнеса, но и изначальную установку журналистских коллективов на быстрое зарабатывание денег – неважно какой ценой. Вчерашние сотрудники партийной печати никуда не делись, а новые оказались еще менее разборчивыми в средствах. И те и другие не верили в возможность работы по западным правилам – даже не в силу беспринципности, а поддавшись желанию немедленно «жить кучеряво»; впрочем, во многих случаях, особенно в провинции, приспосабливаться к ситуации приходилось ради простого выживания. На человека, отказавшегося писать «заказуху», свои же коллеги посмотрели бы как на идиота.
Неумение создать экономическую базу независимых СМИ, нежелание воплощать в жизнь элементарные правила профессиональной этики в ельцинские времена откликнулись в путинскую эпоху беспрепятственным введением цензуры, чего многие журналисты даже не заметили, привыкнув еще в 90-е писать, говорить, снимать и показывать «как надо».
Все это, конечно, развратило наших бюрократов, и Бодрунова в чем-то можно понять. Ведь Путину и Медведеву никто острых, «провокационных», вопросов не задает, их обхаживают благостно самые престижные телеведущие. А тут загоняют в угол какие-то «свои» журналюги, не соблюдая правил, словно маленькие дети. Показательна, правда, реакция питерских телевизионщиков. Они не стерпели привычно, а стали возмущаться, обратились с жалобой к Матвиенко, сообщили о случившемся прессе. Бодрунову в конце концов пришлось извиниться, правда, сделал он это в такой форме, что журналисты его покаяния не приняли. Тем не менее, некий просвет налицо. Останется ли этот случай разовым инцидентом или все-таки послужит повышению самооценки и воспитанию чувства собственного достоинства у пишущей и снимающей братии?
Кстати говоря, очередное присуждение Пулитцеровских премий в США поневоле наводит на грустные сравнения. За что «там» дают профессиональные награды? Вот темы произведений-победителей этого года: обнародование любовных похождений губернатора Нью-Йорка Элиота Спитцера; разоблачение отставных генералов, которые тайно продолжают работать на Пентагон и в его интересах дают позитивные комментарии в новостях; высокая смертность рабочих на стройках… Что у нас в России за последние несколько лет расследовали журналисты? Кого всерьез разоблачили, вывели на чистую воду? Может, я и ошибаюсь, но большинство «подкопов» сводятся к рассказам о мелких интригах в шоу-бизнесе и тому подобным, с позволения сказать, сенсациям. Настоящая расследовательская журналистика в России фактически убита. Впрочем, и любая другая сфера этой профессии пребывает в жалком состоянии – даже те авторы, которых не заподозришь в симпатиях к Кремлю и которые имеют выход в печать, нередко заражены антизападными предрассудками, страдают провинциальной узостью взгляда, неверием в демократические принципы устройства общества.
Еще хуже положение в региональных СМИ, совсем задавленных близостью к власти. Недаром желающим узнать хоть что-то о политической жизни той или иной области, о взаимоотношениях местной элиты рекомендуется читать ЖЖ и всякого рода форумы, где еще сохраняется подобие свободных дискуссий. История с российскими масс-медиа, которым вроде бы дана была свобода на рубеже 80-х — 90-х годов прошлого века, свидетельствует, что демократия не приживается без осознанного и упорного повседневного стремления к ней.
***
Обстановка в мире усложняется, однако российское руководство словно не замечает этого, поступая во внешней политике по принципу «Назло бабушке отморожу уши». Слово «бабушка» надо заменить «Америкой», причем совершенно не важно, кто там у власти – республиканцы или демократы.
Самая жестокая из всех известных миру диктатур – северокорейская запустила баллистическую ракету, отрабатывая военные технологии и замаскировав это под неудачный запуск спутника. Российский МИД первым делом подтвердил запуск спутника (хотя все независимые наблюдатели и эксперты опровергли вывод ИСЗ на орбиту), а затем долго блокировал принятие решения в Совете безопасности ООН с осуждением совершенной провокации. Вместе с Китаем Россия согласилась даже выразить «опасения» в связи с запуском ракеты и признать, что Пхеньян нарушает резолюцию N1718.
Китайские и российские дипломаты утверждали, будто у них недостаточно «технической информации», чтобы судить о том, что все-таки взлетело в небо у северокорейцев — баллистическая ракета или ракета для доставки спутника в космос. При этом не пожелали поручать ООН или еще кому бы то ни было дополнительное расследование. «У любой страны есть право использовать космическое пространство в мирных целях», — заявил заместитель постоянного представителя России в ООН. Лишь через пару недель удалось прийти к компромиссу и осудить Северную Корею.
Удивительное дело – стартовая площадка северокорейских ракет находится совсем рядом с Владивостоком. До Токио и даже до Сеула траектория будет куда больше. Тем не менее, Кремль делает вид, что гражданам России программы беспокойного и непредсказуемого соседа не представляют никакой угрозы. Получается, что даже США, расположенные за много тысяч километров, беспокоятся о безопасности своих жителей больше, чем официальная Москва – о своих. Или, напротив, Южная Корея и Япония – безответственные паникеры, а Россия – образец стальной выдержки. Вспоминается прежний полпред на Дальнем Востоке Константин Пуликовский, который был в таком восторге от великого вождя Ким Чен Ира, что написал о встрече с ним целую книгу.
Проблема внешнеполитической концепции России, о которой столько говорится, заключается в том, что наш МИД никак не может набраться смелости и реально взглянуть на место России в мире, серьезно сопоставить различные угрозы нашей стране, отделить зерна от плевел. Всевозможные предрассудки, фобии, комплексы мешают мыслить ясно и трезво. В результате в Совбезе ООН мы не солидаризируемся с Европой и Америкой, а блокируемся с Китаем и с разного рода диктаторскими и популистскими режимами, хотя и любим заявлять, что мы часть западной цивилизации.
***
Теперь об интервью президента «Новой газете», сочтенном чуть ли не сенсацией. Медведев произнес много хороших и правильных вещей про гражданское общество, про демократию, про пагубность бесконтрольной бюрократии и невозможность цензуры Интернета. Но судить политиков следует по делам. Выборы в Сочи явили всю разницу между словами главы Кремля и российской действительностью. Медведев не ругается, не шутит брутально, как его предшественник, знает, что такое WIMAX и недавно даже открыл в сети собственный блог. За его плечами нет шлейфа КГБ. Но есть ли принципиальная разница в нашей жизни между тогда и теперь? Вспомним войну с Грузией, вспомним жестокий разгон демонстрантов во Владивостоке… Не стоит, как в советские времена, выискивать отличия между Брежневым и Подгорным, между Сусловым и Косыгиным. В XIX веке российские либералы называли действия Лорис-Меликова «политикой лисьего хвоста и волчьей пасти». Тогда они отчасти ошибались, но сегодня подобная формулировка была бы вполне уместна. Освобождение Светланы Бахминой, встреча с правозащитниками и прочие «либеральные» жесты власти, о которых кое-кто готов с восторгом щебетать, могут станут настоящими знаками перемен, только когда за ними последуют реальные шаги во внутренней политике.
Да, то, что юриста «ЮКОСа» наконец освободили, – замечательно. Коллективное воздействие на власть достигло результата. Но где гарантии, что, будь президентом Путин, Светлану продолжали бы держать в заключении? Случай Бахминой слишком вопиющий, чтобы власть сохраняла свой сколько-нибудь человеческий имидж, продолжай эта женщина находиться в лагере.
Медведев сказал много хорошего про свободу Интернета, но от «Яндекса» потребовали, чтобы компания ни в коем случае не досталась иностранцам и контрольный пакет не перешел к какому-нибудь зарубежному инвестору. Пришлось предлагать Сбербанку «золотую акцию».
16 апреля в Чечне был отменен режим контртеррористической операции – событие, чаемое уже не первый год. Его можно считать официальным признанием «замирения» в республике. Но уже через несколько дней в Шалинском, Шатойском и Веденском районах опять был введен пресловутый режим… В России, как, наверное, ни в какой другой стране, необходимо внимательно сверять слова власти с ее делами, между которыми с советских времен «дистанция огромного размера». Лучше априори сомневаться, чем восторгаться, – вот еще один урок советской и постсоветской истории.
***
Одним из значительных экономических нововведений в путинскую эпоху стала пенсионная реформа. Как теперь выясняется, скептики были правы. Правительство столкнулось с тем, что реформа безнадежно пробуксовывает. Подавляющее большинство граждан проигнорировали открывшиеся для них возможности и держат денежки не в негосударственных пенсионных фондах, а на счетах в де-факто государственном ВЭБе. Активизировались разговоры о том, что реформа вообще может быть отменена. Чтобы успокоить бизнес, Медведев в апреле даже провел совещание, посвященное будущему пенсионной реформы, объявив, что в 2010 году произойдет замена ЕСН страховыми взносами. Как он признал, «последствия кризиса вносят свои коррективы… Вместо единого социального налога будут введены страховые взносы. Заработает страховая модель пенсионной системы».
Чем это грозит будущим пенсионерам — не совсем еще ясно, но уже ожидается увеличение нагрузки на предприятия. И это в условиях кризиса.
Печальная судьба пенсионной реформы — следствие того, что принимали ее без широкого общественного обсуждения, кулуарно, пропихивая через сервильную Думу. Все огрехи и недочеты всплывают только сейчас, хотя эксперты били тревогу с первых же дней. В торопливом азарте путинских лет, когда через парламент можно было проводить, по сути, любые законы, когда за действиями правительства не было никакого независимого контроля, сырых, непродуманных, а то и авантюрных решений наверняка было принято немало.
Сколько разных «косяков» выявится в ближайшие год — два, можно только гадать.