Цели экономического роста

Что мы знаем статистически об экономическом развитии? В мире около 200 стран. К числу развитых относятся всего лишь около 35 из них. Переход из развивающихся в клуб развитых происходит исключительно редко (как и в обратном направлении), хотя и то, и другое иногда случается. Например, Аргентина в ХХ веке вышла из клуба развитых стран, а Южная Корея недавно в него вошла. Возможно, следующая страна на очереди входа в клуб развитых — это Чили. Вероятно, все страны Центральной Европы в течение следующих 20 лет достигнут статуса развитых стран — и это будет самым значительным пополнением в этом клубе за всю современную историю.

Тем не менее, переход в ряды развитых стран — исключительно редкое событие в исторической перспективе. Огромное количество стран, в том числе использующих лучшие практики институциональных и макроэкономических реформ, не могут достигнуть этого рубежа. В частности, это означает, что развивающиеся страны не сокращают систематически свое отставание в ВПП на душу населения, находясь на уровне 60 % от развитых стран и ниже. Но это не означает, что внутри группы развивающихся стран не происходят значительные передвижения. Некоторые страны сокращают отставание, в то время как другие увеличивают его. Например, Китай, который по-прежнему в среднем в 4-5 раз беднее развитых стран по ВВП на душу населения, значительно сократил свое отставание за последние 30 лет, в результате чего 300 млн человек вышли из бедности — одно из основных гуманитарных достижений в мире в последние 50 лет¹.

Россия значительно сократила свое отставание от развитых стран в первое десятилетие 2000-х гг. (наверстывая потери 1990-х). Но с тех пор экономический рост фактически остановился и во всяком случае остается ниже не только средней скорости роста мировой экономики, но и скорости роста в развитых странах. Тем самым отставание России от развитых стран после 2010 г. стало снова увеличиваться, и прогнозы на обозримое будущее предсказывают продолжение этого тренда. Основной риск для России — это риск постепенного увеличения отставания в ВВП на душу населения, падение с 60 % до 40–50 % от уровня развитых стран (ОЭСР, по паритету покупательной способности). Это огромная потеря в потенциальном благосостоянии для населения России, а также риск никогда не вернуть упущенные возможности².

Институты: вариативность и зоны притяжения

На сегодняшний день все страны, вошедшие в клуб развитых, во многом пришли к очень похожей структуре институтов, которые условно можно назвать «европейскими» (иногда их называют «либерально-демократическими», или «инклюзивными»). Они, в частности, предполагают сильное государство, которое четко задает правила — права собственности и равенство перед законом (понимание «сильного государства» как репрессивного — неверно; репрессивное государство — слабое, поскольку допускает выборочное применение законов и правил и не может гарантировать равенство их применения, что снижает вероятность для успешного экономического развития). Интересно, что и Южная Корея, и Чили пришли к этой системе институтов из очень разных начальных условий. Помимо этой базовой параллели дальнейшая институциональная схожесть между развитыми странами весьма ограничена. Например, экономические институты могут различаться колоссально, в частности — роль и размер государства, регулирование на рынке труда и т. д. Например, по «жесткости» институтов на рынке труда, Франция и Испания ближе к развивающимся странам Латинской Америки, чем к Великобритании и США, которые, в свою очередь, ближе к азиатским странам³.

В свою очередь, в развивающихся странах провалы сильного государства могут носить весьма разный характер. Например, в одних странах это неудачная (популистская) макроэкономическая политика, приводящая к инфляции, валютным кризисам и дефолтам. В других странах — это невозможность установить правила и защитить собственность: вероятно, это самый базовый провал, который невозможно компенсировать экономическими стимулами.

До недавнего времени считалось, что единственный возможный способ для успешного экономического развития до уровня развитой страны — это европейский путь либеральной демократии. В последние 20 лет быстрее растут страны с институтами «неевропейского» типа (которые не являются либеральными демократиями), в первую очередь Китай и некоторые другие азиатские страны. И в скором будущем страны с «неевропейскими» институтами будут производить больше половины мирового ВВП. Тем не менее, на душу населения эти страны пока еще намного беднее, и не очевидно достигнут ли они статуса экономически развитых в обозримом будущем.

Самый простой «рецепт» попасть в клуб развитых стран — это попасть в зону притяжения европейских институтов, как произошло в случае стран Центральной и Восточной Европы. В их число входят Венгрия, Польша и даже Греция. Основной риск для экономического развития в этих странах — ослабление притяжения европейских институтов (например, в результате популистской «революции» в Венгрии или дефолта и выхода из зоны евро в Греции). С этой точки зрения и Украина, и Белоруссия, и Россия имеют возможность включиться в этот процесс институционального сближения, что в целом увеличивает шансы на успешное экономическое развитие в долгосрочной перспективе. В этом контексте политика экономической открытости и сближения с торговыми партнерами в Западной Европе может являться основой успешной стратегии долгосрочного экономического роста.

Возможные стратегии для экономического роста

Кроме базовых (и, вероятно, невозможных в текущих условиях в России) институциональных реформ есть ли место для государственной политики экономического вмешательства по стимулированию роста? Во-первых, стоит отметить, что все же ряд институциональных реформ, или интервенций, вероятно, возможен даже в условиях текущего политического режима. В частности, это изменения в самоуправлении, которые могут происходить на микроуровне (ниже муниципального) и потенциально вести к укреплению гражданского общества, замещающего «сильное государство» в случае его отсутствия. Такие изменения выступают в качестве альтернативы институциональным реформам на макроуровне, которые часто блокируются политическими силами⁴.

Во-вторых, помимо институциональных реформ, в экономической литературе можно выделить два следующих основных предложения:

1. Стимулирование эскпортоориентированного роста за счет реальной девальвации фактически через снижение внутреннего спроса, доходов и зарплат⁵.

2. Поиск и субсидирование секторов «скрытого сравнительного преимущества», смежных с текущими экспортными секторами (например, альтернативных источников энергии в энергетическом секторе)⁶. Смежная идея сопряжена со ставкой на мегакомпании, «национальные чемпионы», которые на первом этапе могут получать государственные преференции с целью дальнейшего завоевания мировых рынков в различных отраслях. Подобная стратегия использовалась в Южной Корее, но была признана неэффективной в 1990-е гг.: корейские промышленно-финансовые конгломераты (чеболи) оказались, во-первых, неэффективными, а, во-вторых, приобрели значительное политическое влияние, из-за которого отказ от их дальнейшего субсидирования становился нереализуемым⁷.

Любопытно, что обе эти идеи принимают как данность открытость экономики и находят источники роста именно в этой открытости. В условиях закрывающейся экономики источников для роста значительно меньше.

Один из важных источников роста (и один из основных источников роста в Китае в последние 25 лет), который потенциально может работать как в открытой, так и в закрытой экономике, — это постепенный захват доли рынка менее эффективных государственных компаний (или компаний, связанных формально или неформально с государственным ресурсом) более эффективными и конкурентными частными компаниями⁸. Тем не менее эти механизмы работают существенно лучше в открытой экономике по ряду причин. В первую очередь, потому что долю рынка проще забирать в процессе международной конкуренции — как на внутреннем, так и на внешних рынках⁹. Государству будет существенно сложнее смириться с потерей доли рынка неэффективных, но аффилированных компаний в закрытой экономике. При этом высокая монополизация гораздо более губительна для экономического роста в закрытой экономике¹⁰.

На фоне в целом мрачных прогнозов относительно возможности российского экономического роста, можно выделить одно важное исключение — это технологический сектор. Компании в очень небольшом количестве стран смогли успешно составить конкуренцию хотя бы на внутреннем рынке крупным американским технологическим компаниям, таким как Google, Amazon, Facebook, Uber, Zynga. Российским частным компаниям это удалось (Yandex, Mail.ru, ВКонтакте, Озон). Их успехи на внешних рынках пока ограничены, но эти компании могут иметь влияние на рынки близлежащих стран, в том числе — в Восточной Европе. Технологический сектор хотя и создает ограниченное количество рабочих мест, но это рабочие места высокого качества, создающие дополнительные положительные эффекты для других секторов экономики¹¹.

Поделиться ссылкой: