ВОКРУГ РОССИИ: СТРАТЕГИЯ РАЗМОРАЖИВАНИЯ, СМЕНА ПОКОЛЕНИЙ И РЕКОНСТРУКЦИЯ СОЮЗА
На пространстве бывшего СССР в 2020 г. происходили драматические события, обозначившие новый виток кризиса существовавшего здесь в постсоветском периоде конфликтного статус-кво. Цикл локальных войн, связанных с размораживанием и эскалацией замороженных конфликтов 1990х, начатый «грузинской войной» 2008 г., а затем войной на востоке Украины в 2014 – 2015 гг., имел продолжение в Карабахской войне 2020 г. Война отразила изменение баланса сил в регионе: снижение влияния Европейских структур и усиление влияния России и Турции. Но на более глубоком уровне обострение этих конфликтов связано как с приходом в ряде стран СНГ в политику нового поколения лидеров и граждан, стремящихся дистанцироваться от «общего прошлого», с одной стороны, так и с возвращением российской политики к «имперскому функционалу», с другой. Столкновение двух этих тенденций способно порождать новые конфликты на протяжении наступившего десятилетия. А основной стратегией Кремля — стртегией реализации «имперского функционала», по всей видимости, должно стать новое углубленное содружество или Союз под патронажем Москвы, включающий в себя как Беларусь, так и ряд непризнанных территорий на пространстве бывшего СССР. Этим «собиранием земель» Кремль намерен обозначить «историческую миссию» пролонгированного президентства Владимира Путина.
Разморозка: старые конфликты и новое политическое поколение
Драматическим гротеском на современную постсоветскую политику выглядел прошедший под конец года, 18 декабря в режиме видео конференции саммит СНГ. Именно это мероприятие стало наиболее адекватным итогом происходивших на этом пространстве в 2020 году процессов, самым трагическим из которых (помимо распространения пандемии) стала 44-дневная война в Карабахе. Можно утверждать, что эта война стала еще одним этапом длительного и до сих пор незавершенного распада СССР. Никогда раньше лидер одной страны-участницы «Содружества» не докладывал на саммите коллегам со столь «невыносимым» (как можно судить по некоторым отзывам дипломатов) торжеством о победе над другой страной-участницей Содружества. Президент Азербайджана Ильхам Алиев называл прошедшую войну «отечественной», а руководство побежденной страны «преступным», говорил об армянских «реваншистах» (а его советники рассуждали об «армянском фашизме»), обвинял предыдущих президентов Армении, Кочаряна и Саргсяна, в преступных замыслах, одновременно снимая ответственность за поражение с ее нынешнего лидера, премьер-министра Никола Пашиняна (которого он еще парой дней ранее клеймил как главного виновника войны).
Выступление Алиева, иногда выглядевшее истерическим и продолжавшееся около часа, взломало весь протокол встречи и сопровождалось растерянным, если не сказать, потрясенным молчанием коллег. Никто из них не решился поставить под сомнение эскапады азербайджанского президента. Путин рассказал о своих миротворческих усилиях, позволивших добиться перемирия, а президент Казахстана Токаев подвел итог, заявив, что «потушен очаг конфликта, отравлявшего политическую атмосферу СНГ на протяжении всего его существования».
Межнациональные конфликты, рвавшие полотно имперского наследия Союза на переломе 1980-90-х и замороженные к середине 1990-х гг., начали «оттаивать» в новом веке. Первые признаки «разморозки» появились в 2008 году, когда разразилась российско-грузинская война. Это случилось после прихода к власти в Грузии Михаила Саакашвили, представлявшего первое постсоветское поколение грузин. Разморозка карабахского конфликта также не в последнюю очередь обязана бескомпромиссности «младоармян», выступивших против коррумпированной власти и обеспечивших победу Пашиняна на парламентских выборах 2018 года. Именно их голосом он громко на весь мир прокричал: «Арцах – это Армения», чем вынудил Ильхама Алиева взвести курок войны. Для этих поколений характерно неприятие унаследованных от жизни в СССР традиций, прежде всего – страха перед властью, и стремление выйти за пределы предписанных степеней свободы, получить право на принятие решений, определяющих судьбу и будущее страны. И что самое важное, они уже в гораздо меньшей степени ориентированы на Россию. Свою волю это поколение проявило в той или иной форме и степени на многих парламентских и президентских выборах, состоявшихся в 2020 году – в Киргизии, Беларуси, Молдове.
Историческая драма 44-дневной войны, так или иначе, оказалась следствием не просто смены режима в Армении, но и смены поколений. Никол Пашинян и возглавляемое им «младоармянство» проиграло войну не только потому, что армянская армия оказалась к ней не готова, и не только, от того, что власть в Ереване оказалась слишком самоуверенна и увлечена укреплением своих внутриполитических позиций вместо того, что озаботиться военным строительством. Формирование демократических институтов и стремление покончить с коррумпированными кланами в стране, находящейся в состоянии перманентной войны, где эти кланы составляли скелет военно-политического режима, не могли не сказаться печально на обороноспособности армянского государства. Кроме того, новое руководство Армении в силу неопытности недооценило изменившуюся расстановку сил в регионе, связанную с ростом амбиций Турции, и ее готовность поддержать войну Азербайджана в Карабахе после того, как она перестала быть сдерживаема партнерскими отношениями с ЕС и даже членством в НАТО. Не сумели в Ереване должным образом проанализировать и возможную реакцию Кремля на решительные действия тюркского азербайджано-турецкого тандема.
Похоже, Пашинян и его команда не рассмотрели и другое чрезвычайно важное обстоятельство: укрепившаяся в последние годы Турция превратилась в геополитического спарринг-партнера России на евразийском пространстве. С одной стороны, Анкара – партнер России по реализации крупнейших газово-энергетических проектов в Европе и двухсторонней торговле, с другой, — в качестве диссидентствующего члена НАТО важна для России в целях ослабления единства Запада. Лояльные отношения с Анкарой также необходимы Москве для решения своих проблем в Сирии и Ливии. Если бы эти обстоятельства должным образом оценили в Ереване, то вряд ли бы испытывали иллюзии по поводу российского вмешательства в случае войны с Азербайджаном, активно поддержанной Турцией. Все это делает почти неизбежной отставку Никола Пашиняна с поста премьер-министра Армении и возможное начало политического кризиса в стране. Что не исключает новое обострение армяно-азербайджанского конфликта.
«Картонный союз»: почему СНГ больше нет
Вторая карабахская война 2020-го года обнажила еще один родовой изъян постсоветского пространства: внутри Содружества нет и не может быть единства, основанного на «общности прошлого» — совместного пребывания в составе СССР. Даже не беря в расчет окончательно вышедших из СНГ Грузию и Украину и никогда в него не входивших стран Балтии, карабахская война обнажила раскол в Содружестве по этническому принципу. Это стало особенно наглядным в разгар войны, когда председатель Совета тюркоязычных государств (в него входят Азербайджан, Казахстан, Кыргызстан, Турция и Узбекистан), казахстанский дипломат Багдад Амреев от имени Совета выразил поддержку Азербайджану: члены ОДКБ Казахстан и Кыргызстан поддержали этнически им родственное государство в войне против Армении, своего союзника по ОДКБ. А президент Узбекистана Шавкат Мирзиеев позволил себе поздравить президента Азербайджана с окончанием войны. Поэтому слова казахстанского президента Токаева, заметившего, что с окончанием войны потушен очаг, отравлявший политическую атмосферу в СНГ, выглядят лукавством.
Таким образом, ОДКБ еще раз подтвердила свой «картонный» характер, доказав полную неприспособленность для обеспечения безопасности своих членов при наличии замороженных конфликтов, к которым они имеют отношение. В Ереване отдавали себе в этом отчет, потому и не предпринимали попыток апеллировать к ОДКБ в поисках военной поддержки. Кроме того, для этого отсутствовали и формальные причины: боевые действия шли на территории Нагорного Карабаха, не являющегося территорией Армении.
Обратной стороной этой слабости патронируемой Россией ОДКБ стало кажущееся неожиданным усиление военно-политического влияния как раз именно России на Южном Кавказе. Военное невмешательство России в армяно-азербайджанскую войну, несмотря на очевидные попытки Еревана втянуть ее, были оправданы, несмотря на упреки со стороны армян в предательстве Москвы. Война России на Кавказе сопряжена с трагическим дежавю двух чеченских войн, слишком свежих в памяти нынешних поколений россиян. В то же время миротворческий и военно-гуманитарный десант, высадившийся в Карабахе согласно достигнутому при посредничестве Москвы в ночь на 10 ноября перемирию между Баку и Ереваном, позволил России единолично, без согласования с США и Францией, двумя другими сопредседателями Минской группы ОБСЕ по урегулированию карабахского конфликта, увеличить общую численность своего военного присутствия на Южном Кавказе до 11 000 человек (с учетом уже дислоцированных военных баз России в Армении, Абхазии и Южной Осетии).
С учетом того, что значительную роль в обеспечения жизнедеятельности не занятой азербайджанскими силами части Карабаха играют теперь россияне, не будет преувеличением сказать, что эта часть Карабаха де-факто превращается в российский протекторат. Таким образом, в некотором отношении сбывается прогноз автора этих строк, утверждавшего в разгар 44-дневной войны, что одним из решений карабахской проблемы может стать возвращение к некоему подобию Кюрекчайского мира, заключенного в 1805 году в разгар русско-персидской войны, когда Карабахское ханство перешло под военно-политическое покровительство Царской России, обеспечивавшей ему безопасность. То есть, здесь сама история, нравится это кому или нет, возвращает российскую метрополию к имперскому функционалу.
«Российское содружество»: новая стратегия Кремля для «обнуленного» Путина
Советский Союз распадался как континентальная империя; в этом случае по мере отделения от метрополии ее территориальных приобретений, меняется и утрачивает свой первоначальный характер сама метрополия (в отличие от распада колониальных, морских империй, где метрополия сохраняется в прежнем виде). Россия, как метрополия, отчетливо меняет свой характер по мере распада, поскольку по природе своей, по воспроизводящемуся менталитету ее властителей является империей. Внутренний законопорядок, поддерживающий ее существование в нынешнем виде, требует расширении своей территории либо наращивания военно-политического влияния. Это, как кататься на велосипеде, пока крутишь педали – едешь, перестал крутить- остановился. Однажды, в 1997 году мне довелось беседовать в приватной обстановке с Татьяной Дьяченко, в ту пору советницей своего отца, президента Ельцина. Тогда актуальной темой было создание Союзного государства России и Белорусии: «- Скажите, Татьяна, а зачем вашему отцу объединяться с таким деятелем, как Лукашенко, ведь понятно, что это за человек? — Ну, понимаете, хочется ведь, чтобы страна была больше». Эту логику в действиях России мы обнаружим и теперь.
Мало кем замеченным следствием победы Азербайджана в карабахской войне стало изменение ситуации вокург практически никем не признанной республики Абхазия. 12 ноября, спустя два дня после карабахского перемирия, состоялась встреча Путина с абхазским президентом Асланом Бжания, после чего сторонами была подписана трехлетняя Программа формирования общего социально-экономического пространства России и Абхазии. Бжания откровенно дал понять, что Абхазия готова на еще более глубокое втягивание под российскую юрисдикцию из опасения, что в Грузии может возникнуть искушение повторить карабахский успех Азербайджана по возвращению утраченных в начале 1990-х территорий. Не так важно, впрочем, с чьей стороны была проявлена инициатива формирования «общего пространства», главное, что абхазы готовы сдать свои предпоследние редуты независимости — запрет на продажу россиянам недвижимости на побережье Черного моря или даже на предоставление им второго гражданства, что выглядело раньше для них табуированным шагом в связи с возможностью утраты этнического доминирования, которое они вернули себе после абхазо-грузинской войны 1992 г. Ситуация в Абхазии сейчас критическая: впереди зима, электричество едва-едва поступает в дома, а Москва готова закольцевать абхазскую электросеть с российской, если Сухум согласится снять запрет на приобретение российскими энергокомпаниями электросетей Абхазии.
Но еще важнее пересказанные Бжанией «глобальные планы» президента Путина: российский президент, по его словам, «анализируя глобальные процессы, надеется объединить группу государств на евразийском пространстве, включая Белоруссию, абхазов, всех тех, кому это интересно, в близкий с Россией Союз»[1]. Эти планы вполне стыкуются с перспективой разморозки еще одного застарелого конфликта начала 1990-х, — приднестровского после недавнего избрания президентом Молдовы Майи Санду. Ее требование вывести из Приднестровья Ограниченную группу российских войск (ОГРВ) и российских миротворцев вновь ставит вопрос о статусе самопровозглашенной Приднестровской Молдавской республики (ПМР). В Москве уже назвали эти призывы провокационными, направленными на дестабилизацию региона и даже на опасность возгорания вновь вооруженного конфликта. Нетрудно предположить, что ПМР может оказаться в числе тех территорий, которым покажется, как выразился Путин, «интересным войти в близкий с Россией Союз». И такая перспектива может быть предложена Москвой новому руководству Молдовы в качестве запросной позиции на переговорах, посвященных статусу Приднестровья, судьбе ОГРВ и российских миротворцев. То, что ПМР не имеет общих границ с Россией, не так важно: Калининград – вполне российский регион, несмотря на отсутствие границы с метрополией.
Относительно Беларуси в Москве безусловно исходят из того, что республика останется в зоне ее влияния и в составе Союзного государства, независимо от того, останется ли она «под Лукашенко» или ему придется уступить место другому лидеру в результате новых выборов по измененной конституции. Москва уже давно не дорожит персоной Лукашенко, политический «срок годности» которого истек. И головная боль Кремля состоит в выработке наиболее безболезненного алгоритма властной рокировки в Минске и в поиске подходящей замены Лукашенко. Целеполагание Кремля при этом вполне очевидно: смена режима в Беларуси ни при каких обстоятельствах не должна угрожать выходом республики из орбиты тесной военно-политической близости с Россией. При этом допускается известный люфт в сторону гуманитарного и экономического сотрудничества с Евросоюзом или даже сближения, но без полноправного участия в европейских структурах. На таких условиях план Путина включить Беларусь в круг особо близких к России территорий может показаться достаточно реалистичным и стать основой для новой концепции Кремля по организации европейской части постсоветского пространства.
Так или иначе, похоже в Москве всерьез готовят почву для создания некоторого «Российского содружества» или Союза, который будет выглядеть как своего рода расширение нынешнего Союза с Беларусью в «углубленном» формате и в котором Путин видит историческую миссию своего пролонгированного благодаря конституционным поправкам правления.
[1] Елена Заводская: «Аслан Бжания: «Группа государств на постсоветском пространстве… будет организовывать некий союз» // Эхо Кавказа 3. 12. 2020.