Беседа Яна Пробштейна с Чарльзом Бернстином о либерализме
А также «Наши соединенные судьбы» и «Баллада» (Чарльз Бернстин)
Ян Пробштейн: Говорят, что российский либерализм, как либерализм во многих центрально и восточно-европейских странах, это — дитя, рожденное элитами, сформировавшимися во время Холодной войны. Как бы вы опредилили американский либерализм?
Чарльз Бернстин: Либерализм — это капитализм с человеческим лицом. Или быть может, можно сказать: социализм с человеческом лицом.
В американском контексте это слово осложнено противоположнымии непримиримыми значениями. Либерализация (поддержка демократического, светского, «открытого» общества) — это движущая сила свободы. Но «либеральный» в Америке времен Холодной войны также означал неоправданную веру в свободный рынок как прикрытие для того, чтобы поставить во главу интересы богатых корпораций и людей.
Песня Фила Оукса[i] 1966 г. «Люби меня, я либерал» уловила чувства либералов, отказывавшихся противостоять таким структурным проблемам, как расизм и империализм, совершенно открыто поддержавших вьетнамскую войну:
Я рыдал, когда застрелили Медгара Эверса,[ii]
Слезы текли по спине без конца,
Я рыдал когда застрелили Кеннеди,
Словно я потерял отца.
Но Малькольм Х знал, что будет,
Он знал, чем рисковал,
Так что люби меня, люби меня,
Люби меня, я либерал.
Я рад был, когда избрали Хамфри,
Я вновь обрел веру тогда,
Я рад был, когда вышвырнули коммунистов
Из правленья профсоюзов труда.[iii]
Люблю пуэрториканцев и негров
Когда они — не мои соседи.
Американское “свободное“ общество было свободно лишь для немногих, поддерживая власть террора над столь многими «прочими».
И все же верховенство закона (права) и свобода слова — незыблемы. Без них — хуже, часто — гораздо хуже.
Американский либерализм времен холодной войны использовал анти-коммунизм как способ подавить инакомыслие в своей стране. На поэтическом фронте это означало восхваление традиционной формы с либеральными, «гуманистическими ценностями» — Великий Человек сражается против тоталитаризма — при этом отбрасывая (или игнорируя) поэзию, искавшую иной голос и другие формы выражения. «Индивидуализм» трансформировался в эстетический конформизм, потому что либеральная гуманистическая поэтика отрицала значение обрамления, формы и идеологии в своем донкихотском поиске искренности выражения.
ЯП: Вы написали «Баллада обнажена» и «Наши объединенные судьбы», вошедшие в книгу «Почти/Промазал» (Опасное сближение), опубликованные также в русском издании, несколько лет назад. Ухудшилась ли ситуация в США с тех пор?
ЧБ: В худшую сторону: глобальное потепление, неравенство доходов. Республиканская партия открыто выявила то, что всегда лишь подразумевалось: что она поддерживает расизм и клептократию. К сожалению, «либеральная» пресса не смогла этому дать достойный отпор.
Во время последней предвыборной президентской компании Национальное Общественное Радио (NPR) заявило, что не будет называть ложь Трампа ложью; таково их понятие «честности» в манере Фила Оукса. НОР заказало “Наши объединенные судьбы», но отказалось транслировать это стихотворение, либо потому, что в нем был взят неверный тон, либо потому, что оно нарушало их обязательство не бросать вызов слушателям с «трудностями».
Доступность — опиум для народа.
(«Обнажена» в названии моей баллады — аллюзия на «Искусство как прием» В. Шкловского.)
Возможно, теперешний бренд республиканцев будет преследовать их партию в течение многих лет. Но даже если это произойдет, нанесенный урон невосполним.
Яростная реваншистская культурная политика, которую избрали республиканцы в качестве своего предвыборного приоритета, во многом — ответ на прогрессивные социальные изменения с 1960-х. Многие нравственные ценности 1968 года были реализованы на местах. Способность республиканцев захватить контроль над государством является не демократическим правлением, но мошенничеством. Трамп значительно проиграл выборы по голосам избирателей (не выборщиков), несмотря на подавление избирателей и то, что почти 40% избирателей (и менее половины из возрастной группы от 18 до 29) не голосовали.
ЯП: Вы думаете, что Берни Сандерс — радикал, социалист, близкий к марксизму?
ЧБ: Нет, он из тех, кого в Европе называют левоцентристами: социал-демократ. Однако он отказывается быть «либералом» в смысле, который имел в виду Фил Оукс, именно поэтому он [Сандерс] — такая гальванизирующая фигура.
ЯП: Разве не было препятствования правосудию до украинского скандала?
ЧБ: Конечно. Только подумайте о множестве военных переворотов, спланированных нашими национальными лидерами, когда вмешательство США яростно отрицали. Или ложь, которая привела к эскалации войн на Ближнем Востоке и в юго-восточной Азии. Что необычно в этом случае, это — открытость риторики (бравирующей незаконными действиями), а также использование иностранной державы, России, для фальсификации выборов. Есть нечто комическое, если не смехотворное, в том, что республиканцы, вступившие в сговор с Путиным, отказываются признать результаты расследований ЦРУ или военных. Для выросшего во время холодной войны это — ошеломительная перемена курса. И все же оттого — не менее трагическая, когда думаешь о том, что республиканцы, идя на поводу у Путина, отступились от Украины.
ЯП: Я слышал, как один из моих коллег-профессоров заметил, что большинство американцев не следили за обсуждением импичмента просто потому, что они были заняты покупками перед Рождеством, Ханукой или Новым Годом. Он прав?
ЧБ: Трамп — это зеркала, дым, змеиный яд. Его злобное фиглярство отвлекает от еще более злобных дел. Всякий раз, когда его ложь повторяют, даже когда называют ложью, он в выигрыше. Он контролирует отображение реальности, потому что мы позволяем себе попасться ему на удочку.
Как настаивал бы Джордж Лакофф[iv], нам необходимо перефокусировать дискуссию.
Наши соединенные судьбы[1]
Из одного многие
Во многих один
На земле факты
Голова в облаках-то
Более совершенный, менее совершенный[2]
Несовершенный, просто совершенный
Меньше, чем полагали
То ли еще будет
Ничья земля
Это наша земля
Путники в пути
Куда сказать нельзя
А икра не забывайте —
Просто в банке рыбьи яйца
Перепутье грусти бросает тень
На всякий завтрашний день
И всякий призрачен звук
И всяк отличен был язык
Когда Провинстауна Мэйфлауэр достиг
Люди в пути когда-то
Восторгом и страхом объяты
Бесконечна прибыль от сделок
Но конечна боль переделок
Все мы откуда-нибудь
(Кроме тех кто здесь первыми были)
Жаркое славное в котле —
Язык здесь каждый на земле
Акцент предшествует стандарту
Определяет странность норму
Никто нас не определит, пока
Не определимся сами
А икра не забывайте —
Просто в банке рыбьи яйца
Что хуже —
Глобальная война или глобальное потепление?
Кредитный дефолтный своп[3] или обыск без преступления?[4]
Государственное наблюдение или выборщиков подавление?
Нищие дети или перекройка округов избирательных?[5]
Американская мечта
Возможностей маяк и ориентир
Иль просто во дворе сортир?
Так или этак, но без сомнения —
Неравенство в доходах — гарантия разъединения —
У одного процента ажур — обман du jour[6]
Не Господь, а люди
Лишить хотят
Женщин права выбирать
Пока не оставят нам право одно —
Блюзы петь идя на дно
Это земля молока и меда
Приправлена виной и всякой требухой
Сладок мед, покуда
Не станет кислотой
Приют для многих поколений
Тюрьма для тех, кому отказано в прошенье
Террор справа от нас
Террор слева от нас
Но самый страшный террор
Против нас в самих нас
Склеить Разъединенные Штаты
Тем, кем станем — не тем, кто мы сейчас
Последний станет первым говорят:
У тех, кто прибыл только что,
Преуспеть — лучший шанс
Ничья земля — это наша земля
Множество в одном, из многих — единое.
In unum pluribus, E pluribus unum[7]
На земле факты
Более совершенный, менее совершенный
Несовершенный, просто совершенный
Путники в пути
Куда сказать нельзя
А икра не забывайте —
Просто в банке рыбьи яйца
То ли штраф, то ли награда
Сплошная клоунада
Похерено все, что проверено
Вспышки трескотня
На колу мочало
Начинай сначала
E pluribus unum
In unum pluribus
In pluribus unum
Из многих — единое
Множество в одном
Во множестве един.
Сладок мёд, не попало в рот
Страх священный и война
Против нас самих она
Будущее опасно
Страны нашей, волей, для нас[8]
Наша судьба сейчас
Предана, страхом полна
Отвернуться готова от нас
Склеить Разъединенные Штаты
Тем, кем станем — не тем, кто мы сейчас
Жаркое славное в котле —
Из всех языков на земле
Америка — второй язык
Тех, кто бросает взгляд назад
Наша общность в нашем различье
В нашем различье наша надежда
Из одного множество, множество в одном
Не поле перейти
Путники в пути
Куда сказать нельзя
2017
Charles Bernstein
Our United Fates
From one many
Many one
Facts on ground
Head in clouds
More perfect, less perfect
Imperfect, just perfect
Less than we thought
More to become
No man’s land
That is our land
Sojourners on way
To where we cannot say
Don’t forget that caviar
Is just fish eggs in a jar
Middle Passage casts veils of sorrow
On each and every morrow
So too ghostly sound
Of languages spoken
When Mayflower hit Provincetown
A people on a journey
In delight and fright
Infinite gain for what we’ve done
Finite pain for what we must undo
All of us from somewhere else
(Except the ones here first)
Making up a glorious stew
By putting every language in the brew
Accent precedes standard
Odd defies norm
No one to define us
Before we define ourselves
Don’t forget that caviar
Is just fish eggs in a jar
Which is worse –
Global warring or global warming?
Credit default swaps or stop and frisk?
Surveillance states or voters suppressed?
Children in poverty or gerrymandering?
Is the American Dream
Beacon of opportunity
Or piss on outhouse floor?
Either way, one thing’s for sure
Income inequality guarantees disunity –
The one percent’s scam du jour
It’s not God but men
Want to take away
Women’s right to choose
Until all we got left
Is the right to sing the blues
This is a land of milk and honey
Leavened by guilt and loads of baloney
Honey so sweet if you have it
But watch out if it turns to acid
Sanctuary state for generations on generation
Prison sentence for those denied reparation
Terror to the right of us
Terror to the left of us
Greatest terror
Is turning against ourselves
The glue of these Disunited States
Not who we were but who become
The last shall be first, they say:
Those most recently arrived
Our best chance as a nation to thrive
No man’s land, which is our land
From one many, many one
In unum pluribus, E pluribus unum
Facts on ground
More perfect, less perfect
Imperfect, just perfect
Sojourners on way
To where we cannot say
Don’t forget that caviar
Is just fish eggs in a jar
Less than forfeit
Ghostly clown
Undoing the done’s detour
Crackling spark
Traps on ground
Only to start again
E pluribus unum
In unum pluribus
In pluribus unum
From many, a one
Within one, plenty
From one, a many
Honey so sweet if you have it
Holy terror
Turning ’gainst ourselves
The future is perilous
For a nation of, by, and for us
Our manifest destinies are near
To turn away, now, in fear
Treachery severe
The glue of these Disunited States
Not who we are but who we’ll be
Making glorious brew
With every language in the stew
America is a second language
Whose second sight’s hindsight
The commons is our difference
Our difference is the promise
From one many, many one
Raps on ground
People on a journey
Where we cannot say
Sojourners on our way
2017
Баллада обнажена собственными приемами
(выровнена): машина АСЯ (МЛА)[9] для бакалавра
Кое-что о звуке,
Мощен резонанс,
Голос — не мой
Поет, как мы сейчас,
Называйте это пограничьем,
Но не марайте меня своим неприличьем.
Баллады — это больше,
Чем словес плетенье,
Для одних —кокаиниста кейф,
Для других — исцеленье,
От служанки ореховоликой слыхали
И от парня, который день-деньской стансы
Поет от Гента до Экса в Провансе.
Для одних — напев романтический,
Для других — вульгарный народный мотив,
Не лирический и не эпический,
Напевный рассказ элегический,
Загадочный из-за пробелов,
А финал обычно трагический.
Пули баллады летят в прошлое дальше нашего взгляда —
Впервые голосовала в 423 г. до н. э. Эллада.
В XIII веке английская появилась баллада.
Стереотипный ритм диктует свое повеленье:
Текучая динамика,
Если нужно вам чертово убежденье.
Называйте это состоянием пограничья,
Но не втискивайте меня в рамки вашего неприличья.
На хер ваше обрамленье,
На хер чувства глубина,
Если петь не рады, —
Наперекос баллада.
Для виршей ли повод? Для сублимации
Жизнь в устаревший жанр вдохнуть?
Солидарность — одинокий путь,
Начинается с инаугурации.
Назовите это пограничьем что ль,
Но не сваливайте на меня вину за вашу боль.
Немного южнее, из Вашингтона
Повеет скоро душком Армагеддона,
Расист-миллиардер завладел домом
1600 по Пенсильванской авеню,
А в придачу и Пентагоном,
Вскоре увидите сами,
Как превратит всю землю в свой барбекю,
Выиграв непопулярности голосами,
С кланом своим человек ФБР, парвеню,
Завладел ядерным кодом
Завладел ядерным кодом.
Шутки в сторону:
Не могут исцелить баллады
Коллективной боли теченье,
Даже лирики остраненье —
Не гарантия свободы.
Но ближе отсюда, чем Вашингтон,
Кэмден в Нью-Джерси,
Уолта Уитмена дом, он,
Говорите, сгнил в могиле и
Давно завяли лилии
Во дворе Помутненных Штатов.
Мы восстали слева,
Чтоб нас подставили справа,
Не механика это — ракеты,
Мы должны сражаться за это.
У меня был однажды жилец,
Я вышвырнул его под конец.
Я приехал в Филадель-фи-ю
Поездом Эмтрака,
Когда отработаю,
В Брук-о-лин вернусь однако.
Выборы 2016 украли
Дымом и кривыми зеркалами,
От шуток уголовный дух —
Обыватель, как от вируса, распух.
Увидите, как на песке замки
Станут законом страны для приманки.
Мы знаем, как избирателей задавили,
Как твиттером ложь разносили
А вы-то сами голосовали?
Что делать?
Что переделать? Кто виноват?
Нет яня в ине —
В боли лишь отупение ныне.
Выходит баллада — это
Не место для уважающего себя, как я, поэта.
Сигнал об опасности:
На этой конвенции ассоциации
Кризис небывалых масштабов —
Наши работы летят в трубу,
Словно нас всех видали в гробу.
Нас, старых профессоров умудренных
Заменит рой классных молодых ученых,
Работать готовых за полцены,
Уча студентов, травмированных займами,
Отдавая их банкам на растерзание.
Не взирая на то, палестинец или еврей,
Набор студентов падает, как мухи в клей,
АСЯ[10] пиликает, как на пожаре Нерон, распутен,
Пока хохочет в высотном зверинце наш новый Путин.
Опасность, которая перед нами —
Не капитализм расистский, сиречь
Расизм как капитализма меч,
В эти дни одна мысль из головы не идет —
Мы должны сами себе устроить бойкот.
Называйте это состоянием пограничья,
Но когда надул нас с квартплатой жилец,
Мы выгнали его под конец.
Нео-анти-либерализм на подъеме сейчас,
Всех провоцирует нас
Презирать, ненавидеть, карать,
Но мудрец придерживается мненья иного:
У анти-либерализма разновидностей много.
Оскорблять или не оскорблять — не вопрос, равно
Как подавление, умолчанье, нарушенье права
(Но не забывайте и про уклонение, право.)
В эти дни одна мысль из головы не идет —
Мы должны сами себе устроить бойкот.
Это не о политике стихотворенье,
О чем у меня нет понятья,
Это стихотворенье о форме,
Разодранной на части.
Между здесь и там пролегла граница,
Я обнаружил ее вчера,
Надеюсь, что перейду через нее вскоре я,
Если не помешает история.
Есть ли нечто большее в балладе,
Чем рифмы и ритма качество?
Дыхание рассказа,
В котором времени трюкачество.
Есть ли нечто больше, друзья,
Не могу сказать наверняка,
Называйте это границей,
Но я не хочу здесь оставаться.
Нет без границ свободы, как на зоне,
Граница без стены невозможна,
Хороший забор за 99.99 купить можно
А еще дешевле на Амазоне.[11]
Жила-была балладка,
Которая не знала, как ее зовут,
Не знала своей родословной,
О своих пороках не знала.
Замешана была в ограблении,
И хоть это не входило в ее планы,
Метафорические ручки свои кровью замарала.
Как пощечина, был приговор скор:
100 лет за охмурение,
Еще 150 за персонификацию,
Но коль условен был приговор,
Просто вопрос времени,
Когда увидим мы ланг и пароль
И весь прочий вздор
Снова на свободе, неустанно
Поставляющих эстетические капканы.
Нет морали в этой балладе,
Но эй, помнить надо всем обязательно,
Что наши работы летят в трубу
Со скоростью сногсшибательной.
Нас, старых профессоров умудренных
Заменит рой классных молодых ученых,
Работать готовых за полцены,
Уча студентов, травмированных займами,
Отдавая их банкам на растерзание.
Аспиранты вступайте в профсоюз,
Освободитесь от опеки и прочих уз,
Половину раздутых ректорских зарплат —
На ставки совместителей, зачисленных в штат.
Называйте это пограничным состояньем или
Борьбой за то, чтобы вы лучше жили.
Дилану дали Нобеля. Поэты
Носят маски — те, которые не воспеты.
Нобеля — сверхзвездам и памфлетистам!
Не каким –нибудь нищим балладистам!
Если песенники — поэты, песни пишут и поэты однако,
Исправило б зло, если бы получил Грэмми Барака[12]
В следующем году среди лауреатов Нобелевки
(Проявив классовую борьбу как метонимию)
Увидим Жан-Люка Годара в области экономики,[13]
Роллинг Стоунз — в биологии, а с ними и
Леонарда Коэна, который почти у цели,[14]
Почему б норвежской Премией Мира
Не наградить Стивена Ван Зандта за «Лиллехаммера»?[15]
Сказано в бюллетене, что мы этого хотели.
Еще легче добиться этого пулей.
Баллада — просто фантазия паршивая,
От нас уводящая к вас, которые нас надули.
Балет — не пистолет.
Бюллетени — не баллоны,
Когда сложите все, что потеряли,
Запоете эти руны.
Я бродил в глухих чащах; расстелю кровать;
Устал от охоты; умираю спать.
Да, я отравлен; скорее в кровать;
Разбито сердце; умираю спать.
Называйте это состоянием пограничья,
Но не втискивайте меня в рамки вашего неприличья.
Я приехал в Филадель-фи-ю
Поездом Эмтрака,
Когда отработаю,
В Брук-о-лин вернусь однако.
Нас, старых профессоров умудренных
Заменит рой классных молодых ученых,
Работать готовых за полцены,
Уча студентов, травмированных займами,
Отдавая их банкам на растерзание.
Называйте это пограничным состояньем или
Борьбой за то, чтобы вы лучше жили.
(Впервые читано на [секции] “Пограничные состояния баллады“ на ежегодной конференции Ассоциации современных языков в Филадельфии 6 января 2017 г. (тема конференции была «пограничные состояния»)
Перевел с английского Ян Пробштейн
Ballad Laid Bare by Its Devices (Even):
A Bachelor Machine for MLA
Somethin’ ’bout sound
Repeatin’ in degree
A voice not mine
Singin’ as a we.
You call it border conditions
But don’t put your shame on me.
There’s more to ballads
Than weave and dodge and stall
Some folks say it’s a cokehead’s ball
Some say a cure for all
We’ve heard it from a nutbrown maid
And from a fellow who every day
Takes the blues from Ghent to Aix.
Some say a ballad’s a slow romantic croon
Others a vulgar, moralizing folk tune
Neither epic nor lyric
A singable narrative atmospheric
Riddled with discontinuity
Usually ending in catastrophe.
Bullets have been dancing farther back than we can see.
The Greeks first cast ballots around 423 BCE.
English ballads been around since the 13th century.
Formulaic rhythm alleges its decree
Fluid dynamics
If you want a God damn creed.
You call it border conditions
But don’t put no frame on me.
Fuck your lyric framin’
Fuck your depth of feel
If you’re not willin’ to sing along
Your messin’ with the deal.
Is this just an excuse for doggerel?
Resurrectin’ a long-outdated mode?
Solidarity is a lonely road
That begins at the inaugural.
Don’t call it border conditions
When you put your pain on me.
A little bit south of here, in Washington
Next week’s gonna get a whiff of Armageddon
Billionaire racist takin’ over
1600 Pennsylvania Avenue
Not to mention the Pentagon too.
Wait and see, he’s gonna make the earth
His own private barbeque.
Winner of the unpopular vote, FBI’s man
Armed and dangerous with his clan
Got the nuclear codes in his hands
Got the nuclear codes in his hands.
No kiddin’:
This ballad cannot fix or change
The course of our collective pain
Even making the lyrics strange
No guarantee of liberty.
But closer to here than Washington
Is Camden, New Jersey
Home of Walt Whitman
Molderin’ in his grave, you bet
Lilacs wiltin’ on the dooryard
Of these Benighted States.
We raised ourselves on the left
Only to get socked on the right
It’s not rocket mechanics
What we’ve got to do is fight.
I used to have a boarder
Till I kicked that boarder out.
I came down to Philadelph-i-a
On an Amtrak train
When I finish with this job
Goin’ straight back to Brook-o-lyn.
The 2016 ballot was stolen
With mirrors and smoke
A con man’s joke
Mediocracy virally swollen.
Watch as castles made of sand
Become the law of the land.
We all know about voter suppression
Twitterin’ lies in endless succession.
The ballot’s in danger, that’s the dope.
But, say?, did you even vote?
What’s to be done?
What’s to be undone?
The ying’s not in the yang.
The pang has lost its ping.
Turns out the ballad’s no place to be
For a self-respectin’ poet like me.
Trigger warnin’:
At this MLA convention
The crisis of greatest dimension
Is our jobs goin’ down the tubes
Like we are just a bunch of rubes.
We old-time full timers are gettin’ replaced
With terrific young scholars
Doin’ the same work for half the dollars
Teachin’ students crippled by loans to pay
Turn ‘em into big bank’s prey.
Regardless of our attitudes to Palestinian or Jew
Enrollments are diving like flies into glue
While MLA fiddles like Nero in a stew
And our Putin-elect laughs in his high-rise zoo.
So, hey, if you are concerned about freedom –
What about Syria, Turkey, Russia, ad nauseum?
Or America puttin’ black men of college age
Under arrest, locked up in a cage.
The danger that we face
Is not capitalism versus race
But race as capitalism’s sword
To vanquish our fight for all.
These days I keep thinkin’
We ought to boycott ourselves.
You call it border conditions
But when he stiffed us on the rent
We booted the boarder out.
Neo-illiberalism’s on the rise
Provoking all to despise
Scorn, resist, and chastise.
But a word to the wise –
Illiberality comes in every size.
Free speech may be a barrel of bare-knuckle lies
Mixed with a soupcon of truths bound to rot.
But policing what can be taught
Will never liberate thought.
To offend or not is not the question.
Neither is transgression, repression, or discretion.
(Though never underestimate the value of digression.)
These days I keep thinkin’
We ought to boycott ourselves.
This isn’t a poem about politics
About which I don’t have a clue.
It’s a poem about a form
That sputters and cranks, is mortally torn.
Between here and there’s a border
I almost found it yesterday
One day I hope to cross it
If history don’t get in my way.
Is there more to a ballad
Than rhythm and rhyme?
A whiff of a story
Told with the trick of time?
If there’s more to it than that, my friends
I sure as hell can’t say.
You call it border conditions
But I’m not in the mood to stay.
There is no freedom without constraint.
No border that’s not a wall.
Good fences sell for 99.99.
Even cheaper on Amazon.
There once was a little ballad
That didn’t know its name
Didn’t know it’s pedigree
Didn’t know its taint.
This ballad got mixed up in a robbery
And though it wasn’t in the plans
Ended up with blood on its metaphorical hands.
The verdict came down swift as a slap:
100 years for stupefaction
150 more for personification.
But with parole it will only be
A matter of time before we see
Langue and parole
And all that rigmarole
Back on the streets
Purveyin’ an aesthetic trap.
There is no moral to this ballad
But, hey!, don’t forget:
Our jobs goin’ down the tubes
At a breakneck pace.
We old-timers gettin’ replaced
With super young scholars
Doin’ the same work for half the dollars
Teachin’ students with loans to pay
Turn ‘em into big bank’s prey.
Graduate students: unionize!
Don’t let yourselves be patronized!
Let’s turn over half of bloated university president wages
To tenure-track jobs to counter adjunct rages.
Call it border conditions if you like.
Or call it a struggle for a better life.
Dylan’ got one of those Nobel Prizes
Unsung poets put on more disguises.
Nobels to superstars and pamphleteers!
Not for impecunious balladeers!
If songwriters are poets, poets write songs
A Grammy for Baraka woulda righted many wrongs.
For next year’s Nobel we except to see
(Havin’ shown class strife as metonymy)
Jean-Luc Goddard tapped for economy –
The Rolling Stones for biology.
As for Leonard Cohen: he’s nearly home.
As for the Peace Prize, which Norway grants
How ’bout Lillyhammer’s Steven Van Zandt?
A ballot says, this is what we want.
A bullet does that too.
A ballad’s just lousy fantasy
Goin’ out from an us to a youse.
A ballet’s not a bullet.
A ballot’s no balloon.
But when you add up all we’ve lost
You’ll soon be sighin’ this rune.
I ha been to the wild wood; mak my bed soon;
I’m wearied wi hunting, and fain wad lie doun.
Oh, yes, I am poisoned; mak my bed soon
I’m sick at the heart, and fain wad lie doun.
You call it border conditions
But don’t put your frame on me.
I came down to Philadelph-i-a
On an Amtrak train
When I finish with this job
Goin’ right back to Brook-o-lyn.
Our jobs goin’ down the tubes
Like we’re just a bunch of rubes.
Full-timers are bein’ replaced
With terrific scholars
Doin’ same work for half the dollars
Teachin’ students with loans to pay
Turn them into big bank’s prey.
Call it border conditions if you like.
Or call it a struggle for a better life.
First presented at “Boundary Conditions of the Ballad,” at the MLA Annual Convention, Philadelphia, January 6, 2017 (“boundary conditions” was the theme of the convention).
[i] Филип Оукс (1940-1076) американский музыкант, автор и исполнитель песен протеста.
[ii] Медгар Уайли Эверс — житель штата Миссисипи, активист движения за гражданские права чернокожих. 12 июня 1963 Эверс на пороге своего дома был тяжело ранен белым расистом Байроном де ла Беквитом и по дороге в больницу скончался; похоронен на Арлингтонском кладбище.
[iii] Американская федерация труда и Конгресс производственных профсоюзов — крупнейшее в США объединение профсоюзов, объединяющее 57 национальных и международных профсоюзов, представляющих более 11 миллионов рабочих, около 11,1 % работников страны.
[iv] Джордж Лакофф (англ. George Lakoff, фонетически более правильный вариант Лейкофф, род. 1941) — американский лингвист, профессор когнитивной лингвистики в Калифорнийском университете в Беркли. Заслужил известность своими идеями о центральной роли метафоры в мышлении индивида, политическом поведении и общественной жизни.
[1] Перевод впервые опубликован в журнале «Иностранная литература» № 7, 2019 г.
[2] Более совершенный союз — фраза из Преамбулы Конституции США.
[3] Кредитный дефолтный своп — (англ. credit default swap, сокр. CDS) — рыночный дериватив, страхующий от дефолта по долгам. По условиям соглашения CDS, «Покупатель» делает разовые или регулярные взносы (уплачивает премию) «Продавцу» CDS, который берет на себя обязательство погасить выданный «Покупателем» кредит третьей стороне — «Базовому заемщику» (англ.Reference Entity) в случае наступления некоего «Кредитного события» (заранее оговоренного события, свидетельствующего о невозможности погашения кредита «Базовым заемщиком», например, принудительной реструктуризации, объявлении моратория на выплаты, банкротства).
[4] …обыск без преступления. — В оригинале: “stop and frisk” — «задержи и обыщи». Разговорное название закона, принятого в штате Нью-Йорк в 1964. Закон разрешает полиции задержать, обыскать и допросить человека, если полицейский подозревает, что тот совершил, совершает или собирается совершить преступление.
[5] Джерриме́ндеринг — «избирательная география» (перекройка избирательных округов с целью обеспечения результатов выборов, устраивающих правящую партию; термин впервые появился в 1812 г. при губернаторе штата Массачусетс Элбридже Джерри, когда были созданы такие округа).
[6] сегодняшний (франц.)
[7] «Из многих — единое» (лат.) — Девиз на гербе США.
[8] Будущее опасно/Страны нашей, волей, для нас. — Имеется в виду: (the government) of the people by the people for the people»: «власть (правительство) народа, волей народа, для народа» — определение демократии, данное Абрахамом Линкольном в «Геттисбергской речи» 19 ноября 1863 г.
[9] Ассоциация современных языков (англ. MLA — Modern Languages Association).
[10] Ассоциация современных языков (см. выше).
[11] Аллюзия на стихотворение Роберта Фроста «Починка стены» (Mending the Wall).
[12] Амири Барака — (Amiri Baraka (наст. имя Everett LeRoi Jones; 1934 –2014), до этого известен как LeRoi Jones и Imamu Amear Baraka, афроамериканский поэт, эссеист, драматург, музыкант, в начале карьеры был близок к битникам, но потом отошел от них, заявив, что это белое искусство, стоял у истоков течения «культурных националистов», воинствующего политического и социального направления афроамериканцев, многие из которых перешли в ислам; в 1961 г. поддержал Фиделя Кастро; в дальнейшем был близок к марксистам. Лауреат многих премий, включая медаль Лэнгстона Хьюза, Национальную книжную премию, стипендии Гуггенхайма и Национального фонда искусств.
[13] Жан-Люк Года́р (фр. Jean-Luc Godard, род.1930) — выдающийся французский кинорежиссер, родоначальник нескольких направлений, начиная с «Новой волны» 1960-х и кончая цифровым форматом кино. Годар придерживался маоистских, марксистских и др. леворадикальных взглядов, при этом известен тем, что поддерживал палестинцев, обвиняя Израиль в геноциде палестинского народа.
[14] Леона́рд Но́рман Ко́эн (англ. Leonard Norman Cohen; 1934- 2016) — канадский поэт, писатель, певец и поэт и автор песен. Первый поэтический сборник опубликован в 1956 г., первый роман — в 1963 г.
[15] Стивен Ван Зандт (англ. Steven Van Zandt; род. 1950; взял фамилию отчима, до этого —Стивен Ленто) — актер, музыкант и продюсер. Наиболее известен ролью Сильвио Данте в сериале «Клан Сопрано» и главной ролью в сериале Лиллехаммер, продюсером которого он является, а также участием в качестве гитариста в группе E Street Band, аккомпанирующей Брюсу Спрингстену. «Лиллехаммер» англ. Lilyhammer) — телесериал американо-норвежского производства об уже немолодом гангстере из Нью-Йорка, сдавшем своего босса нью-йоркской полиции, и по программе защиты свидетелей вынужденном переехать в Лиллехаммер — небольшой городок на востоке Норвегии, где в 1994 г. проходили зимние олимпийские игры.