Как «смотреть правде в глаза»
Сергей Цирель
Мы уже потерялись в понимании, что такое либерализм
На мой взгляд, проблема либерализма не в том, что он открывает дорогу лжецам. Прежде всего, мы уже потерялись в понимании, что такое либерализм. Одни под либерализмом подразумевают экономический неолиберализм, причем на самом деле значительно искаженный, не соответствующий своему манифесту (Вашингтонскому консенсусу), и скорее похожий на либертарианство. Другие, особенно в США, под либерализмом понимают левую идеологию, близкую к социал-демократии; в этом либерализме важнейшую роль играют ограничения свободы и положительная дискриминация, которые традиционно либералами допускались лишь как необходимые ограничения или временные меры, которые надо минимизировать. Я предпочитаю понимать либерализм как различные права и свободы людей, в идеале не подлежащие пересмотру в ходе народного голосования – право на жизнь, свобода от пыток и бессудных наказаний, право обладания собственностью, равенство людей перед общим для всех законом, свобода слова, свобода совести и т.д. Иными словами как как систему ограничений, которая защищает права и свободы от мнений большинства.
В Вашем видении либерализм – это полный произвол в выборе ценностей (я бы это назвал скорее крайним мультикультаризмом), который действительно не способен ничему противостоять, но уже и не пользуется большим спросом. Правые вообще отвергают мультикультурализм, а левые уже выбрали правильные и неправильные точки зрения. А правильными взглядами могут обладать только представители групп, которые угнетаются, которые думают, что их угнетают, или те, которые когда-то подвергались угнетению.
Противоречие между социальным государством (и даже демократией) и либерализмом действительно существует, и, на мой взгляд, неизбежно. Нынешние республиканисты пытаются создать весьма расплывчатую идеологию, в которой такого противоречия не будет, где социальные гарантии были бы средством распространения либеральных прав на бедных, больных и убогих. И их попытки можно было бы приветствовать, если бы они их предприняли лет тридцать-пятьдесят назад. Но ПРОБЛЕМА-ТО [Так у автора. – От редакции] в том, что сама либеральная демократия с социальными гарантиями сыпется на глазах. И популисты своими грубыми и нелиберальными средствами добиваются почти тех же целей, что и либеральные демократы – восстановления «золотого века», либеральной демократии с социальными гарантиями (хотя зачастую лишь для себя лично и чтоб гнилого либерализма было поменьше). И у них тоже ничего не получается.
Сергей Митрофанов
Враг либерализма – внутри либерализма 2. Посмотреть правде в глаза
Я с удовлетворением констатирую, что мы приближаемся к одной и той же цели с противоположных сторон. «Демократию» и «либерализм» надо заново переопределить. Можно спросить: зачем переопределять, разве прошлых определений недостаточно? Но дело в том, что смыслы постоянно находятся в движении, завися от политической и гуманитарной обстановки в целом. Или, как сказал бы Маркс, от уровня развития производительных сил.
Пример.
Есть такое утверждение, что война – двигатель прогресса. Даже Гегель скомпрометировал себя полусогласием с этим мемом. Маркс, а потом и Ленин видели прогресс в постоянном преодолении кризисов, отчего кризисы стали казаться топливом движения, а война, согласитесь, — одно из крайних выражений кризиса.
Я сам слышал эти рассуждения о благости войн в детстве, и это было непосредственно после самой опустошительной войны в Истории, Второй мировой. Но изначально постулат родился из наблюдений за средневековыми войнами, которые действительно могли протекать, не затрагивая глубинных основ цивилизации. Так феодалы могли выяснять отношения, не топча поля крестьян. В своею очередь СССР хоть и потерял больше всех людей в WW2, но, во-первых, вышел победителем, а, во-вторых, перекинул производственные мощности в Сибирь и на Дальний Восток, что позволило получить импульс развития, который СССР не смог бы получить в мирное время. Поэтому советские и, тем более, постсоветские люди перестали опасаться войн, даже мировых.
Но, с другой стороны, сегодня мы наблюдаем, что можно разбомбить в пух и прах Алеппо — и не будет никакого развития, да и диктатор останется сидеть на месте, тормозя прогресс. Да и вообще войной можно угробить человечество без каких-либо бонусов. Значит нужно пересмотреть взгляды на войны и мир, думать о принципиальной недопустимости военных конфликтов, как устаревших практик.
То же касается «либерализма» и «демократии».
Очевидно, «либерализма» не было бы, не будь наблюдений за демократией, демократическими практиками, возникшими раньше «либерализма». В свою очередь, современная демократия тоже подпитывается либеральной философией, определяющей для демократии либеральные рамки и цели. Однако на современном этапе и «либерализм», и «демократия» дошли до своих пределов, столкнувшись с внутренними противоречиями и стали явно противоречить друг другу. «Демократы» нападают на «либералов», а «либералы» обрушиваются на демократов.
Между тем, мы видим, что «демократия» работает только при определенном уровне культуры «либерального общества», но, если этот уровень опускается ниже общеизвестной ватерлинии, то «демократия» может перейти к самоуничтожению и самоотрицанию, как это вышло в нацистской Германии.
Как это происходит (думаю, что у кого-то все же сработают тормоза) сегодня в США.
Как это трагически СНОВА [Так у автора. – От редакции] произошло в современной нам России.
Но кто компетентен поддерживать уровень выше ватерлинии? Диктатор, национальный лидер или нотабли?
То же касается и «либерализма». Либералы отрицают любое насилие над свободой, поэтому они отрицают и…социализм. Но правильно ли вообще выкидывать социализм или выкидывать коллективное общественное действие, выкидывать «левое»? Не получится ли у нас в результате… путинизм?
Левый (?!) философ А. Скобов пишет: «Когда путинскую правящую «элитку» вдруг прорвало как канализационную трубу, и из нее фонтаном забили высказывания на тему «государство вам ничего не должно», некоторые правые либералы это приветствовали как «конец государственного патернализма». Как шаг к минимизации функций государства, которые должны быть сведены к роли «ночного сторожа», как учит единственно верная теория правого либерализма. Как шаг к обществу, в котором свободная личность рассчитывает только на себя, а не на государство».
Горькая правда заключается в том, что «либеральная личность» при всем манифестированном своем суверенитете не в состоянии решить вопросы, требующие глобальных договоренностей, — вопросы климата, миграции, неравенства, олигархии, войн и даже демократии, потому что демократия – это коллективное усилие. Поэтому «либеральная личность» неизбежно скатывается к эгоизму, в каких-то случаях, к национальному эгоизму, а в каких-то — к правому либерализму с полным отказом от контроля эксплуататорской системы. Либерал А.Михник (в декабрьской дискуссии Либеральной миссии) обнаруживает техническое ограничение даже в глобализме, хотя, казалось бы, глобализм прямо вытекает из либеральных установок, — это и есть главная ценность всей идейной системы? Что ни говори, но в мире без барьеров ресурсы и люди неизменно перекачиваются в зоны и без этого высокого уровня жизни. Из Прибалтики в Англию. Из любимой Польши – в Западную Европу и США. Что делает богатых богаче, а бедных беднее.
А.Михник откровенно недоволен: «Но потом мы увидели, что глобальный процесс, конечно, приносит колоссальные успехи, но в ущерб другим. В каком смысле в ущерб? Во-первых, возросло неравенство. Современные бедные живут лучше бедных прошлых эпох, но это несправедливо, что они не живут, как средний класс западных стран. Очевидно! И, что там говорить, все новые инвестиционные потоки устремляются туда, где есть инфраструктура. В провинциальные округа Польши они не приходят».
Но то же самое мы видим в образовании, организованном по либеральным принципам, когда школы для элиты процветают все больше, аккумулируя ресурсы, а школы для бедных – хиреют.
С этим тоже надо что-то делать?
Я думаю, что для начала надо посмотреть правде в глаза.
Сергей Цирель
Проблемы современного мира не имеют простых и однозначно справедливых решений
Я безусловно согласен с тем, что для начала посмотреть правде в глаза. Но мне кажется, что популярную ныне тему ранней истории соотношения демократии и либерализма лучше не затрагивать, ибо она легко уводит нас в сторону от современных проблем.
Гораздо более актуальна тема неравенства, наиболее подробно рассмотренная в работах Милановича, первооткрывателя «слона».
«Слон» Милановича
Источник: Глобализация: победители и проигравшие. Интервью с экономистом Бранко Милановичем
В современном мире сосуществуют несколько разных тенденций роста неравенства и несправедливости, причем некоторые из них представляют собой своеобразные «качели». Снижение неравенства одного типа ведет к росту неравенства другого типа, и, наоборот, борясь с неравенством второго типа, мы увеличиваем неравенство первого. Иные тенденции ведут к общему росту неравенства, как внутри стран, так и между ними.
Главные качели – это снижение неравенства между странами, обусловленное ускоренным экономическим ростом развивающихся стран и замедленным ростом экономик США и Европы против увеличения неравенства как внутри развивающихся, так и внутри развитых стран. Рост неравенства в период быстрого экономического развития – это тенденция, изученная еще Саймоном Кузнецом и распространяющаяся как на Англию XIX века, так и на современный Китай. Ответный рост неравенства в развитых странах – это новое явление, связанное в первую очередь с миграцией промышленного производства в ЮВА и другие развивающиеся страны с более дешевой рабочей силой, а также c дешевым трудом мигрантов (попутно заметим, что выгоду от невысокой зарплаты работника-мигранта получает работодатель, а стоимость обустройства мигрантов и трудности, связанные с совместным проживанием людей разных культур, ложатся на все общество).
При этом трудно определить, что более справедливо. Не принимать мигрантов, ограничивать перевод производств в развивающиеся страны и продолжать платить высокие зарплаты работникам развитых стран? И, как правило, при этом плевать на проблемы загрязнения окружающей среды, нищету жителей беднейших стран мира? Или принимать мигрантов, переводить производства, понижая доходы своих коренных жителей? Популисты выбирают первый вариант, глобалисты – второй.
Но пытаясь найти баланс между двумя неоднозначными решениями, мы сталкиваемся с еще одной проблемой. Выбранное глобалистами снижение неравенства между странами, разрушение традиций и ограничения свобод во имя высокой справедливости ведут к деструкции либеральной демократии и социальных государств. Болезни либеральной демократии заражают не только молодые демократии Венгрии или Польши, но старые демократии ведущих западных стран — США, Англии, Франции. Развивающие страны, пока еще немногие, хотя в их числе уже Китай, Россия и Бразилия, перестают стремиться к либеральной демократии. Наоборот, тотальный надзор за гражданами, получивший особое развитие в Китае, становится новым идеалом авторитарных и полудемократических властей. С другой стороны, методы популистов, начиная, например, с Трампа, столь далеки не только от образцов, но даже от обычной практики либеральных демократий, что возвращение в золотой век социальных государств и либеральной демократии становится морально невозможным. Нелиберальные средства популистов неизбежно трансформируют их цель в нелиберальную демократию, лишенную моральных ограничений, и беззащитную перед авторитарным перерождением. А поначалу успешные попытки отгородиться от торговых конкурентов заградительными пошлинами ведут к снижению конкурентоспособности страны, если не к новой мировой рецессии.
К этим сложным проблемам, не имеющим морально безупречных решений, необходимо прибавить еще более сложные проблемы, порожденные техническим прогрессом, которые однозначно ведут к росту неравенства. Первая из них состоит в изменении роли предпринимателей, менеджеров, ученых и изобретателей («белой кости»), с одной стороны, и рядовых работников («черной кости»), с другой стороны, в современной экономике.
Чем выше автоматизация производства, тем ниже требования к физической силе и технической сметке рядовых работников.
Снижение требований к рядовым работникам происходит на фоне возрастающей доли грамотных людей на Земле. В результате в экономике растет роль капитала, включая человеческий, уменьшается роль рабочей силы. Идея одного предпринимателя, программиста или инженера может в короткие сроки создать новый рынок и дать работу сотням и тысячам рядовых работников. Поэтому растущее неравенство доходов «белой» и «черной» кости — это не только жадность предпринимателей, свобода прятать состояния в офшорах или распад профсоюзного движения, но и объективная тенденция современного мира.
Продолжением этой тенденции становится роботизация производства и даже части сферы услуг, которая сокращает (а в антиутопиях – даже уничтожает) нужду в неквалифицированных работниках. Разумеется, предыдущие технологические сдвиги также уничтожали существовавшие профессии, но и порождали новые, поэтому оптимисты говорят, что не надо переживать по этому поводу. Однако в начинающейся роботизации необычно велика доля не изменений занятий, а прямой передачи человеческих занятий механизмам — автоматам и роботам. Да и не все перемены предшествующих веков вели к быстрому созданию новой занятости — проблема ненужных, выкинутых из трудового процесса людей, порожденная огораживанием, в Англии затянулась на много веков, и окончательно была решена лишь после Промышленной революции.
И последнее. Я был бы очень рад, если бы кто-то нашел левое решение современных проблем. Но после разрушения мечтаний о социализме с человеческим лицом и деградации европейской социал-демократии, к сожалению, левых решений не обнаруживается.
Их заменяют либо кабинетные мечтания об анархии как способе устройства мира с 7 миллиардами людей и термоядерном оружием, либо крайне левые решения, сливающиеся с крайне правыми в едином русле популизма.
Вряд ли стоит подводить длинные итоги нашей короткой дискуссии. Мы оба признаем сложность проблем современного мира, и никто из нас не видит простых решений. Мы оба считаем, что вопреки возросшим техническим возможностям сочинения fakenews, прежде всего необходимо сказать правду. Но при этом каждый по-своему представляет фокус проблем современного мира и причины болезней либеральной демократии. Я признаю, что понимание либерализма как мультикультурализма или как отказа от коллективных действий в пользу «невидимой руки рынка» широко распространено, но все же в моем представлении либерализм – это прежде всего защита от «темной стороны демократии», которая становится еще более необходимой в новом быстро меняющемся мире с его неведомыми ранее возможностями и опасностями.