Людмила Алексеева:
— Как вы оцениваете современное гражданское общество в России?
— Я думаю, что гражданское общество в России, хоть и слабенькое, но сформировалось. Ведь что такое гражданское общество? Это общество, достаточно структурированное, где значительная часть граждан организовалась, объединилась в защиту своих прав и интересов по разным направлениям. Основные структуры гражданского общества: частный бизнес — люди, экономически независимые от государства (причем сюда входят и предприниматели, и наемные работники), политические партии, независимые общественные неполитические организации, независимые СМИ. Вот элементы гражданского общества. Все эти элементы у нас есть. Другое дело, насколько они развиты и насколько научились отстаивать свои права и права своих сограждан от посягательств на них государственного чиновника. Вот это делать пока плохо еще научились. Ну понятно, мы совсем недавно обрели все эти структуры, они очень молоды, недостаточно развиты. Но самое слабое место в структурировании и укреплении нашего гражданского общества — это слабые связи, как внутри каждого из этих сегментов, так и между ними.
Например, наш частный бизнес не научился еще объединяться достаточно эффективно, чтобы отстаивать свои интересы. Наши богатые люди предпочитают тратить и свои силы, и свои деньги на то, чтобы купить у государства благоприятные условия лично для себя, а не для своей страны. В этом отношении мы очень отличаемся от развитых демократических стран, где бизнес объединен, независим от государства и не коррумпирует чиновников ради своей независимости. Это тоже делает кое-кто. Но это не является «столбовой дорогой» в отношениях между бизнесом и государством, как до сих пор у нас.
— А политические партии?
— Политические партии у нас на самом деле еще очень слабые. Кроме КПРФ нет ни одной партии, которая бы имела солидные организации на местах, в регионах. Остальные партии в России — такие головастики, у которых есть фракция в Думе и больше ничего нет. Но КПРФ не является политической партией в современном понимании, это наследство советского времени, ее организованность и развитая структура — тоже наследоство советского времени. И средства массовой информации не в состоянии быть всерьез независимыми по экономическим причинам. Нельзя сказать, конечно, что совсем нет независимости, но здесь она еще не укрепилась. В этих условиях, с моей точки зрения, самым продвинутым сектором гражданского общества являются неполитические общественные организации, некоммерческие общественные организации. Они, в отличие от политических партий, независимых СМИ (которых в регионах очень мало, все они почти или под местной властью или под местными богачами) представлены во всех регионах России. И у них между собой гораздо больше связей, чем в других секторах.
Например, правозащитные организации тесно связаны между собой по всей России. Причем мы никакую «вертикаль» не строим, для неполитических общественных организаций это было бы смерти подобно. Это горизонтальные связи, построенные на взаимном интересе этих организаций и ими самими созданны и укреплены.
— Какую роль сыграла Московская Хельсинкская группа в создании этой правозащитной сети по всей стране?
— Московская Хельсинкская группа сыграла в этом процессе существенную роль. Мы с самого начала ставили себе задачу создания именно горизонтальных связей, мы никому не были начальниками. В нашей стране, где Москва исторически имеет доминирующее положение, мы сочли своим нравственным долгом сделать все от нас зависящее, чтобы эта сеть образовалась. И сейчас именно потому, что правозащитная сеть существует, организации знают друг о друге и работают самостоятельно, но при необходимости они могут работать, как одна команда по определенному проекту.
— Именно так работали различные правозащитные организации над проектом по мониторингу прав человека?
— Да, этот проект уже третий год осуществляется в нашей стране, в первый год 30 регионов по одной схеме писали доклады, на базе которых МХГ составляла Общероссийский доклад. Во второй год — уже 60 регионов, а в этом году уже все 89 регионов включились в эту правозащитную сеть. Эта сеть проверена и на других акциях, например, на на выборах в Госдуму в декабре 1999 года 70 регионов действовали по одной схеме и следили за выполнением закона о выборах на избирательных участках страны. После этого возникла ассоциация «Голос», в которую для обеспечения честных выборов привлекаются уже не только правозащитные организации, но и экологические, женские, молодежные. То есть все эти некоммерческие организации, каждая в своем регионе, объединяются для реализации проектов, которые важны для них всех.
— Что это за проекты?
— Прежде всего это честные выборы, они интересуют всех активистов некоммерческих организаций, в какой бы сфере они не работали. Во-вторых, прозрачность местных бюджетов, общественный контроль за расходованием бюджетных денег, направляемых из федерального бюджета в местный. И третье — это судебная реформа. Эти три проблемы будут решать некоммерческие организации совместными усилиями. Очень важно и дальнейшее укрепление связей внутри сектора общественных некоммерческих организаций.
Я считаю, что этот закон о политических партиях, рассматриваемый сейчас в Думе, затруднит нормальное развитие партий в нашей стране, но думаю, что и оно будет хоть в таком уродливом виде, но продолжаться.
Также необходимо установить между всеми общественными секторами связь. Например, между некоммерческим сектором и бизнесом. Широко известно, что большинство некоммерческих организации (и правозащитные, и культурные, и просветительские, и благотворительные) работает без всякого финансирования. Конечно, это снижает эффективность их работы. Некоторые, правда, финансируются западными независимыми фондами. На Западе богатые люди осознали необходимость сильного гражданского общества, которое бы отстаиваило их независимость перед государством, и они направляют часть своих доходов на деятельность общественных организаций.
— А в России?
— Наши богатые люди предпочитают покупать чиновников за эти деньги. Они еще не осознали необходимости существования сильного гражданского общества. На благотворительные цели еще дают деньги, а на гражданское общество — практически нет. Вот Березовский недавно стал это делать, но в таких условиях, что среди некоммерческих организаций очень многие не хотят брать у него деньги. Хотя некоторые берут деньги у фонда Березовского, и их не осуждают, потому что людям работать нужно.
— Часто негативно оценивается то, что правозащитные организации финансируются западными фондами.
— Понимаете, если некоммерческие организации работают на западные гранты, это не значит, что они изменники родины или действуют по велению зарубежных хозяев — чушь это. Грант дается не просто так: вот тебе деньги, трать их и люби и слушайся нас. Эти деньги даются в открытом конкурсе на выполнение какой-то определенной программы. Например, программа по открытию бесплатной юридической приемной для консультаций и юридической помощи той большой части российского населения, которая не имеет возможности обратиться в платную консультацию. По выполнении этой программы грантополучатели отчитываются: столько-то заплатили за аренду, столько-то — за телефоны, столько-то — юристу. Многие юристы, надо сказать, работают добровольно в этих бесплатных консультациях, но один юрист-профессионал хоть небольшую, но зарплату получает. И я не вижу в этом ничего постыдного.
— Кто еще работает в общественных организациях?
— На Западе это происходит следующим образом. Скажем, муж работает, а жена сидит дома с детьми. Дети подрастают, и у нее остается свободное время, скучно просто сидеть дома, особенно если это образованная женщина. Она работает бесплатно в близкой к дому организации, это делает ее жизнь интересней. Также люди, ушедшие на пенсию: они достаточно обеспеченны и в то же время еще полны энергии и готовы работать. Молодые люди из обеспеченных семей, получившие образование, которые не хотят себя стеснять, идти на службу, подчиняться рабочей дисциплине и т. д. Они выбирают ту работу, которая им интересна.
У нас людей, могущих себе позволить тратить время, энергию и не зарабатывать при этом, значительно меньше, и поэтому участие в российском общественном движении требует от добровольцев не героизма, то во всяком случае очень такого большого напряжения и энтузиазма. Большинство наших региональных правозащитников работает добровольцами, это люди совсем не обеспеченные. Они или работают после основной работы, на которой они зарабатывают деньги на себя и свою семью, или живут на маленькую пенсию. Человек мог мы тратить свою энергию на то, чтобы зарабатывать, а он работает в общественной организации и идет на эти самоограничения, чтобы делать то, что он считает нужным.
Низкий уровень жизни в стране — это большая трудность для развития нашего движения, но с другой стороны, в России всегда было много подвижников, бескорыстных людей, которые готовы. Сейчас говорят, что сейчас все стали циниками, но это все глупости. Людей, готовых на скудную жизнь и на большие неоплачиваемые усилия, не меньше, чем в других поколениях. Мы же видим — растут наши организации. На западные гранты существуют десятки, ну, может быть, сотни организаций, а работают по стране — тысячи.
— Какие направления сейчас наиболее актуальны для правозащитников: судебная реформа, помощь заключенным, юридическая помощь?
— Наши правозащитные организации очень разные по структуре своей. Сейчас во всех регионах существуют такие правозащитные центры, которые занимаются всем спектром проблем прав человека, и при них, как я уже сказала, основная форма деятельности — это бесплатная юридическая приемная, куда обращаются люди, чьи права нарушены. Консультации тем, кто сам в состоянии себя защитить, и помощь тем, кто не может сам себя защитить по причине недостатка образования, здоровья, преклонного возраста и т.д. Это первое.
Второе — просветительская работа, те же правозащитники используют СМИ: газеты, радио, телевидение, дают юридическую консультацию по вопросам, с которыми к ним чаще всего обращаются. Как во всякой бедной стране, в основном обращаются по социальным и экономическим вопросам — пенсии, пособия, невыплаты зарплаты, незаконные увольнения с работы, лишение жилья, ограничения жилья и т.д. Раньше решением подобных проблем занималось государство, а сейчас оно бросило этим заниматься, поэтому правозащитники поневоле сталкиваются с социально-экономическими проблемами.
Еще одно направление — законодательная работа на местном и федеральном уровнях. Стараемся отслеживать законопроекты, затрагивающие права и интересы граждан, наши юристы делают экспертизу этих проектов, и мы добиваемся исправления положений законопроектов, нарушающих права граждан, еще до того, как депутаты начинают за него голосовать. И после все время ведем работу и с законопроектами, и с уже вышедшими законами, критикуя их, если они нарушают права граждан.
— Мы уже говорили о трехлетнем проекте по мониторингу прав человека в России. Каковы его основные результаты и что вы намерены делать с ними?
— Мониторинг — понятие очень емкое, это не только отслеживание ситуации с правами человека, написание специального доклада по его итогам и придание ему гласности, это еще и работа по исправлению этих нарушений прав человека. Публикуя доклады, мы знакомим с ними прессу, федеральную и местную. В каждом регионе местная правозащитная организация собирает материалы и находит человека, который эти материалы превращает в доклад. Иногда это член правозащитной организации, а когда нет среди правозащитников подходящего автора, обращаются к местному юристу или журналисту, который разбирается в данной проблематике и которому доверяют. Потом на основании всех региональных докладов (они пишутся все по одной схеме) Московская и Хельсинская группа составляет Общероссийский Доклад.
— Где Вы распространяете эти доклады?
— Региональные доклады мы распространяем в регионах, не только среди правозащитников, но и законодательном собрании, губернаторов, президентов и т. д. Наши доклады играют определенную роль, потому что властные структуры с интересом их читают. Их очень волнует, как их регион выглядит по сравнению с другими. Во-вторых, мы посылаем Доклад в Комитет по правам человека при Организации Объединенных Наций, в Amnisty International, в Международную Хельсинскую Федерацию по правам человека. Естественно, в нашу Думу, Правительство и т. д.
Также какие-то ситуации удается исправить уже в процессе написания самого доклада. Например, в Ростовской области, участники мониторинга посылают запрос в местный военкомат: по нашим сведениям такие-то призывники призваны в армию, несмотря на то, что они являются единственными кормильцами в семье или еще по какой-то причине. Такой призывник должен иметь отсрочку. Просим нам сообщить, действительно ли такой факт имел место и просим сообщить до такого-то числа, поскольку если вы не сообщите, то этот факт будет включен в наш доклад. И мы несколько раз получали ответ: мы уже все исправили, призывник отправлен домой, не надо ничего включать в доклад. И так не только с призывниками, очень многое удается исправить под угрозой включения в доклад. Это действенный метод. Конечно, для нас самих важно представить общую картину соблюдения прав человека по России, чтобы мы могли работать. Самое главное для нас — не только знать ситуацию, но и улучшить ее.
Беседовала Татьяна Восковская
Источник: Страна.Ru