Олег Вьюгин: «Все зависит от политики»
О ценах на нефть и российской экономике
Никто не знает каким будет уровень цен на нефть. Если предположить, что нефть будет стоить на семь-восемь долларов меньше, чем раньше, то это в прямую означает уменьшение бюджетных доходов и прибыли от экспорта у нефтяных компаний. И не только нефтяных. Упали цены не только на нефть, но и на другое сырье. Так что меньше будет доходов и от другого дорогого экспорта.
Какие последствия это будет иметь для экономки и для правительства? Вследствие уменьшения экспортных прибылей темпы экономического роста могут снизиться. Правда, за прошедшие два года Россия получила около 60 млрд. долларов только от того, что цены на экспортные ресурсы были гораздо выше, чем 1999 году. Таким образом мы получали примерно 30 млрд. в год. И только около 30% этих денег было использовано на увеличение потребления и инвестиционные программы. В основном они пошли на покупку импортных товаров и услуг. Остальные деньги были зарезервированы Центральным банком, накопившим 25 млрд. долларов, и приблизительно 10 млрд. накопили российские компании на валютных счетах в российских банках или в офшорах. Эти средства не были направлены ни на покупку рублей, ни на приобретение каких-то благ. Кроме того, Россия увеличила платежи по долгу – то есть эти деньги тоже не были использованы на увеличение потребления. И это очень хорошо. Это означает, что на самом деле только 30% притока даровых денег в Россию было использовано для того, чтобы их проесть- пропить и чего-нибудь на них построить.
Значит, когда цены в следующем году будут на более низком уровне, Россия потеряет не так много. Просто перестанут расти резервы Центрального банка. Не будет дальнейшего роста резервов у компаний, и может быть придется начать тратить уже созданные резервы. В бюджете резервов не много, но, как я понял, на них делается расчет. И в следующем году в случае ухудшения ситуации бюджет будут закрывать в том числе и за счет резервов, накопленных в этом году.
Россия на самом деле не в таком уж плохом положении, потому что, во-первых, не пользовалась на 100% радостями жизни за счет высоких цен, во-вторых, есть накопления, которые можно использовать, чтобы поддержать ситуацию на плаву. Я считаю, что в следующем году рост ВВП может быть и 4% (как запланировало правительство), и меньше. Это будет зависеть от политики правительства и ЦБ. Если Центральный банк не будет девальвировать рубль скорее, чем растут цены (например, чтобы любой ценой сохранять резервы на существующем уровне) и не будет проводить необеспеченную эмиссию, тогда можно сохранить рост реальных доходов и положительные темпы роста ВВП.
Если российские компании и банки не захотят использовать свои валютные активы, а наоборот, опасаясь девальвации рубля, начнут загонять все рублевые активы в иностранные, в оффшоры, начнется сокращение инвестиций. Если российские банки вместо того, чтобы кредитовать промышленность, как они это плохо ли, хорошо ли, но все-таки делают сейчас, начнут все загонять в иностранные активы и прятать на корсчетах в зарубежных банках, это также сократит инвестиции. Тогда рост может быть и 2%. В России экономика уже не такая примитивная, как в Советском Союзе, она во многом зависит от поведения бизнеса, от поведения людей.
Также как в Америке. В чем сейчас состоит проблема американской экономики? Люди не хотят покупать. Они боятся, что потеряют работу и зарплату, и не верят в то, что ситуация скоро изменится к лучшему. В Америке этот фактор определяет все. В России в какой-то степени поведение бизнеса и покупателей тоже значимый фактор. Я с трудом могу предсказать поведение людей и бизнеса в России, но мне кажется, что ситуация будет более или мене разумной. Есть основания для оптимизма, и можно надеяться, что компании будут инвестировать из резервов, несмотря на падающие прибыли. Я скорее склоняюсь к экономическому росту.
О перспективах рубля и инвестициях
Если ЦБ начнет проводить политику, которая приведет к существенному удорожанию импорта, то инвестировать не будут. Будут пытаться развивать производство за счет старых технологий (а это неэффективно) – и высоких темпов роста не будет. Если компании не захотят тратить свои ресурсы, а предпочтут их придержать, то будет спад инвестиционной активности. А для макроэкономики важно, чтобы были инвестиции. Инвестиции — это спрос на продукцию и рабочую силу. Если они есть, значит, есть зарплата, есть зарплата — есть спрос потребительский спрос домашних хозяйств, значит, растет производство в пищевой промышленности и др. Конечно, растет и импорт, но надо учится конкурировать на внутреннем рынке.
Я уверен, что нельзя сколько-нибудь долго можно поддерживать рост внутреннего производства за счет искусственного ослабления национальной валюты. Решать проблему роста, любой ценой закрывая российских производителей от конкуренции извне, в том числе и ценой девальвации национальной валюты — это путь в тупик. Потому что, если нет конкуренции, нет прогресса. Может это звучит слишком патетически, но это факт. Но здесь нельзя перегибать палку. В принципе, можно открыть все шлюзы, чтобы конкуренция хлынула на российский рынок, и никаких действий не предпринимать. Но это тоже не правильно. Нужно все делать аккуратно. А решать проблемы долгосрочного роста путем девальвации национальной валюты — это глупость, потому что этим ни чего не решишь.
Нужно шаг за шагом повышать для предприятий стоимость входных затрат. В том числе это делается решением об увеличении в следующем году тарифов на электроэнергию. И не нужно перегибать палку с девальвацией рубля. В перспективе рубль должен может быть медленно, но укрепляться.
А как ослабить рубль? Когда падают цены на нефть, сокращается торговый баланс, тогда Центральный банк перестает покупать валюту, потому что ее Центральному банку не хватает — она вся уходит на импорт и на инвестиции. А если он перестает покупать валюту, то перестает и печатать рубли. Значит, количество рублей в экономике не увеличивается. Тогда, за счет каких рублей можно атаковать курс? Если экономика будет расти, рубль все равно будет укрепляться. Тем более что на сегодняшний день резервы ЦБ в полтора раза превышают денежную базу. Рубль вообще никак нельзя атаковать. Единственная возможность состоит в том, что все граждане России вдруг примут радикальное решение забрать все депозиты из банков и купить на них валюту. Но такого не было даже в 1998 году. В принципе, снижение цен на нефть не означает, что рубль должен девальвироваться. Все зависит от политики.
О концепции управления внешним долгом
Я видел довольно свежий вариант концепции. Если не считать лишней воды, то там есть все, что там должно быть. Она достаточно полная, и соответствует международной практике управления долгом.
Организационная часть там прописана достаточно слабо. Но она, в общем, и не является целью концепции. Там просто излагается то, как надо управлять долгом. В частности, что операции должны быть централизованы в одном подразделении. Это может быть агентство или что-то другое. Там не обсуждается, как и на основе чего создать агентство. Нужно ли использовать для этого ВЭБ? Это отдельные вопрос, который не относится к концепции. Что касается консолидации всех операции в одном органе, то написано правильно, что стратегию долга, а значит и стратегию заимствований определяет Министерство Финансов, или правительство, а глобальную стратегию определяет президент. А управление долгом является оперативной частью этой задачи, которая заключается в том, чтобы реализовывать стратегию при минимальных издержках по обслуживанию долга.
Очевидно, что надо минимизировать затраты на обслуживание, но в тоже время удовлетворять потребности бюджета, которые сформулированы правительством. К примеру, в концепции нет положения о том, что бы сделать долг как можно длиннее, но это и не всегда правильно. “Длина» долга должна быть оптимальной с разных точек зрения, потому что очень длинный долг гораздо дороже стоит в обслуживании, а чрезмерно короткий долг способен дестабилизировать бюджетную политику. Слишком короткий долг — самый дешевый, но он делает исполнение бюджета уязвимым и беспокойным, с точки зрения внешних шоков. Необходима оптимальность, которая определяется в результате анализа рынка, и в процессе размещения и погашения обязательств.
Сегодняшняя ситуация неудовлетворительна и с законодательной, и с организационной точки зрения. В концепции правильно сказано, что нужно менять законодательство, которого сейчас недостаточно для того, чтобы управлять долгом. Все операции по возвратному выкупу носят исключительный характер. В бюджетном кодексе эти положения вообще не освещены. В принципе, с точки зрения законодательства сейчас оптимально управлять долгом нельзя. Важна также организационная структура, которая предполагает back-office (учет), соответствующее казначейство, и front- office- организацию, которая по поручению правительства занимается погашением обязательств и привлечением новых. Сейчас это все размазано, и в концепции написано, что это все нужно консолидировать, что требует серьезных организационных усилий. По-моему, там сказано, что на это потребуется около пяти лет.
Плюсов здесь нет никаких, одни минусы. Но, насколько я знаю, создать полноценное агентство по управлению долгом, и провести все организационные и законодательные изменения — это действительно довольно сложная задача. Скажем, в Бельгии на то что бы создать агентство с нуля ушло почти пять лет. Я думаю, поэтому в нашей концепции тоже говорится о пяти годах. Конечно лучшее бы быстрее, и я думаю, это можно сделать быстрее. Это во многом зависит о желания Министерство финансов прежде всего. И, как это часто бывает, от лидера, который берет на себя обязанность проталкивать решения.
Естественно противодействие организаций, которые сейчас занимаются долгами, будет. Сейчас все система управления долгом распылена. Скажем ВЭБ — это back-office по внешним обязательствам, но не по всем. В части, касающейся международных финансовых организаций, back-office находится в департаменте по взаимоотношению с МФО, там же находится и front- office, поскольку они же занимаются составлением договоров по заимствованию. Что касается front- office по остальному внешнему долгу, еврооблигациям, Парижскому клубу, — это департамент по управлению внешним долгом, а back-office — в ВЭБе. По еврооблигациям и прочему казначейством является Минфин. Он открывает счет в ЦБ. А по двусторонним договорам и Парижскому клубу казначейством является ВЭБ. Если же взять внутренний долг, то одновременно и back-office и front- office находятся в департаменте по управлению внутренним долгом, а казначейством является казначейство Минфина. А концепция предполагает, что должен быть единый back-office, и единый front- office, а вопрос о казначействе, по-моему, не раскрыт. Дело в том, что там скрыт вопрос о том, создается ли самостоятельное агентство или подразделение Минфина. Если это будет самостоятельное агентство, то у него должно быть свое казначейство, которое имеет связи с казначейством Минфина. Если это подразделение внутри Минфина, то это, конечно, казначейство Минфина.
Частично, решение этих проблем оставлено на потом. Есть только понимание, что все должно быть едино, но по организационным проблемам оставлена свобода действий. Пока мы видим, что сделан шаг по ВЭБу, принято решение, что он будет разделен, и выделено агентство, которое будет заниматься долгом. Но и тут вопрос о том, кто будет контролировать агентство остается открытым. Поговаривают, что решено сделать его подразделением Минфина, с достаточно автономными правами. Но это предварительное решение, потому что если говорить о системе управления долгом, то все равно не понятно, как это подразделение будет в него включатся. Думаю, что сначала будет попытка консолидировать в Минфине все, что касается управления долгом. Что по существу означает, что нужно ВЭБ загнать в Минфин, тогда вне Минфина не будет институтов, которые занимаются долговыми операциями. И к тому, что уже есть в Минфине, добавится ВЭБ и получится своеобразная каша. Дальше видимо Минфин попытается это все разрулить, и из набора подразделений сделать что-то более консолидированное и осмысленное. По такому пути, скорее всего, дело и пойдет. В принципе это конфликтная ситуация, но ее можно решать.
Источник: Полит.Ру