Нефтяной рынок России: в поисках оптимальных условий функционирования
Евгений
Ясин:
Дорогие друзья! Сегодня мы с вами
изучаем нефтяной рынок. Надо сказать, что не мы одни его изучаем, его изучают
многие и, надо сказать, неплохо на нем живут. Но обычно это клубок очень
напряженных политических, экономических интересов, поэтому составить научное
представление о нефтяном рынке в нефтяной стране очень трудно. Глазами людей
одной страны. Я бы сказал так. Эту задачу взялись решать Яков Львович Рудерман,
генеральный директор исследовательской группы «Петромаркет» (хозяин этого
предприятия, как сейчас говорят) и Иван Хомутов, в прошлом наш студент. Сейчас
уже магистр. Наша школа. Оппоненты отсутствуют, но мы ждем заместителя
директора из Министерства финансов. Думаю, кто-то из нефтяников сидит в зале.
Предлагаю начать работу.
Яков Рудерман:
Я займу внимание на 5-7 минут, чтобы
дать вводную часть презентации, которую будет вести Иван Хомутов. Я представляю
консалтинговую компанию, работающую на нефтяном рынке 12 лет. Наш консалтинг
лежит в сфере изучения, прогнозирования нефтяного рынка России и стран СНГ. Что
такое консалтинг? На чем он базируется и на что опирается? Формально мы должны
что-то понимать в спросе, предложении, конкуренции, прогнозировании рынка и
т.д. Вообще анализом нефтяного рынка занимаются не только отраслевые
консультанты, но и представители академической науки, которая сосредоточена в
высшей школе. Но эти два мира (мир консалтинга и мир науки) живут параллельно,
к сожалению. Вы никогда не увидите серьезных ученых на отраслевых конференциях,
где обсуждается проблематика отраслевого рынка России. Люди со степенями
присутствуют, но науки там нет. Обратная ситуация – и публикации, и научные
выступления, связанные с нефтяным сектором, которые организуются и проводятся в
академической сфере, существуют без связи с отраслью и грешат абстрактностью,
необоснованными выводами, базирующимися на каких-то аксиоматических
предпосылках, которые не соответствуют действительности. Мне лично очень
хотелось бы каким-то образом соединить академическую теорию с отраслевым
консалтингом. Поэтому доклад представляется двумя людьми – мной и Иваном. Мы в
каком-то смысле олицетворяем эти две составляющие.
Теперь о том, в
какой мере материалы принадлежат двум авторам. На мое счастье, у нас с Иваном
оказались очень близкие воззрения на рынок. Наши беседы и обсуждение тематики,
о которой дальше пойдет речь, на мой взгляд, очень плодотворны и взаимополезны.
В этом смысле материал по формулировке задач, по подходу к их анализу – общее
поле. Что касается формализации всех этих вещей, каких-то примеров, то это плод
трудов Ивана.
Перед нами стоит
достаточно сложная задача, потому что в этой аудитории присутствуют как
представители науки, так и представители отрасли, есть и представители
регулятора – государства. Представления у этих групп слушателей могут быть
разными. Профессиональная подготовка тоже. Аудитория такой сложности требует от
нас каких-то упрощений, или наоборот. Здесь трудно найти баланс. Поэтому, если
какие-то вещи покажутся непонятными, задавайте вопросы, не стесняйтесь. Также
извиняюсь перед теми, кому некоторые вещи покажутся абсолютно банальными и
известными.
Это все, что я
хотел сказать, предваряя презентацию Ивана.
Евгений Ясин:
Я хочу сказать несколько слов. Они
все банальны. Суть заключается в том, что наша огромная страна сидит на нефти.
Вопрос, который всех беспокоит: сколько мы так сможем еще высидеть? Может ли
страна добиваться результатов, избегая диверсификации? Когда страна висит на
одной-двух отраслях, это опасно, учитывая то, что ожидается в ближайшем будущем.
Я когда-то искал сопоставления успешных и неуспешных отраслей. Я экономист
широкого профиля, у меня нет отраслевой подготовки, исключая строительство,
потому что я закончил инженерно-строительный институт. Я искал, какая отрасль
передовая, с точки зрения внутренней организации и рыночных стандартов, и какая
отстающая. Каковы первые итоги? У нас есть черная металлургия, в которой
сильная конкуренция, в которой есть хорошо организованные и оснащенные
предприятия. Есть нефтяная отрасль, на мой взгляд, слабая. Потому что там идет
постоянная драка разных интересов, сильно вмешивается государство и т.д.
Поэтому, если расставлять отрасли, то я бы сделал так, что впереди идет черная
металлургия, розничная торговля, программирование, а нефтяная отрасль оказалась
бы в конце. Но это мои общие рассуждения. А теперь я передаю слово.
Иван Хомутов:
Тема всем понятна. Теперь о том, как
будет построен доклад. В первой части я дам краткую характеристику некоторых
показателей, дам краткую характеристику того, что представляет собой нефтяной
рынок России. Здесь надо сказать, что такое нефтяной рынок. Это не рынок нефти.
Это рынок нефти и нефтепродуктов. Именно так его принято называть в западной
литературе. Так вот, в первой части я приведу статистику по показателям,
которые характеризуют состояние рынка. Вторая часть будет посвящена анализу
конкуренции в отрасли. В ней будет сделан анализ, в частности, антимонопольного
регулирования российского нефтяного рынка: плюсы, минусы, проблемы и т.д. (на
самом деле, проблематика антимонопольного регулирования, затрагиваемая в
докладе, выходит за рамки нефтяного рынка и касается всей российской
экономики). Третья часть, последняя, будет посвящена вопросам налогообложения
нефтяной промышленности. Здесь будет проведен анализ того, является ли оно
оптимальным на данный момент и, если нет, то где этот оптимум, и как его
достичь. Последняя часть будет достаточно концептуальной, потому что считать
все в цифрах на отраслевых моделях – это отдельная задача, которая идет вслед
за той концепцией, которая будет изложена.
Итак, начнем.
Вначале охарактеризуем технологический уровень развития российской
нефтепереработки. Сделаем это с помощью индекса сложности Нельсона. Этот
показатель характеризует сложность нефтеперерабатывающего завода, его
технологическое развитие: чем ниже индекс, тем менее технологически развитым
является завод. Если по этому показателю сопоставить НПЗ, функционирующие в
различных регионах мира, то будет видно, что в среднем российские заводы
довольно слабые: они уступают заводам Северной Америки, Европы и Азии, хотя и
превосходят НПЗ стран бывшего СССР, Ближнего Востока и Африки.
Несмотря на то,
что российская переработка довольно отсталая, она чрезвычайно прибыльная. На
этом графике представлена динамика чистой маржи переработки нефти в основных нефтеперерабатывающих регионах
мира в 2010-2012 гг. Чистая маржа – это не совсем прибыль, этот показатель
включает в себя некоторые налоги, которые не включает в себя чистая прибыль,
например, налог на прибыль. Светло-зеленая линия на графике – динамика маржи
наиболее технологически развитых американских НПЗ, синяя – наиболее развитых
заводов северо-западной Европы, оранжевая – наиболее развитых заводов
Сингапура. Видно, что российские НПЗ в целом более прибыльны, чем наиболее
технологически развитые заводы в основных регионах мира. Как мы можем видеть из
двух представленных графиков, прибыль российской нефтепереработки не
соответствует ее технологическому развитию.
Более того, если
посмотреть на рентабельность российской нефтепереработки и сравнить ее со
средней рентабельностью по российской экономике, то окажется, что
рентабельность переработки нефти в России существенно превышает
среднеэкономический уровень. Такая картина вызывает определенные сомнения в
том, что фактические цены на нефтепродукты в России соответствуют уровню совершенно
конкурентных цен.
Как видно на
следующем слайде, цена корзины нефтепродуктов превышает предельные издержки ее
производства. Что такое предельные издержки? Это издержки, которые требуется
понести для производства дополнительной единицы продукции. Согласно
классической экономической теории, в условиях совершенной конкуренции цена
должна равняться предельным издержкам. Если равенство не соблюдается, то цены
не являются совершенно конкурентными. Здесь цены превышают предельные издержки,
что, опять же, вызывает определенные сомнения в их соответствии уровню
совершенно конкурентных цен.
Последняя важная
вещь, связанная с анализом уровня конкуренции, это уровень концентрации
нефтяного рынка России. На данном слайде представлены четыре рынка основных
нефтепродуктов – рынок автомобильного бензина, дизельного топлива, керосина и
топочного мазута. Как видно на слайде, рынки основных нефтепродуктов либо
средне-, либо высококонцентрированные. Это означает, что на этих рынках
довольно мало поставщиков, что снова вызывает определенные сомнения в
соответствии уровня цен на нефтепродукты в России уровню совершенно
конкурентных цен.
На основе
описанных выше показателей российское научное сообщество часто делает выводы
относительно уровня конкуренции в отрасли. Подробно разберем подобный анализ.
Приведу
несколько примеров того, какие преставления относительно уровня конкуренции в
отрасли распространены в научной среде.
Начнем с
кандидатской диссертации Светланы Головановой, которая была посвящена анализу
эффективности рынков экспортируемых товаров на примере рынков нефти и
нефтепродуктов России. Рассмотрим ядро этой диссертации, ту часть, на основе
которой сделаны все основные выводы работы. Во-первых, в этой части автор
утверждает, что на основе того, что дифференциацию цен на нефтепродукты в
регионах нельзя объяснить только влиянием транспортных издержек, можно сделать
косвенный вывод о том, что некоторые компании имеют определенную рыночную
власть на региональных рынках нефтепродуктов. Во-вторых, на основе выявленной
автором высокой корреляции между ценами на бензин в регионах делается вывод,
что на этом рынке взаимодействие между компаниями соответствует модели ценового
лидерства, т.е., фактически, модели молчаливого сговора. Другими словами,
взаимодействие между компаниями на рынке в принципе не имеет никакого отношения
к совершенной конкуренции.
Работа Катышева,
Пересецкого, Чернавского и Эйсмонта посвящена оценке уровня конкуренции в
отраслях российской экономики, в том числе, в российской нефтедобыче. Подход,
который используется в работе, заключается в сравнении предельных издержек
добычи с ценами на нефть. По результатам анализа авторы приходят к выводу, что
цены превышают предельные долгосрочные (и тем более краткосрочные) издержки,
что свидетельствует о неконкурентности соответствующего рынка.
И последний
пример. На слайде вы видите несколько работ, в которых используется схожий
подход к оценке уровня конкуренции на нефтяном рынке России. На основе того
факта, что рентабельность производства нефтепродуктов превышает
среднеэкономический уровень, делается вывод, что конкуренция здесь неразвита.
Кроме того, по мнению авторов всех упомянутых на слайде работ, уровень концентрации
рынка отражает уровень конкуренции на нем. На основе того, что российский
нефтяной рынок является высококонцентрированным, делается вывод о низком уровне
конкуренции на нем.
На настоящий
момент более тонких работ обнаружить не удалось. Что касается работ, упомянутых
в качестве примера, то позже мы проанализируем адекватность сделанных в них
выводов.
Теперь несколько
слов об антимонопольном регулировании. Как известно, в отношении нефтяных
компаний Федеральной антимонопольной службой России было инициировано три
крупных волны антимонопольных расследований, в ходе которых нефтяные компании
были оштрафованы на большие суммы за нарушение антимонопольного
законодательства. Для того чтобы понять, что легло в основу обвинений
нефтяников в ходе этих дел, обратимся к закону «О защите конкуренции». Статьей,
послужившей основной для подготовки заключений по всем этим делам, стала статья
упомянутого закона, касающаяся понятия «монопольно высокая цена». Согласно этой
статье, монопольно высокой ценой товара признается цена, установленная
занимающим доминирующее положение хозяйствующим субъектом, если эта цена
превышает сумму необходимых для производства и реализации такого товара
расходов и прибыли. Согласно антимонопольному законодательству, чтобы доказать,
что цена является монопольно высокой, достаточно сравнить динамику цены
продукта и издержек его производства. Если затраты растут медленнее, чем цены,
то цены признаются монопольно высокими.
Теперь возьмем
несколько выдержек из претензий, которые ФАС предъявляла нефтяным компаниям в
рамках трех антимонопольных волн. Чуть-чуть пройдемся по каждой волне.
Начнем с первой
антимонопольной волны. Для того чтобы доказать, что цены, установленные
нефтяными компаниями, являются монопольно высокими, ФАС сравнивала динамику
затрат и цен. Сразу видно, что эксперты, проводившие такой анализ, не очень
понимают, как это делается. ФАС подсчитала коэффициент корреляции, и оказалось,
что в некоторых случаях этот коэффициент больше единицы. Но, как известно,
коэффициент корреляции не может превышать единицу. Отсюда можно сделать вывод о
компетентности экспертов ФАС, проводивших этот анализ. Анализ сопоставления
динамики цен и затрат был проведен некорректно, а значит, уже, как минимум,
поэтому все претензии были необоснованны. На основе проведенного анализа был
сделан вывод, что одним из признаков установления монопольно высокой цены
является опережающий рост показателей прибыли по сравнению с ростом затрат на
производство и реализацию товаров за отчетный период.
Как видно из
следующих слайдов, вторая и третья антимонопольные волны, так же, как и первая,
строились вокруг сравнения динамики затрат и цен. По результатам этого
сравнения был сделан вывод, что цены нефтепродуктов являются монопольно
высокими.
Теперь давайте
разбираться, насколько мнения экспертов и мнение регулятора в лице ФАС
адекватны действительности.
Для начала я
кратко опишу основные принципы функционирования нефтяного рынка России.
Все начинается с
нефтяного месторождения, на котором добывают нефть. Все добытая в России нефть
облагается налогом на добычу полезных ископаемых (НДПИ). Дальше эта нефть может
пойти в одном из двух направлений – либо на экспорт (что потребует понести
некоторые логистические затраты по доставке продукта на экспортный рынок и
заплатить существующие в России экспортные пошлины на нефть), либо на
внутренний рынок, то есть, на российские НПЗ (что, опять же, потребует понести
некоторые логистические затраты и заплатить НДС). Цены на нефть на внешнем
рынке экзогенны для российских нефтяных компаний, а на внутреннем рынке
формируются непосредственно нефтяными компаниями. У каждой компании есть выбор,
куда поставлять добытую нефть, учитывая все это. Поскольку цена внешнего рынка
экзогенна, то на внутреннем рынке компании будут продавать нефть по цене не
ниже, чем цена внешнего рынка, за вычетом логистических затрат доставки
продукта на экспорт и экспортной пошлины на нефть. Здесь следует ввести понятие
«экспортный нетбэк». Экспортный нетбэк – это цена на внешнем рынке за вычетом
логистических затрат и экспортной пошлины. В противном случае компании будут
нести альтернативные затраты. Ввиду того, что в существующих условиях экспорт
нефти является рентабельным, ценообразование на внутреннем рынке нефти идет не
от затрат на ее добычу, а от экспортного нетбэка.
Из нефти, поставляемой
на российские НПЗ, вырабатываются нефтепродукты. Отличительной особенностью
нефтепереработки, которую часто не принимают во внимание, является то, что НПЗ
одновременно производит корзину нефтепродуктов. Нельзя произвести бензин без
дизельного топлива или без мазута. В первом приближении можно считать, что эта
корзина фиксирована.
Произведенные на
НПЗ нефтепродукты могут быть поставлены либо на экспортный рынок, что потребует
понести некоторые логистические затраты и заплатить экспортные пошлины, либо на
внутренний рынок, что потребует понести некоторые логистические затраты и
заплатить НДС и, в некоторых случаях, акциз. Цены нефтепродуктов на внешнем
рынке экзогенны, а на внутреннем формируются нефтяными компаниями. Принцип
ценообразования в случае нефтепродуктов тот же самый, что в случае нефти. Опять
же, поскольку экспорт корзины нефтепродуктов является рентабельным,
ценообразование на нефтепродукты идет не от затрат на их производство, а от их
экспортных нетбэков.
Сразу отметим,
что уже отсюда понятно, что оценивать модель взаимодействия между нефтяными
компаниями на основе корреляции региональных цен на нефтепродукты (этот подход
использовался в диссертации Светланы Головановой) некорректно, поскольку эта
корреляция всегда будет очень высокой, ввиду того, что все эти цены зависят от
динамики мировых цен на нефть и нефтепродукты.
Подробно
проанализируем используемые в России принципы налогового и таможенно-тарифного
регулирования нефтяного рынка.
Давайте начнем с
налогообложения российской нефтедобычи. Здесь основными сборами являются НДПИ и
экспортная пошлина. При расчете ставки НДПИ учитывается много различных
показателей, одним из которых (и основным) является динамика мировых цен на
нефть. С ростом мировых цен на нефть растет и ставка НДПИ. Ставка экспортной
пошлины на нефть рассчитывается, исходя исключительно из динамики мировых цен
на нефть: с ростом цены растет ставка пошлины. С учетом сказанного можно
построить зависимость прибыли нефтедобывающей компании от мировых цен на нефть.
Как видно из представленного графика, с ростом цен прибыль нефтедобывающей
компании растет, но совсем не сильно, несмотря на то, что вся выручка растет
довольно существенно. То есть, нефтедобывающей компании, в принципе, все равно,
какова мировая цена на нефть – 60 долларов за баррель или 150 долларов за
баррель.
Подробно
остановимся на описании устройства экспортных пошлин на нефть и нефтепродукты.
На слайде представлены формулы их расчета. Экспортная пошлина на нефть
рассчитывается, как уже отмечалось мной ранее, на основе динамики мировых цен
на нефть. Экспортная пошлина на продукты рассчитывается путем умножения пошлины
на нефть на некий коэффициент. На слайде представлены значения этих
коэффициентов в разные моменты времени. Все эти коэффициенты меньше единицы, а
это означает, что пошлины на нефтепродукты ниже пошлин на нефть.
Система
экспортных пошлин на нефть и нефтепродукты, которая функционирует на
сегодняшний день, носит название «60-66-90». Почему она так называется? 60% –
это коэффициент в формуле для расчета экспортной пошлины на нефть, 66% –
коэффициент в формуле для расчета пошлины на все нефтепродукты, кроме бензинов,
90% – для автомобильного бензина и нафты. Какова основная особенность этих
пошлин? Она заключается в том, что экспортные пошлины на нефтепродукты
существенно ниже экспортных пошлин на нефть, и при росте цен на нефть этот
разрыв между пошлинами растет. К чему это приводит? С ростом цен на нефть
чистая маржа переработки растет. То есть, ввиду того, что на внутреннем рынке
нефть продается фактически по цене, равной экспортному нетбэку, с ростом цен на
нефть российская нефтепереработка получает ничем не обоснованную прибавку к
марже. Если взять, например, Афипский НПЗ, который осуществляет только
первичную переработку нефти (т.е. является чрезвычайно технологически отсталым
НПЗ) и полностью экспортирует произведенные таким образом продукты, то мы
увидим, что этот завод генерирует чрезвычайно высокую прибыль, только благодаря
тому, что существует такая своеобразная система экспортных пошлин. Не было бы
такой системы, этот завод был бы убыточным.
Резюмируя
сказанное, сделаем два основных для нас вывода:
1. Чрезвычайно
высокая рентабельность нефтепереработки во многом объясняется особой системой
регулирования нефтяного экспорта. Все рассуждения относительно того, что
высокая рентабельность российской нефтепереработки является признаком низкого
уровня конкуренции на внутреннем нефтяном рынке России, не имеют под собой
никаких оснований. То есть, выводы научного сообщества относительно уровня
конкуренции, сделанные на основе анализа рентабельности, некорректны.
2. Цены нефти и
нефтепродуктов на внутреннем рынке определяются экспортными нетбэками, т.е.
предельными издержками поставок, а не издержками производства. То есть,
представления и ФАС, и части научного сообщества относительно того, что затраты
определяют уровень цен на внутреннем нефтяном рынке, некорректны. Возвращаясь к
закону «О защите конкуренции», а точнее, к статье, касающейся понятия
монопольно высокой цены, следует заметить, что сравнивать затраты и цены с
целью заключения о соответствии или несоответствии цены на рынке монопольно
высокой цене, некорректно. Получается, что у нас в антимонопольном
законодательстве сидит серьезный дефект, вследствие чего государство может безосновательно
вмешиваться в механизм какого-либо рынка, в частности, нефтяного.
Мы уже поняли,
что уровень цен на нефть и нефтепродукты на внутреннем рынке России
определяется предельными издержками их поставок на этот рынок, которыми в
текущих условиях являются экспортные нетбэки. Было бы неплохо сравнить динамику
нетбэков с динамикой цен на разных нефтепродуктовых рынках. Сделаем это.
На
представленном слайде в левом верхнем углу представлено такое сравнение
применительно к рынку бензина (это некое усреднение по России), в верхнем
правом углу – дизельного топлива, в левом нижнем углу – топочного мазута,
правом нижнем углу – керосина. Видно, что на рынке топочного мазута в последнее
время цены находятся на уровне совершенно конкурентных. На рынке дизельного топлива
цены близки к уровню экспортных нетбэков, хотя и несколько превышают этот
уровень. А вот применительно к рынкам автомобильного бензина и дизельного
топлива мы видим сильное превышение ценами внутреннего рынка экспортных
нетбэков. Здесь появляется предположение относительно того, что на этих двух
рынках явные проблемы с конкуренцией. Разберем этот момент подробно.
Я постараюсь
кратко. Есть инициатива ФАС, изложенная в разработанном ею законопроекте,
согласно которому она хочет обязать нефтяные компании продавать нефтепродукты
на внутреннем рынке по ценам, равным их экспортным нетбэкам. Насколько это
корректно? Давайте разбираться. Во-первых, НПЗ разбросаны по территории страны
очень неравномерно. Если взять Приволжский федеральный округ, то там больше всего
НПЗ, а вот, например, в Сибири или на Дальнем Востоке заводов мало. К чему это
приводит? Это приводит к тому, что рынки разных регионов не сбалансированы.
Есть дефицитные рынки, а есть профицитные. К чему это приводит? Проанализируем
на модельном примере. Представим себе три рынка, три федеральных округа, в
каждом из которых стоит по НПЗ. Первый рынок дефицитный, второй и третий –
профицитные. Сначала давайте померяем экспортные нетбэки для каждого завода.
Для первого нетбэк равен P0 – 2000, (P0 – это цена на внешнем рынке, 2000 –
транспортные затраты доставки продукта на внешний рынок, в которые включены
экспортные пошлины), для второго – Р0 – 1000, для третьего – Р0 – 1000. Теперь
давайте посчитаем, какая будет равновесная цена в регионах. Так как первый
рынок дефицитный, то на него требуется ввоз продукции с других рынков. Будем
считать, что необходим ввоз как со второго, так и с третьего рынков. Видно, что
минимальная цена ввоза продукта вторым НПЗ равна Р0 + 1000, а третьим НПЗ – Р0
– 1000. Соответственно, минимальная равновесная цена на первом рынке равна Р0 +
1000, иначе второй завод просто не повезет продукт на первый рынок. Мы видим,
что нэтбек для первого завода равен Р0 – 2000, а минимальная цена на первом
рынке – Р0 + 1000. Т.е., мы имеем премию внутреннего рынка к экспортному
нетбэку. И наличие этой премии никак не зависит от уровня конкуренции. Даже в
условиях совершенной конкуренции в том модельном примере, который я привел, это
превышение все равно будет. Таким образом, инициатива ФАС не имеет под собой
достаточных оснований. Если придать этому законопроекту статус закона, мы
получим новый кнут, который ФАС будет использовать по своему усмотрению. Да,
что еще следует из этого модельного примера? Можно показать (если будет
интересно, я поясню позже), что чем больше у нас дефицитных рынков, и чем
больше размер этих дефицитов, тем выше будет премия в среднем по отрасли. Что,
кстати, и наблюдается на практике. Если ранжировать рынки основных
нефтепродуктов (автомобильного бензина, дизельного топлива, авиационного
керосина и топочного мазута) по величине доли экспорта в общем объеме
производства продукта (это некий косвенный показатель, который характеризует
уровень дефицита), то мы увидим, что чем выше доля экспорта, тем ниже премия.
Из упомянутого
законопроекта не понятно, какие цены предполагается регулировать. Тут возможны
два варианта с разными последствиями. Если мы регулируем цены НПЗ, то у нас
будет просто переток премии с одного рынка (оптового) на другой (мелкооптовый),
потому что возникнет арбитраж, ввиду наличия на рынке множества различных цен.
Если мы регулируемых цены в регионах, то возникнет дефицит, а тогда это
потребует еще большей зарегулированности рынка, запрета экспорта и т.д.
Еще один момент,
который следует отметить при анализе применимости подхода использования
экспортного нетбэка в качестве индикатора справедливой цены, касается отмены
экспортных пошлин. Как видно из графика, отмена нефтяных экспортных пошлин с
одновременной фиксацией цен внутреннего рынка на уровне нетбэков сделает
переработку на большинстве российских НПЗ убыточной. Это еще один аргумент в
пользу неприменимости разработанного ФАС законопроекта.
Что важно
отметить? Понятно, что существующая на сегодняшний день премия внутреннего
рынка может быть и следствием неконкурентного поведения нефтяных компаний.
Здесь надо понимать, какая часть премии определяется наличием региональных
дефицитов нефтепродуктов, а какая неконкурентным поведением, если такое имеет
место быть. Для этого требуется проведение анализа характера конкуренции на
российском нефтяном рынке. Я вкратце постараюсь объяснить общий принцип такого
анализа.
Для его
проведения мы разработали некую модель конкуренции между российскими НПЗ.
Модель учитывает наличие внешнего рынка с экзогенными ценами, мультипродуктовой
производственной функции НПЗ, ограниченной мощности НПЗ и мультирегиональности внутреннего
рынка нефтепродуктов и строится на основе задания некоторого типа конкуренции. Это
может быть молчаливый сговор, конкуренция Бертрана и т.д. В эту модель подаются
входные данные (цены внешнего рынка, логистика, налоговый режим и т.п.), после
обработки которых модель выдает объемы производства и поставок всех
нефтепродуктов всеми НПЗ на все региональные рынки, цены всех нефтепродуктов на
всех региональных рынках и т.д. Это равновесие. Меняя тип конкуренции в модели,
мы получаем разное равновесие. Дальше, сравнивания результаты модельных расчетов
и фактических данных, мы определяем реальный тип конкуренции на рынке.
Времени остается
немного, поэтому перейдем к последней части доклада, которая касается вопроса
оптимального налогообложения нефтянки. Я не буду поднимать вопрос оптимальности
НДПИ, поскольку это достаточно избитая тема, и по многим аспектам понятно, что
НДПИ надо заменять другими налогами. Я буду говорить про экспортные пошлины.
Понятно, что
переработка нефти на многих заводах просто генерирует убытки, если снять пошлины.
Это значит, что российская экономика в целом несет убытки от существования
таких простых неэффективных заводов. Кроме того, вследствие наличия такой
системы пошлин на внутреннем рынке России цены на нефтепродукты относительно
низкие. Возникает вопрос: все это оптимально, или нет? Чтобы ответить на этот
вопрос, надо ввести критерий оптимальности. Критерием оптимальности будем
считать Парето-оптимум, который определяется путем максимизации суммы выгод
потребителей, производителей и государства. Что такое выгоды потребителей? Это
разница между ценностью для потребителя некого блага, то есть максимальной
готовностью платить за товар, и его рыночной ценой. Это площадь под графиком
между ценой и пересечением кривой спроса оси цен. Выгоды производителя – это
прибыль. Выгоды государства – налоговые сборы.
Теперь я возьму
единственный известный мне анализ, посвященный оптимальному уровню экспортных
пошлин, с использованием описанного мной критерия, который проводил институт
Гайдара в рамках разработки «Стратегии 2020». Кратко проанализируем
используемый институтом Гайдара подход.
Левая часть
графика – это внешний рынок нефти. Есть спрос, это вертикальная наклонная
линия, есть предельные издержки – вот они. Правая часть графика – все то же
самое, применительно к российскому рынку. Понятно, что наши издержки в среднем
ниже мировых. Мы экспортируем нефть. Объем добычи нефти – вот этот участок на
графике. Каков здесь уровень внутренних цен? Вычитаем транспорт, получаем цену
внутреннего рынка. Это верхний пунктир с точкой. Пока нет никаких экспортных
пошлин. Как видно, часть нефти экспортируется, а часть поставляется на
внутренний рынок. Каков здесь размер общественного благосостояния?
Прямоугольник – это прибыль нефтяных компаний, а треугольник – это
потребительский излишек, то, что характеризует благосостояние потребителей.
Государство здесь ничего не получает. Теперь введем экспортную пошлину. Цена
снизится, добыча остается неизменной. Часть добытой нефти перемещается на внутренний
рынок с экспортного, прибыль нефтяных компаний становится вот такой,
государство за счет введения экспортных пошлин получает вот этот квадрат. Если
посмотреть в целом, то потери от введения пошлин – это сумма вот этих двух
квадратов. Потребители от снижения цен выигрывают. Части проигрыша
производителей и выигрыша потребителей компенсируют друг друга. Но
производители проигрывают больше, чем выигрывают потребители. Это означает, что
мы получаем снижение общественного благосостояния. Это значит, что введение
любой ненулевой экспортной пошлины на нефть приводит к снижению общественного
благосостояния. Т.е., оптимальным является нулевой уровень экспортных пошлин.
Это анализ, который был проведен институтом Гайдара.
В этом анализе
есть несколько дефектов. Предполагается, что спрос эластичный. На самом деле,
это не так. В краткосрочной перспективе спрос на нефтепродукты не эластичный, а
в долгосрочной перспективе – низко эластичный. Это означает, что треугольника
потерь либо вообще не будет, то есть на уровень общественного благосостояния
введение пошлин никак не повлияет, либо повлияет, но не сильно, треугольник
будет маленький. Поэтому на нефтяном рынке России, в принципе, существует
бесконечно много Парето-оптимальных состояний.
Второй дефект
заключается в том, что авторы предлагают отменить пошлины, постепенно снижая их
в течение шести лет. Я не буду говорить, какая в этом заложена логика. Но важно
то, что этого времени просто не хватит, чтобы модернизировать заводы. Кроме
того, предлагаемый авторами подход никак не соблюдает баланс между доходностью
и риском. Если мы отменяем пошлины, то прибыльность российской нефтепереработки
будет на уровне европейской. Но риски инвестирования там намного ниже, чем в
России. Это означает, что стимулы инвестирования у нас будут гораздо ниже, чем
в Европе. А это значит, что на период модернизации надо оставлять некую
доходность, превышающую доходность в развитых странах.
Последний дефект
касается проблемы моногородов. Если мы снимаем пошлины, то у нас возникает
существенный риск закрытия части заводов. Например, Афипский НПЗ становится
убыточным. Поселок, в котором находится этот НПЗ, является моногородом, сам
этот завод является градообразующим предприятием. Возникает вопрос, что делать
с людьми, которые проживают в подобных городах, после закрытия градообразующих
предприятий? В 2000-м году было проведено исследование по моногородам. Так вот,
для того, чтобы закрыть убыточные предприятия, надо понести в среднем по
экономике затраты, в 10 раз превышающие убытки, генерируемые градообразующими
предприятиями.
Исходя из всего
этого, можно предложить иную концепцию реформы экспортных пошлин. Как мы
поняли, оптимальных условий функционирования много. Учитывая то, что на рынке
присутствуют убыточные предприятия (то есть, если снять пошлины, то они будут
генерировать убытки), правильно будет снижать пошлины в течение определенного
времени так, чтобы на рынке остались только эффективные заводы, которые
модернизируются. И чтобы рынок генерировал правильные сигналы, которые
генерируют европейские рынки.
Каковы задачи
реформы? С нашей точки зрения, часть природной ренты, передаваемой потребителям
через механизм экспортных пошлин, нужно оставить на существующем уровне.
Почему? Во-первых, если отменить пошлины, цены на нефтепродукты вырастут.
Учитывая институциональную неразвитость российской экономики, такой рост не
компенсируется. Во-вторых, если мы эту часть ренты изымем у потребителей в
бюджет, то, учитывая высокую коррупцию и неэффективность расходования
государственных бюджетных средств, это приведет к снижению общественного
благосостояния. Поэтому, пока у нас не будет хорошо работающих институтов,
правильно будет часть ренты оставлять у потребителей. Как только мы разовьем
институты, эту ренту надо будет тоже забирать и отправлять в бюджет. Природную
ренту у нефтепереработки нужно полностью изъять. Т.е., оптимальным является
некий ненулевой уровень экспортных пошлин. Это общая идея. Детали я не успеваю
осветить, поэтому задавайте вопросы, буду рад ответить.
Яков Рудерман:
Я скажу буквально два слова. Времени
оказалось маловато, чтобы изложить некоторые идеи. Надеюсь, что некоторые вещи
прояснятся в процессе обсуждения. Я хотел бы сказать, что в анализе конкуренции
у нас есть уже очень большие наработки. Уже можно проводить расчеты и делать
количественный анализ.
Евгений Ясин:
Пожалуйста, три вопроса.
Вопрос из зала:
Исключительно интересный доклад.
Может быть, даже некоторое открытие. Что же делать с пошлиной на нефтепродукты
и на сырую нефть? У нас существует такое мнение, что цена на сырую нефть внутри
страны не существует потому, что рынка нет. Была попытка в Санкт-Петербурге
создать биржу и продавать нефть за рубли, но чем это все закончилось, я не
знаю. Раз рынка нет, так и цены на сырую нефть нет. И НПЗ, и нефтедобыча у нас
связаны вертикальной интеграцией. В каком состоянии сейчас эта биржа?
Иван Хомутов:
Давайте начнем с физического рынка
нефти. Он есть. У нас есть независимые компании, которые покупают нефть. Это
около 10% от объема перерабатываемой в России нефти. Да, существует
вертикальная интеграция. Но есть трансфертные цены, то есть цены, по которым
происходят взаиморасчеты между аффинированными юридическими лицами. В рамках
нефтяной компании по этим ценам добывающее предприятие продает нефть
перерабатывающему предприятию. Фактически трансфертной ценой на сегодняшний
день является экспортный нетбэк.
Яков Рудерман:
Биржа существует, но там продаются в
основном нефтепродукты. Сырая нефть не продается (с нефтью было всего несколько
сделок). При этом становление биржи происходит под давлением государства.
Нефтяные компании без энтузиазма принимают эту идею. Вообще, этот институт
носит искусственный характер, поскольку почти нигде в мире не существует бирж
реальных товаров, разве что в Узбекистане и других экзотических регионах. Эффективность
этого института достаточно низкая. Но это отдельная тема. Если останется время,
мы ее прокомментируем.
Иван Хомутов:
Эта биржа – лишний институт, он не
нужен вообще. В мире такого института нет. На биржах, которые существуют в
мире, торгуются ценные бумаги, а не физические товары.
Вопрос из зала:
Сформулируйте, пожалуйста, еще раз
основные выводы работы.
Иван Хомутов:
Я бы назвал два основных. Первый –
все представления о принципах функционирования нефтяного рынка России и об
уровне конкуренции на нем – ложные. Российский рынок – это скорее совершенно
конкурентный рынок, чем нет. Если и есть неконкурентная составляющая в ценах,
то она невелика. Второй – существующие на сегодняшний день представления об
оптимальных условиях функционирования нефтяного рынка России несколько
ограничены. В частности, задача определения оптимального уровня экспортных
пошлин на нефть и нефтепродукты гораздо сложнее, чем ее обычно представляют.
Как мы показали, на данный момент оптимальным будет некоторый ненулевой уровень
экспортных пошлин на нефть и нефтепродукты, который позволит полностью изъять у
нефтепереработки природную ренту в пользу бюджета и сохранить природную ренту у
потребителей на существующем на сегодняшний день уровне. Переход к такой
системе должен быть осуществлен с учетом длительности строительства необходимых
установок на НПЗ и периода окупаемости сделанных инвестиций.
Вопрос из зала:
Вопрос простой. Почему существует
система, которая несовершенна?
Иван Хомутов:
У нас в аудитории сидят разработчики
этой системы, они могут ответить лучше. Давайте начнем с того, почему были
введены НДПИ и экспортные пошлины. Во-первых, их легко администрировать.
Во-вторых, экспортные пошлины в виде, близком к их нынешнему, вводили в 2004-м
году при довольно низких ценах на нефть. Тогда никто не думал, что мы будет
свидетелями существенного роста цен на нефть, который привел к существенному
росту маржи нефтепереработки. Тогда, в 2004-м году, пытались просто обеспечить
разумную прибыльность переработки, чтобы удовлетворить внутреннего потребителя
и дать возможность экспортировать мазут. Такова была логика. Время прошло, цены
на нефть начали расти, и проявились недостатки этой системы пошлин. Эти
недостатки были неожиданными для самих разработчиков.
Евгений Ясин:
Я могу сказать, что на моих глазах в
1996-м году экспортные пошлины отменили. До 2001-го года их не было. Таким
образом легко мобилизовались бюджетные средства. Это мое мнение. Теперь
передаем слово Алексею Валерьевичу.
Алексей Сазанов:
Добрый день, коллеги! Очень
интересно. Я со многим согласен, хотя я и оппонент. Сразу перейдем к выводам по
части реформы. Сказано, что нужно постепенное снижение пошлины. Если захотеть,
это можно сделать одномоментно. При этом можно сохранить доходы бюджета. Вопрос
– какие будут последствия. Цены на внутреннем рынке вырастут. Проблема про
моногорода озвучена. Но есть еще одна проблема. Это смежные отрасли, особенно
те, которые потребляют неподакцизные нефтепродукты. Так, существенно вырастут
цены на керосин, т.е., на сырье для нашей авиационной промышленности, нафту и
СУГ, т.е. то, что является сырьем для нефтехимии. Мы ставим под угрозу эти две
отрасли, которые многие сейчас называют перспективными. Они создают
дополнительный валовой внутренний продукт. Пострадает главным образом
рентабельность этих отраслей. Почему говорят, что нельзя просто взять и снизить
экспортные пошлины, что надо ждать модернизации? Надо ждать модернизации не
только в нефтепереработке, но и в нефтехимии. Хотя сейчас наши нефтехимики
живут очень хорошо, благодаря существующим экспортным пошлинам. Резкое
сокращение пошлин сделает их просто неконкурентоспособными. Большинство
нефтехимических производств расположено в центральной России. Во всех остальных
странах они расположены на побережье. Так вот, эти дополнительные транспортные
затраты будут их делать малоконкурентными.
Интересным
является вывод относительно выравнивания экспортных пошлин на все
нефтепродукты. Такой вывод предполагает, что существующие нефтепродуктовые спрэды
на мировых рынках достаточны для окупаемости инвестиций, сделанных во вторичные
процессы. Но это не так. Если вы посчитаете инвестиционную привлекательность
вложений во вторичные процессы, то вы поймете, что существующих спрэдов
недостаточно. Соответственно, дифференциацию пошлин надо сохранять. Возможно,
не в том большом объеме, который предполагается сегодня, но она должна быть. В
противном случае модернизация просто встанет.
Я согласен, что
надо заменять экспортную пошлину на НДПИ. Вообще, идеи, которые здесь изложены,
абсолютно правильные. И выводы в отношении ФАС тоже верные. Я согласен.
Евгений Ясин:
Я вспоминаю, как в 1996-м году у нас
были высокие экспортные пошлины. Это было понятно, потому что были разделены
внутренние цены и внешние, они давали ренту государству, других функций не
было. И это было выгодно, потому что денег в бюджете просто не было. И даже
тогда, когда цена на нефть составляла 15 долларов за баррель, все равно что-то
поступало. Но если вы хотите иметь доходы и стимулировать экспортную
деятельность, то вы должны освобождать продукцию, которая экспортируется, от
всех налогов. Так и делается по всем остальным продуктам, кроме нефти. Это
советские штуки, установить цену, а потом обставить ее разными пошлинами.
Реплика из зала:
Истинная цель вывозных пошлин на
нефть – это поддержание разрыва между внутренними и внешними ценами. Фискальная
цель – побочная, а главная – это разрыв. Тогда вопрос, как вынимать этот разрыв?
Это общий вопрос, который касается и газа, например. И для газа существует
разрыв. Надо различать истинную цель и побочные эффекты. Истинная цель – это вот
этот разрыв. Этот разрыв нужно сокращать какими-то темпами, постепенно.
Республики Советского Союза (Украину) фактически перевели на мировые цены. А мы
свою промышленность не перевели. Это часть более широкого вопроса.
Реплика из
зала:
Мне кажется, что слегка смазанный
эффект от выступления связан с тем, что реальная ситуация в отрасли была
проанализирована, но мы прошлись по верхам. Ничего не было сказано о том, что
нефтяная и нефтеперерабатывающая промышленность остались нам в наследство от
Советского Союза. Мы не ввели новых мощностей, а там были определенные
проблемы. Эта корзина и создавала предпосылки, которые были положены в основу
этой налоговой системы. Вскользь было сказано про вертикально интегрированные
компании, про возможность изменения налогового бремени на потребительский
рынок. Проблема не в моногородах, а в том, что целые регионы сидят на НПЗ. То
есть, региональные бюджеты не получают существенных объемов. Это тоже важная
проблема. Что лучше для экономики – вывозить нефть, или нефтепродукты? Потому
что конфигурация налоговой системы должна быть завязана на этом. И последний
вопрос – уровень налоговой нагрузки. Здесь мало говорится о критериях. Спасибо.
Реплика из
зала:
У меня есть два вопроса, на которые я
не смог найти ответа. Первое – это проблема дизельного топлива в Европе и современной
России. В 1990-е и 2000-е гг. в России быстро сокращалась, снижалась доля
дизельного автомобильного парка. В Европе происходил прямо противоположенный
процесс. В Европе, наоборот, дефицит дизельного топлива из-за того, что
структура переработки не позволяла получать его в нужных качествах. В этом
смысле дифференциация пошлин на дизель и не дизель отвечала бы на российскую
симметрию. С этой точки зрения в докладе я ничего не услышал. Вторая проблема –
рост предельных издержек на новых месторождениях. С началом освоения
арктических месторождений и сложных шельфов в Восточной Сибири издержки могут
достигать 80-ти долларов за баррель. Что тогда делать с политикой пошлин? Без
НДПИ здесь не обойтись, я думаю. Эта проблема не освещается.
Реплика из зала:
Сегодня потребление на внутреннем
рынке – коло 20%. В основном, это дизельное топливо. Есть одна проблема.
Крупные холдинги закупают импортную технику. Проблема в том, что большая часть
тракторного парка сильно изношена. Вопрос – как это оптимизировать. Простых
систем нет. Правительство отказалось от приватизации Росагролизинга. Это же
касается приватизации Россельзохбанка. Получаются серьезные диспропорции. Потому
что приобрести новую технику значительная часть производителей просто не может.
А при растущих ценах на топливо – это является критическим. Монополизация как
материальных, так и физических ресурсов сбивает здравые инициативы. Если эту
проблему не решить, то нас не спасут несколько крупных холдингов, особенно в
тех регионах, где конфигурация полей не позволяет делать большие
сельскохозяйственные угодья. Спасибо.
Иван Хомутов:
Спасибо. Я отвечу очень кратко. По
поводу замечания, что есть влияние на другие отрасли. Это правда. Но мы
пытались сделать акцент на нефтепереработке. То, что происходит с другими
отраслями, нужно считать на моделях общего равновесия. Но это – отдельная
история.
Что касается
выравнивания экспортных пошлин, то это правильно. Я не до конца договорил, что
я имел в виду. Под выравниванием я имел в виду конечную цель. После
модернизации надо выравнивать пошлины, а не до. Единственное, что бы я сделал
до, я бы немного сблизил пошлины на темные и светлые нефтепродукты.
Теперь по поводу
замечания, касающегося включения транспортных затрат в расчеты маржи. Я
показывал картинку, где в марже уже сидят транспортные затраты. Там чистая
маржа, там все сидит.
Теперь по поводу
того, что уровень анализа достаточно низкий. Если бы я начал рисовать уравнения
и писать формулы поиска общественного благосостояния, меня бы не поняли.
Учитывая состав аудитории, а он довольно смешанный, нужно было соблюсти баланс
между научным и популярным уровнем. Все, что я сказал, у меня есть в формулах.
Что касается
замечания по выборке научных работ. Я привел только лишь примеры. На самом деле,
выборка значительно больше. Но по смыслу все работы абсолютно одинаковые. Вы
сказали, что среди авторов работ не было экспертов по нефтянке. В самом низу
стоит, например, фамилия Крюков. Ведь известно, кто это?
Теперь по поводу
замечания о том, что в нефтепереработке за 20 лет ничего не произошло. На самом
деле, произошло. Правда, мало. Но важно понять, почему такая ситуация имеет
место быть. В России за последние 10 лет был высок стимул ввода установок
первичной переработки нефти, в то время как стимулов ввода установок вторичных
процессов практически не было. Здесь рынок делал свое дело.
То, что мы
подсаживаем регионы на налоги, которые платит завод, это правда. Для того чтобы
понять, что происходит на региональном уровне, нужна модель общего равновесия.
Но, как я уже сказал, мы пытались сделать акцент на нефтепереработке.
Теперь вопрос о
том, что лучше вывозить. Если взять текущую ситуацию, то лучше нефть. Но вопрос
в другом. Нужно ли стимулировать развитие экспортной нефтепереработки в России?
Если бы наши заводы были, как индийские, а, как известно, Индия является
нефтеимпортирующей страной, то выгоднее было бы вывозить нефтепродукты. Вообще,
в Индии есть очень развитые НПЗ. Один из недавно введенных НПЗ является самым
технологически развитым НПЗ в мире. Этот завод генерирует огромную прибыль и
возит свою продукцию по всему миру. Его ввели, в том числе, благодаря особой
поддержке экспортной нефтепереработки, которой у нас в России нет в принципе.
Теперь по поводу
асимметричности потребления дизельного топлива и автомобильного бензина в
Европе и в России. В Европе дизелизацию стимулируют намеренно. Стимулирование
идет через акцизы: акцизы на дизельное топливо намного ниже, чем на бензин. Эту
политику проводят из экологических соображений. Правда, сейчас европейцы не
знают, что делать со структурным дефицитом дизеля, который у них есть. Но асимметричность
пошлин связана не с этим. Асимметричности с 2004-го по 2011-й гг. вообще не
было. Были одинаковые пошлины и на бензин, и на дизель. В 2011-м году в
результате бензинового кризиса, который во многом спровоцировано государство,
правительство ввело 90% пошлину на бензин. И это не связано с асимметричным
потреблением топлив в Европе и России.
Теперь о росте
затрат. Это серьезный риск. Если сегодня затраты вырастут на 100 долларов за
баррель, вся система пошлин развалиться. Дабы не дожидаться ситуации, когда
такая реформа станет неизбежной, лучше проводить ее сегодня. Я толком не успел
об этом рассказать. Я рисовал путь достижения цели, которую мы обозначили.
Нефтяная рента, которая у нас есть, на сегодняшний день уходит частично
потребителям, частично нефтепереработке и частично государству. У потребителей
ренту изымать не оптимально, в силу несовершенства институтов. У переработки
ренту надо изымать постепенно, с учетом длительности периода времени, который
позволит осуществить и окупить инвестиции в модернизацию заводов. На переходный
период маржа нефтепереработки должна быть достаточно высокой, чтобы
стимулировать инвестиции. Иначе никакой модернизации, учитывая высокие риски,
не будет.
Последнее. У нас
сельское хозяйство не потребляет 20% нефтепродуктов. Потребляет 15%, меньше
даже, 10% дизельного топлива, а это маленькая часть всех продуктов. Спасибо.
Евгений Ясин:
Я себя чувствовал студентом третьего
курса, много чего не понимал, но что сделаешь. Мы сегодня столкнулись с
примером организации одного отраслевого рынка. Большого, важного – рынка нефти
и нефтепродуктов. У докладчиков было короткое время, они сжато обрисовали
проблемы. Но у меня такое чувство, что львиная доля проблем исходит из очень
высокой зарегулированности этого рынка. Пошлины являются регулятором рынка.
Одна из целей – сделать добычу нефти на экспорт или внутреннее потребление
одинакового уровня. Люди говорили об этом много. Нефтяная промышленность
является одним из ярких примеров высокого уровня зарегулированности экономики.
Мы сталкиваемся с тем, что кризисы возникают не потому, что на рынке есть
серьезные проблемы с запасами и т.д., даже не с мощностями заводов, а с
результатами регулирования. Второй момент – надо обращать внимание на то, что
какая-то степень регулирования должна быть. Это важно показать. Если ставить
вопрос об отмене пошлин за 6 лет, постепенно и т.д., мы должны понимать,
насколько понизиться степень зарегулированности, где тот оптимальный уровень,
на котором нужно остановиться. Такие отрасли структурно очень завязаны на то,
что было в советской экономике. Столько нужно всего перестраивать! Я не смотрел
с этой точки зрения на нефтедобычу и нефтепереработку, но думаю, что это важный
момент, на который надо обращать внимание. Всегда, когда вы решаете вопрос
реорганизации каких-то рынков, имейте в виду эту проблему. Я хочу поблагодарить
докладчиков и оппонента, всех присутствующих. Надеюсь, что мы сделаем из этого
определенные выводы. Спасибо.