Рынок экзаменов
Расходы, связанные с вступительными экзаменами, далеко не исчерпывают общую сумму издержек, которые человек несет на пути к обретению диплома. Абитуриент, ставший студентом, не уходит с рынка и не перестает платить. Вернее, ему не дают уйти. Как это происходит, рассказывает уже хорошо знакомый нам Д., окончивший институт совсем недавно:
«После того как человек поступил в институт, у него уже появляется выбор: либо учиться, либо платить. То есть в принципе можно платить за все экзамены, зачеты, пересдачи. Но тут, если ты знаешь предмет, то тебя уже не валят, как на приемных, чтобы взять с тебя деньги. Или я могу подойти к своему однокурснику, у которого отец работает в институте, и попросить, чтобы он за меня замолвил словечко. Его отец ставит мне нормальную оценку, а я ему как бы в знак благодарности дарю бутылку коньяка. Но это у нас взяткой никто не называл и не считал. Это уже «благодарность», другая форма. Разница, в частности, в том, что подарить тот же коньяк — это нормально. Потом при общении с этим профессором у меня не возникает какого-то барьера, неловкости. Если ты давал взятку, там все-таки есть какая-то двусмысленность потом в человеческом плане. Кроме того, благодарность примет практически любой, а взятки берут не все. Взяточники в институте, в принципе, всем известны. Скажем, экзамен принимают пять преподавателей. Из них, как правило, один или два — это люди старой закалки, которые будут ходить в рваных штанах, но денег у тебя не возьмут. Таким наплевать, чей ты сын, они все равно поставят тебе тот балл, которого ты заслуживаешь. Даже если ректору надо, чтобы какому-то студенту поставили «пять», он не будет к такому принципиальному преподу обращаться, а попросит кого-то из более гибких. Тем более простой студент, конечно, такому деньги не понесет, а передаст их кому-то, про кого известно, что тот неравнодушен к деньгам».
Не беремся судить, насколько часто встречается столь широкое разнообразие взаимоотношений между студентами и преподавателями на внутривузовском теневом рынке (назовем этот сегмент «рынком экзаменов»). Во всяком случае, полученная нами информация свидетельствует о том, что бывает и по-другому, когда выбор «учиться либо платить» студенту не предоставляется: платить приходится всем. «За сессию для студентов объявляется прейскурант, — рассказывает двадцатидвухлетний ростовский студент А. — Сами преподаватели об этом не говорят напрямую, но всегда находятся такие студенты (или лаборанты кафедр), которые начинают агитировать остальных студентов, чтобы они скидывались деньгами. Мой знакомый занятия практически не посещает… но сессии сдает успешно, потому что всегда платит. Можно, конечно и не платить, но в таком случае вас поставят в такое положение, что придется заплатить. Например, начинают гонять по всему предмету и цепляться, придираться к каждой мелочи. А потом начинают говорить, что вы не сдали предмет и переносят вам пересдачу после сессии. А кому это надо, ведь два несданных предмета — повод к отчислению».
Как видим, «гонка за дипломом» и в стенах вуза может продолжаться в условиях жесткой конкуренции претендентов: неплатежеспособные выбывают, порой их попросту выталкивают с рынка. Впрочем, само понятие о платежеспособности не всегда напрямую связано с деньгами. Платежным средством могут быть также взаимоуслуги операторов теневых рынков (необходимость получить место в детском саду для сына может заставить вузовского преподавателя ставить положительную оценку ребенку детсадовского начальства) или наличие у потребителя значительного административного капитала. «У меня студентом был сын нашего министерского начальства, — рассказывает Л.Д. — Такой тихий, приглуповатый мальчик. Так перед каждым экзаменом являлся гонец из ректората с предупреждением, чтобы быть с ним помягче. Слава богу, он у меня хоть как-то тянул, а то, боюсь, были бы у меня проблемы с ректором»i.
И все же, насколько можно судить по полученной нами информации, «рынок экзаменов» несколько отличается от «рынка зачислений». Тут нет конкуренции; каждый преподаватель здесь — монополист, чьи аппетиты ограничены лишь платежеспособностью студентов. На этом рынке оперируют, в основном, индивидуальные, некооперированные коррупционеры. Однако в принципе кооперация возможна и на этом рынке, и в ходе некоторых операций она уже складывается. «Относительно неплохие возможности левого заработка в деканате, — знакомит нас с еще одной подробностью внутривузовской теневой повседневности ивановский преподаватель И.П. — Там всегда есть пространство для маневра. Каким числом, скажем, закрыть студенту сессию, оформить сдачу экзамена, выписать направление на зачет? От этого многое зависит. Он может уложиться в сессию и потом полгода получать стипендию, либо сидеть следующий семестр и лапу сосать. Некоторые студенты, обычно заочники, состоятельные или даже живущие в других городах, проплачивают деканатским работникам или дарят им какие-то подарки, а те уже сами договариваются с преподавателями, чтобы их подопечным поставили зачеты и экзамены».
Не исключено также, что существует кооперация и между отдельными преподавателями: ведь не только ректору, но и многим из них приходится оплачивать услуги нужных людей «со стороны», ставя завышенные оценки их детям. И тут вполне может возникнуть заинтересованность друг в друге работников разных кафедр. Однако это всего лишь гипотеза, основанная на неплохом знании одним из нас вузовской практики советских времен (современными свидетельствами мы на этот счет не располагаем).
Частью общего «рынка экзаменов» является и рынок, на котором происходит купля-продажа контрольных, курсовых и дипломных работ. Однако этот давно уже существующий рынок в наше время вышел за рамки внутривузовских отношений и скорее примыкает к рынку потребительских услуг (объявление о соответствующих услугах даже печатаются в газетах). Поэтому данный сюжет мы оставляем за пределами нашего повествования, ограничившись рассмотрением коррупционных отношений в границах высшей школы.
Все, что говорилось до сих пор, относилось исключительно к системе бесплатного высшего образования. Но что меняется, если плата за обучение легализуется? Свидетельства наших респондентов показывают, что официальное введение платы за обучение никаких принципиальных изменений в общую картину теневой «гонки за дипломом» не вносит. Ростовчанин С.М., которому вообще свойственны весьма резкие суждения как в адрес своих коллег-преподавателей, так и по поводу всей системы российской высшей школы, высказывается в связи с платной формой обучения в вузе вполне определенно:
«На платных отделениях обучения ситуация аналогичная (аналогичная ситуации на отделениях «бесплатных» — авт.). Правда, за подготовку к зачислению в вуз абитуриенты там платят меньше: главное для абитуриента — пройти собеседование. Но каждая сессия для «коммерческих» студентов — сезон расплат. Из студентов таких отделений получаются специалисты еще худшего уровня, чем на бесплатных отделениях. Это касается особенно таких факультетов, как экономический и юридический. На юридическом факультете не платить за экзамен — нонсенс. Таким образом, правоведы нашего города с младых ногтей — потенциальные нарушители закона. Что-либо изменить в вузовской системе, по-моему, невозможно. Тысячи родителей готовы давать взятки за обучение своих детей и готовы молчать. Особо это касается юношей, которым грозит призыв в армию».
Еще более определенную и конкретную информацию о порядках, существующих в платных вузах, находим в интервью М.В., сорокапятилетней москвички, преподавателя вузовской кафедры романо-германских языков. «Институт сейчас платный, — констатирует она. — Когда он был бесплатным, были высокие конкурсы. На вступительных экзаменах у меня было 24-25 человек в группе, из них только трое шли без блата… Сейчас у нас другая проблема: набрать учащихся. Конкурса нет практически… Но зато за переводные экзамены берут по 100 долларов за экзамен (до кризиса одна вообще брала по 300). На нашей кафедре это было не так распространено, а из разговоров с преподавателями других кафедр ясно, что берет как минимум половина». Такая вот закономерность: цены становятся выше, конкуренция потребителей ослабевает, а рынок сужается.
Из рассказов наших собеседников мы можем сделать вывод, что единственное изменение, вызванное введением платной формы обучения, заключается в том, что теперь приходится платить дважды: сначала — легально, в кассу вуза, а потом — нелегально, в руки преподавателю. Понятно, что все это приводит к увеличению совокупных затрат, которые студенту приходится нести в ходе пяти-шестилетней гонки за дипломом.
i Наш всезнающий респондент Д. рассказывает и о вовсе экзотических формах теневых платежей: «Была у нас и… расплата натурой. Это, понятно, распространялось на девчонок и начиналось обычно с подготовительного отделения. На подготовительное обычно поступали такие девочки, у которых с мозгами не очень. Препод начинает их зондировать, готовы ли они на уступки в обмен на оценку. Потом девочки поступают, а информация о тех, кто сдался, сообщается преподавателям, работающим с первым курсом. Девочек, если они упрямятся, здесь уже начинают валить — как это так, там давала, а здесь не дает — и многие девчонки так до шестого курса и спят со всеми, кому это надо. Я знаю один случай, когда девочку на подготовительном постоянно валили. Она работала лаборантом на кафедре, понравилась профессору, он начал ее добиваться, она его послала. Ее при окончании подготовительного заваливали три раза, пока она не согласилась. Обычно, правда, все было более мирно: хочешь — давай, не хочешь — сдавай на общих основаниях».