Интервью 21. «Милиция — это слепок с системы»
Жителю Уфы И.М. 40 лет, по специальности он инженер, работает техническим экспертом в милиции. Живет в двухкомнатной квартире с женой и тремя сыновьями. Зарплата 3200 рублей, у жены — 1400. Отпуск в последние годы проводил «в своем саду».
Знаете, у меня, наверное, моментов столкновения с коррупцией напрямую не было. Я же все время завязан на работе. У меня ведь ситуация такая, что я могу достаточно быстро сделать все, что мне нужно. Может быть, мне и намекают, но я просто не замечаю этих ситуаций.
Во всех ситуациях, кроме проблемы с квартирой. А здесь мне известно, с кем, как можно и нужно договариваться, но я этого не делаю. Прежде всего потому, что мне просто нечего давать.
Для милиции, где я работаю, наиболее характерны мелкие поборы. У нас же в основном — сержантский состав. У них зарплата всего немного больше тысячи.
Это там, где работают с людьми. Что касается меня, то я же криминалист, технарь. Я работаю с материалами, с железками. Если честно говорить, обращаются иногда с просьбами. Например, техосмотр сделать или загранпаспорт оформить, разрешение на оружие. Я обычно помогаю, но у меня железное правило — не брать.
Конечно, самый кошмар — это гаишники. Я сам еду по городу и вижу — ведь они же откровенно стоят, сняв шапки. Это — гады, я их милиционерами не считаю. Они берут просто все. Это есть. Тут деваться некуда.
Проверки, провокации на взятки устраивают, но ведь пока это официально оформят… Выявляем мы, серьезно выявляем.
Попался, зараза такая, из ППС. Задержал с велосипедом и «выкупил» его за сто рублей. А велосипед краденный. Вора задержали, ну он этого сержанта и сдал. Уволили его.
Медвытрезвитель, там тоже здорово берут. Мелкое воровство из карманов. Или берут взятку за то, чтобы не сдавать.
Участковые — эти больше имеют не на людях, а на тех торговых точках, которые на их территориях. Хотя это не типично, это все-таки не носит постоянного характера. Ну правда, не носит.
Что касается руководства, то бывают слухи. Был у нас замминистра — Файзуллин, который лечиться в Карловы Вары летал. А на наши зарплаты не разбежишься.
Что касается работы, то больше всего, конечно, тревожит 158 статья — кражи. Всех видов собственности. Это для нас самое тяжелое преступление. В условиях неочевидности. Тяжелее всего их раскрывать, и они больше всего волнуют население. Квартирные кражи виснут. Раскрываемость 55%. Но она надутая. Реально — процентов тридцать.
Как надувают? У нас сейчас идет такая латентная преступность! Она пошла с 1992 года. Это, конечно, социальный заказ. У нас идет мощное укрытие преступности. Реально показывается не более 35% всех преступлений. Последнее время укрывают даже серьезные преступления. Даже вооруженные грабежи.
Был случай. Группа грабила гостей из «ближнего зарубежья». С оружием. Били, отбирали деньги. Когда пострадавшие обращались в милицию, их посылали. Говорят, что, мол, свои побили. И такие преступления не регистрировали. Потом по суду это прошло, было представление суда на МВД.
Или было убийство. Сажают жену, хотя точно знаем, что она не виновна. Зачем? Чтобы в камеру подсадить, получить информацию.
Бьют у нас. Подростков бьют. Что скрывать. Я недавно сам застал, с работы шел. В подъезде крик. Зашел, там парнишке руки ломают. У нас ведь каждый год случаи есть, когда из окон пытаются выпрыгнуть. Это ведь что-то значит, о чем-то говорит. Значит, невмоготу.
Противостоять всему этому нельзя. Я просто сразу отсюда вылечу. Без пенсии, без льгот… Не я один. Таких ведь много. В милиции есть честные люди, есть. Но сломать это нельзя.
Хотя, знаешь, и другое. Если наши зарываются, то они тоже довольно быстро вылетают.
Милиция — это слепок с системы. Государство стало жестоким. Милиция тоже.
А в целом коррупция для меня — это что-то связанное с руководителями высшего звена. Там есть возможность, и народ — не дурак, он этим пользуется. За счет распределения каких-то благ, получая нашу благодарность. А если из отраслей деятельности — то это, конечно же, экономика. Там, где большие деньги.
Хотя берут все и давать не «приходится», а мы просто это делаем. У нас настолько отвратительная система, что даже скорую помощь приходится через знакомых вызывать. Я недавно мать оперировал. После этого мы с сестрой отвозили две бутылки хорошего вина и бутылку дорогого коньяка. Но это действительно сделали с удовольствием. Мать в реанимации трое суток лежала. Или мы ждали третьего ребенка. С женой поехали к знакомой врачихе на УЗИ. С коробкой конфет. Мы же со стороны, чужие.
Стиральную машину купили. Ставить должны бесплатно. Мастер говорит: «Приеду через неделю». В магазине уверяли, что все бесплатно и что у мастера все есть. Но мастер пришел и предложил свой краник. Мой кран отказался ставить. А там резьба подходит, я же знаю! В результате я сделал все сам.
Если какой-нибудь чиновник примет решение не в мою пользу, я сперва попытаюсь выяснить ситуацию. А потом, я ведь милиционер. Я ведь к столбу могу привязаться. Я, грубо говоря, его достану и решу свои проблемы. А на кого я могу рассчитывать? Смотря по ситуации. Или на кулаки. Или на своих.
К уклонистам от налогов я никак не отношусь. Вот наше руководство. Мы же должны платить за воду, за газ. Но они не платят. Ну нет денег, что ж поделаешь!
Я как сотрудник органов налогов не плачу. По закону. Даже за дачу. А простые граждане если не платят, ну и слава богу! Какому государству платить! Какое раньше было, может, у меня и шевельнулась бы совесть! А этому!? Хотя я и понимаю, что если бы ты платил налоги со своих валютных гонораров, то мне бы прибавили зарплату. Знаю, но никаких претензий у меня к тебе нет.
А как с этими явлениями бороться? Вы что, это ведь надо менять практически весь руководящий состав. А если убрать руководителя, придет зам. Нет! Это невозможно сделать разом. Это нужно делать долго. Это можно сделать тогда, когда чиновник будет получать большую зарплату. Когда ему воровать будет невыгодно.
А сейчас это сделать просто нельзя. Нет людей. Людей, способных к работе. Ну уволь ты из угро тех, кто избивает. Набери новых. Но ведь раскрывать-то они ничего не будут.
Опереться в борьбе с коррупционерами можно, единственно, только на пролетариат. Но пролетариат — это масса, которой легко управлять, имея СМИ под рукой.
Работать я хочу только по закону. Туда, где паленым пахнет, — не сунусь. Точно знаю, что если закон преступить, рано или поздно возмездие будет. И бизнесом заниматься точно не хотел бы.