История развития сотовой связи в России – драма идей и людей.
Дмитрий Борисович ЗИМИН
Почетный Президент ОАО «Вымпелком», основатель благотворительного фонда «Династия»
Ведущая:
С огромным удовольствием представляю вам Дмитрия Борисовича Зимина. Спасибо, что согласились у нас выступить. Надеюсь, это будет теперь хорошей традицией. Дмитрий Борисович – почетный президент компании «Вымпелком», ее основатель. И основатель благотворительного фонда «Династия». У его лекции совершенно поэтическое название «История развития сотовой связи в России – драма идей и людей». Вам слово, Дмитрий Борисович!
Дмитрий Зимин:
Спасибо. Позвольте, я начну с некоторых извинений. Дело в том, что у меня хорошая компания – Чубайс, Гайдар. Они пишут книжку по истории российской промышленности. Была заказана книжка по истории сотовой связи. Но она пока еще не собрана. И сейчас я буду рассказывать больше не о всей России, а о том, что я сам прошел. Это, скорее, история «Вымпелкома». Но там тоже хватает всяких драм и людей, и идей. Но, все-таки, это не вся Россия. По-видимому, это редкий случай в истории столь стремительного развития бизнеса и технологий, как развитие сотовой связи. Не знаю, в какой мере вы осознаете, когда за неполные 15 лет все пространства СНГ, бывшего СССР, страны, в которой квартирный телефон был большим дефицитом. Я помню, как в Химках-Ховрино, в Москве, мы стояли в очередь на установку квартирного телефона почти 5 лет. Междугородний звонок был проблемой. Надо было давать телеграмму человеку, которому хочешь позвонить, он приходил на междугородный переговорный пункт, и заходил в кабинку с телефоном. И вот за неполные 15 лет вся страна оказалась охвачена вышками, достаточно современной связью. Почему я говорю, что, по-видимому, и мир не знал такого? Сотовая связь в мире развивалась примерно на 10 лет раньше. В России началось в начале 1990-х годов, позже, чем это появилось в мире. И достаточно быстро страна пришла к такому интернациональному состоянию. Появление сотовой связи было связано и с появлением компаний-проводников. Вы сейчас знаете, в основном, 3 такие компании. Это «Вымпелком-Билайн», МТС и «Мегафон». С ними тоже произошло некоторое чудо. В течение нескольких лет из крошечного кооператива горбачевских времен стала компания, в которой работают десятки тысяч людей, которая обслуживает миллионы абонентов. И, вроде бы, на пустом месте появились компании с капитализацией в миллиарды долларов. «Вымпелком» до кризиса стоил 34 млрд. долл., сейчас 17 млрд. долл. На участников этого процесса это не производило впечатления чуда. Оглядываясь назад только, понимаешь, что это чудо. А для тех, кто жил в то время, это был сплошной стресс. Это была революция в мозгах. Может быть, я кое о каких моментах этой революции скажу. Дело было не только в самой по себе сотовой связи. Дело в том, что эти компании стали проводниками западных технологий и западного образа жизни. Сотовая связь – это полностью западная технология. Компании, которые выходят на биржу. А «Вымпелком» был первой российской компанией за всю ее историю, которая в 1996 году оказалась на Нью-Йоркской фондовой бирже. В России появилась совершенно другая, очень неожиданная, культура. Еще надо было бы вспомнить, что появление символов наступившего нового века – века информатики, постиндустриальной эпохи – грубо совпало с распадом СССР. Наверное, в этом совпадении не только случайность. Наверное, это связано с тем, что появление и сотовой связи, и Интернета, было стимулировано потребностями свободного общества в свободном и быстром перемещении людей, идей и капиталов. Такие потребности для советского общества, в достаточной мере склеротичного, как всякое тоталитарное общество, такой потребности не было там. И совершенно невозможно было представить там что-либо похожее на Интернет или сотовую связь. Всевышний так распорядился, что я прожил как бы три довольно разных жизни. Я тридцать лет проработал на элитном предприятии Российского военно-промышленного комплекса, которое сейчас называется Политехнический институт имени Минца. Мы занимались там достойным делом – система противоракетной обороны. 25 лет, между прочим, делали. Вы представляете, что можно сделать за 25 лет в области новой техники. Насколько она будет новой, если ее делать 25 лет. Потом «Вымпелком». Это тоже элитное предприятие уже капиталистического типа. Потом вышел в отставку и счел за благо вложить все деньги в благотворительный фонд «Династия». Я хочу сказать, что если бы в компаниях – проводниках Интернета, сотовой связи, был бы стиль работы российского ВПК, или радийной его части, то никакой сотовой связи в обозримое время в стране не было бы. Я подозреваю, что не только советский ВПК, но и российский работает примерно в прежнем режиме, с вытекающими отсюда последствиями. Для контраста постараюсь привести один эпизод. Я был начальником отдела, доктором наук, зам. Главного конструктора единственного локатора стрельбового в системе ПВО Москвы, лауреатом двух премий. Вроде, был достаточно успешным. Естественно, вся эта работа проходила в режиме супер секретности. Причем, в Советском Союзе секретность, подчас, не только противоречила эффективности какой-либо деятельности, но просто противоречила здравому смыслу. Кстати, Радиотехнический институт, это название только для того, чтобы выдавать справки в детский сад или в домоуправление. Во всех остальных вещах это был «почтовый ящик» Г-4097 и прочее. Середина 1980-х годов. В Москве проходит австралийская выставка. И там мы видим один из первых персональных компьютеров фирмы «Лаптам». В советские времена слово «персональный» было какое-то антисоветское. У нас это называли мини-ЭВМ. Пытались и свой делать. Короче говоря, очень мне захотелось. А у меня в отделе работал молодой парень по фамилии Волгин. Его отец был начальником отдела в Академии наук, имел отношение к этой выставке. Интрига многомесячная, всякие письма. И, наконец, о, чудо, — по закрытии выставки Министерство радиопромышленности покупает этот компьютер за валюту. И он целевым нарядом приходит в РТИ именно ко мне в отдел. Вообще, зарубежная техника была практически запрещена. А тут мне приходит по заявке министерства. Запрещают открывать ящики. Собирается комиссия. Я сам бегаю в течение недели, собираю эту комиссию. Там должны быть представители первого, второго секретных отделов. Наконец, комиссия собирается в комнате и разрешают вскрыть ящики. Вытаскиваем этот компьютер. Документация. Режимный отдел говорит: «Но она должна быть на русском языке, а она на английском». Что делать? Мы можем перевести, но вам придется заверять, что она переведена правильно. Это режимный отдел устроило. Но в протоколе записали: «Документация представлена». Это было правдой. После этого включили мини-ЭВМ. Загорелась какая-то лампочка. Но там операционной системы не было. Просто голый компьютер. После этого приставили широкополосный приемник, и стали ждать, когда он начнет передавать куда-то шпионскую информацию или что-то в этом роде. В этом была цель проверок. Сидим, ждем. Проходит время. Что будем делать? Давайте запишем, что нет никаких. А как можем записать? Может, посидим два дня и что-нибудь будет. Наконец, в протоколе записываем: «Во время эксперимента паразитных излучений не обнаружено». В конечном итоге, к концу дня выпускается заключительный протокол такого содержания: «Разрешить в отделе 114 использование мини-ЭВМ производства фирмы «Лаптам». Первое. Для проведения не секретных расчетов». И последний пункт был убивающий. «Запретить в присутствии компьютера проводить разговоры на служебные темы». Это не шутка. Протокол хранится до сих пор. Вот такая обстановка идиотизма. Когда, волею судеб, мы с моим другом оказались в компании «Вымпелком», с какими кризисами мы столкнулись? Эти кризисы были, наверное, каждый день. К примеру, для меня слова «купить или продать компанию» звучали совершенно дико. Как можно продать или купить компанию? Там же живые люди. Это что-то немыслимое. Была длинная процедура, надо было консолидировать бизнес, вводить западную бухгалтерию. Сотрудники ко мне приходят и говорят: «Парень, ну, что ты делаешь? Ты заплатил полтора миллиона долларов юристам неизвестно за что, а у меня квартиры нет. Кому нужна эта биржа? Лучше бы нам деньги отдал». Первое знакомство с биржевой культурой. Я говорю своим коллегам: «Вы знаете, как работает мировая экономика? Вы знаете, чьи деньги на бирже крутятся? На чем работает вся мировая экономика? Это деньги пенсионеров». Мы не верили. Надо понимать, что такое советский пенсионер, чтобы на эти деньги держалась мировая экономика, на деньгах пенсионных фондов. Кстати, тогда я и понял, что в России не будет, по сути, никакой фондовой биржи, пока не будет длинных денег пенсионеров. А до этого еще далеко. Тогда мы впервые столкнулись с тем, что сейчас можно назвать культурой жизни общества в условиях конфликта интересов. Для вас это банальные вещи уже. А что такое конфликты интересов? Например, далеко не сразу мы поняли, что в большой компании технический отдел. Там работают сотни людей. Кто может стоять во главе технического отдела? Это большая инженерная служба, базовые станции. Кто должен стоять во главе инженерной службы большой компании? Ясное дело, что инженер. И мы столкнулись с ситуацией, когда оказалось, что это не обязательно. Хороший инженер – человек творческий. У него есть собственные мысли, собственные идеи. Так вот, со своими собственными идеями ты отойди в сторонку и делай свою компанию. Во главе инженерной службы большой компании должен стоять человек, который способен организовать работу большого коллектива. Он не должен давить своими идеями. Он должен привлекать консультантов. Он должен проводить тендеры по поводу поставки аппаратуры. А если он лучше всех все знает, он может очень легко довести фирму до беды. Как у нас и было. Мы почувствовали конфликт интересов между профессионалом-специалистом и менеджером. Сейчас, когда я слышу слова по поводу того, что нам нужно профессиональное правительство, мне временами становится плохо. Я себе представляю. Министром, скажем, здравоохранения назначили влюбленного в свое дело гомеопата. Да еще имеющего собственную клинику. Представляете, что это будет? Поэтому во главе министерства должен стоять не профессионал, а именно менеджер. А если министром связи назначили бы меня в свое время? Владельца «Вымпелкома», гигантской компании. Я понимаю, что одной лишней лицензией я могу капитализацию увеличить на сотни миллионов. Но назначили не меня, а питерца. Но тоже было дельце со всеми вытекающими последствиями. Я хочу общие слова проиллюстрировать некоторыми эпизодами. Они, может быть, не очень нравоучительные, но чтобы передать вам аромат становления бизнеса в России. Вообще, в этой жизни у меня было несколько ярких эпизодов. Один из них, это сам по себе выход на биржу. Вторая группа эпизодов, это борьба с властями, с чиновничеством. Третья, это борьба с самим собой. Я готовлюсь к книжке, и стал собирать массу иллюстраций. Часть из них я перекатал сюда. 1996 год. Первая российская компания. Мы на нью-йоркской фондовой бирже. На Уолл-Стрит флаги России, флаги «Билайн», слезы в глазах. Это не передать. Мы на балконе после проведения торгов. Это отдельная история, которую долго надо рассказывать. Триумфаторы. Я – фаундер, основатель, почетный президент. А он ко-фаундер и почетный председатель совета директоров. Это после того, как мы продали компанию. Это уже другой совет директоров нам присвоил эти звания. Триумфаторы. А перед самым выходом на биржу я долго уговаривал Гайдара, который только ушел в отставку, но он был символом новой России, принять участие в совете директоров. Нам нужно было для имиджа. Он долго кочевряжился, но потом согласился. А сзади стоит Боря Йордан. Он спутником командует. А тогда он был владельцем банка «Ренессанс-Капитал». У нас было три банка в Америке и России. Вторым владельцем был Леня Рожескин. Естественно, перед началом торгов – праздник. На этом знаменитом полу выступает ансамбль русской песни и пляски. Он, конечно, образован евреями с Брайтон-Бич, но все равно русские песни и пляски. Просто любопытно поглядеть, с чем мы выходили. Успех же был колоссальный. 1996 год. Все понятно. А вот 1994 год. 0,2%. Это только по Москве. Другого бизнеса нигде не было. Нигде сотовых телефонов в России не было. Только лишь Москва. Сейчас вы знаете, что больше 100%. К 2000 году мы собирались аж 4% сделать. Это чудовищный рост. Вообще, наши потенциалы роста в России. Глядите, как мы очаровывали банкиров, как выгодно заниматься бизнесом в России. Кто бы удержался? Покупайте наши акции. Смотрите, как русские много говорят по телефону по сравнению с другими странами мира. 480 минут. Правда, из них треть была ненормативная лексика. Тогда еще можно было. Это специфический контингент. Вы представляете, как расхватывали наши акции? Как пирожки. Волею судеб мы прорвались с нуля. Мы были никто в Минсвязи. Но мы там отвоевали себе 800 МГц. Американский стандарт. АМС. Зам. Министра говорил: «Какой американский стандарт в России? Только через мой труп». Добились. Мы начали с того, что предоставляли услуги в стандарте АМС. Единственные на европейском континенте. Это 800 МГц. А что было у наших конкурентов? У них был GSM и MCG. У них телефоны с чемоданчиком работали, довольно объемными. Вот как мы завоевывали лидерство. Начали с 28, а теперь лидеры на рынке. И так далее. Кстати говоря, пресса была в основном американская. Первая российская компания на бирже. Приехал в Москву министр связи Крупнов, а я ему дарю символ, который вручили на бирже. Это бык и все такое. В гостях. Это праздник. С Игорем Квашой я учился в одном классе. Между прочим. И он почтил своим присутствием. Вот Познер. А вот это седьмой класс. По центру стоит тот же Кваша. А рядом я. Кваша более-менее заметен, он самый длинный. Это 1947 год. Большой Афанасьевский переулок. «Вымпелком» на нью-йоркской фондовой бирже. Русские идут. Бог знает что творится. Перехожу к триллеру. С чем мы вышли на биржу? Кроме всего прочего, три года шла подготовка. Мы спрашивали у властей: «Власти, мы же привлекаем акционеров. Мы можем объяснить, что у тебя будет понятная лицензионная политика?. Понятно, что, имея какой-то дав, с GSM будет тяжело бороться. Но у нас есть кусочек DCS, 1800. Дай нам бумажку». Зам министра пишет: «В рамках существующих стандартов Министерство связи не планирует создавать в московском регионе новых операторов». И так далее. Только мы вышли на биржу, получили деньги, рассчитались со всеми. Да, тогда было письмо секретаря совета безопасности Лебедя. Выход на биржу. Частот больше нет. Мы писали письмо Самсонову, начальнику штаба. Нет частот. Но проходит всего несколько дней. И вот 27 ноября – трагический день для компании «Вымпелком». Совершенно неожиданно мой друг Евтушенко, который к этому времени завладел компанией МТС, приватизировал МГТС, получил лицензию на себя. У него было GSM, а теперь получил и GSM-1800. Все. Это смертельные приговор компании. Конкурировать с таким конкурентом нельзя. Единственный выход – добиться, чтобы нас тоже пустили в GSM-900. Нам твердо заявили: категорически против Лужков, категорически против министр. Нам остается только лишь ползти на кладбище. Но пока мы зарабатываем деньги АМС. И начинается двухлетняя борьба: пустите нас в GSM-900. Нет. Боремся. Вице-премьер Булгак приходит к нам в компанию. Деньги вложены немеряные. Дайте нам 900. Все понимает, но нельзя. Лужков, Евтушенко – нельзя. И вот в один прекрасный день в кабинете первого вице-премьера оказывается Борис Ефимович Немцов. Я к нему прорываюсь и говорю: «У нас, вот, в Москве». Он: «Лужков не пускает? Да ему пасть порву». И вот появляется абсолютно историческое решение, без которого «Вымпелкома» не было бы. Я в книжке не публиковал, чтобы не дразнить гусей. Кто его подписал? Немцов, как первый вице-премьер, и Мардер. Я всегда говорю сотрудникам «Вымпелкома»: «Повесьте иконы. Молитесь на них. Если бы не было их, то «Вымпелкома» не было бы». Эта бумага разрешает нам, в дополнение к лицензии, работать в GSM-900. Компания спасена. Нашему энтузиазму нет предела. Мы же два года за это дело боролись. Компания спасена. Начинается стремительное создание сети. Наш праздник длился шесть дней. На шестой день звонят от Немцова: вот эти лицензии отдай назад. Или спрячь в сейф и никому не показывай. И получаем послание от Крупного: «В связи с выходом постановления правительства Российской Федерации о продаже «Связьинвеста» запрещаю любую деятельность, связанную с реализацией того самого решения». Что случилось? Зарезали «Вымпелком». Гибнем. А история такова. За некоторое время до этого шел разговор о приватизации «Связьинвеста». Очень бодрые ребята, Потанин, Леня Ражескин, договорились с Соросом, и они купили приличный пакет «Связьинвеста» за миллиарды. Через два года после этого Сорос сказал, что это были худшие инвестиции. И встал вопрос о продаже второй доли «Связьинвеста». Тот самый Ражескин, который от меня услышал, что такое сотовая телефония, участвовал в выход на биржу, так полюбил сотовую телефонию, что решил сам ею заняться. И для этого они пробили постановление правительства о том, чтобы выдать «Связьинвесту», такой советской компании, глобальную лицензию на всю страну с тем, чтобы поднять ее капитализацию. Это было решение правительства выдать глобальную лицензию. Нам там делать нечего. Начинаем опять ползти на кладбище. Это конец компании, на самом деле. Я тогда в считанные дни обежал всех, кого только возможно. Правительство, у Потанина был. Ребята, что вы делаете? Как можно дохлой компании «Связьинвест», совковой, убыточной? Хотите поднять ее капитализацию, дайте ей какую-то работу, свечной заводик. Но как можно выдавать ей лицензию на новый бизнес, в котором она ни ухом, ни рылом. Создавать монополиста. Они же в этом деле ничего не понимают. Потанин говорит: «Чего ты так волнуешься? Конечно, мы им не дадим заниматься сотовой телефонией. Отдельную компанию. Пригласим хороших западных специалистов. Ты не думай, мы этих совков близко к этому делу не допустим. А ты можешь там быть инвестором». Это инвестором быть у могильщика «Вымпелкома». Вот такой милый разговор. Конец биографии. Но посмотрите на числа. Это август 1998 года. Что было в августе 1998 года? Кризис. Дефолт. Какая приватизация «Связьинвеста»? Об этом тут же забыто. Мы на этом кризисе потеряли колоссальные деньги. Мы имели глупость у Виноградова, «Инкомбанк». Но о приватизации «Связьинвеста» забыто, и поэтому, вроде бы, мы в силе. Мы начинаем в темпе строить сеть. Хотя, Крупнов, потому что свидетельства о похоронах этого постановления нету, он его как-то не отзывает. Хотя, все понимают, что ничего не будет. Мы начинаем бешеными темпами строить сеть. Зарабатываем деньги на АМС. Все, что есть, вкладываем. Но запреты действуют, включаться не дают. Кстати говоря, о культуре бизнеса. Я расскажу историю о подходе к бизнесу, который капитализирован. Не к маленькой компании, а акционерному обществу. Чтобы других не выдавать, буду рассказывать про себя. Работа в России, бухгалтерия, инвесторы и прочее. Кроме этого, надо иметь наличные деньги. А я генеральный директор, владелец компании. Я себе установил зарплату по тем временам большую – миллион долларов в год. Ко мне приходит друг Фабел и говорит: «Нормально, вообще, миллион долларов. Но посмотри. Если бы ты снизил административно-хозяйственные расходы раза в два, то в течение года капитализация компании поднялась бы на 15-20%, судя по всему. Сейчас ты в зарплату себе лично утягиваешь 10 млн. долл. в год, а если снизишь вдвое, то капитализация возрастет на 15-20%, и стоимость твоих акций возрасте на 30 миллионов в год». Понимает, акционерное общество создает мотивацию и культуру, устремленную в будущее. Не стремись сейчас заработать. Вкладывай в будущее, в капитализацию и так далее. Это мощнейший стимул. Сейчас говорят, что акционерные общества больше боролись за капитализацию, чем за производительность труда. Я это не очень понимаю. Всей этой диверсией, постановлением правительства, занимались два человека. Потанин. Он тогда был членом правительства. И банкир. Мы же друзья были, он помогал компанию вывести на биржу, Леня Ражескин. У него американский паспорт. Когда ему было 13-14 лет, его увезли в Соединенные Штаты. Но, вместе с тем, он наш. А мне было легче с ним, потому что у меня плохой английский. И тут он такую поганку делает с этой лицензией. Это была его идея, между прочим. Вот он стоит. Это Фабела, мой друг. Я расписываюсь на двухдолларовой бумажке перед выходом на биржу. Это символ такой. Сколько мы там заработаем денег. Очень редкая бумажка – двухдолларовая. У меня ее украли. Она у меня висела как сувенир. Если вы помните, Немцова тоже вытурили. Младореформаторов вытурили. И в кабинете вице-премьера сидит теперь Масляков. Я, вообще, коммунистов недолюбливаю. А я понимаю, что как только узнают, что у нас есть дополнение к лицензии, нам устроят московские власти прессинг по полной программе. Отнимут тут же. Поэтому надо было вступить в контакт с новой властью. Я буквально на третий день воцарения новой власти прорвался к Маслякову и пригласил его нанести визит в компанию. Масляков ответил: «Я понимаю, конечно, капитализация. Задача правительства за нее бороться. Я готов нанести визит к вам в компанию». Я еще забыл сказать, что в этом решении, которым нам выдали лицензию, нас обязали заплатить за нее 30 млн. долл. Безумные деньги по тем временам. В адрес космического агентства. Немцов был озабочен, потому что станция «Мир» падала, денег не было. Мы гигантские деньги, 30 млн. долл., должны были заплатить космическому агентству. А тут кризис, с деньгами очень плохо. И я с космическим агентством договорился, что мы сроки немножко сдвинем. И вот Масляков приходит в компанию. Сзади него министр, хороший мужик, между прочим. И вот какая-то сюрреалистическая сцена. Это был бывший склад РТИ, который мы перестроили. А Масляков в советские времена был зам. Председателя совета министров и начальником военно-промышленной комиссии. Это, по сути дела, чуть ли не главное правительство. Это девятка в министерстве, это весь военно-промышленный комплекс. Это очень большой человек был, ответственный за развитие российского ВПК. И вот сидит в бывшем складе РТИ, который делал систему противоракетной обороны, сидит бывший начальник военно-промышленной комиссии Советского Союза. Рядом с ним сидит Мардер, зам. Министра связи. А докладывает им о состоянии дел в компании, о ее финансах тоже очень интересная личность. Это доктор технических наук Витюцких, который тоже работал в «Вымпеле». А я в РТИ, но это одна шарага. Он, вообще говоря, занимался концепцией и траекториями ответного удара. Возмездие. Если на нас будет совершено нападение, то он рассчитывал все траектории. Но когда Советский Союз развалился, им полтора года не платили зарплату, он очень здорово оголодал. И потом перешел к нам и стал финансовым аналитиком. Очень умный мужик. Уже было решено несколько задач, что Америка спасена от ответного удара, детишки от голодной смерти. И сейчас в этом зале этот теоретик ответного удара докладывает главному человеку Советского Союза о финансовом положении «Вымпелкома» и путях увеличения его капитализации. Но самое главное не это. Самое главное, что я у Маслякова подписал эту бумагу. Ну, подумаешь. Мы договорились с Коптевым о том, что меняются сроки выплаты. Все платим, но меняются сроки. Кому какое дело? Все понимают. Но самый главный пункт последний. «Прочие пункты решения остаются в силе и без изменений». Это означает, что не только правительство Кириенко, Немцова, но и правительство Маслякова, Примакова одобряют выдачу «Вымпелкому» всех нужных лицензий. Вот только ради этого я, собственно, и делал. Мы делаем, но все понимают, что надо формально принять в эксплуатацию. Уже год проходит. И вот 26 мая 1999 года Крупного отправляют в отставку. Я звоню ему и говорю: «Саш, кончай валять дурака. Хоть вчерашним числом мне подпиши бумагу, чтобы снять тот запрет». Он уже был в отставке. Мы с ним встречаемся 29, и он 28 подписывает мою бумагу. Все. А у нас почти все готово. И вскорости в Москве происходит чудо. В эфир в стандарте GSM выходит «Вымпелком». А был только один МТС. Что тут началось! Депутаты пишут запрос о компании «Вымпелком». Пишут открытое письмо. Это все было МТС. В общем, мир возмущен до предела. Как посмели нарушить монополию. «Фальшивые частоты телефонного олигарха». Телефонный олигарх – это я. Фальшивые частоты – мы вышли в эфир. GSM требует, чтобы все было по закону. GSM – это МТС. У них монополия. В газетах – «Сотовые войны». На картинке сверху – Миша Смирнов. Сейчас мы с ним друзья. «мобильное дежавю». «Мы будем судиться с Госпромсвязью». Вы, конечно, все это не помните и не знаете. Веселые были времена. Еще забыл сказать, что кроме всего прочего, сейчас-то миллионы абонентов. А в те времена каждый человек, кроме телефона, еще должен был иметь разрешение. Люди постарше помнят, что все ходили с разрешением. И милиция проверяла с таким аппетитом, есть ли разрешение. Телефон был редкостью. Таким образом, в России появилась настоящая конкуренция. Пошло резкое падение цен. И сотовая связь стала массовой. Именно после этого. Мы выдержали. И «Вымпелком» состоялся. Моего друга Сашу Крупного вытурили из министров. И вместо него министром стал Александр Анатольевич Иванов. Тоже очень хороший человек. Он был ровно год, а после него пришел уже питерский товарищ. И настали совсем другие времена. Это все мои фотографии. Вот два министра в адекватной обстановке. Я вам говорил о конфликте интересов. Во главе министерства становится, допустим, специалист из Питера, завязанный на бизнес, и начинаются всякие фокусы. Я, кстати говоря, со старыми чиновниками много ругался. С Булгаком, с Крупновым. Они еще с советских времен остались. И только лишь когда пришла новая поросль, типа питерских, я понял, какие были честные, порядочные люди. Боже мой! В один прекрасный день меня вызывают в Госсвязьнадзор. Потом в газете ее назвали «Госсвязьтеррор». Там своя обстановка. И вдруг там вижу не Мишу Смирнова, генерального директора МТС. И нам говорят: «Ребята, разговор неофициальный. Вы отдайте нам частоты. Для «Сонник-ду» из Питера. Ему лицензия нужна». – «Вы что, ребята, обалдели? Как мы, публичная компания? Это бред. Такого не бывает». – «Слушайте, отдайте. А то ведь и хуже может быть». Невозможно. Идет общее собрание: «Вы представляете, что вы говорите? Давайте, лучше подумаем. Мы не против. Пусть будет третий конкурент. Проведем работу, очистим частоты, деньги вложим. У военных есть резервы какие-то». Поговорили так пол дня. Потом разошлись. Просили никому не говорить. И чтоб министр не знал. Министр, конечно, ничего не знает. На том и расстались. И вдруг через два дня мы получаем письмо. Конечно, зам. Начальника Александров – пешка. В соответствии с письмом начальника Генерального штаба об отзыве ранее выданной войсковой частью согласований, прошу высвободить 30 каналов в диапазоне 900 герц». Это надо понимать. Для «Вымпелкома» это конец. Дело заключается в том, что мы официальное письмо не имеем права держать в тайне. Раз мы получили бумагу из государственного органа, мы должны ее тут же сообщать на биржу. Они этого, кстати, не понимали. Мы обязаны это сделать, потому что это угроза существования компании. Но бумага и помимо нас попала в прессу. «Известия»: «Двум московским операторам, МТС и «Вымпелком», навязывают питерского конкурента. Вчера «Сонник-ду» получила лицензию Минсвязи на операторскую деятельность в стандарте GSM. Операторы выразили недоумение выделению дополнительных лицензий при отсутствии свободных частот». Вот как получаются свободные частоты. Конец света. Конечно, никто из нас ничего не отдает. На компанию начинается страшное давление. Я пишу: «Давайте протокол совещания. Тогда же о другом договорились». Мне дается ответ: «А протокола не велось. Указанная встреча носила дружеский, консультационный характер». То есть, в порядке всяких шуток. В ближайшее время выясняется, что никакого письма из генштаба не было. Это все вранье. Мы пишем письмо в Министерство обороны. Генерал, начальник частотного управления, его ответ: «В связи с обращением оператора в адрес ВЧ такой-то, сообщаю. Что согласование и использование частот проведено в полном соответствии с установленным порядком, и вышеуказанное заключение является правомерным». Минсвязи, вы что делаете? Вы в своем законе. Как только это письмо получено, неугомонный министр пишет письмо начальнику генштаба: «В адрес Министерства Российской Федерации получено письмо за подписью начальника частотного управления, которое дезавуирует ваше решение, на основании которого Минсвязи выдано соответствующие указания». Значит, разрушить нашу компанию. «Прошу разъяснений». У меня нет копии этого письма, но смысл такой: отстаньте от нас. Вы нас не втягивайте в ваши дрязги. Мы ничего отнять не просили. Конечно, идет обвал на бирже. Письмо опубликовано. Это уже конец 2000 года. А все это идет еще на фоне того. Я понял, что пережил трех или четырех министров. Но этого министра Путина пусть переживает кто-нибудь другой. Во-первых. Во-вторых, нам невероятно нужны деньги для того, чтобы осваивать регионы. И тут нужен сильный компаньон. Не говоря о том, что мы привлекли «Теленор», я еще оставался контролирующим акционером. Вот тут ведутся полным ходом переговоры с «Альфа-Групп» о том, что они станут инвесторами. И я начинаю всерьез думать о том, что не пора ли мне в отставку. Мне уже почти 68 лет. Втихаря начинаю готовить лундера. А тут еще этот частотный скандал. Я тогда из-за нашего министра спать не мог. Как же так можно? А потом я как-то стал ему даже благодарен. Вот почему. Я понял, что мне его не за что ругать, а есть за что хвалить. Когда мне пришла пора уходить в отставку, он мне здорово помог. А второе, я понял, что по человечески он безгрешен. Если козла ставят сторожить огород, то не надо козла ругать. Виноват тот, кто поставил его. Может, я тоже так себя вел на том же месте. Но на хозяина этого козла я тоже. В общем, я успокоился. Вот еще милое письмишко. Нам свои люди копии писем дают: «Генеральная прокуратура». Это все по поводу выдачи дополнения. Смотрите, уже 2001 год. Копии документов, как «Вымпелком» получил частотное присвоение. Уже прессинг идет по полной форме. Но мы отбились от всего этого дела. А как? Запрет отозван. Официальное «отдайте частоты» — отозван. Но начинаются другие игры, которых я еще не видел. Подпольный прессинг. То есть, когда Минсвязи не выдает ни одной. Там же надо регистрировать базовый стартинг. Ничего не выдает, ни одной бумаги. И так шепотком говорят: «Отдай частоты и все будет хорошо. Отдай, а иначе ничего не будет». Вот мне пишет один сотрудник, который был занят этим делом. А «Вымпелрегион» тоже было предназначено для внедрения в регионы. Мы хотели привлечь инвестором «Теленор». И опять: отдай частоты. А я не отдаю. Нельзя. Пишу письмо и пересылаю письмо своего друга, американца, соучредителя. Вот его перевод с английского. Человек тоже кусок жизни положил на работу в России. Я его письмо пересылаю министру: прочти, что пишут инвесторы. Я зачитаю выдержки. «Дорогой Дмитрий, я ощущаю потребность написать тебе это письмо, так как нахожусь в процессе переосмысления моего будущего «Вымпелкома» и в России». Он перед этом прожил почти 10 лет в нашей стране. «Чтобы не быть многословным, начну с утверждения, что испытываю абсолютное отвращение и чувствую себя совершенно опустошенным и разочарованным в силу происходящих сейчас событий. Ты знаешь, что меня нельзя назвать реакционером или излишне эмоциональным человеком. И я еще не принял окончательного решения. Но для меня очень важно, чтоб ты понял мои мысли и внутренний конфликт». Я обещал, что история сотовой связи – это драма идей и людей. Я пытаюсь выполнить это обещание. «Как помнишь, я приехал в Россию в 1991 году и подписал наш первый протокол о сотрудничестве. Рука об руку с тобой я строил «Вымпелком», чтобы он стал самой уважаемой на мировых рынках капитала российской компанией. Исторически сложилось так, что мы были пионерами развития стандарта ДИАМ в России, стандарта ДС-1800 и первых двух диапазонов сети GSM-900 и 1800. В качестве председателя совета директоров, затем одного из крупных акционеров, я вывел «Вымпелком», первую российскую компанию, на нью-йоркскую фондовую биржу. Это произошло впервые с тех пор, когда Россия была царской империей. С тех пор «Вымпелком» успешно завершил 4 из всего лишь 8 зарегистрированных за рубежом публичных размещений ценных бумаг. Безусловно, мы вместе вершили историю. Чтобы выстроить правильную перспективу, я бы добавил, что мы выдержали много трудностей, как связанных с личной безопасностью (такое тоже было), так и с попытками шантажа, попытками поглощения компании. Затем на государственных ценных бумагах потерпели разрушительные многомиллионные убытки (когда был кризис, который в чем-то нас спас). Короче, я могу заявить, что я вынес многое и приобрел опыт, пройдя через бесчисленное количество» и так далее. «Я никогда не встречался с таким агрессивным неуважением со стороны правительственного органа к праву частной собственности, к корпоративному праву, к гражданским правам». И так далее. «И вновь повторяю, что я прагматик и реалист, не претендующий на пуританский взгляд на Россию. Именно поэтому, когда «Сонник-ду» получила третью лицензию, я воспринял это как один из рисков (я теряю бесстрастность при описании этого ведения бизнеса в России). Однако, в этом случае не было попытки отобрать что-либо у двух наиболее успешных, прозрачных и котирующих свои акции на нью-йоркской фондовой бирже, которые привлекли более 51 млрд. долл. инвестиций в телекоммуникацию России, в пользу сомнительного и непрозрачного владельца третьей лицензии, имущество которого зарегистрировано на Багамах. Одно дело, неуважение на уровне игрового поля, неуважение честности в отношении с компаниями, которые, возможно, сами имеют сомнительное происхождение. Но иметь наглость не уважать вожаков России за честность, корпоративность в управлении и доверие со стороны инвесторов, а также мнение всего глобального сообщества, — совершенно недопустимо». И так далее. «Честно говоря, больше всего мне жаль эту страну, потому что я знаю, какой у нее потенциал, сколько народ России может дать миру, и сколько народ России может получить от мирового сообщества. Однако, такие события абсолютно препятствуют движению России к прогрессу. Я уверен, что ты понимаешь, перед какими гнусными конфликтами я оказался. И прошу тебя понять мое отношение. И вновь, как было уже сказано, я считаю, что для тебя важно знать мои размышления». Это письмо я переслал министру. Вот его входящий номер. Ответа не получено, естественно. Тем не менее, формально все скандалы, вроде бы, закончились. Нам нужно двигаться в область. Нам нужен инвестор. Мне надо уходить в отставку. Лундера готовлю. И вот в мае 2001 года состоялось. Мы «поженились» с «Альфа-Групп», «Теленор», западной компанией, и достаточно мощный российский инвестор, большой банк, который существует в регионах. И считали, что сделали правильную сделку. Я, конечно, никак не ожидал, что эти два акционера так передерутся потом. Я ушел в отставку 31 мая. А 30 мая еще была сделала последняя попытка найти выход из положения. Я встречаюсь, не много, не мало, у Деева, главного в частотном центре, который все знает. Я уже не имею права подписывать документы. Вице-президент корпорации «Сонерос». Я предлагаю безумный план: перестаньте атаковать частоты, я дам возможность вашим абонентам на правах бесплатного роуминга пользоваться нашей сетью. И он соглашается, подписывает протокол. Теперь только министр должен утвердить. Но он ничего не утвердит, конечно. Так оно и было. Пресс-конференция по поводу вхождения «Альфы» в число акционеров «Вымпелкома». Сидят хорошие люди. Лундер. Еще никто не знает, что он будет на днях первым лицом в компании. Сейчас он мой зам. Вот я сижу. Рядом Миша Фридман. Шекшня, Миша Умаров. Около меня стоит табличка «основатель и президент компании». Через несколько дней она будет заменена на «основатель и почетный президент». А первым лицом в компании станет Лундер. Я выхожу в отставку. Это один из самых умных шагов в моей жизни. Вовремя я ушел. Вот главный, с кем мы торговались. Сейчас он зам. кафедры экономики в МГУ. Сенатор, между прочим. Вот прощальный триумф Зимина. 31 мая 2001 года. «Сделка, которую так ждали на телекоммуникационном рынке. Зимин отходит от управления компанией. Акционеры просили Зимина остаться, но он сам принял решение об отставке. И правильно сделал». В заключение этого топика я вам покажу еще одну бумагу. Простите за хвастовство. А в конце года было в газетах вот такое. «Ведомости»: «Частное лицо года». «Основатель компании останется в истории вовсе не как удачливый бизнесмен, а родитель «Вымпелкома» запомнит первого в нашей стране пенсионера западного типа». Но я не на это хотел обратить внимание. Последний абзац. «Когда он в свое время явился в юридическую контору Леонида Ражескина, чтобы тот помог ему найти инвесторов для создания сотовой компании, Ражескин, по его собственным словам, принял Зимина за сумасшедшего профессора. И поэтому отказал. Но сейчас Ражескин верит в сотовый бизнес, и его компания «ЛВ-Финанс» (ЛВ – Леня и Володя) – совладелец конкурирующего с «Вымпелкомом» оператора «Сонник-ду». Видите, его все время тянуло. Нет, чтобы заниматься, а его тянуло сотовой связью заняться. И его это к хорошему не привело. Я ушел в отставку. Я вольная птица. Со всеми в мире. С министром целуемся. Ну, там ЛВ-Финанс. Какое мне дело, в конце концов? А ходили упорные слухи, что компания, которая называется «Мегафон», чуть ли не министру принадлежит. И в тот же самый год вдруг, по старой памяти, приглашают меня к этому Лене Ражескину на день рождения. И я у него на даче, естественно, на Рублевке. Вот я на его даче. Вот моя жена. Вот отдельный снимок на той же даче – он виден крупным планом. Я стою рядом. А рядом стоит теперешний генеральный директор «Мегафона» Солдатенков. Вот такая теплая компания. Мы все друг друга любим. Последний эпизод. Я уже три года как в отставке. Я организовал фонд «Династия», чтобы не погубить своих детей большими деньгами. Все-таки там миллионы долларов. Я все это отдал этому фонду «Династия», который занимается поддержкой науки, издает книги. Я во всяческих обществах. Где только меня нету. В том числе мы очень сдружились с Гавриилом Харитоновичем Поповым. А он глава Вольного экономического общества России. Оно было создано еще при Екатерине, по ее указу, потому что любой гражданский институт делается по указу. И они проводят ежегодные собрания в красивых местах. Чтобы говорить о России, надо уезжать на берег Женевского озера или еще куда-то. А тут было отчетно-перевыборное собрание Вольного экономического общества на Кубе. И мы полетели на Кубу. В Москве зима. Февраль. А мы на Кубе. Майя Павловна, моя жена, там вот так танцует и, вообще говоря, полная счастья. 2004 год. Это первые числа февраля. 6 февраля наша поездка кончается. Обратные билеты, надо улетать. Но 4 февраля мне звонят из Москвы: «Дмитрий Борисович, не возвращайтесь в страну». Что случилось? Чтобы было понятно, я расскажу один эпизод, связанный с Ражескиным. 2001-2002 год. Вдруг как гром среди ясного неба, Ражескин продает свою долю в «Мегафоне», в ЛВ-Финанс «Альфа-Групп». Мир раскололся. «Альфа-Групп», с одной стороны, является акционером «Вымпелкома». С другой стороны, получает крупный пакет акцией конкурента. Что тут началось! Ражескин объясняет это тем, что его обманули, что-то еще. Против него возбуждается уголовное дело. Ражескин уматывает за границу. И тут начинается тяжба между какой-то крупной фигурой и «Альфа-Групп». Но меня это не касается. Ражескин уехал. «ЛВ-Финанс» теперь возглавляет Маевский, представитель «Альфа-Групп». Кстати говоря, был депутатом Госдумы, связь курировал. Тоже хороший человек. Возбуждают уголовное дело по совершенно анекдотическому поводу – незаконной предпринимательской деятельности. Лицензия принадлежит КБИ, дочерней компании, а деньги получает «Вымпелком». Короче, говорят: не возвращайтесь. А мы с Майей Павловной на Кубе. А уже улетать оттуда надо. Слава Богу, у нас были визы, и мы прилетаем в Париж. И сидим на связи. И вот каждый день слушаем, что происходит. А я здесь при чем? Я понимаю, что и «Вымпелком» никому не нужен. Это идет драка на высоком уровне. Но дело в том, что если против «Вымпелкома» возбуждено уголовное дело, то должен быть уголовник. А поскольку все эти лицензии, КБ «Импульс», это все было при тебе, а Лундер, к тому же, норвежец, то кроме тебя сажать будет некого. Поэтому ты лучше все-таки не возвращайся. Вы знаете, вдруг почувствовать себя эмигрантом, — это один из самых тяжелых моментов в моей жизни. 6 февраля, рано утром, мне звонят в Париж и говорят: «Все. Компании конец». Ее основные офисы на 8 марта на Соколе и в Сокольниках – подъехали омоновцы и все. Обыск, изъятие документов – конец компании. А в 9 часов утра 6 февраля 2004 года в Москве происходит крупная диверсия – взрыв в метро на перегоне «Автозаводская» — «Павелецкая». Омоновцев как ветром сдуло. Как можно шмонать «Вымпелком», когда тут теракт. Уехали. С ужасом ждем понедельника. Я даю команду, чтобы у меня из офиса все вытаскивали – сейфы, документы. В понедельник никого нет. Я одновременно почитываю газетки, благо Интернет есть. «Время новостей»: «Вымпелком» ждет новых обвинений. Ситуация, складывающаяся вокруг «Вымпелкома», оператора сети «Билайн» приобретает хорошо знакомые черты давления государственной машины на частную компанию. В ночь на 6 февраля был самый напряженный в истории «Вымпелкома» и так далее. «Спор, как известно, идет вокруг покупки «Альфы» блокирующего пакета акций «Мегафона», что противоречит интересам владеющего 30% оператора компании «Телекоминвест». Одним из создателей «Телекоминвеста» был нынешний глава Минсвязи Леонид Рейман. Между тем, на следующий день после возбуждения уголовного дела курс акций упал на пол миллиарда». Была еще одна статья, из-за которой я целую ночь не спал. «Еж». Миша Бергер: «Кто будет следующим за Ходорковским?». Хорошее название. «Кажется, Федеральная налоговая служба дала стране и инвесторам долгожданный намек. Люди уже давно хотят знать, кого же власти будут терзать после Ходорковского. Абрамовича, Потанина, Фридмана? И вот ФНС совершенно определенно намекнуло: Фридмана или Зимина. Оба они имеют отношение к компании «Вымпелком», которой предъявлены налоговые претензии на сумму 4 млрд. руб. за незаконную деятельность. Крупнейшим акционером является «Альфа-Групп» Михаила Фридмана, а Дмитрий Зимин, как известно, основал эту компанию, был ее президентом. И хоть отошел от дел, но твердо ассоциируется с «Вымпелкомом». Я сижу в Париже. Читаю эту прессу. Теплые вещи купили. «В случае же «Вымпелкома» хотелось бы понять, кто конкретно стал объектом охоты. Первое, что приходит в голову, конечно, Михаил Фридман, потому что состояние позволяет в любой момент сделать его мишенью. Кроме того, его компания ведет жесткую борьбу за акции другого сотового оператора «Мегафон» с министром связи Леонидом Рейманом. В ходе этой борьбы Рейману приходится постоянно объясняться относительно того, владеет ли он или владел акциями. Учитывая близость Реймана к президенту» и так далее. «Однако, возможна и другая, не столь прямолинейная версия. Дмитрий Зимин, создавший «Вымпелком» и сделавший ее многомиллиардной компанией, заработал немало денег. Последнее время он тратит их не только на ученых, но и на демократию. Созданный им фонд прямо декларирует: поддержка институтов гражданского общества. Публичные речи Зимина тоже не исполнены любезности в адрес действующих властей. Не хочется проводить никаких параллелей, но неприятности Ходорковского начинались ровно с того же. А учитывая маниакальную мнительность кремлевских политработников, можно предположить, какие кошмары они уже видят в этой активности Зимина. Тем более, что однажды его видели на заседании «Комитета-2008». Только в отличие от Ходорковского, собственного бизнеса у Зимина нет. Так что, отбирать, вроде, нечего. Неуязвимость богатого пенсионера не может не раздражать. Это он назло, наверное, отошел от дел, чтобы творить все, что вздумается. При всем этом, главное дело его жизни, компания «Вымпелком», какая-то очень аккуратная, как вдруг выяснилось в последние дни». Сижу в Париже. Читаю газеты. «Ведомости». «Совет по борьбе с коррупцией может говорить о сокращении. Вмешательство в эти разговоры звучат смешно в той реальности, в которой чиновники, молчавшие 6 лет, вдруг начинают по-новому трактовать законы». «Ведомости»: «Одним из главных противников «Альфа» открыто выступает холдинг «Телекоминвест». В нем когда-то работали многие нынешние руководители Минсвязи, в том числе Леонид Рейман». «Создается впечатление, что Минсвязи заинтересован в разгроме «Вымпелкома». Адвокатов Чубарова. А это какой-то парнишка, который организовал перед этим компанию, которая подала в суд, что с него неправильно берут деньги, абонентскую плату. «Адвокатов Чубарова открыто консультируют представители Минсвязи». Вот идет заседание суда, там Чубаров сидит. А у него в качестве юристов сидят юристы Минсвязи. А я в Париже сижу. «Газета»: «Особое отношение Минсвязи к «Мегафону» — аксиома для специалистов рынка». «Эксперт»: «Наблюдатели рынка не сомневаются, что». «Ведомости»: «Заместитель председателя Пархоменко поддерживает позицию Чубарова». «Русский фокус»: «Министр связи мстит Михаилу Фридману за «Мегафон». «Финанс». И так далее, и тому подобное. «Атака Госсвязьнадзора на «Вымпелком» не осталась незамеченной. Ситуацией с «Вымпелкомом» особенно озадачились в сообществе в связи с тем, что телекоммуникационный бизнес создавался с нуля. «Ведомости»: «Генеральная прокуратура возбудила уголовное дело по факту незаконного предпринимательства «Мегафона». И так далее. Проходит среда. Никто не приезжает. Четверг. Пятница. Сообщение в прессе: «Уголовное дело закрыто за отсутствием состава преступления». Все. Как оно было закрыто, я еще годика два поостерегусь рассказывать. Я и сам не знаю кое-какие детали. Мы возвращаемся в Москву счастливые и поздоровевшие. За это время я похудел на 4 кг, а «Вымпелком» на пол миллиарда. Но потом быстро все набрали. А что я? Вот создан фонд «Династия». Я опасался, что излишне большие деньги погубят всех моих родственников. Их надо от этого спасать. В фонде существует правление. Не попечительский совет, а правление. То есть, я там и всю власть отдал тоже. В это правление входят очень достойные люди. Там есть человек, который старше меня, что очень редко бывает. Это Капица Сергей Петрович. Самый молодой – Аркадий Дворкович. Когда он входил в совет, он еще не был помощником президента. Посередке – бесконечно уважаемые мною люди, как Ясин, Сергей Петров. Имеется сайт. В частности, там выложена моя книжка «От двух до семидесяти двух. Или книжка с картинками». У меня к вам вопрос. Вы что-то нового для себя услышали? Та революция в мозгах, изменение ментальности, не побоюсь этого слова, которое произошло при движении от социализма к капитализму, наверное, вам уже представляются полной банальностью. И, может быть, просто не интересно.
Вопрос:
Я для себя отметила фразы, что компании сотовой связи можно назвать проводниками западных ценностей. Если честно, я никогда не задумывалась об этом. Но, мне кажется, это верно. И не только сотовой связи. Инновационные вещи, которые пришли в начале 1990-х, это уже банально звучит, что мозги перепрыгнули на другой уровень. Я, например, помню многие моменты. Сейчас мы не задумываемся об этом, но мы были свидетелями больших перемен, которых уже пишут книги и научные труды. Спасибо вам. Я думаю, что не каждый сейчас это осознал, но потом придет понимание, что мы сегодня услышали много нового.
Дмитрий Зимин:
Еще две вещи я хотел бы сказать. Во-первых, любое дело в жизни, бизнес в том числе, надо очень вовремя начинать и очень вовремя кончать. «Вымпелком» не мог бы быть создан на пол года раньше и на пол года позже. Лови момент. Окажись в нужное время в нужном месте. Вторая мысль, которую я осознал на старости лет. Может быть, одна из наибольших сложностей проистекает из попыток понять, а к чему ты сам приспособлен. Применительно ко мне могу сказать следующее. Совершенно разные вещи – маленький бизнес, семейный бизнес. Он может передаваться из поколения в поколение, как передаются рестораны. Мы видели и в Калифорнии, и в Италии винодельческие хозяйства, где это идет через 5-6 поколений. Больше, правда, не бывает. В Италии запомнилось. Хозяев не было, и их молодая дочка, влюбленная в винарню, жалуется, что у нее проблема найти себе мужа, потому что муж также должен сидеть в деревне и быть влюбленным в землю и виноделие. Попробуй, найди такого. И большой бизнес. Это принципиально другая вещь. Если там есть генеральный директор, а его жена – бухгалтер, то это просто криминал. Вспоминаю деталь, которая была после выхода на биржу у меня. Я генеральный директор. Я владелец фирмы, в конце концов. Я подписываю контракты на десятки миллионов долларов. Конечно, есть совет директоров, все как надо, все процедуры соблюдаются. Ко мне прибегает с выпученными глазами Мелисса Шварц, юрист Экингама. Она американка. Говорит неплохо по-русски. Она все время была влюблена в коммунизм, выучила русский язык. Но любовь прошла, а язык остался. Она говорит: «Что вы наделали?» — «Что случилось?» — «Вы подписали вот этот контракт на 2 тыс. долл.» — «Ну и что?» — «Это контракт с фирмой «Автомедон», которая принадлежит вашему сыну. Эта сделка с заинтересованностью. На вас акционеры могут подать в суд. Чтобы такую сделку заключить, вы должны были провести ее через совет директоров. На совете директоров вы не имеете права голосовать» и так далее. Но это, на самом деле, очень нужно и важно. Когда я читаю в газетах по поводу аварии на Саяно-Шушенской ГЭС, что ремонтные работы осуществляла компания, в которой работают то ли сами, то ли родственники эксплуатационников, которые платят деньги ремонтной компании, они с ними афелированы. Мне кажется, больше никаких виновных больше искать не надо. Это совершенно очевидно. Это преступление по всем нормальным западным законам. Это сделка с заинтересованностью. Что я хотел бы сказать из области познания самого себя. Я понял, это в какой-то мере связано с моей отставкой, что мне больше по душе партизанский период жизни. Когда еще нет строгих процедур управления. Они абсолютно необходимы в большой компании. Когда вся компания помещается за одним столом, когда шашки наголо. Какие там процедуры, принятие решение? Мы так и вырвались в лидеры. Может быть, компания именно так и должна расти. Компания должна быть сфокусирована на лидере. Лидером был я. И я этим горжусь. Но управлять регулярным бизнесом, большим. Я очень правильно сделал, что уступил это профессиональному менеджеру Лундеру. А потом и Зосимов пришел. Кстати, Зосимов оказал мне честь. Он сейчас председатель совета фонда «Династия», потому что ушел в отставку из «Вымпелкома». Сейчас там другие люди. Они на порядок сильнее меня в регулярном бизнесе. А вот в начале я бы посмотрел еще. Очень тяжело понять, к чему ты предрасположен. Можно более грубо говорить. В силу тех или иных причин, может быть, генетических, есть разные люди. Например, никакими силами из троечниками невозможно сделать отличника. Кстати, гениев тоже не учат. Гением рождаются. Это отдельная тема. Они очень часто погибают, но гением рождаются. Среда только должна помочь им вырасти. В силу генетических причин люди, грубо говоря, разделяются на тех, которые призваны служить кому-нибудь или чему-нибудь. Эти люди охотно идут в армию, в чиновники. Это служение. Такие люди нужны. Вы не знаете, а в 1960-х годах в «Юности» печатался роман «До свидания, мальчики». Там есть эпизод. Главный герой был военным. Он пишет о себе. Он постепенно привык к тому, что он призван. И когда его посылали в дальний гарнизон с одного место на другое, он чувствовал свою значимость, что он нужен. И достаточно охотно ездил. И вот вышел ему возраст, его вызывает генерал и говорит: «Товарищ такой-то, вы с завтрашнего дня свободны. Пенсия». Он говорит: «Товарищ генерал, в чье распоряжение я теперь поступаю?» — «В свое собственное, болван». И герой говорит: «Это был самый страшный момент в моей жизни. Я не знал, что мне делать». И такие люди тоже нужны. Вот такие, видимо, любят ходить колоннами, «Наши». Там трудно ожидать, что вырастет будущий Эйнштейн или Ландау или даже чемпион мира по шахматам. Это служивые люди. А есть люди, которые призваны творить. Они другие. Они не хотят работать по правилам. Их очень мало в любом обществе. Но судьба общества в решающей степени зависит от того, сумеем ли мы удержать и развить этих других. Только из-за этих несогласных в мире может происходить что-либо путное. Но вот понять, к чему ты сам склонен, это очень важно. Найти себя. Я недавно выступал в передаче Саши Архангельского на канале «Культура». Была передача, посвященная внедрению ОПК – основ православной культуры в школах. Я считаю, что это бред. Моими оппонентами были два батюшки. Один из них Кураев. Я не очень доволен своим выступлением. Времени было мало, много выступающих. Я даже к Венедиктову попросился, потому что не успел высказаться до конца. Но после этой передачи мне вдруг пришло в голову, что выступления свои надо заканчивать молитвой. Конечно, не церковной молитвой. Я вам скажу эту «Молитву». «Дай, Бог, слепцам – глаза открыть, и спины выпрямить горбатым. Дай, Бог, быть богом хоть чуть-чуть. Но быть нельзя чуть-чуть распятым. Дай, Бог, чтобы твоя страна тебя не пнула сапожищем. Дай, Бог, чтобы твоя жена тебя любила даже нищим. Дай, Бог, всего, всего, всего и сразу всем, чтоб не обидно. Дай, Бог, всего, но лишь того, за что потом не будет стыдно». Дай вам Бог. И на этом я кончил. Я так и не услышал, что задело душу?
Реплика: Киров.
Что я понял? Я узнал историю компании «Евросеть», когда Чичваркин ее развивал. Потом его гнали за это. История «Северстали», других компаний. Для себя я сегодня вынес, что бизнес должен быть с лицом человека. Не важно, какая у тебя компания, какие обороты, семья или ты один. Ты делаешь дело. Мне понравилась ваша фраза: «Фонд «Династия» я создал для того, чтобы мои родственники не погибли из-за больших денег». По-моему, это великая вещь. Наверное, каждый сегодня что-то для себя вынес. Но больше всего мне понравилось, когда вы говорили: там со мной был такой-то человек, там другой человек, я здесь с министром, здесь еще с одним человеком. И все они очень хорошие люди. Думаю, этой фразой все сказано. Спасибо вам большое.
Вопрос: Воронеж.
Я бы хотел задать вопрос. Несколько лет назад в нашу область пришла новая связь, так называемая шведская связь, — «ТЕЛЕ-2». Сможет ли она быть конкурентоспособной с тремя главными операторами России? Каким образом она пришла так просто в информационную связь и коммуникации?
Дмитрий Зимин:
История «ТЕЛЕ-2» займет много времени. Эта компания в какой-то степени нишевая. Конкурировать по масштабам, по стоимости, по всему ей с тремя операторами не приходится. Но это не значит, что в каком-то месте она может представлять вполне конкурентоспособные, а, может быть, даже лучшие услуги. Общего ответа здесь нет. Может быть, она не сможет сравняться с этими гигантами. Но потребителю какое дело?
Вопрос: Йошкар-Ола.
«Билайн» несколько лет назад сменил имидж компании. Как вы оцениваете этот ребрендинг? Каковые его причины? Добилась компания результатов?
Дмитрий Зимин:
Ко мне, из уважения, пришли показать этот ребрендинг. Была моя пчелка, а теперь будет новое. Моя реакция была такова. По-видимому, выход на массовый рынок, очень важно, чтобы торговая марка была настолько проста, чтобы ее ребенок мог рисовать. Там много чего есть. Наверное, это полезно. Я сказал: «До чего же правильно, что я вовремя ушел. Но я бы изменить пчелке не смог». И последующее развитие показало, что ребрендинг при выходе на массовый рынок, это более правильная вещь, чем изобразительно более сложная, но необычайно симпатичная пчелка.
Вопрос: Москва.
Интересно, что вы начали рассказ с первого компьютера и примера типично советского мышления. Потом вы рассказывали о своем пути к успеху. В какой момент вам показалось, что у вас сломалось сознание, и вы перешли от советского к капиталистическому? Или этого перелома у вас вообще не было?
Дмитрий Зимин:
Нет, момент, когда я был советский, а стал не советский, такого не было. Если хотите, я думаю, этот процесс непрерывный. Он все время идет. У меня душа болит из-за того, что сейчас происходит в моей стране. Я печенкой прочувствовал, что вне конкурентного образа жизни никакого успеха быть не может. Глобальная конкуренция. Еще один эпизод. Я показывал, что мы кушать хотели, были злые. И мы вырвались в лидеры. Мы стали лидерами на рынке. Кстати говоря, тогда аппаратура GSM было более дорогая. А АМС, американская, была более дешевая. Но мы вырвались в лидеры рынка. И как это опасно быть лидером. Мы буквально зазнались. В общем, лидеры. Это внутреннее загнивание в компании опаснее всего на свете. Только тогда, когда ты видишь рядом с собой дыхание конкурента каждый день и каждый час. Я бы сказал так. Бизнес не терпит войн и вражды. Но он конкуренция. А что такое конкуренция? Это как бегуны на дистанции. Вы должны глядеть друг на друга. Если вы конкуренту подсыплете касторку на завтрак и останетесь одни, ничего хорошего не будет. Более того, вы где-то вместе делать стадион в разумных пределах. Без конкуренции жить невозможно. Еще идут всякие процессы, которые я наблюдаю сейчас с ужасом. Когда компания становится богатой, замкнутая на личность, то эта личность подвергается страшной опасности. Ее невероятно все любят. Готовы рвать на себе рубаху, как мы преданы компании и тебе. Объяснять, что после этого получается? К примеру, советские времена. Восторг был вначале – главный инженер в компании. Потом начинаешь думать: а что такое главный инженер? Это самый умный инженер? Сейчас, когда я вижу в поликлиниках должность «главный врач», а не «менеджер», я туда, наверное, не пойду. Я боюсь этого. Культура жизни, культура работы, культура построения бизнеса. Как раньше считали: какой толковый человек, надо взять его на работу. А потом было несколько конфликтов, и ты понимаешь, что хороший человек – это не профессия. Для того, чтобы понять, сколько чего тебе надо, составь подробное описание бизнес-процессов. И людей под эти бизнес-процессы. Какой бы хороший человек не был, то его лучше не брать, если он не соответствует профессии. А бизнес-процессы меняются. Рынок стремительно меняется. Поэтому меняется структура компании. И к тебе приходят друзья, говорят: «Когда, наконец, будет стабильность? То один отдел, то другой. Это кипение». Это такая каторга, но сладостная каторга. Но я вовремя ушел.
Ведущая:
Дмитрий Борисович, благодарю вас за то, что вы приехали. Мне кажется, что это важный разговор.