Ростислав Вадимович Ордовский-Танаевский Бланко
Основатель, Президент корпорации «Ростик Групп»  

Ирина Ясина:
У меня столько замечательных друзей, что если бы я всех смогла их пригласить на семинар, то вы бы тут сидели месяц. Но поскольку у нас всего два дня, нам приходится выбирать лучших из лучших. Я рада представить Ростислава Ордовского-Танаевского Бланко. Он написал книжку для вас «Мечта о России».

Ростислав Ордовский:
В воскресенье, в пять вечера, в солнечной Москве у вас последняя встреча. Вы полны энергии и готовы закидать меня вопросами. Но, я думаю, это не тот сценарий. Вы немного устали. Я видел, с кем вы общались. Это достойная команда ребят, которую подобрала Ирина. Я хочу сказать, что вам очень повезло. И не только потому, что вы здесь сегодня, а потому что вы родились в конце 1980-х годов. Поэтому вы не знаете, что такое коммунизм, что такое Ленин, Сталин. Вернее, вы знаете, но не чувствуете. Это огромное счастье, что вы родились в новой России. Конечно, нам хочется, чтобы Россия была иная. Нам хочется, чтобы Россия была такой, чтобы мы ею могли гордиться по-настоящему. Я прочитаю предисловие своей книжки: «Мы бы хотели жить в такой России, которой мы могли бы гордиться, и которой мы могли бы с гордостью говорить. О той России, в которой сотрудник ГИБДД (бывшей ГАИ) нас бы остановил лишь затем, чтобы предостеречь или помочь, а не чтобы мы ему помогли с его бюджетом семейным. О той России, в которой скорая помощь приезжает вовремя, и где в больницах, действительно, безвозмездно помогают людям. О той России, в которой беременная женщина получает полную поддержку государства, а общество ее всячески лелеет и помогает ей во всем. О той России, которая заботится о детях, понимая, что в них ее будущее. О той, России, где уважение к старости – это не пустые слова. И, наконец, о той России, которую все достойно воспринимают и как партнера, а как конкурента, и всячески ей пытаются подражать. А не потому, что у нас ядерное оружие и потому что нефть. А потому что у нас есть команда граждан и гражданок в России, на которых весь мир смотрит с удивлением, с восторгом и хочет подражать». Вот Россия, о которой, наверное, вы бы со мной согласились, надо мечтать. Как вы думаете, насколько это реально? Насколько это мечта, а не иллюзия? Я хочу сказать, что это не утопия. Есть много стран гораздо беднее России, где все это работает и действует. Где ГАИ остановит вас только для того, чтобы предостеречь. Где в больнице вас вылечат бесплатно, и не нужно давать взятку врачу, или принести коробку конфет, бутылку коньяка, чтобы вас туда приняли. Это действует. Я беру, как пример, страну Испанию. Там нет нефти, нет газа, нет алюминия, нет олигархов. Там это все существует. 40-50 лет эта страна управлялась диктатором. Она вошла в демократию, развила своих детей, влилась в европейское сообщество. Сегодня там 20% безработицы, потому что кризис там гораздо сильнее. Но при этом средний испанец живет лучше, чем крутые олигархи в Москве. Средний испанец получает лучшую медицинскую помощь, чем люди, которые живут на Рублевке. Средний испанец обращается в свою городскую больницу, и ему не надо ехать в Германию или в Штаты, чтобы лечиться. Нам всем нужно подключиться, потому что будущее Росси, действительно, зависит от вас, потому что вы ее будущее, а мы потихоньку переходим в прошлое. Книжка мой у вас есть. Надеюсь, вы ее прочитаете. Если она вам понравится, думаю. Вы поможете нам посеять нашу мечту, чтобы как можно больше ваших сверстников могли бы включиться в эту мечту. Сейчас я хочу поделиться с вами о том, как я живу эти 25 лет в России. Я родился за границей, в Венесуэле. Мне еще больше повезло, чем вам. Я жил в стране, которая до недавнего времени была раем на земле. Ее назвали Швейцарией в Латинской Америке, пока один умный мужик не выиграл выборы. Его зовут Уго Чавес. Он решил, что пришло время создать социализм XXI века. И сейчас Венесуэла тянется туда, откуда Россия пытается как можно быстрее выйти. Вот так я прожил свои 51 года. 25 лет в Венесуэле, и 25 лет в России. Кто я? Наверное, и венесуэлец, и русский. Я очень люблю и Венесуэлу, и Россию. Я приехал сюда в 1984 году. С этого и начну свой рассказ. Представьте, заграница только в вашем воображении. Какие-то журналы, какие-то книги самиздата. Позвонить по телефону невозможно. Международная связь опасна. Не дай Бог, тебя могут назвать шпионом. Очереди огромные. Купить можно только то, что досталось. Машина, квартира, телефон – это только мечта. Слава Богу, что сегодня мы говорим уже о другой мечте. За 20 лет мы, действительно, очень хорошо прыгнули. Черный рынок. Рубль не конвертируется. Обменные пункты тогда – это официанты, фарцовщики. А вы уже даже не знаете, что значит слово «фарцовщик».

Ирина Ясина:
Многие из нынешних олигархов фарцевали.

Ростислав Ордовский:
Да, большинство из них так и начинали. В Москве было 1-2 обменных пункта в гостиницах, в Шереметьево. Там официально за 1 доллар давали 60 копеек. У меня даже остались бумажки эти. А если бы вы меняли доллары у официантов в гостиницах для иностранцев, то за 1 доллар он бы дал 3 рубля. А если бы вы привезли с собой пару джинсов, то в обмен получили бы примерно 10. Такой была Россия всего лишь 20 лет назад. Кто знает Джорджа Оруэлла, кто читал его книжку? У него была фраза: «Старший брат следит за тобой». Роман «1984». Какое совпадение! Как раз в этот год я впервые появился в России. Понятно, что кредитных карт не было вообще. Ни ипотеки, ин аренды автомобилей. Вообще ничего не было. Но были классные люди и страна. Есть экономическая причина, почему Горбачев взялся за эту задачу. Хорошо, что он взялся. Причина в том, что в это время нефть рухнула в цене после кризиса арабского. В 1970-е годы цены на нефть увеличились в десятки раз, а потом рухнули в 1984-1985 годах. А уже тогда это был основной источник дохода государства. К сожалению. Перестройка и Гласность. Думаю, что эти слова ваши дети будут изучать по учебникам истории. Еще сегодня многие критикуют Михаила Сергеевича Горбачева за то, что он разрушил Советский Союз. Вопрос, который навсегда останется открытым: а можно было бы сломать тоталитарную систему по-другому? Ответ остается открытым. Но факт тот, что у Горбачева появилась идея перестроить коммунистическую партию, сделать страну более открытой. Но все-таки он думал, что коммунистическая партия останется. Перестройка и Гласность. Эти два слова знает вместе с «водой» и «Аэрофлотом» большинство иностранцев. Россию знают как «медведь», «водка», ядерное оружие, Гласность и Перестройка. Тоже знают, что в России есть очень хорошие ученые. Знают, что в России очень хорошее искусство, музыка, балет, литература. Вот баланс того, что о нас знают. К сожалению, нас пока не знают, по тому, что у нас хорошее производство. Это у нас, надеюсь, еще впереди. Когда объявили Перестройку и Гласность, когда вы родились, вашим родителям попало по полной программе. За 1-2 месяца сбережения ваших родителей испарились. Тогда за 10 тыс. руб. можно было не купить, а по блату получить автомобиль «волга». Средняя зарплата была 200 рублей в месяц. И вдруг через 6 месяцев 10 тысяч рублей испарились, и вы на них могли уже купить только кусок хлеба. Я немножко утрирую. Ну, может быть, два куска хлеба. Представьте себе, как трудно было вашим родителям. Сейчас в мире кризис. Это первый ваш кризис, как у взрослых людей. Рубль подешевел на 25%, потом повысился. А в 1998 году рубль подешевел на 300% за одну неделю, от 6 до 36, потом сбалансировался до 30.

Ирина Ясина:
Ты не прав. Пик был 28, потом опустился до 24.

Ростислав Ордовский:
Я принесу статистику. Не будем спорить. Даже если рубль упал с 6 до 28, это очень много. В 4-5 раз. Суть в масштабе. А когда вы родились, это происходило каждую неделю. Рубль падал, падал, падал. Ценники менялись каждую неделю. Ценники выставлялись в долларах, потому что нельзя было менять рубли. Это время было очень тяжелым. Поэтому вы можете понять радость и счастье, которые выпали вам. Вам очень повезло. Поймите ваших родителей, что им пришлось очень трудно в это время. Было время, когда девальвация была еженедельная. Потихоньку она стабилизировалась и появилась надежда в конце 1990-х. Я хочу показать картинку. Россия, к сожалению, зависит от нефти. Россия находится на нефтяной игле. И как только нефть от нас уберут, мы сразу чахнем. Вы видите, как благосостояние страны и цена на нефть находятся в тесной зависимости. Вот 2009 году я пишу – 30.50, 28. Мы видим здесь первый этап. Потом кризис 1998 года. Потом пошла вторая волна очень сильная. Первая декада была очень стабильная. И по экономике, я бы сказал, правительство довольно хорошо себя показало. Коррупция осталась, конкуренции нет. Да. Но в экономике была одна вещь сделана сравнительно хорошо. Часть денег от нефтяного изобилия была сохранена в так называемом стабилизационном фонде. Благодаря этому стабилизационному фонду, когда в 2008 году начался кризис на Западе, то у нас ситуация прошла не так болезненно, как в 1990 и 1998 годах. Можно сказать, что надежда есть, потому что каждый кризис становится менее трудным. В 2009 году, в марте, когда я это писал, у всех аналитиков было сценарии, что доллар будет стоить за 45 рублей. Слава богу, что нефть поднялась в цене. И только благодаря тому, что цена поднялась от 30-40 до 70 руб. за баррель, мы вернулись к стабилизации валюты. Мы не можем сказать, что кризис позади, но стабилизация налицо. Я хочу обратить ваше внимание, потому что это очень важно. Нефть – это наш дар. И из-за нефти же мы гибнем. Нам нужно уйти от этой нефтяной зависимости. Вот еще процесс. Началось с 6, 36, 28. Потом пошла стабилизация. Снова спад. И вопросительный знак – что будет дальше. Думаю, что мы в стабильном состоянии, и в ближайшие 18 месяцев начнется плавный рост. С одной стороны, мне очень хорошо, что цены на нефть поднялись. Краткосрочно хорошо. А долгосрочно ты на это отреагируешь, когда тебе будет трудно, и тогда придется принимать меры. К сожалению, человеку очень трудно принимать меры, делать реформы, меняться, когда все хорошо. Взгляд его затуманивается. И это происходит, к сожалению, с нашей страной. Вот через 3 года будет отлично. А через 10 лет, если мы не сделаем масштабных реформ и не отойдем от нефтяной зависимости, не откроем рынки, не добьемся конкурентности, если не появится больше демократии, то в стране будет трудно. А вам будет 30-33 лет. Золотой возраст. Так что, готовьтесь, чтобы через 10 лет страна была другой. Или возьмите страну в свои руки, когда вам будет 30-35 лет. Вы в этом возрасте уже будете подходить к власти частной или государственной, это не важно. За эти 20 лет я часто выступал, и западные инвесторы, бизнесмены, которые приезжают сюда в поисках бизнеса, меня часто спрашивают. Россия – лакомый кусок. Непонятный, экзотичный, но лакомый. 150 миллионов населения, куча денег, нефть, га, алюминий. Нам проще сказать, чего у нас нет. У нас все есть. Даже когда нефть закончится, у нас еще есть вода. 20-25% запасов пресной воды в мире находится у нас. Не понимаю, почему боженька не распорядился как-то по-другому. Мы слишком избалованы, а потому мы такие лентяи. Поэтому мы такие неэффективные, что всего очень много падает просто с неба. Меня еще в 1990-х года спрашивали: «А как дела в России?» Я говорил: «Отлично. Мы живем в раю». На меня смотрели, как на сумасшедшего. Я говорил: «Нет, мы живем как в раю по сравнению с прошлым годом» — «Хорошая шутка» — «Не шутка. В прошлом году еще не было того-то, а в этом году есть». И, действительно, каждый год был уникальным, все менялось. В октябре прошлого года я впервые добавил слово «пока». Пока живем в раю по сравнению с тем веком, с той, другой, страной. Еще показать, как было тогда. Советский Союз. 1984 год. Опасно. Шпионы. Ничего нет. Закрытая страна и так далее. А вы уже, наверное, почувствовали, что такое свободно путешествовать. Огромный рост цен на недвижимость. Средний класс формируется. Появились люди, которые смогли купить квартиру. Появилась ипотека. Но по тем процентам, по которым продается ипотека, это все равно недоступно для большинства населения России. Это третья страна в мире по валютным запасам. Это 2002, 2003, 2004 годы, а когда был кризис 1998 года у России вообще не было запасов. В 1985-1986 году запасы очень быстро иссякли, потому что цены на нефть сильно упали. Тогда нельзя было путешествовать, нельзя было общаться с иностранцами, потому что это было опасно. А сейчас можно, но на это нет денег. Нет работы и нет денег. Тем, кто взял ипотеку, трудно ее оплачивать теперь. Но есть большая разница. Не потому, что у нас все так хорошо, американский кризис на нас так мало повлиял. В Америке был огромный пузырь в кредитном потреблении. И он лопнул. Каждый американец, каждый испанец, каждый англичанин по дому, по квартире, по машине должен в среднем 10 годичных зарплат. Средняя задолженность такова. Но у большинства людей есть доступ к квартирке, к домику. У большинства людей есть машина. И все это они покупают в кредит. Это стало само собой разумеющимся. Люди думали, что рост зарплат будет продолжаться во веки и навсегда. И тут пошла противоположная тенденция. Там тоже замылены глаза, и там тоже все стали брать кредитов больше и так далее. И когда в Америке рухнула финансовая система, это произошло как раз из-за того, что было отдано очень много денег людям, которые не могли заплатить за дома и квартиры. И теперь этот кризис пришел к нам. Почему на нас он так не повлиял? Да потому что у нас всего лишь 1% населения имеет ипотеку. Всего лишь 5% населения имеет акции. Так что, не по правильным причинам на нас кризис повлиял гораздо меньше. Я бы предпочел, чтобы у нас было немножко хуже сейчас на короткий период, но чтобы большинство людей имели бы ипотеку. В Казахстане спад стоимости недвижимости примерно на 50%. Это произошло в конце 2007 – начале 2008 года. Раньше, чем в России. Назарбаев создал некие механизмы, чтобы люди не потеряли квартиры. Так же это сейчас делается и в Штатах. Это лучше, чем пройти по этому кризису менее болезненно. К сожалению, мечта о квартире или о доме для большинства россиян пока остается иллюзией. Хочу обратить ваше внимание, что мы рискуем остаться позади. Я очень коротко пройдусь по некоторым мыслям, понятиям, рассуждениям своей книги. Книга написана очень легко. Там очень много картинок, статистика выведена в отдельные таблицы. И текст очень легко читается. Хотя, мы рискуем остаться позади, но при этом мы одна из самых богатых стран в мире. Возможности у нас огромные. Вы помните, с чего я начал. В Испании средний испанец, который получает 1-1,5 евро в месяц, обеспечен бесплатным здравоохранением. Полностью. На 100%. У него есть доступ к хорошим школам, бесплатным. Там есть и частные школы, но бесплатные. Там моно купить дом по ипотеке, с оплатой процентов за 30 лет. Да, сейчас многие находятся в трудном положении, потому что купили дом. Те, кто купил дом в последние 4 года, когда пузырь недвижимости увеличивался, они купили дорого. Если они 3 года оплачивали, то сегодня они должны банку больше, чем сумма, которую их дом стоит сегодня. Стоимость недвижимости рухнула примерно на 30%. И получается, что у людей встает вопрос: зачем платить за этот дом, пусть банк заберет. А у банка собралось огромное количество этого кирпича, что он не знает, что с ним делать. Но я бы предпочел быть в такой проблеме, чем та, в которой мы находимся. Нам предстоит очень серьезно заняться нашей страной. Для этого надо обратить внимание на самое важное. Это не нефть, не газ, не алюминий, не бриллианты. Это вы и ваши дети. В первые 7, 8, 10 лет формируется основа моральная и этическая у человека. Естественно, что Ира, ее коллеги, ваши родители, у них тоже есть понятия о морали и этике. Но они выросли в том времени, когда ты не мог говорить все, что ты думаешь, когда ты не мог делать все то, что хотел. Свобода совести, свобода вероисповедания были запрещены. Это оставляет отпечаток. У вас этого нет. Но вы тоже родились в очень трудный период огромных перемен, когда советская структура и с хорошими, и с плохими вещами рухнула. Я не знаю, как вас учили истории, меняли ли вам учебники. Моему сыну 27 лет. Я поменял ему 4 школы, потому что не мог найти ту, которая бы по моим понятиям подходила. Где были бы хорошие навыки советской дисциплины, но с новыми направлениями, которые нужно иметь. Не столько зубрить, а больше анализировать, развиваться, обсуждать. Но возвращаюсь к главное. Главное, что нужно развивать, это народ. Это мы с вами. Это вы и ваши дети. Я хочу рассказать, как я приехал в Россию. С детского сада, как Венесуэле и России вливают нефть, мне вливали Россию. Любовь к стране, которую я никогда не видел. Я понимал, что я никогда не смогу сюда приехать, потому что это было запрещено и нам сюда, и им туда. Но первые 10 лет я верил, что я русский, что вернусь в Россию. Позже я понял, что, скорее всего, это всего лишь желание моего папы, но вряд ли это получится у меня, приехать в Россию. Когда мне было больше 20, я понял, что это была иллюзия моего отца и друзей моих родителей. Да, мы русского происхождения. Да, мы любим Россию, говорим по-русски. Мы любим ее историю, культуру. Но она там, а мы живем в Венесуэле, в Париже, в Штатах. И русские колонии по всему миру объединялись, у нас были программы. Мы ходили в Русскую Церковь, а по субботам в школу, где я изучал Закон божий и историю России, грамматику и литературу. Мы даже пели частушки: «По субботам, в три часа, едет в школу детвора. А вокруг стоит народ, широко разинув рот. Русской речи он внимает, ничего не понимает». Когда мне было 15 лет, я начал заниматься бизнесом. Моя первая сделка – покупка книг для друзей в школе. В Венесуэле учебники не выдаются, вы их должны купить. В 9 классе у нас началась физика, химия, и пришлось купить много учебников. А они дорогие. Мой папа управлял большим торговым центром. Я попросил его найти книжки со скидкой на 60 человек. Он получил оптовую скидку на 40%. И я без единого процента прибыли продал книжки друзьям. Я получил огромное удовольствие от того, что сделал такое дело. Правда, не заработал ни копейки деньгами, но заработал очень много для души. Я поступил в университет. По специальности я инженер-химик. Я очень хорошо умею готовить кофе. Там я начал продавать книги массово. В то время все студенческие организации, все студенческие центры университетов были под контролем левых групп, прокоммунистических. Просоветских, прокубинских и так далее. А мы были антикоммунистами полностью, как вы понимаете. Я, конечно, выступал как лидер оппозиционной партии в университете. В студенческом центре левых был магазин, где продавались книги. Я помнил насчет скидок и так далее. И видел, что на книги есть скидки 5% от цены магазина. А я помнил, что мы брали книги со скидкой 40%. Мы такое раскрутили дело, что даже начали импортировать книги напрямую из Америки, из самых больших издательств. Они всем пыль пускали в глаза, что занимаются хорошим делом для студентов. Мы это все сломали. Мы открыли огромный магазин. Мы зарабатывали деньги, продавая книги на 20% дешевле. Меня очень хорошо стали воспринимать студенты. Какое-то время я был главным лидером университета с точки зрения политики. Меня не выбрали президентом студенческого центра, но меня и сегодня помнят в университете, где я учился. Вот так я начал заниматься бизнесом. Когда мне было 20 лет, я открыл первую свою компанию, начал торговать электроникой. Потом тесно стал работать с «Кодаком». В 1984 году я приехал сюда на кинофестиваль. Как это случилось? Представьте себе. Белая гвардия. Врангель. Белое движение. Россия. Мечта. И вдруг раздается звонок в мой офис. Мне звонит торгпред советского посольства в Венесуэле: «Можно поговорить с Ростиславом Вадимовичем?». И они меня приглашают на кинофестиваль стран Азии, Африки и Латинской Америки в Ташкент. Я не очень понял, почему они меня туда приглашают. Какая-то ловушка. Я спросил у папы, он сказал: «Тебе нечего бояться. Ты родился в Венесуэле. Поезжай». И показал мне статью в газете, подписанную неким Дмитрием Ордовским-Танаевским. А двойная фамилия не была слишком популярной в Советском Союзе. Все, кто мог, сократил свою двойную фамилию, чтобы не было отношения к дворянству или дореволюционным элитам. Он говорит: «Наверное, кто-то из наших жив. Поезжай и найди». Я приехал в Россию. Не знаю, как я нашел своих родственников. Думаю, КГБ помог одному из людей, которые меня встретили. Мы нашли Дмитрия, который в 1970 году написал статью в газете, которая была опубликована в Восточной Германии. Он живет в Ивантеевке, в часе езды от Москвы. Я подъехал к дому. Выходит старушка. Я спрашиваю: «Здесь живут Ордовские-Танаевские?». А у меня тогда акцент был гораздо больше, чем сейчас. Она смотрит на меня испуганно: «Да». Я говорю: «Добрый день. Я ваш родственник из Латинской Америки». Тетю Мусю едва инфаркт не прихватил. Вот так я нашел своих родственников в России. Оказалось, что у меня их целая куча. Во время Второй мировой войны мой папа потерял своих маму, отца и сестру. Он не знал, где они были, когда закончилась война, и решил, что они умерли. Почему мой папа уехал в Венесуэлу в 1946 году? Он не знал, что там тепло. После войны была огромная неразбериха. Границы менялись десятки раз. Советский Союз, Англия и Франция, — союзники, которые победили, были за то, чтобы народы вернулись в свои страны. Французы и англичане выдавали русских Сталину, а тот их расстреливал. Поэтому мой папа искал возможность уехать подальше. Ему было не важно, Венесуэла, Уругвай. Главное, чтобы за океан. До войны он жил в Германии. Так он появился в Венесуэле, там познакомился с моей мамой. Мама – испанка. Вот так я появился на свет. Сестра три года назад объявилась живая. С 1943 по 2005 год я о ней ничего не знал, и тут я нашел свою тетю. Ей было 79 лет. Она скончалась в прошлом году. Мне посчастливилось побыть с ней три года. Я нашел могилу моей бабушки. Вот такая история ХХ века. Эта история хорошая, потому что мне посчастливилось. Часть уехала, часть осталась. Из нашей семьи кое-кого расстреляли, но мало. Итак, я приехал в Россию в 1984 году. Нашел своих родственников. Дядю Диму и так далее. Я познакомился с очень известным врачом, профессором Федоровым. В то время он был одним из главных офтальмологов мира. Он открыл очень интересные методы лечения близорукости, и весь мир узнал об этом. Однажды я решил уйти из гостиницы без сопровождения кагебешников, пошел гулять по Москве. И захотел покушать. Я не мог найти, где можно покушать. Вы знаете, какие были таблички в ресторанах в то время? «Мест нет». А внутри места, конечно, были, ресторан был пустой. Но самая интересная табличка «Закрыто на обед» или «Санитарный час». Я еще и сегодня не понимаю, как может быть санитарный час днем, с часу до двух. Наверное, эта загадка останется неразгаданной. Так я понял, что здесь есть рынок ресторанов. Он в стране совершенно пустой. В то время у нас были пленочные фотоаппараты, цифровых еще не было. Была такая кассета с пленкой. И у меня закончилась пленка, но я не мог найти пленку в Москве или в Питере. В итоге, нашел пленку ОРВО. Это была самая лучшая пленка.

Ирина Ясина:
Это пленка производства ГДР. Цветопередача красно-синяя и все. Желтого и зеленого цветов она не знала в принципе.

Ростислав Ордовский:
Я только что приехал из Ташкента в Москву. Стал снимать родственников на эту пленку. В Венесуэле я отдал эту пленку в «Кодак» для проявки. Кодак возвращает мне пленку с комментариями: «У нас эта технология не проявляется. Она 1940-х годов. Обращайтесь туда, где вы ее купили. Ближайший пункт – Куба». Куба у нас близко, но тогда Венесуэла не дружила с Кубой. Это был август 1984 года. Я вернулся в Москву в июне 1985 года с пленкой в кармане, нашел, где эти пленки можно проявить и распечатать. А тогда было Министерство бытового обслуживания населения. Минбыт. Ему принадлежали дома быта, все, что оказывало услуги. А торговля принадлежала Министерству торговли. Поэтому в магазинах Минбыта проявляли пленку, но не продавали ее. А в магазинах Министерства торговли продавали пленку, но не проявляли ее. Я быстро догадался, что здесь нельзя, а что здесь можно. Сдал пленку на проявку. И наивно спросил: «Во сколько мне завтра прийти?». А обслуживание в то время было уникальное: «Ты что, сдурел, что ли? Через месяц». Это был мой второй приезд, поэтому я понял, что все можно решить по-другому. Я что-то ему дал типа пачки сигарет. Через два дня приезжаю и мне дают конверт с негативом. Я спрашиваю: «А где фотографии?» — «Ты сказал только проявить». В общем, когда я вернулся в Венесуэлу, у меня было две мечты. Там есть рынок фотографии. Я смогу сделать что-то с фотографией. И я смогу сделать что-то с ресторанами. Вот так началась моя эпопея в России. В это время в Венесуэле, как и в России, рухнули цены на нефть, и началась девальвация. В России тоже начались проблемы, потому что доходы страны сокращались. Но появился Горбачев и потепление. И иностранец в России был как рыцарь на белом коне. Мы могли ходить в рестораны, в гостиницы.

Ирина Ясина:
Мы не могли войти в его гостиницу, потому что нам подозревали, что мы хотим с ним подружиться.

Ростислав Ордовский:
В 1985 году я пригласил поужинать в гостиницу «Космос» свою будущую супругу. Вы догадываетесь, какие были мысли у меня в голове после ужина. Мы поссорились, и она решила уйти из гостиницы. Как только она вышла, пара мужчин подошла к ней и спросила: «Гражданка, что вы здесь делаете?». И она поняла, что ей пришел конец. Она стала невыездной. А она была балериной ансамбля «Березка» и три года не могла выехать из страны даже на гастроли. Но благодаря Перестройке начались послабления. Я тоже начал двигаться. И в 1989 году на празднование Французской революции «Березку» пригласили, и мою невесту выпустили тоже. И все ее коллеги, когда она вошла в самолет, встали и зааплодировали ей. Я вам хочу рассказать, что было 20 лет назад, а что сегодня. И как вам повезло. Есть такая известная сеть семейных ресторанов CG-фрайдерз, мы их представляем в СНГ и Центральной Европе. У меня дома сейчас гостит президент этих ресторанов. Он член нашего совета директоров, а у нас завтра совет директоров. Мы живем в маленькой деревне Старбеево. Я провел его по двум маленьким улочкам. Я ему рассказал историю России за 50 лет по двум эти улочкам. Вот одна улочка уже преобразилась. А между двумя кирпичными домами еще один деревянный домик сохранился. И вдруг навстречу вышла стая бездомных собак. А тут кирпичный дом, который стоит два миллиона. А здесь домик, который стоит 50 тысяч. Я ему показало, как было и как есть. Наверное, лет через 10 весь этот поселок будет со средними домами, которые не будут стоит 2 миллиона, а будут стоить 200 тысяч и будут доступны, потому что будет ипотека. Вот таким образом я начал бизнес. Я привез «Кодак» в Россию. Могу вам рассказать кучу историй о том, как это произошло. И начал ресторанный бизнес. Первый испанский ресторан был открыт в гостинице «Москва», около Красной площади, в 1990 году.

Ирина Ясина:
Это был самый первый ресторан. Были кооперативные рестораны, а частных да еще с иностранным названием вообще не было. Это был самый первый ресторан.

Ростислав Ордовский:
Там были испанские хамоны, сыр манчего, рыба, плов с дарами моря. Я построил этот ресторан в Венесуэле полностью. То есть, потолок, крышу, стены. Потом его разрезали на куски, упаковали в два контейнера и морским путем повезли в Ленинград, потом по железной дороге в Москву. За 10 дней мы его установили в правой стороне фойе гостиницы «Москва». Там было огромное фойе, около 500 метров. Нам дали 200 метров. Люди стояли в очередь. Они не могли поверить, что вот было пусто, и вдруг появился ресторан. Сейчас этого ресторана уже нет, потому что и гостиницы «Москва» той уже нет. Ее сломали, построили новую. За 20 лет мы привезли сюда фотографию. Привезли такие бренды, как «Пионер», электронику ТДК, «Айва». В какой-то момент, когда ты развиваешь свой бизнес, ты должен выбирать. Появляются деньги, и поэтому появляется соблазн делать все. Такое ощущение, что ты и банк можешь создать, и купить телеканал, и стать олигархом. У всех едет крыша. У меня она тоже ехала. Пару раз мы споткнулись и поняли, что лучше сфокусироваться. Электронику мы отдали. Фотографию в кризис 1998 года мы закрыли, слава Богу. Потому что в 2002 году пленка исчезла. Мы сейчас были бы банкротами. И мы начали очень сильно развивать рестораны, и сейчас являемся лидерами в сегменте среднем и быстрого обслуживания вместе с МакДональдсом. Во вторник у нас будет совет директоров. Этот год был трудный. Мы работаем по белому. Мы платим белые зарплаты. Но 10 лет назад вообще никто не платил белые зарплаты. Мы двигаемся вперед, но у нас еще много, чего надо сделать. Пришло время, когда надо фокусироваться и ответственно относиться к тому, что ты делаешь. Я давал взятки. И сейчас даем взятки. Но в июне этого года к нам пришли два милиционера с большим пацаном, которому было 17 лет 11 месяцев. Они зашли и попросили бокал вина. Наш официант им подал вино. Как только вино появилось на столе, тут же появились сотрудники МВД и прочее: «Нарушение». Они говорят: «Ну, давайте договоримся». А мы в мае решили, что больше не будем «договариваться». У меня был переломный момент. Мы могли бы дать тысячу долларов и закрыть вопрос. Сейчас я в подобное же тупике. Завтра я встречаюсь с мужиком, который просит у меня взятку, чтобы решить один вопрос. Я думаю, что откажусь. Я с вами делюсь этим, потому что не хочу показать себя ангелом. Нет. Мы тоже делаем ошибки. Мы тоже делаем вещи, от которых совести потом не комфортно. Но мы все должны двигаться вперед, осознавать и понимать, что будущее зависит от нас. Для того, чтобы вы не умерли в 50-60 лет, как средний русский человек, вам нужно заботиться о себе. Нам не нужно больше больниц, нам больше нужно здоровых людей. Я хочу закончить свое выступление мыслью, что будущее зависит от вас. И самый главный потенциал нашей страны не нефть и газ, а вы. Если вы доживете до 80-85 лет, то я буду считать, что сегодня очень хорошо использовал свое время. Спасибо.

Вопрос: Пермь.
Вы начали рассказывать о первых проектах, которые вы осуществляли в России. Не могли бы вы подробнее рассказать о «Кодаке».

Ростислав Ордовский:
В прошлый раз я рассказывал больше по поводу «Кодака». Я постараюсь рассказать интересные моменты. Первый закон — № 41 «О совместных предприятиях» гласил, что иностранец мог иметь только 49%, а партнерами его могли быть только госучреждения. Через год закон поменялся. Кооперативы могли бы быть, но они считались плохими. Это средний класс. Госучреждения были престижней. Первые пять своих предприятий я создал с Минбытом Латвии, Украины, Грузии, Армении, и в Петербурге. А пятое совместное предприятие я создал с кооперативом в Риге, в Латвии. Я привел первые мини-лаборатории «Кодака», которые печатали фотографии за один час. И не только зелено-синие, но всех цветов. В 1990 году уже у меня в 5 городах была точка по проявке фотографий. Но рубль был не конвертируемый. Мне нужно было заплатить «Кодаку» за химикаты, за бумагу, за пленку. В законе № 41 была статья, что собственное производство ты мог продавать за любую валюту, а не только за рубли. Так мы получили первые лицензии на валютную торговлю. Мне удалось с этой лицензией запустить фототовары и сопутствующие товары для туристов. Через эти сопутствующие товары я пропускал и лак для ногтей, и презервативы. В общем, всяко было. Фотографии мы печатали за рубли, а сопутствующие товары для туристов продавали за валюту. Так мы смогли конвертировать рубль. Валюту мы использовали для того, чтобы платить «Кодаку», а рублями платили за аренду, зарплату и тому подобное. В 1990 году мы открыли первый ресторан. «Испанский уголок». Я вам говорил, что рубль и доллар – 0,6 официально, 5-10 рублей на черном рынке. Представьте себе бухгалтерию. А ресторан – это собственная продукция, поэтому торговал за валюту. Я тоже получил валютную лицензию. Мы продаем 100 тыс. долл. товарооборота, а баланс дается в рублях – 60 тыс. руб. Затраты, естественно, были гораздо больше, особенно если взять себестоимость. Ресторан официально был убыточный. Но 100 тыс. долл. – это 1 млн. руб. Вот таким образом ресторан был убыточным официально, а фотография была прибыльная официально. Но убыточная неофициально. Вот так я закрывал дыры. Я брал доллары отсюда, клал сюда и так далее. Вы знаете сейчас кредитные карты. Раньше не было электронных терминалов. Это была бумажка, которую мы отдавали только в один банк – Внешэкономбанк. Мы сдавали инкассацию и валюту. Валюту нам зачисляли 90 дней спустя. А кредитные карты – 180 дней спустя. И вот я решил, что не будут ждать 180 дней. А «Кодак» на меня наезжает: почему не платишь. А продажа пленки и химикатов шли очень хорошо. Долг «Кодаку» рос и рос. А Внешэкономбанк не платил. Я приходил в Лондоне и рассказывал, как деньги идут от меня сначала во Внешторгбанк, потом куда-то еще. И я только через год могу заплатить. Я объяснял, почему я не плачу. «Кодак» чуть было не остановил снабжение. Мы перестали отправлять деньги во Внешэкономбанк. Мы складывали деньги в пакетики, клали их в пиджаки, и так перевозили их через границу. Незаконно. В Лондон. «Кодак» встречал нас у трапа самолета.

Вопрос: Брянск.
Скажите, как сейчас открыть бизнес, малое предприятие? Можно ли сейчас открыть белый бизнес с нуля?

Ростислав Ордовский:
Я хочу ответить положительно. Я верю в это и знаю. Есть два закона для малых предприятий. Есть вмененка и упрощенка. С ними бизнес можно вести по белому. Я не буду вам говорить: делайте все по белому. Но все-таки упрощенка и вмененка настолько идут навстречу малому бизнесу, что нет смысла химичить. Мы считаем, что налогообложение в России очень большое, но оно сравнительно разумное. Проблема здесь в том, что нет конкуренции. Здесь есть огромные барьеры, чтобы начать что-то. Чтобы взять помещение в аренду, чтобы создать бизнес. Концепция франчайзинга, которая очень развита на Западе, здесь пока только делает первые шаги. Но возможностей море. Наша страна делает первые шаги по развитию услуг на потребительском рынке, производства и торговли. Так что, все впереди. Чиновники – это партнеры. Если ты попал в бизнес и занимаешься упрощенкой или вмененкой, они мало в чем могут поставить палки в колеса.

Вопрос:
Когда на практике занимаешься упрощенкой, то затраты времени и финансовые затраты, чтобы оформить все документы, соответствуют затратам на открытие бизнеса без этих льгот государства. Получается, что реального смысла в них нет.

Ростислав Ордовский:
Все в России трудно. Это определение. Если ты хочешь жить в России, прими это как факт. Конечно, занимает много времени, чтобы зарегистрироваться. Но как только ты зарегистрируешься, все – гора с плеч. Я понимаю, что ты иногда хочешь всех послать. Я знаю, потому что сам хочу послать. Но надо быть упертым. Надо иметь силу воли. И не надо обращать на это внимания. Это мелочь. Это надо пройти, обойти, а потом заниматься делом.

Вопрос: Брянск.
Я слышал, что сейчас идет локализация рынка, брендинг-регионов. То есть, будущее за бренинговыми регионами. Поэтому я говорю, что Брянск – город партизанской славы. У вас есть бизнес – туризм. Насколько перспективен внутренний рынок туризма в регионах?

Ростислав Ордовский:
Мы не можем все для всех и для вся. Но нам нужно делать что-то еще, кроме добычи нефти, газа и алюминия. Я предложил мое видение. Это не обязательно единственное видение или правильное видение. Я предложил, в каких вещах мы могли бы преуспеть. Вы видите, что наверху стоит туризм. Испания живет за счет туризма.

Ирина Ясина:
Там тепло.

Ростислав Ордовский:
Финляндия.

Ирина Ясина:
Финляндия не живет за счет туризма.

Ростислав Ордовский:
Согласен. Но я думаю, что возможности туризма в России в тысячу раз больше, чем то, что мы делаем.

Ирина Ясина:
Думаю, что город партизанской славы, через который прошла Октябрьская революция, Вторая мировая война, все-таки не имеет таких замечательных достопримечательностей, чтобы к себе привлечь. Но город Киров, он же Вятка, меня поразил. Замечательный, красивый город. Там ничего не поменяли за год, там не разрушили раньше. Там остались замечательные особняки, улицы конца XIX – начала ХХ века. Там просто не было войны. И большевики у вас там мирные были. По поводу туризма большая задача. Для начала надо сделать хотя бы в Краснодарском крае. Думаю, будет очень тяжело, потому что у нас очень коррупциогенная ситуация и взяткоемкая страна. Особенно это касается строительства. Как учила итальянская мафия: сколько раз ты тачку с цементом провез по площадке, посчитать невозможно. Поэтому цены регулируются только твоими этическими принципами. А у нас похуже, чем у итальянской мафии. Вот ответ на твой вопрос. Сначала надо победить коррупцию, а потом делать все, что угодно, включая туризм.

Вопрос: Самара.
Три года назад у нас очень вложилась ИКЕА, построила мега-мол. До сих пор его не открыли. Практически они предъявили ультиматум новому правительству, что ИКЕА уходит из России. Вы знаете, что они принципиально не дают взяток, поэтому три года не могут открыть магазины.

Ирина Ясина:
Они не из России уходят, а из Самарской области.

Вопрос:
Нет, они сказали, что приостанавливают инвестиции в строительство.

Ирина Ясина:
То, что они сделали, останется.

Вопрос:
Да, но развития больше не будет. С какого момента можно выдвигать такие условия? Или надо быть только ИКЕЕЙ?

Ростислав Ордовский:
Вчера собрались бизнесмены-иностранцы, мы обсуждали очередной статус состояния дел. У всех есть ощущение, что стало полегче. Естественно, для того, чтобы бороться с такими вещами, нужно иметь масштаб и силу. С другой стороны, есть золотая формула. Она не всегда срабатывает внешне, но внутренне она всегда работает. Когда ты действуешь в гармонии со своей совестью, обычно тебе везет. Я понимаю, что если бы такую фразу я сказал в советское время Солженицыну или Сахарову, они бы надо мной посмеялись. Но чем больше мы двигаемся, чем больше мы действуем в гармонии с совестью, тем больше открываются двери. Но и здесь надо быть прагматиком. Надо делать комбинации и делать прагматичные шаги. ИКЕА. Если ты спросишь арендаторов ИКЕИ, они скажут, что с ними очень трудно. Они, как бизнесмены, очень агрессивны. Я уверен, что такая компания, наверное, могла бы договориться с Самарской областью. Просто они играют сильно и не всегда действуют в гармонии с совестью. Мы их арендаторы и знаем других их арендаторов. С ними тяжело. Но у них есть масштаб. Так что, ты должен выбирать: ты играешь с ними или нет. Надо понимать, что там есть сложные моменты, но у тебя есть цель. Это как с чиновниками. Ты их сегодня не поменяешь, но постарайся решить вопрос и забыть про них. Не дай им возможность тебя сломать. Если в какой-то момент придется дать взятку, я надеюсь, что вы сможете обойти это и не давать. Это не значит, что не надо поблагодарить кого-то, кто вам сделал что-то хорошее. Это разные вещи – до или после. Стулья – деньги. Но бывают моменты, когда тебе надо принимать решение, и иногда приходится что-то делать не в гармонии со своей совестью. Главное, чтобы это не стало привычкой.

Ирина Ясина:
А как в Венесуэле с коррупцией?

Ростислав Ордовский:
Коррупциия здесь гораздо больше. Но в Венесуэле с коррупцией очень похожая ситуация.

Ирина Ясина:
То есть, Чавеса не боятся?

Ростислав Ордовский:
Нет. Коррупция увеличилась в Венесуэле в 5 раз. Просто меняются взяточники.

Вопрос: Пермь.
Если хочешь открыть ресторан быстрого питания, то сразу появляется куча людей, которые хотят на этом получить деньги в карман. Как с ними себя вести?

Ростислав Ордовский:
Для любого бизнеса. Ресторан – дорогое удовольствие. Для этого нужно 300-500 тыс. долл. Возьмем любой бизнес. Первое. Если у тебя есть все необходимые документы, а их много, но можно собрать, ты, в принципе, пробьешь всю бюрократию, собрав необходимые бумаги. Но иногда хочется все бросить, потому что цена не соответствует качеству. Но думаю, что это временно. Сегодня главный капитал – время. У вас его немножко больше, чем у меня, потому что мне 51 год. Сделайте все, как нужно, и добейтесь получения лицензии без взятки. Они будут всячески вам препятствовать. Но когда вы пробьете первый раз, то получите удовлетворение, что вы достигли этого в гармонии со своей совестью. Это звучит наивно, но это классная задача, которую вы можете себе поставить в жизни. Достигать всего в гармонии с совестью. Но иногда приходится договариваться.

Вопрос:
Москва. Успешность бизнеса во многом зависит от сервиса, с каким качеством вы обслуживаете клиентов. Изменилось ли отношение москвичей, которые являются клиентами компании, за 10 лет? Если изменилось, то насколько? Я хожу по торговым центрам и знаю, что не везде облизывают и преподносят так, что хочется что-то купить.

Ростислав Ордовский:
Ответ очень простой. 20 лет тому назад было в 10 раз хуже. В сто. Я говорил об этом с коллегами. Мы одноглазые в стране слепых. Мы самая большая сеть в ресторанном сервисе. И мы еще учимся. Но раньше у нас вообще не было глаз, потом глаза появились. Сейчас открыт один глаз. Мы за 20 лет прошли, наверное, 80 лет в развитии всех видов бизнеса. Интенсивность в России за эти годы огромная. Это хорошо, но это трудно. Это постоянный стресс. Ответ конкретный: очень хорошо, но должно быть в 10 раз лучше. Потому что было совсем плохо. У нас 30% в обслуживании, а был ноль.

Вопрос:
Москва. Ваш основной бизнес – сеть быстрого питания?

Ростислав Ордовский:
Основной наш бизнес – рестораны. У нас «Ростик», «Суши» и прочие.

Вопрос:
По России или по всему миру?

Ростислав Ордовский:
По Европе. Мы пока не работаем во всем мире.

Вопрос:
Я слышал, что Россия привлекает инвесторов, несмотря на то, что все очень сложно организовать. Говорят, что получаешь от этого какое-то удовлетворение, а когда уходишь из России, то потом все равно возвращаешься.

Ростислав Ордовский:
Точно.

Вопрос:
То есть, другие регионы не интересные, скучные.

Ростислав Ордовский:
Это факт. Большинство иностранцев, которые уезжают, им скучно дома. Интенсивность жизни и возможность заработать здесь больше, чем там. Потому что рынок еще пустой. Ты прав. И большинство иностранцев разводится и женится на местных девушках. Это тоже тенденция. В 1990-е годы было очень много разводов, потому что девочки выходили замуж, думая, что все иностранцы – миллионеры. Они ехали во Францию, в Штаты и видели, что там живут скромно.

Ирина Ясина:
Но тут со своими долларами он был король, конечно.

Вопрос:
Чебоксары. Вы недавно открылись в нашем городе. Возникают у вас конфликты с конкурентами? Если да, то как часто?

Ростислав Ордовский:
О каких конфликтах идет речь?

Вопрос:
Допустим, не поделили площадь под аренду. В принципе, я не знаю, вам виднее.

Ростислав Ордовский:
Нет, ребята, конкуренции как таковой нет в России. Что за конкуренция? Мы самая большая сеть в стране. У нас 550 ресторанов. Из них 200 «Ростик» и 300 семейных. В Америке мы были бы в конце второй сотни, а здесь самые крутые. А что происходит, если кто-то даст больше? Он и получит помещение. Чем мы завоевываем арендодателей? Мы приходим надолго и платим аренду. Мы будем платить меньше, но надежно. Конечно, бывают арендодатели, которым наплевать, им надо сегодня, сейчас, тогда кто-то отбирает у нас помещение. Слава Богу, мы никогда не перестреливались. Но в 1990-е годы были проблемы из-за этого. Было понятие «Крыши». «Крыши» встречались и решали проблемы. Мы, слава Богу, пока ни разу не были в такой ситуации.

Ирина Ясина:
Сейчас все «крыши» в ФСБ работают. Зачем им встречаться? Они все в одном месте и так сидят и договариваются. А политика влияет на иностранного инвестора? По каким-то принципиальным вопросам он может сказать: «Нет, сюда я не иду». Вот смерть Магницкого – это же политика, на самом деле.

Ростислав Ордовский:
Я должен вам сказать, что мы очень циничны, прагматичны. Для бизнеса деньги, к сожалению, выше морали. Это не только в России, но и в Америке, и во Франции. Везде. Вы знаете, кто был самыми крупными торговцами кокаином в конце XIX века? Англичане. Все очень прагматично, к сожалению. Поэтому я говорю о гармонии с совестью. Это гарантия успеха.

Ирина Ясина:
То есть, смерть Магницкого не произвела никакого впечатления на Западе.

Ростислав Ордовский:
Я вам расскажу. У нас за последние 10 лет бандитизм и некоторые ветви правоохранительных органов объединились. Там очень много завязок. Был американец, у которого были большие инвестиции, большой фонд, большие деньги. Он пел оды Путину направо и налево. А потом они что-то не поделили. Что-то случилось, я не знаю, что. Это не важно. Запустили машину правоохранительную и судебную, которая делает то, что скажут. У нас судебная системе не независимая, к сожалению. Это еще одна задача для вас. И его юриста Магницкого посадили. Дали 3 года. Он просидел год и умер на прошлой неделе в СИЗО. Хотя, целый год была информация в прессе, что он и его адвокат просили, что у него плохое здоровье. Видно, потому что он умер и замолчал навеки, то вряд ли из-за этого что-то случится. Хотя, Медведев вопрос поднял, но мы посмотрим.

Ирина Ясина:
Для нас это знаковая вещь. Я поэтому и спрашиваю про иностранных инвесторов. Не потому, что Билл Браудер – иностранный инвестор. А потому что Сергей Магницкий был просто наемным сотрудником. Это заложник, которого за год уморили. Причем, он не был осужден. Это та самая мера пресечения – арест, против которой должны бороться все предприниматели, потому что есть другие меры пресечения. Роману Поланскому «браслеты» одели. Кому-то – домашний арест, кому-то – залог. Пожалуйста. А тут человека посадили в Бутырку, причем так, что не оказывали ему медицинскую помощь вообще. А у него был панкреатит, то есть проблемы с поджелудочной железой. Через год 37-летний отец двоих детей умер от панкрео-некроза. Получается, что человека просто убили. Это произошло в бутырской тюрьме, в центре Москвы. Я, честно говоря, сильно не любила Билла Браудера, потому что он говорил, что Ходорковского правильно посадили, что вор должен сидеть в тюрьме. И вообще, что Путин прав во всем, потому что мне, Биллу Браудеру, сильно везет сейчас. Но инвестиционный климат нужно оценивать не тогда, когда тебе везет, а вообще. А ты говоришь, что это ни на кого не произвело впечатления.

Ростислав Ордовский:
Я наивный. Это мне помогает в жизни. Я хочу тебя спросить. То, что Медведев поднял вопрос, что идет какое-то вялое движение, для меня это будет знак, чем это закончится. Все это происходило и в Советском Союзе. Психиатрические больницы подчинялись МВД. Я помню 1988-1989 году, незаметно прошло в прессе, что Горбачев подписал указ, по которому психбольницы переходят в ведение Министерства здравоохранения. Я поверил Михаилу Сергеевичу.

Ирина Ясина:
Тебе важно, чтобы по этому событию были приняты какие-то меры?

Ростислав Ордовский:
Конечно, мне важно. Я говорю, что в советские времена все это было. Только не хочется возвращаться назад.

Ирина Ясина:
Есть такой момент. Магницкий умер. Прошло дней 10, и в прошлый понедельник был совет по правам человека. Мы ему там сказали, подняли этот вопрос правозащитники. Я была свидетелем. Они сказали: «У вас человек умер в бутырской тюрьме. Не осужденный». Он явно слышал про это, но подробностей совершенно не знал. И через день после этого возбудили уголовное дело. А 10 дней он молчал.

Ростислав Ордовский:
В прессе было что-то о мерах за неделю до этого. Но не важно, было или не было. Важно, будет ли что-то. Прецедент есть. А сделают что-то или нет?

Ирина Ясина:
Ты прав в оном. Тем не менее, инвестиции в людей. И разговор с людьми сейчас – это главное, что нужно делать. Дорогие друзья, у нас кончилось время. Вечером к вам придет Елена Погребижская. Вы будете с ней разговаривать про Лизу Глинку, которая помогает бомжам. Спасибо.

 
 
  
  
  

 

Поделиться ссылкой:

Ростислав Вадимович Ордовский-Танаевский Бланко
Президент компании «Ростик Групп».

Ирина Ясина:
Редко до нас доезжают друзья из Сибири. На поезде не доедешь, а на самолете, это уже другой бюджет. Приходится дискриминировать наших сибирских друзей. Но есть технологии, которые мы скоро будем включать. Это скайпы и так далее. Это мы уже делаем на наших журналистских семинарах. Первый вечер был посвящен тому, что ребята были в театре. Сергей Юрский играл спектакль «Ужин со Сталиным». Потом он остался, мы беседовали. Все было очень любопытно. Вчера мы говорили о благотворительности, о модернизации, о бизнесе, поскольку был Сергей Петров. Сегодня был Кирилл Кабанов и говорил о коррупции, Ира Карацуба читала лекцию об истории России в гимнах. А теперь ты к нам пришел. Надеюсь, что тебе у нас понравится, и ты будешь приходить много раз, потому что такой аудитории, как наша, тебе нигде не соберут. Это не просто молодые ребята из разных городов, но им еще и интересно.

Ростислав Ордовский:
Ребята, интересно, что именно ваш возраст здесь. Я думал, что будут постарше. Вы родились до 1990 года и, наверное, не помните, что произошло в 1990 году. Я вам оставлю книгу, которая даст большой кругозор того, что было, что есть, и что хотелось бы, чтобы стало. Кто из вас был за границей, поднимите руку. Много. Если бы мы встретились с вашими коллегами в 1990 году, никто бы не поднял руку, потому что это было невозможно, запрещено. Только актеры или дети дипломатов имели возможность поехать за границу. Это было запрещено. Кто говорит на другом языке? У кого есть друзья-иностранцы? Я могу рассказать о своем личном опыте. Я иностранец. Родился в Венесуэле. Русского происхождения. Белого происхождения. Антикоммунистического происхождения. Мой дедушка – последний губернатор Тобольской губернии. Если бы он не уехал, не бежал, меня бы здесь не было. Моя супруга тогда была балериной фольклорной русской группы «Березка». Мы с ней познакомились случайно, когда они гастролировали в Венесуэле. Это было в 1984 году. Когда я начал за ней ухаживать, ее поймали, когда она выходила из гостиницы «Космос». В Москве это была одна из немногих гостиниц, где иностранцы могли жить, и она была запрещена для русских. Когда она выходила, ее поймали и спросили: «Что вы здесь делаете?». Она сказала: «Я навещала своего друга». Ей запретили выезжать из страны. 

Ирина Ясина:
Поэтому ты сюда приехал? 

Ростислав Ордовский:
Может быть. Есть разные версии, почему я приехал. Но я хочу сказать, что за эти 20 лет Россия преобразилась очень сильно. Мы много чего можем критиковать. Но, с другой стороны, многим можно гордиться из того, что мы сделали. Страна осталась целой. Югославии уже нет. Худо-бедно, средний класс более-менее выживает. Но он есть. Худо-бедно произошел самый большой перевод богатства в истории человечества, когда все, что в стране принадлежало государству, начиная от машины такси, маленького ателье, до большого завода. Это все перешло в частную собственность. Да, с коррупцией, да, с огромными проблемами, но мы живем в сравнительно мирном пространстве. Да, у нас есть проблема в Чечне, но и у англичан есть проблемы, и у испанцев есть проблемы подобного типа. Поэтому в общем я смотрю на жизнь с надеждой и положительно. Но при этом я хотел бы, чтобы мы сделали важнейшие вещи в стране для того, чтобы через 20 лет могли бы с гордостью смотреть и гордиться нашей страной. Потому что сейчас многие, возвращаясь из-за границы, говорят: почему там так, а здесь так, как вы знаете? Я вам расскажу вкратце мою историю. И через мою историю, как эти 20 лет прошли для нашей страны. Последние 18 лет, с 1990 по 2009 годы, я сравниваю, наверное, с ХХ веком для Европы, для Соединенных Штатов, для Южной Америки. Так как я родился в Венесуэле, половину своей жизни провел там, а половину здесь, а обе страны очень похожи, как ни странно. Да, там она маленькая, там говорят по-испански.

Ирина Ясина:
Просто у вас такой же полковник.

Ростислав Ордовский:
Очень похожие страны. Даже в том, что самые красивые девушки находятся в Венесуэле и в России. Только там говорят по-испански. Там немножко теплее. И здесь Путин, а там сын Путина.

Ирина Ясина:
Уго Чавес.

Ростислав Ордовский:
Если вы переведете мою фразу на французский, вы поймете, что там есть шутка. Но я хочу выйти отсюда живым, поэтому больше не будем говорить о нашем президенте.

Ирина Ясина:
Наш премьер-министр. Ты опять перепутал.

Ростислав Ордовский:
Я иностранец. Наверное, вы знакомы с Полом Макартни. У него была интересная песня. Просто он сейчас обрусевший, два раза у нас играл. Итак, это было другое время. Другая страна, другое столетие, где было все не так. Сегодня проблеме не что купить, а где взять деньги, чтобы купить. Тогда проблема была, что купить. Было время, когда в обменных пунктах, которые не существовали, а были такие ребята, которые занимались обменом валюты, вы за доллар могли получить 3-5 рублей. А если бы вы привезли джинсы, могли бы за потраченный доллар получить 100-150 рублей. Иностранные студенты жили здесь как в раю. У них была возможность поехать, купить, а потом приехать и продать. Ничего не было. Но люди жили. И очень хорошо.

Ирина Ясина:
А потому что мы молодые были, как вы сейчас. Нам все нравилось.

Ростислав Ордовский:
Я назову одного человека, которого лично очень уважаю. Но я знаю, что мое поколение на него смотрит с вопросом. Это Михаил Сергеевич Горбачев. Я думаю, что он сделал великую вещь. Да, он действительно разрушил Советский Союз. Цена победы, наверное. Были слова: Перестройка, Гласность. Но хочу вам сказать. В 1990 году, когда все это произошло, когда сбережения ваших родителей лежали в банке. За 10 тысяч рублей можно было купить автомобиль «Волга».

Ирина Ясина:
Купить было нельзя. Автомобиль столько стоил.

Ростислав Ордовский:
Правильно, можно было достать «Волгу». И вдруг через 2-3 месяца за 10 тыс. руб. можно было купить буханку хлеба. Это было дико, то, что произошло. Можно было сойти с ума. И вдруг, когда человеку 50 лет, а он узнает, что все, что он учил, все, что ему говорили, оказалось неправдой. Это шок. Я думаю, что многие от этого шока так и не оправились. Вам повезло. Очень повезло. Могу показать, какая была ситуация. Вот курс рубля. Вы сегодня живете, и курс то 27, то 35. А было время, когда он был 3, 30, 300, 3000. Каждый месяц курс падал на сотни процентов. В магазинах меняли ценники каждую неделю, каждый месяц или даже каждый день. Вашим родителям было очень трудно, когда вы родились. Мне было легко. Я приехал из-за границы, у меня были доллары. Я был на коне. Но моим друзьям, моим коллегам было дико трудно. Где-то с середины девяностых ситуация более-менее сбалансировалась. Но наши первые демократы, к сожалению, не обладали опытом. Запад особо не помог. Мы пришли к 1998 году. Я плавно перехожу к ощущению того, что есть такой черный продукт, который имеет отношение к нам. И как наша экономическая ситуация имеет отношение к цене этого дьявольского продукта. Он называется нефть. Вы видите, что курс валюты и цена нефти очень завязаны, к сожалению. Это вы знаете. Вы, наверное, слышали про кризис 1998 года. Вам было 10-14 лет. Это был второй ба-бах. Если у вас было 6 рублей, и на них можно было купить доллар. И вдруг валюта обесценилась в 4 раза. За одну неделю. Это был второй удар по башке, после которого можно сдуреть и пойти в сумасшедший дом. Вы первый кризис переживаете сейчас. Это божеский кризис в сравнении с тем, что было. Потому что, наконец, в эти годы мы можем обсуждать, критиковать, что было хорошо, что можно было по-другому сделать. Но одну вещь мы сделали хорошо, наконец. Мы дополнительные доходы от нефти придержали в карман государства, а не разбазарили.

Ирина Ясина:
Создали стабилизационный фонд, который все ругали..

Ростислав Ордовский:
Да, не раздали олигархам. Да, все ругали: надо деньги инвестировать. Да, надо. Но для того нужно, чтобы еще институты работали. А то снова все наши 12 олигархов. Были другие олигархи. Те уехали в Испанию, в Англию. Появились новые олигархи, части из них уже тоже нет. Но олигархи снова забрали бы большинство этих денег. К сожалению. Поэтому, наконец, одну вещь мы сделали хорошо. Мы денежки спрятали. И когда ударил кризис, а мы думали, что он по нас не ударит. Наша проблема в том, что мы думали, что это наша заслуга, что в стране все хорошо. А это была заслуга, что цены на нефть были очень высокие. Но одна заслуга была наша – мы деньги припрятали. И когда начался мировой кризис, можно сказать, что мы пострадали из-за него. Но если бы у нас была экономическая политика как в Норвегии, у которой тоже немного нефти, мы бы, наверное, жили еще лучше. И кризис перешли бы гораздо проще. Но все равно я должен сказать, что этот кризис мы прожили довольно легко.

Ирина Ясина:
Но он еще не кончился. Вот в чем проблема.

Ростислав Ордовский:
Он не кончился. Но мы перестали падать. Мы еще не поднимаемся. Подъем будет года через полтора. К сожалению, он может быть краткосрочным, если мы не сделаем то, что нам нужно сделать в стране, провести реформы, чтобы не зависеть только от нефти. Я говорю, что у нас хорошие новости уже или пока. До 2007 года я писал – уже. Сейчас я добавил – пока. Потому что Россия находится на перепутье. Она находится на перепутье уже последние 20 лет, но мы идем то налево, немного ошибаемся, потом направо, делаем правильно. Потом снова налево, ошибаемся. Но, в итоге, мы идем вперед. Будем мы идти дальше вперед? Научились мы урокам за последние 2 года? Это вопрос. Я вам показывал сравнение между 1985 годом и началом Перестройки. То, что тогда было запрещено. Сейчас езжай хоть в Китай, хоть в Нью-Йорк, но нам нужны деньги. Раньше было запрещено, сейчас езжай куда угодно. Сейчас два момента – получи визу и найди деньги. 2002-2006 годы. Огромный рост зарплат и недвижимости. Пузыри. Зарплаты росли в 2 раза быстрее, чем росла экономика. Мы не могли найти человека. Любой человек, который закончил университет. Вы закончили университет в 2005 году, и через два года уже хотели быть финансовым директором и получать 20 тыс. долл. В 2005 году все финансисты быстро поняли, что лучше получать зарплату в рублях. Но до этого мы хотели получать в долларах, потому что мы хотели обезопасить себя от девальвации. Но так как рубль начала ревальвироваться, то это хороший момент. Мы перешли на рубли. Страна ушла от зависимости от доллара и перешла в рубли. Понятно, что в сентябре-октябре прошлого года мы как бы снова припомнили доллары и евро. Но хороший момент, что рубль появился на рынке, и он стал нормальной, а не теоретической валютой. Средний класс формируется – уже или пока. Третья страна в мире по валютным запасам. Достаточно ли этого? Но, слава Богу, что это есть. Потому что в 1998 году у нас вообще ничего не было. Мы рискуем остаться позади. Сейчас мы находимся на очень судьбоносном моменте. Но у нас огромный потенциал. Почитайте минутку. Это моя мечта. Мы смеемся. Но в Испании, чтобы взять далеко не самую крутую страну, это происходит. И вы – те, кто может это сделать. Ни нефть, ни газ, ни валюта, ни золото. Мы, вы, люди – вот что самое важное, что у нас есть. Знаете, кто два самых крутых лидера России за последние 15 лет? Вот самые крутые ребята у нас в стране. Немножко пройдусь по моей истории. Мне повезло, что я приехал в Россию, тогда в Советский Союз, в уникальный момент. Говорят: быть в нужное время в нужном месте. Вот я попал туда, куда нужно было, в нужный момент. И с нужным возрастом. Если бы я был в сегодняшнем возрасте, я бы вряд ли что-то смог сделать, что я сделал. Я 25 лет прожил в Венесуэла, 25 лет прожил здесь. Мне было 25 лет. Я хочу сравнить вас с собой, потому что вы, наверное, еще не полностью свободное первое поколение. Вы выросли в то время и пришли эти трудные 1990-е годы. Но те, которым сейчас 5-7 лет, они, действительно, вообще ничего не знают ни о Сталине, ни о девальвации, ни о чем. Для них это история. Они этого не чувствуют. Я немного чувствую. Я не жил в Советском Союзе, но я потом расскажу маленькую историю. Она дала мне возможность потом прожить несколько мгновений того, что Ира и многие другие, почувствовали. Явно было по-другому в советское время. Я в 18 лет открыл свою первую фирму. Начал торговать электроникой. Продавал книги моим коллегам в университете. Потому что это все сосется с рождения. Бизнес, торговля. Это не спекуляция. Когда вы родились, торговать было запрещено. Это называлось спекуляцией. Для вас это бред. Я хочу продать свой телефон. Но вы за это могли попасть в тюрьму, потому что считалось, что это нетрудовой доход. Это было в советское время. Я сравниваю те и эти моменты. Когда я сюда приехал, я не мог найти, где можно покушать, где можно проявить пленку. Было время, когда фирма «Кодак» была одной из самых крутых в мире. И этот пацанчик стал представителем «Кодака» в этой огромной стране в 25 лет. Можете себе представить? Я был как павлин, гордый весь. И я очень горжусь, что я привез «Кодак» и цветную фотографию во все 15 республик Советского Союза.

Ирина Ясина:
Спасибо тебе за это.

Ростислав Ордовский:
Это еще одна история. Когда я сюда приехал, у меня закончилась моя кодовская пленка, и я хотел купить новую. Я ее не нашел. Я отдал пленку проявить. Потом я нашел пленку марки ОРВО. Ужас. И черно-белая. Я ее отдал в проявку. Еще расскажу. Были магазины, где можно было купить пленку, и были магазины, где можно было проявить пленку. Это разные магазины. Потому что было министерство торговли, и было министерство бытового обслуживания населения. Два разных ведомства. Они были очень богатые, потому что там крутилось очень много левых денег. Потом я привез новые марки, которые теперь вам известны. Это Pioneer, Aiwa, TDK. Было время, когда были кассеты. Мы это все привезли в 1990 году в Россию.

Ирина Ясина:
Ты вовремя попал. 

Ростислав Ордовский:
Конечно, вовремя. Первые 25-дюймовые телевизоры Pioneer в ГУМе продавались 1 в день. На каждой штуке мы зарабатывали 5 тыс. долл. Правда, это продолжалось 3-4 месяца, но хорошо работали. Я сказал, что я не нашел, где можно покушать и где можно проявить пленку. У меня появилась идея открыть рестораны, заниматься фотографией. И так я переехал в Россию.

Ирина Ясина:
И женился.

Ростислав Ордовский:
Ну, с женой ситуация была такая. Вот сидит папа жены – Иван Ильич. Мой тесть.

Реплика:
Я советник президента. 

Ростислав Ордовский:
Но ты мой тесть. Мы начали открывать рестораны. За эти 20 лет мы прожили очень много. Мы привезли сюда индустрию фотографии и индустрию питания. Индустрия питания – это вторая вещь, которой я очень горжусь. Мы открыли индустрию питания в бывшем Советском Союзе. Первый ресторан – «Испанский уголок». Он был там, где гостиница «Москва». Сейчас уже нет ни ресторана, ни гостиницы. Вот вы видите ресторанчик. Это Венесуэла. Мы его построили в Венесуэле полностью, демонтировали, погрузили в два контейнера. Отправили до Ленинграда, потом по железной дороге в Москву. И через две недели ресторан был готов.

Ирина Ясина:
А здесь, наверное, два года.

Ростислав Ордовский:
Потому что я не нашел ни одного плотника, чтобы построить ресторан. 1990 год. Это было так. Они были, но они не знали, что это испанский ресторан. И я не мог его нанять, потому что было запрещено. Слава Богу, что сейчас не надо рестораны строить в Венесуэле и отправлять их через океан. Потом была первая пиццерия. Настоящая. 1993 год. На Кропоткинской. Она там еще есть.

Ирина Ясина:
Я туда ходила, но не знала, что это твое. Но больше некуда было ходить.

Ростислав Ордовский:
А больше некуда было. Мы открылись в 11 утра в 1990 году, в июне. И мы час закрылись. Очередь была вокруг бассейна, где теперь Храм Христа Спасителя. Вы помните, что был бассейн? Нет. Потом мы открыли «Ростик», который скоро уже не будет моим, к сожалению. Я его продам. Это раньше отбирали, а сейчас продают. И наш уникальный проект. С этим проектом мы, наверное, открыли для серьезных игроков, для серьезных бизнесменов понятие, что ресторан может быть бизнесом, а не просто делом для среднего, второго уровня населения. «Санта Фе».

Ирина Ясина:
Я там первый раз в жизни попробовала гуакамоле. Я не знала, что такое авокадо, не знала, что такое гуакамоле. Спасибо тебе, друг.

Ростислав Ордовский:
Видите, ребята, это венесуэльцы. У меня были плотники, электрики, сантехники, люди, которые клали плитку. 30 семей из Венесуэлы я притащил сюда, чтобы это все делать. Первые 20-30 дней я был управляющим строительной компании. Мы все делали. И строили, и привозили продукты. Мы делали все. У меня тогда было больше волос здесь, поэтому я оставлял себе бородку. И я был моложе. Потом мне сказали люди, что я очень старый. Я брил бороду, и стало казаться, что я моложе. Трюк вам на будущее. Мы очень много вещей делали интуитивно. Мы хотели развить и фото, и рестораны по всей стране, по всему бывшему Союзу. Республики и сама Россия. Понятие франчайзинга вам известно. Тогда это было иностранное слово, никому непонятное. Сегодня еще франчайзинг пока не понимают ни на уровне Думы, ни на уровне государства. Хотя, это уникальное орудие для развития среднего и малого бизнеса. Мы надеемся, что в итоге до этого тоже доживем. Но была одна задача. Не знаю почему, но я всегда знал, что нужно продолжать развиваться даже в трудное время. Но не было денег ни копейки. В это время зарплаты были в валюте. Поставщики продавали за валюту. Аренда была валюте. А зарабатывали мы в рублях. И вдруг доходы упали в 3 раза. Представьте, мы зарабатывали 1 тыс. долл., и вдруг начинаем зарабатывать 300 долл. Но люди получают зарплату в долларах, поставщики ждут, чтобы мы вернули в долларах. Это был сентябрь 1998 года. Это было трудно. Но все равно мы дальше строили. И так, как у нас была репутация, что мы нормальные ребята, что у нас белый бизнес. Ну, зарплаты кое-какие платились в конвертах, но бизнес был белым. То есть, вся выручка декларировалась. Мы придумали такой механизм – ИПД, инвестиционно-партнерская деятельность. Мы нашли 5-10 ребят, у которых были деньги. Они профинансировали строительство наших следующих 10 ресторанов в 1999 году. И сделка была в том, что 90% всех свободных денежных средств этого ресторана, шли на возврат инвестиций. А после этого 50 на 50. Таким образом мы построили в 1999 году 10-12 ресторанов. И начали развивать франчайзинг. Но тогда еще не было закона о франчайзинге. Мы взяли бумагу, написали принципы управления франчайзинга. Подписались первыми ребята, которые говорили, что не хотят. Мы очень боялись. Если ты завтра уберешь вывеску и будешь торговать сам, а закона нет. Взял вывеску и все. Договор – туалетная бумага. Но начали работать. Надо быть предпринимателем и рисковать. И надо все это делать в гармонии с совестью. И тогда тебе повезет. Вот моя формула успеха. Потом нам с неба упала фирма «Карлсон-туризм». В 2005 году. То есть, в течение 12 лет мы то одно, то другое покупали. Мы решили объединить всю недвижимость. Это было модно, заниматься недвижимостью. И сегодня вся наша недвижимость находится в отдельной структуре. Если какая-то иностранная компания берет в аренду, то там есть договор, который определяется коммерческими и рыночными условиями. В 2005 году к нам пришли ребята из Соединенных Штатов. Есть бренд “K&C”, «Пицца-Хат». Они 15 лет пытаются зайти в Россию. У них то что-то получалось, то не получалось. В итоге, они постучались к нам. Они делали все, что могли. Они пытались моих лицензентов купить. Они пытались отправить олигарха, чтобы меня купить. Они делали все, что у них было в арсенале. Но не получилось. Они постучались и предложили сделать стратегический альянс, который заканчивается в следующем году. Я им продаю весь бизнес. «Ростик». Поэтому нам пришлось отделить «Росинтер» от «Ростик». Другая причина, почему мы разделили. Потому что в 2006 году мы планировали выйти на IPO. Это очень важный элемент развития бизнеса в мире. В России он тоже начинается. Это биржа ценных бумаг. Думаю, что ситуация была очень интересная. Мы выпустили акции на российской бирже. И до октября 2007 года наши акции были самыми успешными на рынке. Продержались мы почти всю половину 2008 года. Но потом акции упали. И пока рынок растет быстрее нас. IPO – это emission public offer, первое размещение ценных бумаг, акций на рынке. Что это значит? Вы можете быть частной компанией, и все акции находятся у семьи. Это акции компании, доли в компании. Если вы дойдете до определенного уровня бизнеса, есть такой институт, как биржа. Биржа ценных бумаг. Там котируются и облигации. Облигации – это долг. Я могу попросить в долг, выпустить векселя, которые инвесторы будут держать в обмен на обязательный процент дохода. Либо я могу выпустить акции моей компании. Банкиры изучают рост компании, сколько она будет стоить. И инвесторы покупают эти бумаги с целью заработать на росте этих бумаг. То есть, если ты будешь расти, если у тебя прибыль будет расти, то через несколько лет акции твои будут стоить дороже. Обычно, это больше, чем инфляция и чем стоимость денег. И инвесторы таким образом зарабатывают, продав акции через 4-5 лет. Все, кто купили акции в мире до середине 2008 года, все потеряли. Все, кто продал акции до июня 2008 года, те заработали. Все, что было куплено в 2007 и в первой половине 2008 года, по определению было куплено дорого. Потому что все рухнуло. Есть известный олигарх Прохоров. Он один из немногих, кто, зная или чувствуя или случайно или повезло, продал все. Мы всегда говорим, что тем, у кого все хорошо, им повезло. И он продал очень много активов в начале 2008 года. Он один из немногих серьезных бизнесменов в России, который сегодня сидит на деньгах. Потому что все остальные, включая меня, сидят на долгах. После того, как вы делаете IPO, у вас открывается очень интересная дорога. Но и обязательства. Есть принципы корпоративного управления, которые вы должны соблюдать. Потому что инвесторы должны знать, что внутри компании нет махинаций. Которые бывают, конечно. Но у вас открывается окно в финансовый мир, который вам позволяет финансировать ваш рост самым дешевым способом – акциями.

Ирина Ясина:
Ты сказал только про частные компании. А есть IPO и государства.

Ростислав Ордовский:
Да. Собственность может быть государственной, собственность может быть частная. В IPO может выйти любая компания, с любой формой собственности. В России три компании государственные вышли на биржу тоже. Это «Сбербанк», «Роснефть» и ВТБ. И маленькая группа населения купила их акции. Слава Богу, что маленькая группа населения. Потому что потеряли все. Но потеряли все, потому что рынок рухнул. Мое мнение, что вряд ли, если бы рынок не рухнул, если бы не было мирового кризиса, что эти акции потеряли бы в цене. Думаю, что люди заработали бы. Мы говорим сейчас о том, что для ответственного правительства управление госсобственностью надо делать совсем по-другому, чем сегодня. Когда ты выпускаешь акции государственных компаний, как «Газпром», как «Сбербанк», как ВТБ и так далее. Это не частная собственность. Это наша собственность. Это еще нашему правительству не попало в голову. Это не их собственность. Это ваша собственность. В других странах за то, что делается сегодня, правительства региональные и центральные сажают. Это одна из вещей, которую надо поменять в России. Мне кажется, что франчайзинг для быстрорастущего розничного бизнеса очень важен и нужен. Второе что нужно, это обучение. И учиться надо до того дня, когда вы попадете в гроб. И вас бизнес должен быть белым. Хочу остановиться на белом. В Советском Союзе понятие налогов не существовало. Но и понятие зарплаты тоже не существовало, потому что зарплаты были мизерные. И у большинства людей были какие-то дополнительные, незаконные, доходы. Появилась новая экономическая структура управления страной, частная собственность, зарплаты и так далее. И были бешеные налоги. Их никто не платил. Тогда в начале 1990-х годов правительство решило и морковку, и кнут принести. С одной стороны, снизили серьезно снизили налоги в 2000 году. Налог на доходы физических лиц снизили до 13%. Он один из самых низких в мире сейчас. Социальный налог снизили до 26% и сделали так, что чем выше зарплата, тем он ниже. Таким образом простимулировали большие зарплаты и уплату налогов. Это правильные шаги. С другой стороны, начали ужесточать требования выхода из тени бизнеса. И так как у нас очень серьезно развита система «крыши», в фигуративном смысле. «Крыша» была очень популярна в 1990-х годах. Все имели «крышу». «Целься в мою крышу», «моя крыша занята». Сейчас «крыша» как таковая ушла, потому что многие «крыши» стали достойными бизнесменами, и уже не хотят заниматься «крышными» делами. Но их место заняли правоохранительные органы: «Ты скрываешь доход и зарплату. Иди ко мне сюда. Мы с тобой поговорим». И коррупция очень сильная появилась в этом секторе. Но надо сказать, что я знаю многие структуры, которые после того, как попались на крючок милиционера, и должны были заплатить серьезные деньги, потому что всю выручку скрывали, то множество из них вышло из тени. Сейчас с этим большой вопрос. Потому что кризис. Говорят, что поднимут соцналоги с 2010 года. Но думаю, что мы сделали прорыв в отбеливании бизнеса. Не весь бизнес белый, но сильно сдвинулись с места по сравнению с 1990-ми годами. Это мое ощущение.

Ирина  Ясина:
Сдвинулись и остановились.

Ростислав Ордовский:
Да, остановились. Сейчас я расскажу вам о моей мечте. Я вам прочитал вначале мою мечту о том, что ГИБДД вас остановит не для того, чтобы взять мзду, а для того, чтобы помочь. Вам, наверное, кажется, что это нормально, что ГАИ вас останавливает, чтобы взять с вас деньги. Но это ненормально. Во многих странах этого не происходит. Вам либо помогут, либо возьмут с вас штраф. Или, если вы пойдете в госпиталь, то вас не попросят, чтобы вы заплатили деньги за то, чтобы оказать вам услугу. Многое из того, что я написал, а вы прочитали, реально и возможно. Хотя, сейчас это кажется смешным для вас. Если мы достигнем хотя бы 70% в пути к моей мечте, я смогу сказать, что мы не прозевали страну. А если мы этого не сделаем, то я вам советую через 10 лет уезжать отсюда. Я серьезно говорю. Это мое личное мнение. Мне есть, с чем сравнивать. Моя первая родина – Венесуэла. Все, кто может, оттуда бежит. Потому что у господина Чавеса крыша едет. Сравнивая Чавеса с тем, что происходит здесь, я считаю, что наше правительство работает на «четверку» в области экономики. И на тройку в области политики и демократии. Или на двойку с половиной, но не на единицу. Есть, с чем сравнить. Есть, где хуже. Я позволю себе высказать такое мнение. Первое правительство Путина было уникально хорошим, как я считаю. Потом он немножко зазнался. Потому что деньги упали с неба, а деньги разлагают. А когда их очень много, они очень сильно разлагают. Но я должен сказать, что кнут должен быть. Но боюсь, что сейчас они перегнули палку. Это мое ощущение от того, что происходит. Сейчас я слушаю президента Медведева. Мне, в принципе, нравится то, что я слышу. Время покажет, останется ли это словами. Я наивно верю в Россию. В книге очень много материалов, очень много статистики. Она очень легко читается. Она сделала нестандартно, в виде рабочей тетради. Все меня критиковали за это. Я хотел именно книгу сделать для вас. Книга, которая будет хорошо смотреться в библиотеке. Книга, которую легко читать, носить в мешке и так далее. Я начал говорить. Мы рискуем остаться позади. Мы попали в зависимость от нефти. Наркотик в России называется нефть. Я имею в виду и нефть, и газ, и золото, и алюминий. У нас бешеная инфляция. У нас заоблачные цены. В России все дорого, потому что нет конкуренции. Средняя цена квартиры в Москве сегодня, после кризиса, 70 тыс. руб. Средняя цена квадратного метра в самом отдаленном месте – 70 тыс. руб. сегодня. Причем, вы зайдете в эту квартиру, и там, может быть, построены только лестница и дверь. Больше ничего. В любой стране, которая называет себя развитой или развивающейся, квартиры продаются совсем в другом виде – с туалетом, с базовой кухней, с окнами, которые не надо менять. И стоит она раза в 3 дешевле. Почему это происходит? Потому что с начала строительства всюду есть барьеры. И нет конкуренции: я не пущу других строителей, у меня здесь все хорошо. И правительство, и чиновники являются партнерами. Нежеланными. На стройке. Низкие доходы, большое число бедных. Хотя, экстремальную бедность мы побороли. Количество экстремально бедных резко сократилось. Но количество тех, кому едва хватает на хлеб и кровлю, утроилось. Проблема распределения доходов. В 17 раз разница между самым низким и самым высоким. Свой дом так и остается мечтой. Конечно, будешь платить 18% ипотеки, то и не потянешь. Я только что купил квартиру в Лондоне. 15 лет, 25% предоплаты. Первые 2 года – 2,95%. Так любой купит. Так легко, так не интересно. Первая глава самая важная. Она о том, почему мы находимся в такой ситуации. Пройдусь быстренько. Рост ВВП. Нам нужно расти в 2 раза быстрее, чтобы можно было через 10-15 лет прийти к разумному уровню жизни. Даже в СНГ мы далеко не первые. БРИК – это Бразилия, Россия, Индия и Китай.

Ирина Ясина:
Самые быстро растущие экономики мира. До кризиса.

Ростислав Ордовский:
Но и среди них мы отстаем.

Ирина Ясина:
Последняя цифра. За 9 месяцев 2009 года Китай – 7,8% роста. Индия – 6,1% роста. Бразилия – минус 1,2%. Практически стабильно. А Россия – минус 10,9%. Хотя, это не зарегистрированное объединение.

Ростислав Ордовский:
Но нам так везет, ребята. Знаете, какая будет следующая нефть через 50 лет? Что заменит нефть? Вода. И 25% воды в мире находится в России.

Ирина Ясина:
Да, но эти годы надо прожить.

Ростислав Ордовский:
Может быть, и через 10 лет не надо будет уезжать. Понятно, полярная республика. Этим мы поливаем наши пальмы. По крайней мере, будут бананы. Но даже с добычей нефти у нас не все так хорошо. Хотя, я даю четверку с плюсом государству. Последние 10 лет. Венесуэла экспортировала 5 млн. баррелей. Сейчас она экспортирует 1,5-2 барреля. Большое количество нефти, которое перестала экспортировать Венесуэла, забрала Россия. С одной стороны, молодцы. Но американцы, у которых куча нефти под землей, покупают. Потому что когда у всех закончится нефть, у них она будет. И то, что у нас за последние 2 месяца инфляция близка к нулю, — аллилуйя. Но я не думаю, что оно у нас продержится очень долго.

Ирина Ясина:
Я поясню предыдущее высказывание, почему случилось так, что мы забрали часть венесуэльского экспорта. Потому что Венесуэла – это государственная нефть. А государственная нефть всегда дороже, чем частная. У нас на нефтяном рынке работают частные и государственные компании, но работают в более-менее конкурентных условиях. Более того, если продолжить эту мысль, то через несколько лет мы столкнемся неминуемо с тем, что наш газ перестанут покупать. Наш газ – наше национальное достояние и тому подобное. Потому что «Газпром», государственная компания, не подвержена никаким реформам, абсолютно не транспорентная, непрозрачная. Очень неэффективная. Которая совершенно не осваивает новые месторождения. Никакой конкуренции нет вообще.

Ростислав Ордовский:
Не инвестируют в будущие добычи.

Ирина Ясина:
Ничего не делают. Более того, не допускают к трубе редких производителей, которые от них не зависимы. Например, нефтяные компании, у которых есть попутный газ, которые могли бы его тоже экспортировать. И мы через пару лет столкнемся. И тут же я нашему правительству поставила большой минус, что они не могут с «Газпрома» спросить или не хотят. Это очень важный момент. 

Ростислав Ордовский:
Вы видите, вот инфляция. Мы наверху. Мы во многих вещах наверху, но не там, где хотелось бы. Безработица, неформальный сектор. Растет постоянно. Последние 12 месяцев могут быть использованы для серьезных преобразований. В 2005, 2006 и 2007 годах все цены стали заоблачные. Жилье стало заоблачно, зарплаты стали заоблачными. Мы не могли найти сотрудников, чтобы работали в ресторане. Никто не хотел. Я говорил: закончил финансовый институт, и сразу хотел быть директором. И рынок, все индустрии России за 8-9 лет выросли в разы. И понятно, что им понадобилось в разы больше образованных людей. А за 8 лет ты не вырастишь в разы образованных людей. И вот появилась проблема. А сейчас наступил кризис, и этот пузырь лопнул. С одной стороны, он дал положительный эффект. Потому что зарплаты опустились. Кое-как цены на жилье опустились. И сегодня сотрудников стало больше. Раньше был рынок сотрудника, а сейчас рынок компании. Главное, чтобы был хороший баланс между потребностью в квалифицированных кадрах, но чтобы была конкуренция на эти места. И тогда появляется эффективность. А у нас не потому, что было плохо в стране, а потому что страна выросла бешено, и людей не было. И вместо того, чтобы помочь открыть границу, чтобы брать специалистов, это тоже был целый кошмар. Итак, мы рискуем остаться позади. Здесь вы видите, почему мы рискуем остаться позади. Факторы, приводящие к кризису, это слабость институтов. Институты – это правила формальные и неформальные, которые использует население, чтобы жить гармонично. Это и суды, и мораль, и вежливость. Это группа правил и институты, которые эти правила позволяют соблюсти, либо решать споры. Второй фактор – отсутствие стратегии. Как бы ни было. И третий фактор – это инвестиции в нас. Мы избавились от тоталитарного режима. У нас великое прошлое. Нам есть, чем гордиться. Мы имеем еще более-менее какую-то хозяйственную базу, кадровый и научный потенциал. Хотя, многие уехали. Мы занимаем весьма выгодное географическое положение. У нас есть все, что угодно, много природных ресурсов. У нас есть более-менее стабильная политическая ситуация. У нас хорошие традиции. У нас хорошая база. Хочу остановиться здесь. Наше богатство – это вы и ваши будущие дети или ваши братья и сестры младшие. Те, кому еще нет трех лет. Потому что основное образование – моральное образование – передается в первые 5-8 лет. Тогда ты получаешь нематериальную, важнейший дух, который будет влиять на вашу жизнь все остальные годы. Как воспитать достойных людей, начиная с детей? С детских садов и начальной школы. Потом средняя школа. А высшие учебные заведения, там каждый находит способ финансировать себя. Но если мы уделим людям в начале огромное внимание, эти люди будут готовы лучше сами за себя постоять и попасть в университет и так далее. А то у нас все на халяву. Вы знаете, как можно попасть в университет. Заплатили профессорам, что вас учили. Кому пришлось платить для подготовки к экзаменам? Я когда поступил в университет, я никому не платил. Я сам учился в школе. Школа мне помогала готовиться к экзаменам, к поступлению в университет. Я прошел ЕГЭ. Не прошел бы, не попал бы в университет. Извини. Шесть основных целей, которых мы должны достичь в сфере образования. Я вам их прочту. Активное участие самих в образовании детей. Не просто платить, а интересоваться и помочь. Как, наверное, ваши родители делали. Образование должно быть первым приоритетом в стране. Ресурсы, в первую очередь, в начальное и среднее образование направлять. Как-то определить, измерять качество образования. Там, где хорошие школы, пусть будет больше людей пойдут в эту школу. И тогда мы будем знать критерии оценки. Критерии оценки нужны. Связать образование с производством, чтобы институты и профучилища. Потому что не нужны только инженеры. Нам тоже нужны и сантехники, и официанты, и плотники, и так далее. Зачастую на Западе эти ребята зарабатывают больше, чем инженеры. Для того чтобы мы могли хорошо воспитать наших детей, кроме нас, кто этим займется? Учителя. Учитель должен стать самой престижной профессией в стране. Что нам нужно, чтобы иметь значительный рост и бороться с бедностью? Два момента, когда открываешь учебник. С одной стороны, увеличиваешь рост, а с другой стороны, сокращаешь бедность. Поверьте, что это не пустые слова. Это не бред. Это делается во всем мире, кроме нашей страны и Ирана, Венесуэлы и так далее. Что нужно? Открытая экономика, конкуренция, прозрачность, пересмотр роли государства. Государство либо участвует и конкурирует с частным сектором, или оно регулирует процесс. А сегодня оно и там, и там. Укрепление финансовой системы. Стимулирование и накопление и инвестиции, значительные капиталовложения в человеческий ресурс. И реформа социального обеспечения. Чтобы, действительно, человек, который потерял работу, ему не нужно было бы заниматься ерундой, чтобы полечить себя. И комплексная политика в повышении личной ответственности. Это вместе с превращением учителя в главного человека. Ваше здоровье зависит только от вас. Хочу на этом немножко остановиться. Кто из вас пьет? Кто из вас пьет? Кто из вас занимается спортом три раза в неделю? Вы ответственны. То, чего вы сейчас не делаете, будет вам стоить много денег. Или не будет стоить денег. Личная ответственность за свое будущее. Не папа-государство мне даст, а я сделаю для себя. Институт элиты. Нужно развить институты. Они должны быть независимыми. У нас должны быть лидеры-стратеги, создатели и ответственные лидеры. Мы на этом пути, но еще не достигли цели. Я уже сказал, какой я представляю Россию четверть века спустя. Но если вы прочитаете книгу, вы, наверное, будете смеяться. Но подумайте, когда прочитаете последнюю главу, что многие страны гораздо беднее, чем Россия, живут гораздо лучше. Встретимся через 20 лет, надеюсь, в достойной и сильной России.
Вопрос: Киров.
Насколько я поняла, главный герой вашей книги – медведь. Сразу ассоциации с образом «Единой России». Особенно мне понравился рисунок, когда медведь вкладывает деньги в школу. Это было сделано намерено или вы симпатизируете этому животному? И как вы относитесь к этой партии?

Ростислав Ордовский:
Медведь появился до Медведева. Это первое. Над этой книгой я думал 5 лет. Три года не мог написать, но, наконец, написал. Почему медведь? Потому что для многих – это образ России. Я выбрал медведя, чтобы он был немного вызывающим. К «Единой России» у меня очень негативное отношение. Потому что любая система, где есть только одна партия, она себя изживет.

Реплика: Пермь.
Я хочу сказать впечатление об услышанном. Мне приятно, что человек из Южной Америки так тепло говорит о нашей стране, и так за нее переживает. Потому что это взгляд не изнутри России, а немножко сбоку, он видит все проблемы более крупным планом. И потом, это человек, который смог устроить свою жизнь в Европе, тем не менее, приехал в Россию, работает здесь и будущее свое связывает с Россией. Спасибо большое за это.

Вопрос: Брянск.
Мы немного поговорили о нынешнем кризисе. Какой выход вы видите для вашего бизнеса из кризисной ситуации? Как надо этот кризис преодолеть?

Ростислав Ордовский:
Я говорил, что будущее зависит от тебя. Это, действительно, так. Мы вчера закончили наш стратегический план на следующие 3 года. В январе никакого стратегического плана было нельзя, потому что было непонятно, что будет. Сейчас более-менее понятно, что мы не будем катиться вниз. Мы три дня работали, чтобы определить, как увеличить эффективность нашей компании, наверное, в 2 раза. Мы не стали смотреть, что если мы здесь сэкономим, если здесь сократим дух человек. Нет. Мы хотим быть через год здесь. Мы хотим заработать столько-то. Что нужно для этого сделать. До марта этот план мы будем выполнять. Я пригласил серьезного управленца, который знает больше меня в управлении ресторанами и недвижимостью. И мы три дня с ним работали. И не было слонов, которых мы не затронули бы. Я могу сказать только коротко. Потому что я могу говорить пол часа, что мы будет делать конкретно. Об этом мы потом можем поговорить. Я хочу сказать, эффективность всех предприятий в России может увеличиться на 50%. Я об этом могу сказать вслепую. А эффективность «Газпрома» — на тысячу процентов.

Вопрос: Пермь.
Вы говорили про инвестиции. Безусловно, улучшать общество в целом надо начинать в себя. Готово ли российское общество сегодня принять эту ответственность? Когда ты отказываешься от вредных привычек, начинаешь смотреть в будущее, это, безусловно, ответственность. Готово ли российское общество к подобной ответственности?

Ростислав Ордовский:
Известно, что индивидуальная мечта настолько расплывчата и хрупка, что может легко разрушиться при соприкосновении с действительностью. Но когда мечта становится коллективной, действительность наступает. Для этого нужен сильный лидер, созидательный лидер, стратегический лидер. Иногда нужно поверить в себя и кому-то нужно взять ответственность. Лидер нужен. Надеемся, что наш действующий президент является этим человеком.

Вопрос: Ростов-на-Дону.
Есть мнение, что сейчас самое время начинать. И все, что начнется сегодня, то через 2-3 года расцветет махровым цветом, и любой бизнес будет приносить огромные доходы. Так ли это, как вы считаете? 

Ростислав Ордовский:
В общем, да. Это хорошее время для начала. Потому что, к сожалению, у нас настолько большой дефицит всего, что возможностей много. Они на каждом шагу. Даже пройдя 90-е годы, когда мы все увеличили в 10 раз. Если будешь сравнивать себя с той же Чехией или Польшей, чтобы не сравнивать с Англией и Испанией, возможности у нас огромные. И сейчас хороший момент для начала.

Вопрос: Киров.
Вы говорите, что нужно развивать человеческий потенциал. Сейчас очень много преобразований в области образования. Это и ЕГЭ, и бакалавриат, и прочие вещи. Как вы к этому относитесь? И какие у вас есть предложения?

Ростислав Ордовский:
Я лично считаю, что ЕГЭ – это правильно. Я говорил, что нужно каким-то образом измерять качество образования. Другое дело, что ЕГЭ, который сейчас используется, требует улучшений. Но думаю, что это правильный шаг, чтобы сломать систему коррупции в институте. Но ЕГЭ – это уже высшее образование. Я говорю об учителе детского сада и начальной школы. Эти люди должны быть самыми главными нашими людьми.

Вопрос: Казань.
Мне хотелось бы услышать ваши ценные указания. Вопрос такой. Мои мечты во многом совпадают с вашими. Я глубоко убежден, что будущее зависит от меня. При этом, я завтра приезжаю в Казань, и что могу конкретно сделать? Как я должен себя вести, какие действия совершать, чтобы двигаться навстречу этой мечте?

Ростислав Ордовский:
Очень хороший вопрос. И очень трудный вопрос. Я отвечу так. Я писал книгу два года, и очень много преобразований происходило у меня лично. Скажу откровенно, мы тоже платим взятки. Мы тоже платим, чтобы пожарник отстал от нас. Я не могу сказать, что мы полностью от этого ушли, но мы сделали очень большой шаг для того, чтобы делать все, как нужно, чтобы не давать деньги тем, кто их вымогает у нас. Недавно московская милиция отправила нам пару двухметровых ребят, которые выглядели на 25 лет, а им было по 17. И наши официанты им продавали алкогольный коктейль. С нас хотели взять деньги. Но мы не дали взятку. Мы пошли в суд. Мои советы. Три раза в неделю заниматься спортом. Не пить, не курить. Будь искренним со своей совестью. Будь в гармонии со своей совестью. Будь осторожен с соблазнами. Это не значит, что не надо получать удовольствий. Но если ты пьяный в дребезги не можешь подняться, это, наверное, уже не удовольствие. Хотя, в России это национальный спорт. И вот эти мелкие шаги, по крайней мере тебя будут тебя вести по жизни. 

Ирина Ясина:
Я тоже хочу задать вопрос. Скажи, когда в твоих ресторанах будет доступ для инвалидов? Это к вопросу о том, что мы можем сделать.

Ростислав Ордовский:
Очень важный вопрос. Мы уже год мусолим, что и как сделать. Я сейчас не могу ответить. Конечно, когда мы сегодня смотрим, куда тратить деньги, тоже, откровенно, деньги мы копим, чтобы заплатить кредиты. Мы обсуждали последние три дня и высказали, что нам нужно улучшить качество наших ресторанов. И какие-то деньги, как только они появятся, направить на возможность, чтобы был доступ в туалеты людей с ограниченными возможностями. Это было бы доступно и достойно. Я не могу сказать, что это наша главная задача сегодня. Но она стоит как задача, как только мы выкарабкаемся.

Ирина Ясина:
Я не только из личных шкурных соображений задала этот вопрос. Это ответ на вопрос, что ты можешь сделать. Каждый из нас может действовать в том радиусе, который ему доступен. Ростик может такие вещи делать. Я могу собирать вас на семинары и приглашать замечательных людей, которые с вами будут общаться, делиться своими соображениями. Вы можете делать еще что-то. И каждому из нас предстоит выбрать, что делать. Самое главное, забыть слова «от меня ничего не зависит». Это яд. Это самое страшное, что может быть. Наш разговор вчера начался с того, что были две ваши ровесницы, которые организовали группу, чтобы ездить по домам престарелых. Они просто общаются со стариками. Они пишут им письма, поют с ними песни, возят какие-то пирожки. Общественная работа. Самое главное не только брать, а что-то отдавать.

Ростислав Ордовский:
Даже больше отдавать.

Ирина Ясина:
Ну, хотя бы что-то. В нашей стране был ужасный слоган: «Раньше думай о Родине, а потом о себе». Ужасный слоган. Я с ним выросла. Вы еще не родились, а Ростик рос в Венесуэле, а я росла вот с этим. Вроде, звучит правильно. Но это брехня. Потому что Родина это то, как мы живем в этой стране. Родина это то, чтобы другим было хорошо. Не только мне самому, но и мне самому, и моей семье тоже. Нельзя думать об абстрактной родине. Нужно думать о конкретных людях. О конкретных стариках, о конкретных инвалидах, о конкретных чиновниках, чтобы они не воровали. Об конкретных пожарниках, о конкретных судьях. Смешно звучит и пафосно, но своим примером – начни с себя. Встань утром перед зеркалом и скажи: дать взятку или не дать взятку? Или пойти в суд? Пойти в суд. Да, тяжело. Да, долго. Да, проще откупиться. Но иначе мы не сдвинемся. И тогда будет горько. Но тогда Ростик будет прав: через 10 лет надо будет отсюда уезжать. А сейчас еще есть надежда.

Ростислав Ордовский:
Есть понятие, которое кажется противоестественным, – надо помогать ближним. Но есть один паритет выше. Сначала посмотри на себя. Если тебе будет хорошо, ты сможешь помогать ближним. Если ты не будешь кушать, помогать всем и, в итоге, заболеешь, то ты не сможешь помогать ближним. Поэтому это не эгоизм. Это прагматизм. Обрати на себя внимание и сразу после этого давай больше другим, чем то, что тебе дают. Совершай действия, не ожидая ничего взамен. Спасибо.

 

Поделиться ссылкой: