Ирина Владимировна КАРАЦУБА
Доцент кафедры межкультурной коммуникации Московского государственного университета им. Ломоносова, к.и.н.

Ведущая:
Ирина Владимировна Карацуба – наш любимый лектор. Тема ее лекции «История России в гимнах», одна из топовых на нашем семинаре, потому что это и про историю, и про культуру. Она всегда вызывает бурную дискуссию. Надеюсь, что в вашей аудитории это тоже будет повод для мозгового интеллектуального штурма.

Ирина Карацуба:
Спасибо. Поговорим про более возвышенные предметы, с одной стороны. С ругой стороны, очень показательные. Мы живем в мире, полном символов. Нас окружают символы повсюду. Смысл каких-то символов мы понимаем, а каких-то нет. Часто мы понимаем смысл символов не так, как оно было бы плодотворно или полезно. Некоторые наши символы, мне кажется, нужно расколдовывать. Если их не уничтожать и заменять другими, что мы научились делать без большой пользы. Типа, взорвали Храм Христа Спасителя, сделали плавательный бассейн, потом восстановили Храм Христа Спасителя. И что? А покаялись за то, что сделали? Осмыслили то, что сделали? Нет. В Евангелии об этом очень хорошо говорится: сотворите плод, достойный покаяния. Ни плода, ни покаяния, строго говоря. В связи с сегодняшними ночными событиями, от которых трудно отвлечься, вспоминается еще одна евангельская притча. В Иерусалиме упала знаменитая Силамская башня, и под ней погибли 18 человек. Ученики пришли к Христу и спросили: «Эти 18 человек были грешнее всех остальных? Они правильно погибли? А если они не были грешнее остальных, то почему они погибли? Где же Бог?». Христос им очень хорошо ответил: «Нет, эти 18 человек не были грешнее других, но все так погибнете, если не покаетесь». Тут речь идет о проблеме, над которой бились выдающиеся умы, — как Бог может допустить существование зла? Как Бог может допустить Освенцим? Как Бог может допустить наше Бутово, Колыму? Христос правильно сказал, что Бог тут ни при чем. Это люди так построили башню. И если сами внутри вы не изменитесь, то погибните все. По крайней мере, я так поняла эти слова. Хотя, есть разные традиции. В связи с этими жуткими событиями сразу заговорили про группу «Восемнадцать». А почему «Восемнадцать»? А потому что один и восемь – это буквы латинского алфавита, которые соответствуют инициалам Адольфа Гитлера. Вот символы нас кругом окружают. Давайте разбираться в символах. Что они несут, как нам их понимать и что нам с ними делать. Согласитесь, что для любой страны герб, гимн, флаг – это нечто структурообразующее. В нашем состоянии сегодня совсем весело. У нас в этом плане какое-то удивительное смешение всех периодов русской истории. У нас герб царский – орел в коронах. У нас флаг, который мы называем русским национальным. Когда-то это был флаг торгового флота, триколор. Потом он стал национальным флагом. А гимн у нас советский, сталинский, с переписанными словами тем же, кто писал первый, сталинский. Тут очень интересный набор, который о многом свидетельствует. История русских гимнов очень долгая. Первые гимнические мелодии появились во время Петра Первого. Но это мы опустим, потому что будем говорить об истории России ХХ века в гимнах. Когда смотришь на Россию, сразу видишь две вещи, которые немедленно вступают в конфликт друг с другом. Во-первых, видишь очень много особенного, ни на что не похожего. Что-то в нас есть, что редко где-то встречается. С другой стороны, видишь то, что нас объединяет с Европой, например. И когда смотришь на наши гимны, сразу видны обе эти черты. Во-первых, за ХХ век, с 1900 по 2000 годы, в России сменилось 6 гимнов. Это много. Мы сейчас это послушаем. Послушаем и альтернативные варианты, что хотело стать гимном, но не стало. А мне очень жалко такие несостоявшиеся гимны. Я очень люблю гимн мало кому известный, например. Так вот, 6 гимнов. «Боже, царя храни», «Интернационал», первый вариант михалковского гимна со словами. Потом тот же самый гимн, музыка Александрова, но без слов. Затем Глинка «Патриотическая песня». И, наконец, в последний год ХХ века вернулись к гимну Александрова, а слова переписаны в третий раз все тем же Михалковым. Шесть гимнов за сто лет многовато. Конечно, есть страны, которые вообще никогда не меняли гимны. С XVI века не изменила свой века Голландия. «Вильгельмус вон Насауэ», 1568 год. У нас опричнина в полном разгаре. А у них родилась песня, которая стала голландским гимном, который они до сих пор не изменили. Один из старейших гимнов британский «Боже, храни короля». 1747 год. Интересно, что неизвестно, кто автор голландского гимна. А в случае с музыкой британского гимна долго шли споры о том, кому ее приписать. Лет 30 назад определили, что был учитель музыки Томас Кэрри. Есть такие композиторы, которые за всю свою жизнь написали только одну мелодию, но это, как правило, оказывалась мелодия гимническая. То же у нас было с Алексеем Федоровичем Львовым, автором «Боже, царя храни». Гениальная музыка. Львов остался как композитор одной мелодии. То же с Пьером Дежейтером, автором «Интернационала». Хотя, он много что писал, но остался известен как автор именно этой замечательной мелодии. То же с товарищем Александровым. Часто бывает, что гимнические мелодии сочиняют люди, которые ничего другого путного не сочинили. Многие европейские страны за ХХ век меняли гимны. Скажем, Австрия поменяла 4 раза. Германия поменяла 4 раза. Но 6 раз, как мы, это абсолютный европейский рекорд. Мало того, что мы так часто меняли гимны, но более 30 лет у нас был гимн без слов. Первая такая пауза была после разоблачения культа личности товарища Сталина. Еще до ХХ съезда, в 1955 году, слова «Нас вырастил Сталин на верность народу, на труд и на подвиги нас вдохновил» исчезли. С 1955 по 1977 год, до принятия брежневской конституции, так называемой Конституции развитого социализма, не было слов. В 1977 году Михалков написал второй вариант слов, выкинув Сталина оттуда, заменив его коммунизмом, алым знаменем Отчизны. И «Патриотическая песня» Глинки тоже осталась безмолвной. С 1991 по 2000 год мы исполняли эту красивую мелодию без слов. Насколько я понимаю ситуацию, все-таки из-за отсутствия ярко выраженной политической воли, ни у кого не дошли руки до того, чтобы написать слова. Несколько раз даже планировалось этот вопрос внести в повестку дня заседаний 5-й и 6-й Государственной Думы, но так до него и не дошли. Это мелодия тоже осталась без слов. С 1955 по 1977 годы и с 1991 по 2000 годы гимны были без слов. Тут есть над чем задуматься. Не мы единственные и тут. У меня начинает в душе все свиристеть и произрастать, когда я слышу разговоры про уникальность России. В Испании после смерти Франко тоже отменили слова в гимне, оставив мелодию. Почти 20 лет у них был бессловесный гимн. Но потом слова написали. То есть, с одной стороны, мы не уникальны. Наш замечательный писатель Салтыков-Щедрин написал по другому поводу: «С одной стороны, нельзя не сознаться. С другой стороны, нельзя не признаться». Давайте мы посмотрим на эти все хитросплетения и послушаем. Одно дело, то, что мы воспринимаем разумом, рассудком. То, что я говорю, цитирую слова. Другое дело, как воздействует музыка. Особенно в случае, если она исполняется без слов. Какой посыл она нам дает? Кстати, сразу хочу сказать, что все, что я сейчас буду говорить, почти на 90% взято с одного замечательного сайта. Я знаю его создателя. Это абсолютный фанат своего дела. Только такие люди и могут создавать такие великие вещи. Роман Синельников, создатель сайта http://www.hymn.ru/. «Музей русских национальных гимнов». Там много вариантов всех наших гимнов от петровской эпохи до наших дней. И там есть хорошая библиотечка с лекциями, статьями о вариантах наших гимнов. Честь и слава людям, которые создали этот замечательный сайт и поддерживают его. Там можно послушать вариант исполнения гимна Советского Союза группой «Лайбах». То есть, там есть самые экзотические варианты. Это очень интересно. С какой музыкой Россия вошла в ХХ век? Она вошла, может быть, с самой удачной нашей гимнической мелодией, которая была нашим гимном почти 80 лет. Это знаменитое «Боже, царя храни!» Львова и Жуковского. Алексей Федорович Львов – не профессиональный композитор. Он служил в третьем отделении у графа Александра Христофоровича Бенкендорфа. А потом возглавлял царский конвой Николая Первого. И поскольку он был сыном музыканта, сам музицировал, то подыгрывал на скрипке царским дочерям. Николаю понадобилось написать новый народный гимн. До Николая Первого гимном России был британский гимн. Музыка британская, а слова Жуковского. Потом Николаю надоело слушать английскую музыку, и он решил, что нужна русская музыка, народный гимн. Это по теории: православие, самодержавие, народность. И тут был взлет национальной русской музыки. Появился Глинка с гениальными операми. Николай попросил Львова сочинить гимн. И Львов остался композитором одной мелодии, хотя, он много писал. Но эти произведения прочно забыты и никогда нигде не исполняются. А вот «Боже, царя храни!» исполняется. Приблизив максимально звучание светской мелодии к звучанию церковного хорала православного, он добился очень сильного эффекта. Василий Андреевич Жуковский – это, конечно, Сергей Владимирович Михалков XIX века. Жуковские переписал слова радикально. Первый вариант, который был положен на британскую музыку, назывался «Молитва русских». Там есть слова об ответственности царя перед народом, о социальной функции монархии – помогать униженным, обездоленным, болящим. А в последнем варианте нет никакой ответственности, и нация только прославляет царя. Послушаем «Боже, царя храни!». Львов и Жуковский. Официальный гимн Российской Империи с 1833 по 1917 годы.

ЗВУЧИТ МУЗЫКА

Ирина Карацуба:
Это исполнение знаменитого певческого коллектива, хора певческой культуры Валаама. Это одноголосное мужское исполнение. Под руководством Константина Никитина. Они много перепели песен, доведя их до высокой степени гармонии. Что мы здесь слышим? Не случайно он придал государственному гимну оттенок религиозного, церковного, православного песнопения, псалма, гимна. Это идея сакрализации монархии. Царь – помазанник божий. Царь – наместник божий на земле со всеми вытекающими отсюда последствиями. Вся нация молится за царя перед Богом: «Боже, царя храни!». И, конечно, выражен антиевропеизм. «Царствуй на славу нам, на страх врагам». Мы и они. Это то, что называется психологией осажденной крепости. Вот так дивное творение может задавать некоторые векторы развития. Какая тут ответственность царя перед народом? Какая тут обратная связь? Какой тут парламент, политические партии? Царь от Бога. Что ложится на самую кондовую интерпретацию слов апостола Павла из первого послания к коринфянам: «Несть власти не от Бога. Любая власть от Бога». Если это понимать буквально, то получается, что и Полпот, и Гитлер, и Сталин – все от Бога. И тогда уже не хочется верить в такого Бога, честно говоря. В то время, как апостол Павел сказал эти слова по поводу одного конкретного императора, который в тот период был очень многообещающим и достойным. Потом, правда, очень сильно испортился. Это про Нерона сказано. В тот период, когда Нерон был царем-философом. И в страшном сне апостолу Павлу не приснилось бы поздний период правления Нерона так изображать. И тут имеется в виду не власть конкретного лица, а власть как принцип организации в противовес хаосу, анархии. Вот структура от Бога, порядок от Бога. Есть разные интерпретации слов апостола Павла. Вот с таким наследием Россия вступила в ХХ век. Но ни для не секрет, что еще в XIX веке российская монархия вступила в эпоху тяжелого, затяжного кризиса. Он выразился и в охоте народовольцев за царем с бомбометаниями и убийствами, и в периодических обещаниях созвать орган, который бы советовал царю. А в начале ХХ века, когда начинают создаваться первые русские, сначала нелегальные, а потом и легальные политические партии, начинается соревнование разных политических проектов. У власти свой проект. У социал-демократов свой проект. У эсеров другой проект. У конституционных демократов третий проект. Эта борьба идей в нашем срезе выступала в форме борьбы разных мелодий, разных музыкальных девизов разных течений. Потому что у каждой политической партии или даже фракции и группы, которая выходила на арену, как правило, была своя мелодия. Были свои любимые и народные мелодии. Народ видал их в гробу и белых тапках, и шел со своей собственной мелодией. Мы видим тут борьбу идей, борьбу мелодий. Строго говоря, в начале ХХ века, когда «Боже, царя храни!» был официальным гимном, была борьба двух мелодий русских левых. Это «Интернационал». Слова Эжена Патье, музыка Пьера Дежейтера. И «Марсельеза». Музыка Руже де Лиля, слова в русском варианте революционера-народника Петра Лаврова. Он представлял пропагандистское направление русского народничества и считал, что с бомбой идти рано, нужно просвещать. Хотя, при этом он написал очень кровожадный текст. В России он был известен как «Рабочая Марсельеза». Послушаем «Рабочую Марсельезу». Потом эта музыка стала музыкой всех европейских революционеров XIX века. «Марсельезу» пели декабристы по-французски. В новом периоде русского революционного движения иностранными языками не владели, поэтому пригодился русский вариант текста, созданный Петром Лавровым. С тех пор эта песня называется «Рабочая Марсельеза».

ЗВУЧИТ МУЗЫКА

Ирина Карацуба:
Кровожадный текст. «Вставай на врага, люд голодный, раздайся клич мести народной». При том, что это была музыка умеренного крыла русских левых. Большевики, а особенно Владимир Ильич Ленин, ее терпеть не могли. Когда Ленин появился в Петрограде в апреле 1917 года на Финляндском вокзале, запели «Марсельезу». Он поморщился и сказал: «Давайте «Интернационал». И запели «Интернационал». Это был официальный гимн российской социал-демократии. Лавров был умеренным человеком. Это, скорее, призыв к социальному равенству, к восстановлению справедливости в понятных народу кровожадных формах. Вот к чему призывали, то потом и началось. Вспомним гражданскую войну, все эти переделы. Вспомним страшную эпопею с раскулачиванием. В этом есть опасность, что слово воплощается в жизни. Поэтому надо быть очень острожными со словами гимна, на мой взгляд. С этой точки зрения мы потом посмотрим и на слова нашего нынешнего гимна. Они много глюков отражают, грубо говоря. На самом деле, «Марсельеза» жестоко соревновалась на митингах, шествиях, публичных акциях, которых было очень много в годы первой русской революции, с другой мелодией. С мелодией мирового социалистического движения, со знаменитым «Интернационалом». Мелодия его была создана для Второго Интернационала. Музыку написал рабочий-самоучка Пьер Дежейтер. Он читал сборник стихов погибшего французского поэта-коммунара Эжена Патье. Одно из стихотворений ему так понравилось, что он написал музыку. Так получился «Интернационал». В нашем варианте по-французски Эжена Патье никто не читал. У нас этот текст был переложен русским социал-демократом Аркадием Яковлевичем Коцем для II съезда РСДРП, Российской социал-демократической партии, в 1903 году. То, что написал Коц, довольно далеко от того, что писал Патье. Аркадий Яковлевич не был профессиональным поэтом, а просто умел рифмовать. Он сумел дать несколько очень сильных формул, которые потом стали как бы идеологемами, политическими символами, структурообразующими политическими понятиями советского режима. Например, кто был ничем, тот станет всем. Послушаем «Интернационал»

ЗВУЧИТ МУЗЫКА

Ирина Карацуба:
С «Интернационалом» воспрянет род людской. Дальше еще лучше. «Никто не даст нам избавленья – ни Бог, ни царь и ни герой. Добьемся мы освобожденья своею собственной рукой. Довольно кровь сосать, вампиры, тюрьмой, налогом, нищетой. У вас вся власть, все блага мира, а наше право – звук пустой. Презренны вы в своем богатстве, угля и стали короли». Хорошо звучит это сегодня. «Ваши троны, тунеядцы, на наших спинах возвели. Заводы, фабрики, палаты – все нашим создано трудом. Пора, мы требуем возврата того, что взято грабежом». Хорошо звучит. Очень актуально. «Интернационал» был мелодией русской социал-демократии. Когда социал-демократия пришла к власти в 1917 году, он стал официальным гимном РСФСР, а потом и СССР. Был им до 1943 года. Когда пришел гимн Александрова, «Интернационал» оставался гимном Коммунистической партии Советского Союза. С этой музыки начинались все партийные съезды, вплоть до последнего горбачевского XXVIII. Вы поколение, которое счастливо миновало это. А нам в школе, как только начинался партийный съезд, шла радиотрансляция, и все гремело этим «Интернационалом» дня три. Повторяю. «Марсельеза» и «Интернационал» — самые яркие альтернативные проекты «Боже, царя храни!». Согласитесь, что энергетики в них гораздо больше. Хотя, по сравнению с возвышенным хоралом Львова, эта энергетика страшноватая, опасная. На самом деле, широкому трудовому народу все эти «Марсельезы», «Интернационалы» были до лапочки. Очень популярной песней протеста была знаменитая «Дубинушка». Это песня рабочей артели, бурлацкая песня. Вспомните, что до индустриализации первых пятилеток Россия на 90% была крестьянской страной. Эту песню любила петь и интеллигенция. Ее пел Шаляпин, за что вылетел из Императорских театров. Ему не простили проникновенного исполнения «Дубины» на одной из демонстраций. Николай сказал: «Чтобы этого босяка в моих Императорских театрах не было». «Дубинушка» — очень длинная песня. Мы послушаем один куплет. Я даю очень старую запись, где поет Шаляпин. Напомню, что потом «Дубинушка» потом всплыла при Горбачеве. Когда началось демократическое движение, «Демократическая Россия», межрегиональная депутатская группа, когда начались стотысячные митинги на Манежной площади, лидеры этих митингов – Афанасьев, Гавриила Попов, Борис Ельцын, академик Сахаров – запевали эту «Дубинушку». Это выглядело очень экзотично. Я слышала это своими ушами и просто офигела. Рафинированная интеллигенция поет бурлацкую песню, это было красиво. Но это была попытка возобновления русской народной низовой демократической традиции. Музыка и слова народные. Поет Федор Иванович Шаляпин. «Дубинушка».

ЗВУЧИТ МУЗЫКА

Ирина Карацуба:
Сильная вещь, но мрачная, «Песня рабочей артели». Она описывает процесс, как они пытаются сдвинуть судно, севшее на мель. А энергетика тоже сильная, но очень мрачная. И предчувствие чего-то такого, очень непростого. Но и «Дубинушкой» все тоже не исчерпывается. Очень популярным был знаменитый марш, созданный композитором Василием Агапкиным в 1912 году «Прощание Славянки», после начала первой балканской войны. Агапкин тоже был никто, звать никак, что называется. Он служил помощником трубача в тамбовском кавалерийском полку. Потом дослужился до высоких должностей. Во время знаменитого парада 7 ноября 1941 года, с которого войска уходили на фронт, который был в 11 км от Москвы, в Химках, оркестром дирижировал Василий Агапкин. Он написал именно марш. Слова к нему сто раз писались разные. До сих пор партия «Яблоко» выступает за то, чтобы нашим гимном был марш «Прощание Славянки». Это очень популярна мелодия, бодрая. Она была популярна еще в начале ХХ века. Но больше ассоциировалась с идеей войны, славянского единства, славянских братушек, которым мы должны помочь, а они нам помогут. У нас нет этой мелодии, но вы все помните этот марш. И вот происходит известное событие в ночь со 2 на 3 марта 1917 года. Николай Второй подписывает отречение от престола. С грубой ошибкой. За себя и за своего сына, за которого он не имел права отрекаться. Он отрекся в пользу младшего брата Михаила Александровича, великого князя. На следующий день великий князь с еще более грубой ошибкой подписывает отречение в пользу не существующего органа – Учредительного собрания. Оно собралось только 5 января 1918 года. Нельзя отрекаться в пользу не существующего органа. Это сложная история. Его уговаривали не отрекаться, но он отрекся. 3 марта тысячелетняя монархия, которая так прославлена в гимне Львова и Жуковского, в одночасье развалилась. Василий Васильевич Розанов очень хорошо написал: «Тысячелетняя Россия слиняла в три дня». Это вообще свойство России. Вот несокрушимая, тысячелетняя рюриковско-романовская монархия. Три дня – и нет ее. И потом несокрушимая, ощерившаяся ядерными боеголовками советская власть в три дня августа 1991 года исчезла. Это черта нашего развития. С одной стороны, что-то очень застывшее, из которого как бы и вырваться нельзя. С другой стороны, все это за три дня усвистывает. Какая задача встала перед Временным правительством, которое сформировало временный комитет распущенной царем накануне IV Государственной Думы? Встала задача, какие печати ставит на документы, какую музыку играть. Варианты были разные. Февральскую революцию никто не готовил. Это стихийная революция. Она была почти бескровная. В эти февральские дни сама собой родилась абсолютно гениальная мелодия, мною любимая, про которую все забыли. Может быть, вы ее узнаете. Гречанинов.

ЗВУЧИТ МУЗЫКА

Ирина Карацуба:
Это позывные радиостанции «Свобода». Написал ее замечательный композитор Александр Гречанинов, который эмигрировал в 1925 году, и жил в Европе. Сейчас он вернулся, в основном, как композитор церковной музыки. Очень многие концерты Гречанинова сейчас исполняются. А слова Константина Бальмонта, одного из лучших русских поэтов начала века. Они вдвоем за несколько часов, в экстазе этих февральских событий, написали эту дивную вещь, которая, увы, в нашей культуре не укоренилась. Это концертное, несовершенное исполнение театра «Геликон». Но у меня нет другой записи. Все мои попытки добыть нормальную запись не увенчались успехом. На радио «Свобода» они играют только начальные такты мелодии. А текст прекрасный. Бальмонт хорошо написал. Тут нет никаких излишних подробностей, нет ничего кровожадного. «Да здравствует Россия, великая страна! Великая стихия свободной суждена. Борцам за веру – слава» и так далее. Все очень благородно, красиво, скупыми штрихами. Это один из альтернативных гимнов. Как писал Карамзин, что быть могло, но стать не возмогло. Мне очень жалко, что не возмогло. Может быть, когда-то эта мелодия к нам еще вернется. Она была довольно популярна в эмигрантской среде. Хотя, эмигрантская среда все-таки большей частью среда роялистская. Там, как правило, пели «Боже, царя храни!». А если подчеркивалась идея военной славы, то «Преображенский марш» Петра Первого. Официальной дипломатической мелодией русской эмиграции на мемориальных церемониях был «Преображенский марш». Временное правительство, будучи близким к верхам, а не к низам, сделало ставку не на разворачивание революции по нарастающей, а, наоборот, на введение ее в берега. Оно взяло «Рабочую Марсельезу» в качестве гимна. «Интернационал» воспринимался как опасная угроза. Но реально в России от марта к октябрю 1917 года шло лобовое столкновение «Марсельезы» Временного правительства с «Интернационалом», которые распевали все левые силы. Большевики, левые эсеры. И когда эти силы захватили власть в результате целого ряда ошибок Временного правительства, началось общее нарастание хаоса и распада страны. В октябре 1917 года мелодией РСФСР, Российской советской федеративной социалистической республики, а потом и СССР, Союза Советских социалистических республик, стал «Интернационал». И был им до 1943 года. Тут мы подходим к интересному моменту. 1943 год – год решающих битв Великой Отечественной войны. Это начало контрнаступления под Сталинградом в ноябре 1942 года. Потом Курская дуга. Потом форсирование Днепра. Потом взятие Киева к 7 ноября. И тут вдруг одновременно разворачивается история с новым гимном. Спрашивается, зачем нужен новый гимн? Других проблем нет у страны? Тут началось и переодевание армии, появилась новая форма. В союзе с Русской Православной Церковью в ночь с 4 на 5 сентября 1943 года на даче Сталина Сталин, Берия и чекист Карпов встречались с тремя уцелевшими митрополитами. И позволяют им опять возобновить деятельность Церкви, которая практически в могиле или в тюрьме. Дают разрешение на избрание нового патриарха. Им становится через несколько дней патриарх Сергий Старгородский. Участников собора, которые избрали этого патриарха, НКВД доставляет в Москву на своих самолетах. Поэтому та Церковь, которую мы сейчас имеем, РЦП Московский патриархат, она создана Сталиным. На этих основаниях она до сих пор и существует. И напрасно надеяться, что будет какое-то обновление нашей жизни, в том числе религиозной. Она ни в чем не покаялась. Спрашивается, зачем новый гимн? Почему Сталин считал, что армия не может наступать в той форме, в которой она отступала? Что в Европу мы должны прийти одетые по-другому? Точно так же и с мелодией. Вот как Николаю Первому в свое время нужна была народная мелодия в противовес мелодии британского гимна, так и тут. Все-таки «Интернационал» — мелодия европейская. Ее сочинил не русский. Пьера Дежетера здесь очень любили. На 10-летие Октябрьской революции его сюда пригласили. Он написал несколько гимнов, посвященных советской стране. Вообще, Дежетер и для Европы очень значимая фигура. На его родине в Генте ему поставили памятник. Там тоже про него все помнят. Это мелодия, вошедшая в ряд европейских символов. Но для товарища Сталина все европейские дела должны были отступить перед славой русского оружия. Как он сказал, перед великим русским народом. Поэтому нужен был новый гимн. Как вы помните, первыми словами нового гимна стали слова скрыто националистические. «Союз нерушимый республик свободных сплотила на веки Великая Русь». Оба слова с большой буквы. «Да здравствует созданный волей народов единый, могучий Советский Союз». Эти слова абсурдны. Что значит: «Союз нерушимый республик свободных»? Если они свободные, то союз не нерушимый. Но эта коллизия очень хорошо отражала реальную ситуацию с советскими законами. У каждой республики было право выхода из СССР, и не было ни одного закона, как она должна выходить, если захочет. Право есть, но воспользоваться не может. Это типично советская ситуация. Но не только советская. Меня потрясло на прошлой неделе высказывание нашего министра внутренних дел, что каждый человек имеет право обороняться от милиции. Я имею право, но я за него и сяду, если начну обороняться. Большое спасибо. Далеко ли мы ушли от советского абсурда? Над этим можно порефлексировать: почему так много противоречий? Это тема для отдельного дискурса. Возвращаемся к гимну. Товарищ Сталин подошел к делу серьезно. Был объявлен конкурс, который длился полгода. Было предложено более 200 вариантов гимна. Ведущие советские композиторы написали по нескольку вариантов. Два варианта представил Шостакович. Три варианта представил Прокофьев. Два варианта представил Хачатурян. Александров был автором гимна партии большевиков и на основании этой песни 1939 года создал свой гимн. Он тоже представил несколько вариантов. Комиссия во главе с Михаилом Ивановичем Калининым долго слушала это в Большом театре, и, в итоге, отобрала 18 вариантов. И тут слушал товарищ Сталин вместе с Политбюро. По апокрифическим данным, то есть, изустной традиции, не зафиксированной в документах, Сталину очень понравились два варианта. Первый, который был позже принят, Александрова. Второй вариант – Шостаковича. Этой записи нет. Это есть только в нотном архиве Дмитрия Ивановича Шостаковича. Сталин долго колебался. Потом он сказал Шостаковичу: «Ваша мелодия недостаточно торжественна». Выбор был сделан в пользу Александрова. Вы знаете эту мелодию, но мы послушаем вариант 1943 года.

ЗВУЧИТ МУЗЫКА

Ирина Карацуба:
Дальше идут слова, которые вы можете прочитать в наземном вестибюле станции метро «Курская», открытой 1 января 1950 года. «Сквозь грозы сияло нам солнце свободы, и Ленин великий нам путь озарил. Нас вырастил Сталин на верность народу, на труд и на подвиг он нас вдохновил». О чем говорит эта мелодия? К чему она нас зовет? Согласитесь, эта мелодия сильная, но это мелодия жертвы. Это очень жертвенная мелодия. Она зовет отдать свою жизнь за отечество. Это не мелодия светлого апофеоза. В ней есть надрывно-жертвенный элемент. Думаю, благодаря этому она до сих пор живет в нашей культуре. В нас есть это. Эту мысль развила в своей статье Татьяна Ивановна Чередниченко, один из лучших музыковедов. Эта статья есть на сайте гимнов. Слова. За гимн все получили Сталинскую премию. И Александров, и оба автора слов – Сергей Михалков и Олег Эльрегистан. За что получил Михалков с Эльрегистаном, понять трудно. У предшествующего варианта этой песни, что называлось гимном партии большевиков, написанного для XVIII съезда партии в 1939 году, слова были написаны Василием Ивановичем Лебедевым-Кумачом. И Михалков с Эльрегистаном просто передули эти слова. Я приведу вариант из Лебедева-Кумача. «Страны небывалой свободные дети, сегодня мы гордую песню поем. Могучую Родину вольных людей. Дорогу к свободе наметил нам Ленин, и Сталин великий по ней нас ведет». Все это очень близко. Ничего авторского они сюда не внесли, просто по-другому пересказали Лебедева-Кумача. У этой мелодии есть еще один хвостик. Мы послушаем. Калинников.

ЗВУЧИТ МУЗЫКА

Ирина Карацуба:
 Перед нами произведение композитора Василия Ивановича Калиникова, симфоническая увертюра «Былина». Он написал ее в 1894-1895 годах. Калинников умер в 1903 году. Что это такое, не знает никто. На самом деле, «Былина» никогда не исполнялась при жизни композитора. Она существовала только в виде нотных записей. Издана она была в 1951 году. Знал ли ее Александров, не знал ли ее Александров – Бог весть. Александров учился в петербуржской консерватории у Лядова и был последним регентом хора Христа Спасителя в Москве. У него было хорошее музыкальное образование. Вообще, довольно талантливый композитор. Роман Синельников и многие другие люди считают, что это случайное совпадение. Я не верю в такие случайные совпадения. Но и объяснить это я тоже не могу. У нас нет никаких документов. Просто у нашей мелодии государственного гимна есть и такой хвостик. Василий Иванович Калинников очень рано умер. Он был очень талантливым. У него абсолютно гениальная первая и вторая симфонии, которую он даже окончить не успел. Это одни из лучших произведений русской музыке наравне с симфониями Чайковского. «Былина» в этом плане более водянистая, но от этого факта никуда не деться. Это до боли похоже на первую часть мелодии нашего гимна. В таком виде это просуществовало до 1955 года. Полный сталинский текст был довольно кровожадным. Там был такой куплет: «Мы армию нашу растили в сраженьях, захватчиков подлых с дороги сметем. Мы в битвах решаем судьбу поколений. Мы к славе Отчизну свою поведем». То есть, слава только через битвы, через столкновения с подлыми захватчиками. «Славься Отечество наше свободное, слава народов, надежный оплот. Знамя советское, знамя народное пусть от победы к победе ведет». То есть, нация утверждает себя через победы. Не через какие-то свершения, демократические свободы, счастье жизни народа, благосостояние. Нет. Главное – легитимация жизни нации победой. То есть, военной победой. То есть, войны, грубо говоря. Вот на что моделирует, структурирует этот гимн. Кстати говоря. «Славься отечество наше свободное» в условиях, когда половины страны сидит в лагерях, а другая половина страны ее охраняет. Это тоже неповторимая коннотация. Сестра моей бабушки 9 лет отсидела в лагерях после войны. Она вздрагивала от этой музыки. Я хорошо это помню. Она молчала, но слушать ее не могла, и всегда выключала приемник. В те годы еще никто никому ничего не объяснял. Но потом я имела возможность с ней поговорить после 1991 года. Я ее спросила: «А почему ты тогда приемник выключала?». Она говорит: «Нас на развод с собаками под эту музыку каждый день выгоняли». У нее это было окрашено в такие воспоминания. В 1977 году Михалков, уже без Эльрегистана переписал слова. Сталина заменили «Сквозь грозы сияло нам солнце свободы, и Ленин великий наш путь озарил». Вместо Сталина идут слова: «На правое дело он поднял народы, на труд и на подвиги нас вдохновил». Исчез куплет про «подлых захватчиков», которых надо смести с дороги. Все-таки СССР официально говорил о мирном сосуществовании, поэтому текст был переписан и сокращен. В таком виде это просуществовало до 1991 года. Тут наступают очередные три дня русской истории. «Спасибо партии родной за наш трехдневный выходной!». И опять у всех начинается головная боль, что делать с символами. Какие печати, какая музыка, какой флаг. Флаг родился стихийно, сам собой. Триколор. Долго кто-то пыхнет по поводу власовского флага, но уже и к Власову стали по-другому относиться. И все-таки это не власовский, а русский национальный флаг. Он придуман еще Петром Первым по образцу Голландии. При Петре он, правда, был девятиполосным. Было три полосы сине-бело-красного. В таком варианте он стал в XVIII веке структурироваться. С печатями разобрались быстро и решительно. Если вы достанете любую монету и посмотрите на орла, который там изображен, то увидите, что это не орел государственного герба. Он без корон, без скипетра и державы. Этот орел был нарисован для Временного правительства Яковым Билибиным в 1917 году. Центробанк понял, что серп и молот чеканить уже невозможно, и вернулся к тому, что было до серпа и молота. А до этого было Временное правительство с билибинским орлом. И тут же его шлепнули на монеты, и он остался на наших монетах навсегда. В народе он назывался «ощипанный орел», потому что он без короны, без скипетра и державы. Мы в 1993 году восстановили российскую символику – герб в коронах. У меня возник вопрос: мы монархию собираемся вводить? Причем тут короны? Понятно, почему при Временном правительстве короны слетели, потому что монархии нет. Почему теперь они появились? У меня, как историка, был такой вопрос, который я задавала главному нашему геральдисту. Георгий Михайлович Левенбах долго объяснял про русские национальные традиции. Но при чем тут традиции? Но все равно у нас все по-русски. На монетах один орел, на гербе другой орел. Выбирай, что больше нравится. Что делать с музыкой? И тут начали метания. Кто-то опять вспомнил про «Дубинушку». Но это не влезает в реалии конца ХХ века. Кто-то предложил «Прощание Славянки», но он без слов. Про Гречанинова не вспомнил никто. Вспомнили про Глинку. И молодцы, потому что Глинка – один из лучших наших композиторов. Но согласитесь, что лучшая гимническая мелодия, написанная Глинкой, это не та, которую мы выбрали для гимна. Это хор «Славься» из финала «Ивана Сусанина», он же «Жизнь за царя». Это такое светлое ликование. Но выбрана была другая мелодия. Это нотный набросок Глинки, который даже носит французское название. Это потом придумали «Патриотическую песню». А с французского переводится это «Русская народная мелодия». Именно эту мелодию выбрали для гимна новой свободной России. Кстати, до сих пор эта мелодия остается у партии СПС. Послушаем?

ЗВУЧИТ МУЗЫКА

Ирина Карацуба:
Красивая мелодия. Но интересно, почему выбрали именно ее, а не Гречанинова или что-то другое. Это мелодия, конечно, имперская. Это мелодия светлого апофеоза. В ней нет жертвы, в ней нет надрыва. В ней нет движения. Если помните балет «Спящая красавица». Финальный апофеоз с феями, королями, принцессами. Это очень похоже. Выбрали это потому, что молодой демократической России очень хотелось себе отрастить такие имперские одежды. И триколор, и мелодия Глинки. На самом деле, в этой мелодии нет ничего плохого. Мне она очень нравится. Но слов так и не написали, хотя, было много вариантов. В итоге, когда началась очередная смена декораций, в марте 2000 года президентом был избран Владимир Путин, с осени начались разговоры о том, что нам нужно вернуть прежний гимн. Сергею Владимировичу дали задание, он написал новый текст. В декабре 2000 года вернулся прежний гимн. Гимн жертвы, гимн сталинский, гимн, который ассоциируется с тем режимом. Это был чисто популистский жест Путина. Но одно дело, сознательный смысл: пришли свои, закончились лихие девяностые, мы ваши. Потому что народ был сыт по горло экономическими бедствиями девяностых. Это была дурная игра на не самых лучших народных инстинктах. С другой стороны, подспудно, в основе мелодии Александрова лежит мелодия жертвы, которая нужна этому государству. Хотели того или не хотели, а жертвы сразу начались. Были взорваны дома в Москве, в Волгодонске, началась вторая чеченская война и так далее. Это тоже опасная штука. Что касается слов последнего варианта нашего гимна. Надо сказать, что Михалков – талантливый поэт. Но тут слова получились, на мой взгляд, очень эклектичными и художественно мало выразительными, с вопиющими противоречиями в тексте. Я, как историк, очень их чувствую. «Россия – священная наша держава, Россия – любимая наша страна». Священная держава. Но все-таки государство светское. Опять этот концепт державности, все ею покрывается. Это слово невозможно перевести на английский. Я пытаюсь американцам читать, что для нас является культ державы, они не могут понять, о чем я. Но мы понимаем, что мы имеем в виду под державой. Это нечто могучее, ощерившееся танками, пушками, ракетами. «Мы мирные люди, но наш бронепоезд стоит на запасном пути». Далее. «Россия – любимая наша страна. Могучая воля, великая слава – твое достоянье на все времена». Это тавтология – могучая воля, великая слава. Это бессмысленная трескотня, девальвация очень хороших слов. В этом букете они девальвируются, мало чего значат. «Славься Отечество наше свободное, братских народов союз вековой». Тут тоже можно скрипнуть, но ладно. Нам бы хотелось, чтобы был вековой союз братских народов. «Предками данная мудрость народная! Славься страна! Мы гордимся тобой!». Извините, в контексте истории ХХ века с миллионами жертв эти слова «предками данная мудрость народная», которая довела нас, звучат как издевательство. Мне, как историку, хочется спросить: какая мудрость? Которая стоила нам ГУЛАГа, голодоморов, 30-миллионных жертв в Великую Отечественную войну? Какая мудрость, какими предками, кому дана? Сталину, Власову? Кому? Для меня это звучит на грани кощунства. Дальше. «От южных морей до полярного края раскинулись наши леса и поля». Это следование пушкинской традиции «От финских хладных скал до пламенной Колхиды». Петр Андреевич Вяземский это называл географической фанфаранадой. Говорит, чего же хорошего, если у нас от мысли до мысли семь тысяч верст. Но это традиционный мотив гордости огромной территории страны. Это что-то очень архаическое. В XXI веке уже принято гордиться другими вещами. «Одна ты на свете». Это уникальность русского пути. Больше никого такого нет. «Одна ты на свете, одна ты такая, хранимая Богом родная земля». Почему мусульмане не возмутились? Потому что, у кого Бог, а у кого Аллах. Есть буддисты, есть атеисты. Гимн, вместо того, чтобы соединять, он разделяет. Это тоже не очень плодотворно. Финальный куплет – апофеоз. «Широкий простор для мечты и для жизни». Это ужасно канцелярское выражение. «Грядущие нам открывают года. Нам силу дает наша верность Отчизне, так было, так есть и так будет всегда». Тоже бессмысленное нагнетание высоких слов. Но когда их слишком много, они лишаются смысла. Что значит, нам силу дает наша верность? Сразу вспоминается нацистское движение «Сила через радость». Мне, как историку, вспоминается. Может, никому другого не вспоминается. Он, конечно, про анэнерго тоже ничего не знает, это не сознательно. Но бессознательно, когда сказать хочется, но сказать нечего, то получается вот это. И мелодия жертвы государства. Состояние наших государственных символов, с чем мы входим в 21 век. С красным флагом для армии, с триколором, с двуглавым орлом от священной Римской Империи, который в коронах, хотя, у нас нет монархии. Со сталинским гимном, где одновременно слова о хранимой Богом родной земле. О чем это говорит? Если научно, то это не сформировавшаяся идентичность. То есть, мы сами не знаем, кто мы и откуда. Как у Гоголя: если бы к носу Николая Ивановича, да губы Петра Петровича, да подбородок. И это все прошлые модели. Это модели XIX века, ХХ века. О том, чтобы создать какие-то новые смыслы, которые объединяли бы нацию, речи, увы, не идет. Это, на мой взгляд, не совсем плодотворно. Мы как-то идем вперед, оборотившись назад. Мы себя убаюкиваем всякими словами про традиции. Но когда я слышу про традиции, про почву, мне хочется сказать: так, полный список мне традиций, что это такое, что такое почва. И что нам поможет в дальнейшем, а что нам только помешает? Есть традиции беззакония, всевластия государства, затыкания рта всем, кто не согласен с этим. Контроля полного над публичной сферой. Дикой милитаризации. Я не уверена, что все наши традиции надо беречь. Кое-что можно было бы обновить, структурировать и так далее. Так что, давайте будем внимательны к нашим государственным символам. В этом плане, что все забыли про Гречанинова и помнят про Александрова, мне кажется, это тревожащий вектор нашего развития. А про Гречанинова помнит только радио «Свобода», которая сделала его своими позывными. На этом я завершаю. Если есть вопросы, задавайте.

Вопрос: Омск.
Два года ФОМ проводил исследование, как люди воспринимают символы государственной власти. Там были потрясающие результаты. 50% населения страны не могут расставить триколор в нужном порядке. Я не говорю о том, что почти никто не знает первые строчки гимна. Может быть, что, несмотря на Кафку, который присутствует в символах нашей власти, люди все равно это не принимают? Может, народ не обманешь?

Ирина Карацуба:
В каком-то смысле не обманешь. В каком-то смысле, только это и делают. Это зависит от того, как сам народ себя позиционирует. Мне кажется, это вообще восьмая нота русской души под названием «гори оно все синим пламенем». Это наш здоровый-нездоровый пофигизм. С одной стороны, «вот приедет барин, барин нас рассудит». С другой стороны, «видали мы в гробу этого барина». Это очень патерналистские стереотипы как у власти, так и у народа. В этом ничего хорошего нет, на мой взгляд. Недаром американцы такие ужасные патриоты и везде у них флажки, и они свой гимн очень хорошо знают. У них фактически два гимна. Есть «Звездно-полосатый», и «Америка прекрасная». И то, и другое очень хорошо. «Звездно-полосатый» — довольно древний гимн, начала XIX века. В том, что вы говорите, речь идет о том, что, как сказал Хасбулатов, «все смешалось в доме Обломовых». Все уже смешалось, и все в одну цену, не очень большую. Мне так кажется. Есть девальвация этих символов.

Вопрос: Пермь.
Вы рассказали, что в 1943 году была возрождена Русская Православная Церковь. И сказали, что Церковь не покаялась. Я не понимаю, а в чем должно было быть покаяние? Ведь были гонения на священников.

Ирина Карацуба:
Илья, в чем Церковь должна была покаяться. В 1941 году, на осеннюю Казанскую, в Московском Елоховском соборе было богослужение. По окончании этого богослужения протодиакон Яков Абакумов, родной брат будущего министра Госбезопасности, пропел славу первоверховному вождю нашему Иосифу. А первоверховными называют только апостолов Петра и Павла. Вы откройте журнал московской патриархии и прочтите, что они к 70-летию Сталину писали в 1949 году. Это в Интернете есть. Что они на его похоронах говорили. Никто ни от чего не отрекся. Нельзя служить двум господам. Или ты с одним господином, или ты с другим. Христу и Мамоне, Христу и Сталину не получится. Поэтому оправдывали все репрессии. Поэтому пели осанну вождям, которые изничтожили половину народа. Поэтому наш бывший патриарх к Путину обратился со словами «Ваше превосходительство». Он мог спокойно остановить причастие, чтобы подарить пасхальное яичко президенту Путину. Алексий Второй это делал.

Вопрос: Воронеж.
Ирина Владимировна, тогда мы вообще потеряли бы Церковь как таковую.

Ирина Карацуба:
А по-вашему, Церковь сохраняет товарищ Сталин, а не Иисус Христос? Сталин как гарант сохранения Церкви?

Вопрос:
Пришлось сделать выбор. Вы же сами сказали, что только три митрополита осталось.

Ирина Карацуба:
А Церковь именно митрополиты сохраняют? А не верующий народ, который ушел в катакомбы.

Вопрос:
Есть понятие иерархии.

Ирина Карацуба:
А иерархи держат Церковь? Вы в своем уме?

Вопрос:
По большому счету, да.

Ирина Карацуба:
А где у апостолов и Христа эта иерархия?

Вопрос:
Есть понятие пасторства, которое было передано апостолам, а они передали нынешнему митрополиту.

Ирина Карацуба:
А апостолы патриарху с митрополитами товарищу Сталину это передали. Вы прикиньте, что сказал бы Христос с апостолами, когда они это увидели? Они отказывались повиноваться Цезарю. Они отказывались кусочки ладана бросать на жертвенное пламя. Это дурацкий обряд. Они умирали за это, не подчиняясь безбожной власти. А вы говорите, что иерархи держат Церковь. Типично советское. Я понимаю, что это не вы придумали. Это вам в голову вложили наши добрые пастыри. В гробу я видала этих добрых пастырей. Это вечная беда и погибель Русской Православной Церкви, это ее огосударствление. К сожалению, это не со Сталина началось. Это началось с Ивана Третьего. Когда Византия пала, срочно нужно было сконструировать что-то новенькое. Самодержавие фактически было выдумано Церковью. Не как политическая практика. Как политическая практика уже Андрей Боголюбский и Дмитрий Донской это продемонстрировали. Как идеологемма. Церковь придумала самодержавную монархию, Москва – второй град Константина, Третий Рим. И сакрализовала эту Москву. И получила за это потом в опричнине. В фильме «Царе» вы это видели. Лунгин – замечательный режиссер. Но что он сделал? У него в фильме все плохие, а Церковь белая и пушистая. А между тем, дело против митрополита Филиппа собирали монахи Соловецкого монастыря, комиссия знаменитого старца Паисия. Там этого нет. Надо читать тексты. Есть маленький текст Георгия Петровича Федотова, митрополит московский. Там все про это написано. Церковь хранит не товарищ Сталин и не иерархи. Церковь хранит Иисус Христос, который и Дух Святой, который действует, где хочет. Он может через Сталина подействовать, да. Но это вряд ли. Согласитесь, что лучшее, что было в Русской Церкви, ушло в катакомбы. Из катакомб потом пришел к нам отец Александр Мень, который был крещен и выращен в этой среде. Катакомбники вышли после войны на свет божий. Иерархи, девять чинов ангельских. Это страшная вещь, на мой взгляд. По-моему, она противоречит духу христианства. Ничего такого в ранних христианских общинах не было. Это все византийщина. Это очень долгий и трудный разговор. Если хотите, я специально лекцию на эту тему прочту. А еще лучше позвать вменяемого священника.

Ведущая:
Мне интересно, как человеку не воцерковленному, не внутреннее устройство Церкви. Меня интересует ваш запал. Почему тезис Ирины Владимировны у вас вызвал такой внутренний протест?

Реплика:
Есть понятие, что священоство передается только через епископов и митрополитов. Если бы они исчезли, то священников бы не было. А без священников не может быть Церкви, это просто собрание людей.

Ведущая:
У нас дискуссия будет вечером. А сейчас мы имеем возможность задавать вопросы эксперту и получать на них ответы.

Ирина Карацуба:
У вас получается так, что не вмешайся Сталин, Церковь бы исчезла. Это неверие в Христа. Христос бы ее сохранил. А вот вмешательство Сталина, это страшная, на мой взгляд, обманка. Церковь не Сталиным хранится. Насилием Церковь сохранить нельзя. В библейских текстах на эту тему есть, что я сберегу семь тысяч верных, а где я их сберегу, это мои проблемы, грубо говоря. А иерархия в большей части, и в православии, и в католичестве, предавала Церковь. Вспомните позицию Папы Римского Пия XI по отношению к Гитлеру и евреям. Уж как они за это сейчас каются. А мы ни за что никогда не покаялись. Папа Римский Иоанн Павел II только и делал, что каялся. Всюду, куда он прилетал, просил прощения. Кто у нас за что попросил прощения? За первоверховного апостола Иосифа кто-нибудь попросил прощения? Нет. А как Церковь повела себя по отношению к Беслану? Почему первые иконы о бесланских новомучениках были написаны не Церковью?

Ведущая:
В твоем тезисе есть алогизм. По твоей логике получается, что если преступник возьмет тебя за шиворот, будет угрожать твоей жизни, а потом не убьет тебя, то он тебя спас?

Вопрос: Саратов.
Вы говорили, что у нас нет идентификации.

Ирина Карацуба:
Не сформировалась идентичность. Она включает взаимоисключающие вещи.

Вопрос:
А что первично? Самоидентификация граждан как нации или это должна быть выстроенная система символов, чтобы она насаждалась сверху и впитывалась в народную среду?

Ирина Карацуба:
В истории бывает по-разному. Интеллигенция часто занимается тем, что в западной социологии и антропологией называется «изобретение традиций». Это термин Хопс Баума. Когда интеллигенция придумывает традиции и спаривает их народу, как якобы существовавшие. Иногда что-то рождается снизу и пробивает себе путь наверх. Но нынешняя ситуация показывает, что ни вверху, ни внизу нет чего-то плодотворного, нет новых смыслов. Это все смыслы вчерашнего дня. Я думаю, что надо понимать это. А дальше, если собрать вместе девять беременных женщин, они вам за месяц не родят ребенка. Сколько нужно времени для рождения, столько и будет рождаться. Новая идентичность родится тогда, когда в жизни родится действительно что-то новое. Как правило, для этого нужен длительный путь. И, как правило, для этого нужны кризисы, конфликты, столкновения. Нельзя сесть на даче в Огарево и придумать национальную идею. При Ельцине пытались, но ничего из этого не вышло. А сейчас и пытаться перестали. Только трескотня про могучую державу, Россия встает с колен, догоним Португалию, энергетическая сверх держава. Это один только бред. Я не понимаю, почему все ищут национальную идею. В шестом параграфе Конституции написано, что государство существует для блага народа. Почему бы не вспомнить, что наше государство для блага. Вообще, у Эсхила хор поет: «Много в мире сил чудесных, но чудесней человека нету в мире никого». Мне кажется, сейчас важна идея ценности жизни человека, воздуха, рыбы, цветка. Но это мои прикидки. Я думаю, что в нашей жизни очень многое рождается сейчас. Явление гражданина Дымовского тоже символично. Идет в муках процесс рождения чего-то нового. Это длительный процесс, но он идет, мне кажется. И идет именно снизу рождение. Снизу много чего рождается, в том числе и химеры, и опасные вещи. Но в то, что можно что-то придумать в Кремле, я не верю. Они уже придумали все. Януковича два раза с победой на выборах поздравили в свое время. На мой взгляд, всю команду надо отправлять в отставку.

Вопрос: Самара.
Как вы думаете, сколько проживет нынешний гимн? Или так и будут гимны у нас меняться?

Ирина Карацуба:
Журналисты меня часто спрашивают: когда мы прекратим переписывать нашу историю? У меня неутешительные новости для журналистов. Историю не прекратят переписывать никогда, потому что через каждые 20-25 лет в жизнь вступает новое поколение, которое видит по-другому. Во Франции, например, точка зрения на Робеспьера меняется так же часто, как у нас на Ленина. Это неизбежно. Нация переосмысливает саму себя и растет в этом переосмыслении. Поэтому гимн изменится тогда, когда изменятся основы политического режима. И когда мы поймем, что в XXI веке с гимном людоедского, преступного режима делать нечего. Сформируется общенациональный консенсус по этому поводу. Не знаю, что придумают дальше – Глинку или что-то новое напишут. Я при всей моей любви к Глинке за то, чтобы написали новое. Может, Гречанинова вспомнят.

Реплика:
А если Алла Пугачева?

Ирина Карацуба:
Ну, уж Алла Пугачева. Есть замечательный композитор Мартынов. Может, он нам что-то напишет.

Ведущая:
Одно событие последнего времени произвело на меня слишком положительное впечатление. Я про выступление Медведева 30 октября, в День репрессированных. Меня очень воодушевил произнесенный им текст. Как вы думаете, это знак чего-то или это для нас, для либералов?

Ирина Карацуба:
Я думаю, что это из той же оперы. Если бы к носу Ивана Ивановича да брови Петра Никитича. Это стремление сочетать не сочетаемое. Это очень характерное для русского политического режима стремление быть европейцами, не отказываясь от опричных методов управления. Сколько угодно этого было и в XIX веке, и при Петре Первом. С одной стороны, хотим как Европа. С другой стороны, чуть что – на дыбу, яду подсыпать, полония, еще чего-то. Из этих одежек тоже надо вырасти. Рано или поздно вырастем.

Ведущая:
Президент в этом, вроде, не замечен, к счастью. Хочется надеяться, что и не будет.

Ирина Карацуба:
Мне тоже хочется надеяться. Пока дышу, надеюсь. Но президент олицетворяет совокупность всей системы. Эта система, с одной стороны, убивает Магницкого. С другой стороны, говорит, что свобода лучше, чем несвобода. И тут у меня начинается когнитивный диссонанс. Ведущая: По Магницкому, так или иначе, движение какое-то происходит.

Ирина Карацуба:
Происходит. Это внушает надежду. И эти слова тоже внушают надежду. Пока это только надежды.

Ведущая:
Мне кажется, что и общество должно было как-то проявить себя.

Ирина Карацуба:
Я 29-го числа читала списки Соловецкого камня. Мы с Соколовым читали расстрельные списки. Там таких было довольно много. Была плохая погода, а очередь была. Мы 40 минут стояли в очереди. Шел дождь, продували ветра, а народ подходил и подходил. Так было с утра. Я думаю, что тут не числом. Не обязательно, чтобы все 142 миллиона вышли на улицы или пошли читать имена к Соловецкому камню. Тут главное, чтобы определенные слои стали катализаторами роста этой грибницы снизу. И это, мне кажется, происходит. Просто этот процесс длительный. Но, конечно, мировой финансовый кризис и глобализация будут этот процесс подгонять.

Ведущая:
На этой, почти оптимистической ноте, мы заканчиваем семинар. Спасибо.

 

Поделиться ссылкой:

Ирина Владимировна КАРАЦУБА Доцент кафедры межкультурной коммуникации Московского государственного университета им. Ломоносова, к.и.н.

Ирина Карацуба:
Я Карацуба Ирина Владимировна, доцент МГУ. Я по образованию историк, заканчивала истфак, там же защищалась. Сейчас преподаю на факультете иностранных языков и регионоведения. Тема – «История России ХХ века в гимнах». Она может показаться странной. Разве у нас много гимнов было? Почему история в гимнах? Мы привыкли в цифрах и фактах. В Интернете есть сайт http://www.musium.ru/. Это как бы дверь на сайты 200 музеев по нашей стране. Очень известных, типа Третьяковки, Эрмитажа, Пушкинского, и совсем неизвестных. Есть музеи интернетовские, которых нет в действительности. Например, есть музей спичечных этикеток. Можете посмотреть историю России в спичечных этикетках. Когда-нибудь я мечтаю сделать исследование на эту тему. Вот консервные этикет, вот спичечные и прочие. Я говорю это к тому, что иногда какие-то вещи гораздо ярче отражают нетрадиционные источники. Не книжки, не архивы, не газеты, не даже мемуары, которые мы очень любим читать. Там обычно все вспоминают и то, что было, и то, чего не было, большей частью. У историков есть поговорка: «Врет как очевидец». Потому что всегда приходится проверять мемуарные свидетельства, и ум заходит за разум моментально. Я в последнее время увлеклась историей в музыке. Музыкальные образы дают очень много для понимания периода. Музыка – это зеркало, которое отражает то, что у нас внутри. Был такой средневековый творец афоризмов Лихтенберг. Я очень люблю один из его афоризмов. Сказан он, правда, по поводу книжек. Лихтенберг писал так: «Книги суть зеркало. Если в нее заглянет осел, не жди, что навстречу ему явится апостол». То есть, надо уметь смотреть в книгу, читать книгу и задавать книге вопросы, на которые она тебе ответит. И так же надо уметь слушать музыку, понимать, о чем она. И концентрацией какой, грубо говоря, энергией, — темной, злой, бесцветной, теплой, холодной, — эта музыка является. К чему она нас зовет, музыка наших гимнов? И, конечно, очень важны слова. Потому что слова ложатся и на сознание, и на подсознание. С этой точки зрения я предлагаю вам проделать сегодня такой эксперимент, посмотреть на то, как русская история ХХ века. ХХ век, по большому счету, не завершился. Мы еще живем с вами в ХХ веке, а не в ХХ1. Я думаю, что лекция предшествующего оратора это хорошо показала. Проблема коррупции для России традиционная. Сейчас мы с моей бывшей аспиранткой пишем статью для журнала «Родина» — «Проблема коррупции в России глазами англичан и французов при Екатерине Второй». Я еще не успела свой кусок дописать, а Наташа дописала. Это полный улет, что французы писали про коррупцию при Екатерине Второй. Это конец XVIII века. Поэтому проблемы в значительной степени традиционные. Давайте посмотрим, как русские, российские, советские гимны отражают нашу историю в ХХ веке. Начну с двух слов ликбеза. Что такое гимн? Само слово гимн происходит от греческого «гимнос» — торжественная песнь в честь бога, царя, победителя. Гимны нам известны с незапамятных времен. Они были и в Шумере, и в Аккаде, и в Древнем Египте, и в античности. Вообще, очень многие символы нас сопровождающие пришли оттуда. Например, двуглавый орел, это не Византия. Византийские корни двуглавого орла – это очень сомнительная вещь. Это не Рим. Это хеттское царство, XIII век до нашей эры. Почему у него две головы? Как только не толкуется этот мотив. Одна голова на Восток, другая на Запад, две лучше, чем одна. Это очень древний мифологический мотив удвоения благодати. Когда один хорошо, а два лучше. И хеттский двуглавый орел в своих лапах тоже держал, но не скипетр и державу, а в одной лапе держал жирного зайца, а в другой точно такого же. Два жирных кролика у него были. Вот это правильный двуглавый орел. Практичный, скажем. Это все очень древние символы. Гимны нам были известны с Шумера, Аккада, Египта и Греции. На Руси гимническая традиция связана с Церковью, с Византией. Вплоть до Петра Первого, конца XVII – начала XVIII века, у нас использовались разного рода церковные гимны во время торжественных событий в жизни Московского царства. Это венчание на царство, объявление войны, заключение мира, выступление в поход, заседание земских соборов, царские свадьбы и прочее. Все это сопровождалось исполнением красивых церковных гимнов. Но это все-таки были церковные гимны. И когда русскую культуру Петр власть поворотил в сторону светской культуры, встала проблема создания именно светского инструментария, светского богатства культуры, светских церемоний, светской музыки, светской школы, которая впервые возникла при Петре. Потом военная академия, морская академия, университеты, Академия наук. Обратились к западным образцам. А западная история гимнов очень интересная. Есть страны, у которых гимны не менялись с XVI века. Это Нидерланды. Вильгельмус Вон Нассау. До сих пор исполняют. Первое исторически зафиксированное время исполнения гимна – 1568 год. В России это опричнина. Очень древний гимн, например, в Великобритании. Это 1747 год, XVIII век. Знаменитый «Боже, храни короля». Скоро 300 лет будет. У нас с гимнами получилось совсем по-другому. Я не буду брать XVIII-XIX века. Сегодня я буду говорить только про ХХ век. Но и в ХХ веке у нас уникальная история. У России за ХХ век, с 1900 по 2000 год, сменилось 6 гимнов. Это многовато. Есть страны, где гимны менялись 2, 3, 4 раз. Но 6 за столетие – это европейский рекорд. Мало того, что сменилось 6 гимнов, и, в итоге, вернулся тот, который был отвергнут. Мы же сейчас Александрова поем. Более 30 лет наши гимны исполнялись без слов в ХХ веке. Из 100 лет века 32 года мы гимны исполняли без слов. С 1955 по 1977 год, сталинский Александровский гимн, когда были отменены слова после десталинизации, после ХХ съезда хрущевского. И с 1991 по 2000 год гимн на мелодию Глинки, так называемую «Патриотическую песню», тоже исполнялся без слов. К нему не смогли, не захотели, руки не дошли, — подобрать слова. То есть, 32 года музыка была, а слов не было. Вот такой интересный факт. Это тоже не уникально. В истории Испании тоже были почти 20 лет, после ухода Франко и прихода короля Хуана Карлоса, там исполнялся старый гимн без слов. Потом они написали новые слова. Давайте запомним эти вещи, что за 100 лет меняли гимн 6 раз, и более 30 лет пели без слов. На эту тему есть замечательная песенка у Александра Галича. Кстати, сразу хочу сказать, что если вас заинтересует то, о чем я говорю, в Интернете есть сайт http://www.hymn.ru/. Это «музей русских национальных гимнов». Я знаю его создателя, Романа Синельникова. Я пользуюсь этим сайтом очень часто. Роман пришел на мою лекцию, и мне было очень приятно с ним познакомиться. Это замечательный человек, абсолютно фанат. Такие сайты могут делать только фанаты. Чего там только нет. Там более тысячи вариантов разных наших гимнов. С картинками, с нотами. Там есть «журнальный зальчик». Это довольно большая библиотечка по истории наших гимнов. Но самое интересное там – звуковые файлы во всех вариантах. Кто там только ни поет наши гимны. От группы «Лайбах» и Шнура, до оркестра военных бомбардировщиков из Цинцинати. Этот сайт я нежно люблю, потому что только фанаты могут делать такие вещи. Итак, с какими гимнами. Что у нас в русской истории было в плане гимнов? Первые 130 лет после Петра официальных гимнов не было. Не было специального закона о гимнах, императорского указа. В качестве гимнических мелодий использовались разные мелодии. Скажем, при Петре Первом использовался знаменитый Марш Преображенского полка. Очень бодрая, маршеобразная мелодия. При Екатерине был написан знаменитый полонез «Гром победы раздавайся, веселися храбрый рус. Звучной славой украшайся, Магомета ты потрёс». И до войны 1812 года «Гром победы раздавайся» использовался как гимничекая мелодия. Но уже при Александре пели с другими словами. Не «славься сим Екатерина», а «славься Александр», ее внук. После победы на Наполеоном в ореоле европейской славы Александр присоединился, как известно, к Священному союзу. И Священный союз, это была первая попытка европейского единства. Они решили, что единство всех европейских стран, победивших Наполеона, должно быть зафиксировано и в музыкально форме И они впервые в 1815 году придумали такую вещь. Чтобы у тогдашнего Евросоюза в форме Священного союза, союза всех европейских монархов, была какая-то одна мелодия. И в знак уважения к статусу и положению Великобритании решено было сделать официальной мелодией Священного союза, официальным гимном, — гимн Великобритании, «Боже, храни короля». И у нас с 1816 по 1833 год нашим гимном была «Молитва русских». Это музыка английского национального гимна, а слова Жуковского Василия Андреевича. Слова очень неплохие. Там в одном из вариантов последний куплет дописал лицеист Пушкин. Гимн очень красивый. Я знаю одного православного, у которого этот гимн стоит на компьютере и все время играет, потому что он ему ужасно нравится. Но, повторяю, мелодия не русская. Когда началось царствование Николая Первого с его славянофильскими закидонами и с идеей «Россия – родина слонов», которая, в итоге, нас довела до позора Севастополя и полного поражения в крымской войне, Николай сказал, что ему надоело слушать английскую музыку. И он хочет русский народный гимн. Этот народ нашли недалеко от государя императора, а именно Алексей Федорович Львов, бывший служащий третьего отделения, сотрудник Бенкендорфа, начальник царского конвоя, который был профессиональным музыкантом. Он на скрипке аккомпанировал дочерям царя. Алексей Федорович был выбран на роль народа. Ему было велено сочинить народный гимн. Тут очень отрывочные сведения у нас. Трудно что-то сказать с уверенностью. Но, скорее всего, было некоторое соревнование между Алексеем Федоровичем Львовым. Он способный композитор, но в историю нашей музыки он вошел как композитор одной мелодии – «Боже, царя храни». И Михаилом Ивановичем Глинкой, который был первым русским национальным композитором. Хотя, конечно, прекрасные композиторы были и до него. Возможно, Николай и Глинку просил что-то сочинить. И позже Глинка сочинил гениальную гимническую мелодию. В опере «Иван Сусанин» или»Жизнь за царя» есть хор «Славься». Это, может быть, лучшая гимническая мелодия в русской музыке. Но хор «Славься» остался как финал оперы. «Патриотическую песню», которые мы использовали в качестве гимна при Ельцине, возможно, Глинка набрасывал для заказа царя. А может и не быть, тут толком мы ничего не знаем. В общем, Николай выбрал то, что написал Алексей Львов. Таким образом родился, может быть, самый знаменитый наш государственный гимн. Впервые он был исполнен в декабре 1833 года и просуществовал до падения монархии. До 2-3 марта 1917 года. «Боже, царя храни». Музыка Алексея Львова. Слова Василия Жуковского. Жуковский, это наш прото-Михалков. Он тоже два раза переписывал слова. Сергей Владимирович три раза успел. Надо сказать, что слова «Боже, царя храни». Уже все, что можно выкинут из «Молитвы русских», он выкинул. Он свел к шести строчкам. Если в «Молитве русских» была ответственность царя перед народом, была идея социальной функции монархии – пригревать униженных и оскорбленных, то тут осталось только «Боже, храни царя, сильный, державный, царствуй на славу нам, на страх врагам». Это тоже понимание страны как осажденной крепости. Тот, кто в ней царствует, царствует на славу в стране и, конечно, на страх окружающим. Интересное понимание роли страны в мире. Давайте послушаем в исполнении мужского хора Валаама.

ЗВУЧИТ МУЗЫКА

Ирина Карацуба:
Вы видите, что звучание максимально приближено к звучанию церковного хорала. Это ориентировано на православное пение. И тем это так понравилось царю. То есть, идея сакральности монархии, освященности волей Бога. Кто бунтует против царя, тот идет против Бога. Это очень важное было положение для Романовых. Эта мелодия стала как бы звуковой визиткой российской монархии. Она была очень популярна в мире. Множество композиторов использовали эту мелодию в своих сочинениях. Петр Ильич Чайковский 6 раз ее использовал. И Шуберт, и Шуман использовали. На сайте, который я вам рекомендовала, можно найти целую подборку из западноевропейских композиторов, которые использовали музыку «Боже, царя храни». До сих пор эта мелодия является гимном одного из американских штатов. Один из самых ярких способов использования этой мелодии, как звуковой образ империи, это финал увертюры Петра Ильича Чайковского «1812 год». Это была заказная увертюра, которую ему заказал государь император Александр Третий на освящение Храма Христа Спасителя в Москве. Это было очень торжественное действо. Там было несколько хоров, оркестров. Были даже пушки, которые производили звуковой эффект. Чайковский долго мучился с этой увертюрой. Она не очень у него выходила. В письмах он жаловался, как ему это тяжело и зачем он взял этот заказ. Но произведение получилось гениальное. Оно длится 18 минут. Советую вам его послушать в любом исполнении. Мы сейчас послушаем последние 2 минуты, финал этой увертюры. Это важно, потому что в финале увертюры Чайковский дает музыкальный портрет империи. Он вплетает в него три мелодии. Он очень правильно это делает. Вот композитор, как бы, пишет музыку, а на самом деле суть Российской Империи схвачена в этой музыке, в этом образе. И идет переплетение, как косичка, трех мелодий. Начинается с музыки церковного хорала. Мы до сих пор на каждой литургии поем этот псалом «Господи, спаси люди твоя и благослови достояние твое». Потом церковное песнопение, несколько шокирующее, переходит в военный марш-галоп. А потом военный марш-галоп переходит в «Боже, царя храни». То есть, единство Церкви, армии и императора. Вот три столпа империи. Итак, финал увертюры «1812 год».

ЗВУЧИТ МУЗЫКА.

Ирина Карацуба:
Победа в 1812 году при Александре Третьем позиционировалась примерно как сейчас для нас победа в 1945 году. Тогда произошел тот же процесс, что и у нас сейчас. Память о войне была подменена памятью по победе. Это было и при Александре Третьем в официальных празднествах, и у нас сейчас произошло. Все забыли про непогребенных, все забыли про бедственное положение ветеранов, все забыли про чудовищную цену победы. Зато память о войне превратилась в память о победе. Музыка совершенно дивная. Но надо помнить, что все это величие разлетелось в прах. В ночь со 2 на 3 декабря Николай Второй подписал отречение от трона. Подписал он его с грубой ошибкой в пользу своего брата Михаила. На следующий брат Михаил, ни к чему не способный, отрекся в пользу не существовавшего тогда Учредительного собрания. Это грубая ошибка, потому что нельзя отрекаться в пользу того, чего нет. Монархисты до сих пор не признают законность и того, и другого актов. Но законно или нет, но это уже случилось. И перед Временным правительством, буквально Временным комитетом Государственной Думы, которое взяло власть в стране, тут же встала проблема. Какими печатями запечатывать акты. Какую музыку играть в торжественных церемониях. Какой у нас будет герб. Герб Временного правительства у нас с вами до сих пор перед глазами. Достаньте любую монетку из кошельков и посмотрите на двуглавого орла. Это орел Временного правительства, нарисованный Яковом Билибиным. Без корон и без скипетра с державой. Правые это тут же назвали ощипанной курицей. А наш Центробанк, когда надо было что-то шлепнуть 23 августа 1991 года, без серпа и молота, он возвратился к той прерванной традиции. Да, перед большевиками было временное правительство. А они шлепнули билибинского орла. Мы потом приняли другой закон о геральдике, в 1993 году. Мы восстановили орла в коронах со скипетром и державой. Хотя, трудно ответить на вопрос, почему в коронах. У нас же не монархия. Почему у него скипетр и держава в лапах? У кого скипетр есть или держава? Это хороший вопрос, но я не буду в него углубляться. А вот орел Временного правительства остался на монетах. Это тоже отражает наше национальное сознание. В гербе у нас орел с коронах, а на монетах, в повседневной жизни, орел без корон. Как хотите, как и понимайте. У Райкина это называлось: «рекбус и кроксворд». Билибин нарисовал нового орла, демократического, без корон, двуглавого. А что делать с музыкой? В музыке в период с февраля по октябрь 1917 года шла яростная битва нескольких гимнических мелодий. Эта битва растянулась на 8 месяцев, потому что бурлила жизнь. В жизни шла яростная схватка. Мы живем в такой стране, где все уже потеряли интерес к политике, к какой-то форме солидарности и самовыражения, к сожалению. Нам трудно представить ту степень ярости социального накала, которая была в 1917 году. Вы можете почитать воспоминания очевидцев. Хотя бы мемуарную тетралогию Константина Паустовского, у него 1917 год очень хорошо описан. В жизни боролись разные силы. От умеренных и даже правых националистов, у которых «Боже, царя храни» оставался, несмотря на то, что царя не было. У демократов и умеренных, у кадетов, и октябристов были свои гимнические мелодии. У левых были свои гимнические мелодии. И был народ, которому все было по фигу. Но он выступал как сила стихийная, разрушительная, и главной гимнической мелодией была знаменитая «Дубинушка». «Эй, дубинушка, ухнем». Послушаем один куплет. В исполнении Федора Ивановича Шаляпина, который был лучшим исполнителем этой песни. Кстати, «Дубину» пели еще на наших демократических митингах 1988-1989 годов. Я хорошо помню, когда в 1989 году на Красной площади Гавриил Попов, Юрий Афанасьев и Борис Ельцин, тогда еще лидеры МДГ, Межрегиональной депутатской группы, запевали «Дубину». Мне это тогда показалось очень забавным. «Дубина» им не соответствовала, таким, в большей или меньшей степени, интеллигентам. А это все-таки артельная песня, бурлацкая. То, что там описано, это они пытаются корабль с мели стащить. Конечно, «Дубина» и «Боже, царя храни» — это крайние полюса. В основном, в жизни шло соревнование двух мелодий. Это мелодия левых социал-демократов, – большевиков. И мелодия умеренных социал-демократов, – меньшевиков, эсеров. У левых это был «Интернационал». У более интеллигентных и рафинированных умеренных, стоявших за реформы, за изменения, это была «Марсельеза», классическая мелодия Великой французской революции. Интересно, что и та, и другая мелодии не русского происхождения. «Марсельеза» возникла в конце XVIII века. Руже де Лиль. Правда, в России ее пели с другими словами. Французские слова у нас знали только декабристы. Следующее поколение русского революционного движения уже французских слов не знало. Да и вообще по-французски плохо знали. Поэтому в 1876 году русский народник, представитель очень умеренного направления в народничестве, Петр Лавров сочинил новый текст. Он назвал его «Рабочая Марсельеза». Временное правительство остановилось именно на «Рабочей Марсельезе», как на своем официальном гимне. С марта по октябрь 1917 года официальным гимном в России была «Рабочая Марсельеза».

ЗВУЧИТ МУЗЫКА

Ирина Карацуба:
Ангельскими голосами поются страшные вещи: «Раздайся клич мести народной, восстань на врага люд голодный». Понятно, что мы имеем дело с прологом гражданской войны. Это призыв к гражданской войне, которая и разразилась в итоге. В которой повинны обе стороны. Очень быстро гражданская война перестала быть войной «белых» и «красных». В латыни есть замечательное выражение: «война всех против всех». На первом этапе войны были красные и белые. На втором этапе появились черные анархистов, типа Нестора Махно. А потом войну вступили зеленые – крестьяне, которых достали все – и белые, и красные, и черные, и все. И пошла тотальная кровавая каша, из которой с большим трудом вышли в 1922 году. И большевики вынуждены были плюнуть на свою программу поголовной национализации и ввести НЭП хотя бы не надолго. Потому что экономическое состояние страны после четырех лет войны мировой и трех лет гражданской была совершенно ужасное. То есть, музыка красивая. Мелодия замечательная. А слова, если вдуматься, ужасные. Дальше, например: «Встанем, братья, повсюду за раз, от Днепра и до Белого моря, и Поволжье, и дальний Кавказ. И взойдет за кровавой зарею солнце правды и братской любви. Хоть купили мы страшной ценю, кровью нашей, мы счастье земли». Не факт, что за кровавой зарею может взойти какое-то хорошее солнце. Или оно очень не скоро всходит. Я обращаю ваше внимание на следующее. Есть народная поговорка: как ты лодку назовешь, так она и поплывет. Что в гимне написано, то и в жизни может осуществиться запросто. Но надо сказать, что противостоящая «Марсельезе» мелодия «Интернационала» в русском варианте была ничуть не менее кровожадной. «Интернационал» сложился как мелодия европейской социал-демократии. Он был написан для очередного конгресса второго Интернационала. Это уже при Фридрихе Энгельсе, 90-е годы XIX века. Она была написана рабочим композитором. Кстати, все композиторы таких хитовых мелодий, как правило, композиторы одной мелодии. «Боже, храни короля» английский написал Томас Кери. Он был учителем музыки. Алексей Федорович Львов возглавлял царский конвой. Он был очень хорошим человеком, но не лучшим композитором. А мелодию «Интернационала» для старшего поколения, это мелодия, которая пронизывала советскую действительность. Все партийные съезды с нее начинались. В школе ее играли несколько раз в году. Мы до сих пор вздрагиваем от этой мелодии. Эту мелодию написал рабочий композитор Пьер Дежейтор. Ему в руки попал сборник стихов поэта-коммунара Эжена Патье. Он прочел стихотворение Патье и написал гимн социал-демократии на эти стихи. Получилось очень удачно. Но поем мы не Эжена Патье. Мы поем вариант, написанный русским социал-демократом Аркадием Яковлевичем Коцем. От того, что написал Патье, это отстоит так же, как то, что написал Лавров для «Марсельезы».

ЗВУЧИТ МУЗЫКА

Ирина Карацуба:
У этой мелодии будет очень долгая жизнь, которая продолжается до сегодняшнего дня. Это был гимн советской России с 1917, с прихода большевиков к власти, до 1943 года. Когда он перестал быть государственным гимном, он оставался гимном партии большевиков – ВКП(б) – КПСС. Все партийные съезды начинались с того, что зал вставал и пел это до конца. Там много куплетов, и один страшнее другого. Кое-что процитирую. Сейчас тоже эта мелодия популярна. Ее поют коммунисты до сих пор. Левый фронт периодически ее исполняет. По некоторым положениям она сейчас звучит достаточно актуально. Я сейчас читаю не Эжена Патье. Хотя, у Патье был более поэтический текст, но тоже с призывом к насилию. Я читаю вариант Аркадия Коца. «Довольно кровь сосать, вампиры, тюрьмой, налогом, нищетой. У вас вся власть, все блага мира, а наше право – звук пустой. Мы жизнь построим по иному, и вот наш лозунг боевой – вся власть народу трудовому, а дармоедов всех долой». Коцу удалось создать очень яркие формулы, несколько двусмысленно звучащие. Но двусмысленность – это залог долгой жизни. У нас очень бинарное сознание. Например, «Кто был ничем, тот станет всем». Можно понимать это буквально – угнетенные станут. А можно понимать так, что всякое отребье типа Шариковых, возьмет бразды правления в свои руки. Как оно и получилось. Качество советской партийной элиты резко уступало качеству и царской элиты, и уж тем более Временного правительства. Дальше интересные слова: «Презренны вы в своем богатстве, угля и стали короли. Вы ваши троны, тунеядцы, на наших спинах возвели. Заводы, фабрики, палаты – все нашим создано трудом. Пора, мы требуем возврата того, что взято грабежом». Актуально звучит. При том, что это опять призыв к гражданской войне. Это призыв к экспроприации экспроприаторов – грабь награбленное. Это призыв к крови, насилию, к отъему собственности. Понятны последствия такого призыва. Пьера Дежейтора, автора музыки, до сих пор уважают во всем мире. На его родине в городе Генте ему поставлен памятник. В 1927 году у нас праздновалось 10-летие Октября. И товарищ Сталин специально выписал его из-за границы. Пьер Дежейтор приезжал сюда, сочинил нам несколько трогательных песен. Я прочту названия, чтобы вам было понятно. Песня «Серп и молот», «Триумф Великой революции», «Мечта о России». Ему учредили пожизненную пенсию, которую он получал. Здесь его чествовали как героя. Не надо думать, что только 1917 год прошел в борьбе кровожадной «Марсельезы» с еще более кровожадным «Интернационалом». Были и другие варианты. Послушаем первый куплет бурлацкой песни «Дубинушка» в исполнении Федора Шаляпина. За исполнение этой песни его выгнали из императорских театров. Николай Второй сказал, что этот шаромыжник в моих театрах петь не будет. При том, что это был признанный гений нашей сцены.

ЗВУЧИТ МУЗЫКА

Ирина Карацуба:
И это идет по нарастающей. В конце «Эй, ухнем» — это уже разбойничий посвист. Государь Император Николай Второй не дурак был по-своему. Недаром он Шаляпина за эту песню вышиб, потому что это была песня народного протеста. Но я не хочу, чтобы у вас представление о нашем народе и его революционных способностях сводилось только к этому. В мартовские и февральские дни 1917 года родилась, например, моя любимая мелодия. Увы, сейчас мы про нее не помним. Это русский, в основном, церковный композитор Александр Гречанинов. В 1925 году он уехал, и в эмиграции написал много церковной музыки, которая к нам вернулась. Многие его песнопения, варианты литургии, псалмы сейчас исполняются в Русской Православной Церкви. Гречанинов, подхваченный народным порывом. Россия вышла на улицы с красными бантами, с демонстрациями, самодержавие пало, свобода, демократия. Вместе с поэтом Константином Бальмонтом буквально за полтора часа сочинили гимн новой России, который они гениально назвали «Великая Россия, свободная страна». У меня есть только концертный вариант.

ЗВУЧИТ МУЗЫКА

Ирина Карацуба:
Это позывные «Радио Свободы». Это единственный, кто помнит про визитную карточку русской свободы и демократии. У нас забыли. А жалко. Мне нравятся и слова, чувствуется рука великого поэта – Константина Бальмонта. Ничего лишнего. И никаких вампиров, кто был ничем, тот станет всем. «Борцам за волю – слава, развеявшим туман». Да, преклоняем голову пред памятью все тех, кто погиб в борьбе за Российскую свободу. «Великая Россия – свободная страна». Прекрасные слова, на мой взгляд. Очень жаль, что мы забыли про этот вариант. Это прозвучало очень редкое исполнение. Это поет хор театра «Геликон», за роялем Дмитрий Бергман, главный режиссер театра. Нет даже записей с симфоническим оркестром, с нормальной аранжировкой. Кстати, был еще один вариант. Вы прекрасно помните эту мелодию. Один из самых любимых военных маршей в начале ХХ века был марш «Прощание славянки» Василия Агапкина. Он был написан на первую балканскую войну 1912 года. Агапкин тоже никто, типа Львова, Дежейтора, Томаса Кери. Вот он написал такую гениальную мелодию. Он написал ее без слов. Было несколько вариантов слов к «Прощанию Славянки». Она стала очень любима народом. И до сих пор партия «Яблоко» предлагает ее в качестве гимна. Мне она тоже очень нравится. Но это не был самый популярный вариант. Две самые популярные мелодии были «Марсельеза» и «Интернационал», связанные с освободительным движением. Но, к сожалению, и та, и другая призывали к гражданской войне, что в итоге и получилось. Следующий переломный момент, связанный с очередной сменой гимна, наступил в 1943 году. По указанию Сталина и с согласия Политбюро был проведен грандиозный конкурс на написание нового гимна Союза Советских Социалистических Республик. Казалось бы, осень 1943 года. Завершался с большим трудом и с большой кровью коренной перелом, начавшийся контрнаступлением под Сталинградом, потом Курская дуга, потом форсирование Днепра и битва за Киев. Почему вдруг в это время всплыла идея музыкальной перелицовки? А затем, зачем переодели Красную армию. У нее другая форма появилась. По мысли Сталина, верховного командования, наступать в той форме, в которой она отступала аж до Волги, армия не могла. В это же время задружились с Русской Православной Церковью. В ночь с 4 на 5 сентября под Москвой, на даче Берии, товарищи Сталин и Берия, старый чекист товарищ Карпов вместе с тремя, чудом уцелевшими, митрополитами создали то, что мы сейчас называем Русская Православная Церковь московского патриархата. Эта церковь никогда не отреклась от своих сталинских корней. Это я вам как верное чадо РПЦ говорю. Я это хорошо знаю. Даже преподаю в одном православном университете. И гимн лежит в основе этой же идеи. Как бы тотальная перелицовка декораций. Хватит нам европейских мелодий, создадим наше народное, коммунистическое, большевистское. Конкурс был грандиозный. Почти полгода работала отборочная комиссия во главе с товарищем Калининым Михаилом Ивановичем. Более 200 вариантов гимна она просмотрела и прослушала. Ведущий советские композиторы создали по несколько вариантов. Например, Шостакович представил два варианта. Прокофьев представил три варианта. Хачатурян представил два варианта. Несколько вариантов представил Александров. Нельзя сказать, что он был ведущим композитором, но был знаменитым советским песенником. Гимн партии большевиков 1939 года, который очень нравился Сталину, был написан Александром Васильевичем Александровым. Александров, кстати, был не слабым человеком. Он учился в свое время в петербуржской консерватории у Лядова. До конца, правда, не доучился. И был последним регентом хора Храма Христа Спасителя. И отзвуки нашей православной мелодики слышны в этом гимне, на самом деле. Но, намой взгляд, в очень искаженном варианте. Комиссия отобрала 18 вариантов. В том числе лидерами были Александров и Шостакович. К сожалению, нет записи Шостаковича вообще в природе. Это лежит только в нотах, в архиве композитора. Сталину очень понравился и Шостакович, и Александров. Он долго колебался. В итоге, выбор был сделан в пользу Александрова. А слова написали два советских поэта – Сергей Михалков и Олег Эльрегистан. Больше там была роль Михалкова, конечно. Надо сказать, что сейчас есть такой орел – Михалков, автор советского гимна, тир раза переписывал слова. Если вы положите перед собой гимн партии большевиков 1939 года, слова Василия Ивановича Лебедева-Кумача, и текст Сергея Владимировича Михалкова, вы увидите, что на 50% эти тексты совпадают. Основные идеи, образы и формулы стащили. И делали это специально. Не потому, что Михалков не мог написать что-то свое. Он был достаточно одаренным человеком. А потом что это очень нравилось товарищу Сталину. Вот гимн партии большевиков, стихи Лебедева-Кумача. А вот гимн Советского Союза Александрова. Например: «Страны небывалой свободные дети, сегодня мы гордую песню поем». Это начало гимна партии большевиков. «Союз нерушимый республик свободных сплотила на веки великая Русь». «Дорогу к свободе наметил нам Ленин, и Сталин великий по ней нас ведет» — «Сквозь грозы сияло нам солнце свободы и Ленин великий нам путь озарил. Нас вырастил Сталин на верность народу, на труд и на подвиги нас вдохновил». То есть, далеко они от этого не ушли. Почему выбор был сделан в пользу Александрова? Сталин в этот период был достаточно близок с Шостаковичем. Ему нравился вариант Шостаковича. В личной беседе с Шостаковичем он так объяснил, что нам нужна музыка более торжественная, чем ваша. Послушаем старый вариант гимна, 1944 года.

ЗВУЧИТ МУЗЫКА

Ирина Карацуба:
Что слышно в этой музыке? В этой музыке очень слышна идея жертвы. Жертвенность. Ты должен принести на алтарь отечества все, что у тебя есть. Эта музыка очень мобилизующая. Она зовет именно вперед к тому, чтобы или жизнь отдать, или что-то такое отдать любимому отечеству. В таком же роде был знаменитый нацистский гимн «Дойчланд, Дойчланд, убер алес» — «Германия, Германия превыше всего». Там тоже была эта жерственность. В музыке идея жертвенности, конечно, очень слышна. Текст, конечно, своеобразный. «Союз нерушимый республик свободных» — как может быть союз нерушимый, если республики свободные? При том, что в СССР союз был нерушимый, республики свободные, но они выйти из него не могли. Нигде не было прописано, как республика выходит из СССР. Это чисто сталинская штучка. Тут много можно комментировать. Но я хочу рассказать другую историю. Михалков несколько раз вспоминал, как они сочиняли этот текст. Есть одна прелестная история про следующее. Все было позади, их вариант был выбран на роль нового гимна. Сталин всех троих, Александрова, Михалкова и Эльрегистана вызвал в Кремль и сказал: «Поздравляю вас, товарищи. Вы создали замечательное произведение. Я хотел бы узнать, что вы хотите лично». Народ задумался. Александров был человеком практичным и сказал, что у него нет дачи. Он хотел бы дачу. Эльрегистан сказал, что у него нет машины. А Сергей Владимирович Михалков сказал: «Дорогой Иосиф Виссарионович, если вы позволите, я бы хотел получить на память этот карандаш, которым вы вносили правку в текст нашего гимна. Этот карандаш был в ваших руках». Над дорогой вождь, учитель и гений всех времен и народов. И они получили. Александров получил дачу. Эльрегистан получил машину. А Михалков получил карандаш, дачу, машину. Это апокриф, но он очень похож на правду. Только знающие люди быстро уловили в этой мелодии нечто очень знакомое некоторым. Калинников.

ЗВУЧИТ МУЗЫКА

Ирина Карацуба:
Этот ребус разрешается очень просто. Мы сейчас с вами слышали симфоническую увертюру композитора Василия Калиникова под названием «Былина». Калинников – талантливый композитор. Он умер очень молодым от чахотки в Крыму, в 1901 году. У него гениальная первая симфония и не совсем оконченная, но очень сильная вторая симфония. Каким образом это могло получиться, никто не знает. Потому что «Былина» никогда не исполнялась при жизни Калиникова. И существовала только в нотных набросках, которые лежали в архиве. Знал ли ее Александров, не знал ли? На эту тему уже 30 лет спорят музыканты. Никто не знает. Но у нашей мелодии есть и такой хвостик. На мой взгляд, мелодии государственного гимна совершенно ненужный. Уж больно похожа первая часть мелодии. Сталинский гимн с этими словами исполнялся вплоть до 1955 года. Но после того, как начали разоблачать преступления товарища Сталина, петь дальше, как было написано: «Нас вырастил Сталин на верность народу, на труд и на подвиги нас вдохновил. Мы армию нашу растили в сраженьях, захватчиков подлых с дороги сметем. Мы в битвах решаем судьбу поколений, мы к славе Отчизну свою поведем». Как-то после разоблачения всех ужасов ГУЛАГа. Хрущев разоблачил ГУЛАГ. Но не разоблачил коллективизацию с многомиллионными жертвами, которых было больше, чем жертв ГУЛАГа. Было как-то уже не очень удобно. Поэтому наступила эпоха великого безмолвия. С 1955 по 1977 год исполнялась музыка Александрова без слов. В 1977 году была принята последняя советская Конституция. Брежневская. СССР официально вступил в эпоху, как говорил Леонид Ильич Брежнев, развитого социализма. Леонид Ильич говорил с южным акцентом с ударением на третьем слоге. Сейчас Медведев спел песню про репрессии, которые ничем нельзя оправдать. Тут же все историки проснулись и стали говорить: да-да, ничем нельзя оправдать репрессии. Да, это не подлежит никакому оправданию. А где же вы, родные, были три года, когда в Филипповском учебнике всем объясняли, что без репрессий мы бы никогда не создали великую державу. Это наша русская традиция, прости, господи. Сергея Владимировича призвали под ружье, уже без Эльрегистана. Сергей Владимирович наваял второй вариант текста. Неплохой, кстати говоря. Полным маразмом я считаю третий вариант, который мы сейчас поем. Во втором варианте были некоторые сильные образы. Конечно, Союз нерушимый республик свободных сплотил навеки великую Русь. Но Сталина пришлось убрать. Поэтому появился куплет: «Сквозь грозы сияло нам солнце свободы, и Ленин великий нам путь озарил. На право дело он поднял народы, на труд и на подвиги нас вдохновил». Замечательно. И куплет о подлых захватчиках, которых мы сметаем с дороги. Все-таки мирное сосуществование началось, разрядка напряженности в мире. Этот куплет тоже выкинули. Оставили «В победе бессмертных идея коммунизма мы видим грядущее нашей страны. И красному знамени славной Отчизны мы будем всегда беззаветно верны». Чудесно. Через 20 лет тоже все разлетелось вместе с красным знаменем. В 1991 году мы оказались пред той же самой проблемой: что делать? Варианты были самые разные. На демократических митингах 1989-1991 годов пели «Дубинушку» и «Прощание Славянки». К сожалению, никто не вспомнил про Гречанинова. Была создана специальная комиссия во главе с композитором Николаем Петровым. Почему-то эта комиссия стала смотреть назад, в сторону Глинки. Но, испугавшись очень монархического пафоса «Ивана Сусанина», она сделала выбор не в пользу хора «Славься». Она сделала выбор в пользу нотного наброска Глинки, который он сам даже не назвал. Название «Патриотическая песня» придумали уже мы. Это мелодия красивая, светлая. Она абсолютно перпендикулярна Александрову. Послушаем ее в исполнении японского оркестра под руководством Сейджева Адзавы. Он играет ее в более мягком варианте, без лишнего пафоса.

ЗВУЧИТ МУЗЫКА

Ирина Карацуба:
Оркестровка не Глинки, а сталинского дирижера Гаука, главного дирижера Большого театра. На мой взгляд, она чересчур пафосная и трескучая. Но другой нет. Обратите внимание, это совсем иной вариант развития страны. Эта музыка светлого апофеоза. Если вы помните балет «Спящая красавица», финальный апофеоз, где феи появляются, принцесса Автора с принцем. Это музыка светлого покоя. Довольно статичного. В ней нет жертвенности, как у Александрова. В ней нет надрыва. В ней нет посыла, что ты должен все отдать государству. И не прижилась у нас эта музыка. Мы опять жертвы хотим. И в 2000 году нам опять поменяли гимн. Вернули старый. Сергей Владимирович Михалков написал третий вариант гимна. Есть шутка, что он написал третий вариант: «Славься чистилище наше свободное, дружбы народов великий оплот». Вообще, моя мама очень дружила с Сергеем Владимировичем Михалковым, у них было боевое братство. Мама была театральным юристом и переводчиком, очень много возила его по заграницам. У меня дома книжки с автографом Михалкова. Я вырастала в ореоле легенд про Сергея Владимировича. Но третий вариант совершенно маразматический, на мой взгляд. Послушаем.

ЗВУЧИТ МУЗЫКА

Ирина Карацуба:
«Россия – священная наша держава». Дальше идет «одна ты на свете, одна ты такая, хранимая Богом, родная земля». Ну, у кого Бог, а у кого Аллах, а у кого Абсолют. А кто у нас вообще атеист. Гимн должен не разъединять, а объединять людей. В таком варианте он разъединяет нацию. Следующий куплет. «Славься Отечество наше свободное, братских народов союз вековой. Предками данная мудрость народная. Славься страна, мы гордимся тобой». Извините, в контексте русской истории ХХ века слова «предками данная мудрость народная» звучат просто как издевательство. За ХХ век мы потеряли 137 миллионов. Это предками данная мудрость народная? Как-то лучше надо формулировать, мне кажется. Как-то тактичнее. Многие народы, не русские, а другие – чеченские, например, против фразы «братских народов союз вековой» тоже могут нам сказать много чего хорошего. Калмыки, башкиры и многие другие насчет векового союза братских народов. Третий куплен: «От южных морей до полярного края раскинулись наши леса и поля. Одна ты на свете, одна ты такая, хранимая Богом, родная земля». От южных морей до полярного края – это они спионерили у Лебдева-Кумача из гимна партии большевиков. Но, на самом деле, Лебедев-кумач стащил это из Пушкина «От финских хладных скал до пламенной Колхиды». И вообще, над этим еще князь Вяземский издевался. Он это называл географической фанфаранадой. Говорит: чем гордиться, когда у нас от мысли до мысли семь тысяч верст? Может, можно гордиться необъятностью страны. Но в любом случае, когда чувство гордости вызывают только необъятные просторы, а также мифическая предками данная мудрость народная, это, на мой взгляд, очень своеобразно выглядит. И, конечно, очень странный финальный припев: «Широкий простор для мечты и для жизни грядущие нам открывают года». Очень канцелярское выражение «широкий просто для мечты и для жизни». Интересно, что жизнь и мечта разведены. Мечта – это одно, жизнь – это другое. И две последние строчки: «Нам силу дает наша верность Отчизне, так было, так есть и так будет всегда». Сила через верность. У нацистов была такая организация «Сила через радость». Это тоже, мне кажется, подсознание взыграло. Слова, вроде, хорошие. Но когда такое нагромождение, они бессмысленные. Вообще, меня лично беспокоит в дне сегодняшнем полная девальвация слова. Доверие к слову подорвано. Мы можем говорить любые слова, и все равно им никто не верит. Потому что со словом нужно обращаться гораздо более тщательно. Чему нас учит, на мой взгляд, наша история гимнов в ХХ веке? Наша история сквозь призму гимнов. Она нас учит тому, что надо очень тщательно подходить к вопросу о гимнах. Если ты 6 раз за столетие меняешь гимн, то выбирай такие, которые тебя, во-первых, не ввергнут в пучину гражданской войны. Во-вторых, не будут отгораживать тебя от мира – «захватчиков подлых с дороги сметем». Это идея, что нас все хотят захватить. И в-третьих, идеи гимна имеют тенденцию воплощаться в действительность. Поэтому нужно хорошо смотреть, что заложено в гимн. Гимн все-таки должен объединять, а не разъединять граждан страны. Поэтому использование в светском государстве в гимне слов «священная держава, хранимая Богом», это довольно опасный путь, потому что государство светское. История наших гимнов не завершилась. Как только у нас произойдут очередные политические изменения, Александровский гимн, который накрепко связан со Сталиным, с ГУЛАГами, под который в пять-шесть утра зеков выводили на разводы, и советское радио играло в 12 часов ночи, он уйдет, конечно. Будет какой-то другой гимн. Мне не раз задавали вопрос, какой бы я предложила гимн. Не я это буду решать. Надеюсь, этот вопрос вынесут когда-нибудь на референдум. Если смотреть в прошлое, то у нас есть замечательные мелодии Глинки «Славься, славься». А если смотреть в будущее, то у нас столько замечательных композиторов современных. У нас не все Игорь Крутой. Есть Владимир Мартынов, Павел Карманов. Есть Родион Щедрин, Андрей Эшпай. Да много композиторов. Гия Канчели, Арва Пярт. Это эстонец, который сейчас живет в Германии, но он из советской музыкальной культуры. И им всем абсолютно под силу написать замечательный гимн. Поэтому, в некотором роде, у нашего гимна все в будущем. А то, о чем сегодня я говорила, это наше прошлое, которое надо переосмысливать. Спасибо вам за внимание. Надеюсь, я вам показала что-то такое, чего вы раньше не знали. И вы будете к этому более внимательны. Если есть вопросы, постараюсь на них ответить.

Вопрос: Таганрог.
Мне бы хотелось поделиться своими впечатлениями. Мы послушали гимн царя, гимн СССР, наш современный гимн. Многие призывают за державу или говорят о страшных вещах. Но они поются так красиво. Может, кто-то видел современный мюзикл «Али-Баба и сорок разбойников». Как вначале они пели, когда он только увидел сорок разбойников, и потом как своей жене рассказывал о них. Это красиво пелось: «Грабим, убиваем, что награбим, сохраним». Мотив красивый. А если прислушаться, то это ужас.

Ирина Карацуба:
Вы понимает, зло всегда стремится принять обличье получше. Оно никогда не выходит к вам с рогами и хвостиком, не стучит копытом и не говорит: я абсолютное зло. Оно, наоборот, говорит: да что ты, я тебе так хорошо сделаю, так красиво. Ведь вас никогда, извините, дерьмом не искушают. Искушают всегда чем-то очень привлекательным, чтоб на какой-то крючок вас подцепить. Будьте внимательны к тому, чем вас искушают. Искушение – это характерная черта нашей жизни. В последние 10 лет расцвета эпохи манипуляции, наше телевидение – это чистая манипуляция сознанием. Народ совершенно правильно окрестил его «зомбо-ящик». Но сознанием манипулируют не только, когда наши вожди речи двигают. Но и когда показывают так называемые исторические сериалы. И когда Ксюша Собчак нам что-то объясняет. Все это в большей или меньшей степени – орудие манипулирования нами. Вы должны это понимать. И цеплять будут именно на крючок того, как хорошо, как красиво, какая великая держава, как нас не любит весь мир. Но мы, к сожалению, в этом не виноваты, а мир виноват. Вот это все дерьмо. Сейчас эпоха полит-манипуляций. Наша великая русская литература в лице, например, Владимира Сорокина, Виктора Пелевина очень хорошо это отразила. В романе Пелевина «Пи-файв» замечательный некромент, зал поющих кариатид. У него очень хорошо показаны технологии манипулирования. Пелевин объясняет, что мы думаем, что нефтью торгуем, и мы, на самом деле, сами в эту нефть превратились. И этой нефтью разлагаем всех вокруг. Это его замечательная вещь «Македонская критика французской мысли». Почитайте. Пелевин, конечно, страшноватый писатель. Но мне кажется, что по уровню осмысления того, что происходит, он один из самых лучших сейчас. Это не значит, то он единственный. У нас много хороших писателей. Мне кажется, начинается очередной расцвет нашей литературы после некоторого опупения в 1990-е годы.

Вопрос: Пермь.
Вообще, Россия – замечательная страна. Спасибо, что мы все еще живы. Вы не заметили, что зарубежные страны говорят: мы развиваем страны, мы пытаемся улучшить жизнь. А Россию воспринимают как строителя. Мы до сих пор что-то строим. Мы до сих пор решаем проблемы начальных признаков государственности. Это гимн, герб. На таких мелочах зацикливаемся и строим, строим. Наши президенты выступают за границей и говорят на английском языке, что мы будем строить. А их не понимают, что они будут строить – домик, теремок?

Ирина Карацуба:
Была такая частушка Наума Коржавина «А страна моя родная вот уже который год расцветает, расцветает, все никак не расцветет».

Вопрос:
Это как раз об этом. И еще. Пока народ безграмотный, лучшим из искусства является цирк и кино. Гимн, это то, что люди хотят слушать, слушают, может быть, даже поют. Это упаковка смыслов, экстракт всего, что ты хочешь сказать народу, но в красивой музыкальной форме. Поэтому я считаю, что это инструмент тонкого управления.

Ирина Карацуба:
Я с вами согласна. Мы строим, строим. Это понятная для России мобилизационная модель. Это вечная мобилизация. Мы всегда на службе. Отсюда и совершенно идиотические, на мой взгляд, поиски так называемой национальной идеи. У нас все национальные идеи, мне кажется, записаны в Конституции. Статья 6 говорит, что наше государство существует для блага человека. Вот прекрасная национальная идея. Но она как-то никого не увлекает. А вот помыть сапоги в Индийском океане, набить морду полякам – это сразу все «за». Важно понимать, откуда это взялось и к чему это приведет. Почему мы должны этому следовать? Вы не думайте, что в истории России только кнут, плаха, топор и крепостное право. Нет, всегда была традиция, которая боролась и с кнутом, и с плахой, и с топором, и с крепостным правом. Иногда эта традиция побеждала, но дальше начинались проблемы этой традиции, как с большевиками, которые взяли все худшее от предшествовавшего режима, не создав ничего лучшего. Но и на большевиков нашлась коза рогатая. И самому товарищу Сталину Мартимьян Лютин, Варлам Шаламов и многие другие все сказали, и в ГУЛАГах были лагерные восстания. В итоге, мы свергли коммунистический режим и сделали пусть робкий, неуверенный, но шаг к демократии. А потом еще шаг к демократии. Потом сорвались, конечно, в наше воровское государство. Но это тоже можно понять, почему. Это не значит, что мы не выйдем из него. Все в наших руках. Нет никакой предопределенности в истории. Надо просто понимать, что ты делаешь. Я бы не сказала, что герб и гимн – это мелочи. Это все-таки не мелочи. Государственные символы – это не мелочи. Сейчас осталась только одна европейская страна, у которой в гербе серп и молот. Это Австрия – родина Гитлера. Социал-демократия. Австрийский орел держит серп и молот.

Вопрос: Ростов-на-Дону.
Хочу с вами пооткровенничать. Когда я была в нежном возрасте, не хотела просыпаться в детский садик, моя бабушка пела мне «Марсельезу». Вопрос: когда следующий гимн ждем?

Ирина Карацуба:
Когда сменятся политические декорации, тогда и гимн будет. Когда в Кремле появятся не члены организованной преступной группировки под названием кооператив «Озеро», а что-нибудь более приличное. Я прошу прощения, конечно. Тогда и дождемся. Только я несу ответственность за свои слова. Больше никто за них ответственности не несет. Я известная экстремистка, поэтому все нормально. Конечно, когда произойдет политическое обновление, обновится и гимн. Ну. Сколько можно жить со сталинским гимном? Который, к тому же, вырос из гимна партии большевиков и подозрительно похож на Василия Калининикова.

Вопрос:
Мне кажется, что вопрос герба и гимна, это во многом вопрос самоопределения, самоорганизации. Мне кажется, постоянство хорошо в данном государстве. У нас это происходит в силу исторических особенностей или случайных факторов?

Ирина Карацуба:
Во-первых, я не хочу сказать, что должно быть везде как в Нидерландах. Многие страны в ХХ веке меняли гимн. Та же Австрия меняла 4 раза. И Испания меняла, и Германия меняла, и Япония меняла. Если вы посмотрите на слова современного японского гимна, тут вы улетите. У них в основу гимна положена поэма VIII века нашей эры про то, как на скалах растет мох. И этот мох будет расти еще пять тысяч лет. Ну, и замечательно. Я думаю, что не случайна такая смена декораций. Это отражает некоторые характерные черты, которые не являются предопределением русской истории. Все характерные черты, если есть воля нации, можно изменить на другие характерные черты. В Испании жили при диктатуре, а сейчас живут при совсем другом режиме. Они сумели вылезти из колеи генерала Франко. А Аргентина сумела вылезти из колеи генерала Пиночета и даже его засудить. Было бы желание. Была бы национальная воля. Думаю, что гуляния гимнов туда-сюда по шесть раз за столетие, это свидетельство какой-то неопределенности страны. Страна не может определиться со своим прошлым и со своим будущим. Да, это есть. Но это нормальное состояние для страны. Я не хочу сказать, что в этом есть что-то ужасное, невозможно, что так не бывает. Так бывает. Но надо уже, наверное, определяться. То, что мы до сих пор не вышли из нашего ХХ века, что в некотором роде у нас до сих пор не завершилась революция 1917 года, — да, конечно. Мы ментально не вышли из ХХ века. Физически мы живем в новой России, в демократической. А ментально мы живем в какой-то разлагающейся советской стране. И это тоже в некотором роде естественно, хотя, очень тяжело. Вот это раздвоение, растроение, расчетверение. Но по-другому в истории редко бывает. Те же испанцы музыку к своему гимну сумели написать только через 17 лет после того, как Франко ушел. А так была мелодия без слов. Что-то в истории России уникально, а что-то типично. Такие эпизоды были в истории и других стран. Поэтому все еще впереди. Просто шестиразовая смена гимнов означает неопределенность с нашим лицом. Мы пока не сумели определиться. Надо определяться. Недавно я готовилась к докладу на конференции и посмотрела данные «Левада-Центра» об отношении россиян к истории, как они эволюционируют за последние 10 лет. Отношение к Сталину, к Ленину, к Великой Отечественной войне, к репрессиям. Мой взгляд зацепило следующее. С 2000 по 2009 год во всех опросах растет число тех, кто на все эти вопросы отвечает: «Не знаю. Не интересуюсь. Затрудняюсь ответить». Во-вторых, те, кто интересуется, знает и не затрудняется с ответом, раскалываются. Очень резко – за и против. То есть, с одной стороны, растет пофигизм, с другой стороны, растет поляризация. Это нужно понимать. Я не хочу, что это одно сплошное зло. Все-таки то, что растет поляризация, говорит о том, что не всем все равно. Но как нация, мы начинаем как-то раскалываться по поводу нашего прошлого. Это плохо. Надо как-то объединяться. Мне кажется, это большая задача для историков создать такую историю, которая бы объединяла нацию. Я не имею в виду бессовестное манипулирование в стиле ученика Филиппова. Недавно был праздник – 4 ноября. Никто не понимает, что празднуем. Почему? Потому что дурацкую легенду празднику выдумали. Что это за легенда «пошли бить поляков»? Тем более, что там и поляков не было. А если бы неправильно посчитанное по датам переформатировать, что объединился, грубо говоря, князь Пожарский и торговец мясом Минин, и русские, и татары, и те, и все, они все объединились и смогли отстоять Отчизну, закончить гражданскую войну и навести порядок, — это другая легенда праздника. Поэтому в день праздника, следуя идиотической легенде, по телевизору показывают «Тараса Бульбу»: «Помогли тебе, сынку, твои ляхи?». Отцеубийство как национальная идея. Здравствуйте! Это очень важные вещи. Историки предупреждали, когда вводили этот праздник. Вся честная историческая наука, а не Филиппов, говорила: что вы делаете? Не надо. Не так. Если вы хотите в ноябре какую-то дату придумать, чтобы не 7 ноября, пожалуйста, — 1 ноября. Если пересчитать на Грегорианский календарь, годовщина манифеста 17 октября 1905 года и введение в России впервые гражданских политических свобод. 17 октября плюс 13 дней – получается 1 ноября. Пожалуйста, отмечай начало политической свободы в России. Зачем эти Минин с Пожарским, грубо говоря? Но даже и Минина с Пожарским можно переформатировать по-другому. Не в битву с поляками, а во что-то объединяющее нацию. Надо написать историю, которая нас всех объединяла бы. Это нам всем предстоит сделать. Это не только задача профессиональных историков.

Вопрос: Брянск.
Вы сказали, что 1991 по 2000 годы появился гимн на мелодию Глинки. Почему потом опять вернулись к гимну Александрова?

Ирина Карацуба:
Это было знаковое творение путинских политтехнологов. Типа, разрываем с мрачной эпохой космополитизма и преклонения перед чем-то. Возвращаемся к лучшему, что было в советском прошлом. Это была такая демагогия. Но началось это не в декабре 2000 года, когда новый гимн был принят, Александровский. Все началось в мае 2000 года, до 9 мая, когда Путин еще не вступил в должность президента, но уже был избран. Он открыл внутри Кремля, за зданием Сената, в мае 2000 года мемориальную доску памяти героев Великой Отечественной войны. Там было 18 имен. Первое имя героя Великой Отечественной войны – Сталин Иосиф Виссарионович. Тоже мне герой. Вот с этого все началось. А потом пошло возвращение сталинщины в нашу жизнь. Для чего? А для того, что сильная рука, будет порядок. Путин – это Сталин сегодня. И пошло, поехало, понеслось. И что мы получили в итоге? Мало хорошего. Это было в чистом виде политическое манипулирование и демагогия, вот это возвращение Александровского гимна. Это то, что раскалывает нацию. Я не встану под этот гимн никогда. И многие так не сделают. А если и встанут, то с таким сердцем, что лучше бы они и не вставали. Зачем раскалывать? Давайте новое придумаем что-нибудь. Мало ли у нас замечательных композиторов было. Кстати, есть вариант, когда обыгрывается мелодия первого фортепьянного концерта Чайковского. Аранжируется по-другому и идет как гимническая мелодия. Очень красивый вариант. У меня есть лекция «Альтернативные гимны». Потому что за нашу гимническую историю была масса альтернативных гимнов или мелодий. Я полтора часа читаю эти «альтернативные мелодии». Там очень большой подбор.

Вопрос: Воронеж.
Вы говорили, что «Марсельеза» и «Интернационал» призывают к гражданской войне. К чему призывает наш сегодняшний гимн?

Ирина Карацуба:
Хороший вопрос. Вы посмотрите на текст. Во-первых, я бы сказала, что этот гимн призывает к отказу от каких-либо реформ. «Священная наша держава, любимая наша страна, могучая воля, великая слава». Ничего менять не надо. Все, что есть, все оно священно, сакрально. Во-вторых, самые умные – «предками данная мудрость народная». То есть, лучше всех. И главное, не изменить, не развивать, не идти вперед. Главное, хранить, потому что «предками данная». А эта мифическая предками данная мудрость нам обошлась с 1900 по 2000 годы в 137 миллионов. Интересная идея – абсолютная уникальность России. «Одна ты на свете, одна ты такая, хранимая Богом, родная земля». С одной стороны, действительно, одна такая. Но, с другой стороны, понятно, что за таким буквальным смыслом стоит другой смысл, что ничего равного тому, что, никогда не было. И не надо, грубо говоря. Тут все-таки есть, мне кажется, такое какое-то. Чувство гордости – законное чувство. Есть чем гордиться. Но когда гордость переходит в гордыню, это уже становится смертным грехом. Потому что за гордыню начинаются всякие нехорошие действия в отношении окружающих и в отношении своих, которые не хотят гордиться. Или, предположим, хотят гордиться не Жуковым, а Власовым. И что вы тогда будете делать? Убивать всех тех, кто Власовым хочет гордиться? У нас в Православной Церкви идет дискуссия на тему о генерале Андрее Власове. Кто-то хочет гордиться Колчаком, а кто-то хочет гордиться Лениным. А кто-то хочет гордиться, расстрелянным колчаком, своим дедом. Как-то нужно все это приводить к какому-то. Здесь я этого просто не вижу. Есть понятие эклектики. Это сочетание не сочетаемого. Этот вариант гимна – это жуткая моральная, интеллектуальная эклектика. Все вместе намешано. Да, в некотором роде это было задумано, чтобы каждый нашел что-то свое. Но вместе это сочетание не сочетаемого. Такие звери не живут. Они не дееспособны, не жизнеспособны. По сравнению с двумя первыми вариантами Михалкова это мне кажется вариант очень слабый поэтически и художественно. С другой стороны, японский гимн – это поэта VIII века. Очень странный текст. Но, видно, для японского сердца что-то там такое содержится. Может быть, текст не главное. Но главное в музыке Александрова – идея жертвы. Мне эта музыка не нравится тем, что она зовет к жертве. А мне хочется жить счастливо, а не жертвовать. Я понимаю, что каждый из нас должен жертвовать, но этот вариант жертвы мне кажется опасным. Я бы так сказала. Я готова жертвовать ради своего ребенка, но жертвовать ради Игоря Ивановича Сечина нет никакого желания. Была у Пионтковского хорошая книжка «За родину, за Абрамовича». Никакого желания. Ради интересов кооператива «Озера» никакого желания жертвовать. Думайте, родные мои. Эммануил Кант говорил: «Лозунг просвещения – имей мужество пользоваться собственным разумом». Имейте мужество пользоваться собственным разумом. Об этом же говорил и другой, более близкий вам герой, Эркюль Пуаро у Агаты Кристи: «Используйте серое мозговое вещество». Он Канта перефразировал. Спасибо большое.

 

Поделиться ссылкой: