Открытие семинара. О проекте «Я-ДУМАЮ!»
Ирина Евгеньевна ЯСИНА, вице-президент фонда «Либеральная Миссия»,
руководитель Клуба региональной журналистики О проекте «Я-ДУМАЮ!»
Ирина Ясина:
Добрый день. У меня сегодня жуткое настроение, потому что разбился польский самолет. Я по образованию полонист. Знаю польский язык, писала диплом об экономике Польши. У меня огромное количество знакомых в Польше. Среди них нет высокопоставленных лиц, все они живы, но все они сейчас плачут на улицах Варшавы, вне зависимости от того, в каком городе они живут. Сегодня вы познакомитесь с фильмом «Катынь» польского режиссера Анджея Вайды. Фильм вышел на экраны в 2008 году. Это фильм про расстрел польских офицеров советскими нквдшниками в Катынском лесу в 1940 году. Один из этих офицеров был отцом режиссером Анджея Вайды. Этот режиссер всегда был свободолюбив, снимал фильмы на грани. Все его фильмы, такие, как «Человек из мрамора», «Человек из железа» — про свободу, про борьбу за свободу. В советском социалистическом окружении это было немодно. Анджей Вайда, по его словам, всегда хотел снять фильм, посвященный памяти его отца. Но даже он не мог этого сделать в социалистической Польше. Режиссер хотел, чтобы этот фильм увидели в России. Фильм совершенно не антироссийский, скорее пророссийский и антитоталитарный. Сергей Гармаш играет в фильме положительного советского офицера, который спасает польку с ребенком. Режиссер мечтал о премьере этого фильма 5 марта 2008 года в 50-летие со дня смерти Сталина в кинотеатре «Ударник». Премьера первого фильма Анджея Вайды «Пепел и алмаз» состоялась именно в этом кинотеатре. И сейчас мне впервые за долгий период нестыдно за действия российской власти. Президент, премьер-министр. МИД, телевидение всё делают с максимальным уважением и тактом, расположением к людям, которые пострадали. Я не имею в виду только тех, кто погиб, а всю польскую нацию. Погибший самолет летел на день памяти жертвам Катынского расстрела. В 2008 году 5 марта Вайда мечтал о премьере в кинотеатре «Ударник». Её не было по массе причин: и сами поляки испугались, что разбудят русского «медведя», потом появилась некая фирма, которая купила права на прокат этого фильма на территории России и стран СНГ, купила, чтобы не дать выйти фильму в массовый прокат. Являясь обладателем прав на фильм, фирма не дала его посмотреть другим людям. Мои попытки навести справки в кинопрокатном мире об этой фирме вызывали недоумение, о ней никто не слышал. Это было подсадная утка. Я смотрела этот фильм несколько раз. Первый – в польском посольстве, затем на наших семинарах. Вдруг, на прошлой неделе его показывает канал «Культура», устраивает дискуссию по этому фильму. Затем его показывают по Общероссийскому второму каналу. Ничего хорошо, на самом деле, я вокруг, во власти, не вижу. Всё, что происходит наверху, всё меньше и меньше касается нас с вами. Я почти полностью переехала в Интернет, перестала читать газеты, журналы, смотреть телевизор. Поскольку я живу в Интернете, мне кажется, что всё не так уж и плохо. Существует гражданская активность: народ останавливает гаишников, которые народ выстраивают в виде щита на МКАДе, а потом этих гаишников снимают, потому что блоггер записывает обращение на Youtube и выкладывает его. Делает это очень грамотно, с именами, фамилиями, званиями и номерами подразделений. Одновременно происходит борьба с мигалками. Находится человек, который становится на пути у Шевченко, снимает на камеру, как тот едет по встречной полосе, выкладывает всё в Интернет. Когда я выныриваю из Интернет-пространства, то понимаю, что всё не так здорово, что всё осталось на прежнем уровне. Власти делают вид, что нас слушают, мы делаем вид, что им подчиняемся. Чувствуете ли вы в ваших городах, среди ваших знакомых какие-то перемены? Или мне это кажется, потому что я живу в Интернете.
Сергей,
Свежий пример. У нас в администрации президента уволили весь общепит без объяснения каких-либо причин. Вчера разговаривал с женщиной, одной из уволенных, которая сказала, что они выиграли суд. Пусть с большим трудом, но выиграли.
Иван, Воронеж:
Последнее, что говорит об изменениях – это то, что сняли редактора последней сколько-нибудь свободной газеты, после этого город встал на уши. Будут проводить митинг. По моим ощущениям происходит некий застой.
Юлия, Брянск:
Если сейчас говорить о молодежи и о том, меняется ли их отношение к миру и к жизни, то можно говорить о том, что молодежь стала активнее. Например, в нашем городе мы стараемся часто проводить флэшмобы, несмотря на то, хочет этого администрация или нет. Весной мы пускали мыльные пузыри, несмотря на то, что рядом ходили милиционеры с угрюмыми лицами. Чувствуется, что люди хотят что-то делать, что в них что-то меняется.
Маргарита, Брянск:
Я сейчас работаю в газете с просьбами, жалобами и прочими письмами читателей. Радует, что читатели обращаются, я раньше думала, что никто не читает то, что мы пишем. Но почти все обращения приходится решать через десятки инстанций. Я заметила, что чем выше пост человека, тем он злее. Власть по-прежнему не заинтересована в помощи людям. И перед СМИ также никто не хочется отчитываться.
Саша, Санкт-Петербург:
Я редко сталкиваюсь с представителями законодательной и исполнительной власти, но, думаю, каждый из нас имеет дело с мелкими чиновниками. Я чувствую, что с каждым днем люди на государственной службе все больше и больше заботятся обо мне. Они уже не так равнодушны, и, возможно, чего-то бояться.
Сергей, Пермь:
После трагических происшествий в Перми многое поменялось в обществе, во власти и в бизнесе. Начну с власти: у власти появился страх. Блок губернаторский стал худеньким. Общество обозлилось, видит во всем несправедливость. Бизнес пытается схитрить. Возможно, что действия президента стали более агрессивными при разрешении определенных конфликтов. В нашем крае появились страх и нестабильность.
Анна, Петрозаводск:
Я работаю журналистом на республиканском телевидении. Заметила, что стало проще найти понимание в верхах власти, нежели, чем у мелких чиновников. Этой весной наши власти скооперировались и вывезли снег за город. Разговоры о том, что нас затопит ввиду того, что было много снега, возымели свое действие. В прошлом году весной город утопал по колено в воде. За год сменился мэр. Город счастлив.
Марина, Волгоград:
На прошлой неделе состоялась встреча губернатора и представителей администрации с нашими преподавателями. Якобы власть обратилась к научному сообществу, наметился диалог. Однако преподавателей заранее предупредили, не говорить лишнего. Многие преподаватели просто отказались высказывать свое мнение о ситуации в регионе.
Сергей, Брянск:
У нас ситуация общения с представителями верхушки власти и мелкими чиновниками обратная, чем в Петрозаводске. В университете повысили плату за обучение. Ректор собрал старост и сказал, что многие родители, вместо того, чтобы идти в ректорат, сразу писали заявление в Министерство образования. Ректор сказал, что Министерство образования все бумаги отсылает обратно в университет без рассмотрения. То же касается системы профсоюзов. Наш профсоюз был полностью на стороне университета по поводу повышения платы за обучение. Диалога не чувствуется. Летом у нас проходил антигубернаторский митинг коммунистов по поводу ситуации на рынках. Представители администрации ответить на претензии ничего внятного не могли. Тем не менее, губернатора не сняли, всё осталось на своих местах.
Мария, Санкт-Петербург:
Я не хочу говорить про элиты. Скажу про себя, про свое окружение. Я чувствую перемены. Это перемены личностного характера. Люди чего-то хотят. Они начинают к чему-то стремиться, появляется чувство, что всё возможно. Кто-то хочет открыть театр, начинает искать и находит людей, деньги, связи. У меня есть небольшой опыт работы в администрации. Могу сказать, что не все госслужащие так плохи, как о них думают. Когда мне звонили в управление, просили помочь, то, даже, если это была проблема не моего уровня, я пыталась помочь.
Дарья, Пермь:
Мои знакомые и сверстники повзрослели. Они начинают чувствовать личную ответственность за то, что происходит. Люди понимают, что им самим придется решать все проблемы, что им с этим жить. Еще говорят, что беда сближает людей, что в такие моменты начинает проявляться гражданское общество. Как например, случаи в московском метро.
Ирина Ясина:
Даша сказала, что мы повзрослели. И тут она права. Давайте исторически посмотрим на мое поколение, на ваше поколение и на то поколение, которое чуть старше меня. То поколение, которое начинало делать в 80е годы реформы – это поколение 50х годов, выросшие в 60х годах. Это люди – дети оттепели. После сталинизма происходило что-то, что давало людям дышать. А вы росли в 90е годы. Это означает то, что вам придется делать то, что поколение 50х делало в 90е годы, потому что вы – дети свободной страны. Это свободы было намного больше, чем «до» и чем «после». Вам бессмысленно говорить представить, что могут не выпустить за границу. Вы ответите, что имеете право, что вы гражданин. У вас должно быть такое ощущение. Проблема непоротого поколения возникает в России не первый раз. Декабристы были непоротым поколением. Екатерина дала дворянство, дополнительные вольности. Только тогда это была не идиома. Поколение, которое в начале 80-90х годов боролось за строительство новой России, тоже было непоротое. Поэтому будьте готовы, что историческая ответственность на вас упадет, и никуда вы от этого не денетесь. Ваши друзья – это уже другие люди. Наблюдая 4 года вас на семинарах, я заметила, что вы очень легко высказываете свое мнение. В аудитории есть мэйнстрим, 90% думают определенно. А 10% думают по-другому, из них только 1% говорит об этом громко, но к нему присоединяется мэйнстрим. Мы встраивались в мэйнстрим на генетическом уровне. Высказать свою точку зрения даже по ерундовому поводу было невозможно. Второе, вы хотите действовать, в отличие от других поколений. Наибольший интерес у вас вызывают волонтеры – такие же ребята, как и вы, которые начали что-то делать. От них идет самый большой энергетический приток. Эти люди делают что-то здесь и сейчас. Это все сподвигло меня на создание школы волонтеров. На сайте РИА-новости мы делаем специальный раздел, который будет посвящен волонтерству, с лекциями, новостями. Я уже нашла людей, которые будут рассказывать, как работать психологически с детишками, стариками, как регистрироваться в государственных органах. Всё это вырастает из наших семинаров. Главное, не оставаться в стороне. Хочу поговорить о вашем отношении к религии. На прошлом семинаре я обратила внимание, что, когда Ирину Карацуба, человека религиозного, вдруг понесло в тему православия. Наша церковь – консервативная структура. Считается, что права человека и свобода человека – это не про нас. Ирина Владимировна принадлежит к тому крылу, которое является либеральным православием. Какие отношения между личностью и церковью в вашем поколении? Что это для вас? Серьезно вы относитесь к этому или несерьезно? Как воспринимаете институт церкви?
Анна,
В моей семье сложилась следующая ситуация. Бабушка после развала СССР вспомнила своё детство и христианское отношение к церкви. Родители были полностью воспитаны в Советском Союзе, но приняли от бабушки не дух церкви, а культовость: соблюдение церковных праздников, совмещение их со светскими. Наше поколение уже разбилось на группы тех, кто верит в церковь, и тех, кто нет. Я отношусь не к христианству и верю в другое. Люди верят в разные вещи, следуя моде.
Дмитрий, Пермь:
Я очень хорошо отношусь именно к вере, а не к религии. Я понимаю, что православие сыграло огромную роль в истории страны. Наше поколение видит русскую православную церковь именно как сборище чиновников, которые разъезжают на Мерседесах.
Сергей, Брянск:
Возможно, в нашем поколении нет культуры воспитания религии и веры. Если молодому человеку или девушке хочется что-то понять, то неоткуда почерпнуть информацию. Важным является и то, что мы большим праздником считаем языческий Новый год, а не Рождество, как, например, католики. Для меня приемлемы ценности протестантства. Но для меня сложно погрузиться в эту религию. Я хочу вычленить то, что мне поможет.
Иван, Воронеж:
Моя мама религиозна. Я как-то ходил в воскресную школу. Мне там не понравилось. На мой взгляд, современная русская православная церковь погрязла в формализме, за которым ничего не стоит. Я не могу сказать, что я атеист. Мне нравится идея общехристианского гуманизма. Среди молодежи есть очень широкая палитра религиозных взглядов. С другой стороны, если говорить об экстремальном полюсе, то всю большую популярность набирает язычество, которое связано с неонацистами, и православный фундаментализм.
Дарья, Пермь:
Многие считают русских людей религиозными. На мой взгляд, в голове у большинства каша. Никого не смущает, что мы отмечаем наравне с православными праздниками языческие, верим приметам. Для русского человека религия и вера облачены в символы. Говоря об этих понятиях, чаще всего вспоминают символы: крест, молитвы на старославянском языке. Я крещенная, но мне кажется, что человек должен сам определить себя в мире религии, сам прийти к своей вере. Сейчас я нахожусь в поиске, пытаюсь найти что-то своё.
Егор, Волгоград:
Православие, возможно, не является самой передовой или самой отсталой религией. Я считаю, что раз мы свыше тысячи лет варимся в этом котле, то на данный момент это лучшая и необходимая всем нам прививка от чужеродных ценностей. Как, например, в арабских странах есть ислам, на Западе – католицизм. У нас недавно образовался первый собор с названием «За веру в Отечество». В рамках этого события собираются строить молодежный храм. Религия как вера – для меня это не образ для серьезных занятий, не для академического насыщения. Каждый должен пройти это самостоятельно. У нас высоко недоверие к РПЦ, но мне кажется, что это начало дискуссии о корпоративизме. Если говорить с отдельным членом корпорации, то это нормальные люди, если со всеми сразу – то совершенное другое впечатление.
Саша, Санкт-Петербург:
Мне сложно увидеть, как православие связано с идентичностью и защитой от чужеродных вирусов. Ведь разнообразие так ценно. Для моего поколения православие – история про традиции и чувство защищенности. От моего родных мне не досталось кроме меня, такого, какой я есть, ничего. Мне хотелось бы иметь фамильную реликвию, чувствовать, что у меня есть корни, что я не один. Православие помогает чувствовать корни, свою историю и историю семьи. Чувство защищенности заставляет моих сверстников приходить в церковь. Я не чувствую, что обо мне может позаботиться государство, не чувствую, что это могут сделать мои родители. Я знаю, что могу позаботиться о себе сам.
Сергей, Брянск:
Расскажу о нашей небольшой брянской епархии. Есть у нас небольшая церковь со своим приходом. Поп живет возле своей церкви в трехэтажном доме из красного кирпича, обнесенный забором. Один из других церковных чиновников живет в доме, где квартиры начинаются от 130 кв.м. Нужно очень четко различать церковь и веру. Уроки православия в школе могут привести к ущемлению прав. Я знаю множество школьников и студентов, которые называют себя верующими. При этом, скорее это дань моде.
Ирина Ясина:
Я прочитала, что называют себя православными около 80% нашего населения, на Пасху в церковь ходит около 10%, на исповедь – 2%. Православный становится синонимом русскости. Не делая анализа того, что предполагает вера. Я агностик. Это человек, который считает, что Бог есть, но познать его нельзя.
Юлия, Брянск:
Мне хочется рассмотреть поколение моих родителей. Мне кажется, что часть этого поколения изголодалась по вере. Меня так же крестили в три года и до сих пор по праздникам предлагают съесть просвирку, взять икону с собой. Получается, что мне навязывают веру. В старшем поколении я вижу такую позицию у многих людей. Наше поколение действительно отдает в своей религиозности дань моды. В наш город не в первый раз привозят мощи святой Матроны. Сколько там стоит людей днем и ночью, вы даже не представляете!
Роберт,
Есть религия. Если ты веришь – верь, если нет – пожалуйста. Наше поколение многое делает по веянию моды. Моден буддизм – все обратились в буддизм. Это очень шатко, валко. Но отрицать нельзя всего. Есть же устои.
Ирина Ясина:
Мне
Сергей, Пенза:
Православие на современном этапе в России выдохлось. В 1925 году православная церковь признала коммунистическую власть, разрушив свою идеологию. В советское время из-за гонений на религию верующих стало мало. В 80-90е годы в попы пошли бывшие комсомольские работники, рабочие предприятий – люди, не имеющие к религии никакого отношения. В итоге, авторитет религии православия в обществе крайне низкий. Кроме того, мое мнение, что у каждого человека на Земле бог свой: у кого-то деньги, у кого-то семья и здоровье близких, у кого-то Аллах, у кого-то Христос. Православие ценно набором нравственных заповедей. Но те же заповеди проповедует практически каждая мировая религия. Я православный человек потому, что это традиции моей семьи и моего народа. Преподавание православия в школе в 1917 году большевики отделили от школы, и не думаю, что стоит к этому возвращаться.
Лиана, Петрозаводск:
Наше поколение выросло в годы свободы. Мы знаем, что такое демократия и правовое государство. Мы пытаемся построить гражданское общество. В связи с образовавшимся плюрализмом мнений, свободы нам сложно выбрать ценное для нас. Может быть, с этим связан процесс брожения умов, когда человек не может определиться, что ему ближе: православие, католицизм, язычество или атеизм. Во-вторых, я бы хотела заметить, что Россия является светским государством. Церковь отделена от государства, но в последние годы в СМИ пропагандируется официальная религия – православие. Мы видим первых лиц государства в церкви, которые крестятся, целуют руку митрополиту. Я считаю это аморальным, потому что вера – это самое светлое и чистое, что может быть у человека.
Анна, Петрозаводск:
Мои друзья часто спрашивают, почему я соблюдаю пост, хожу на службы церковные. Я не люблю этих вопросов, потому что те, кто задают их, не поймут ответов. Я сама приняла решение, что хочу ходить в церковь. Каждый выбирает для себя. Но это не мода.
Ирина Ясина:
Как-то мы пошли с мужем в церковь в Сочельник. Была красивая морозная ночь, мы шли мимо церкви. Как на меня зашикали, что я была без платка. Я надела капюшон, и, пока стояла в нем и парилась, рассматривала тех, кто на меня шикал. Женщины были в красивых платках, ярко накрашенные, жующие жвачку. Жвачка под платком меня доконала. Эта картинка осталась со мной навсегда.
Анна, Петрозаводск:
Я тоже не принимаю обряды и обычаи, которые соблюдаются только потому, что они были раньше. Моя вера – это то, как я верю. На голову одевают платок, на Пасху красят яйца только потому, что так принято.
Ирина Ясина:
Мне ваши обе позиции близки и понятны. Я вам расскажу о своем опыте в Польше. Польша – католическая страна. Среди молодежи, когда я там училась, веры было очень много. Каждый год или раз в два года они ходили в паломничество в монастырь на юг от Варшавы. Мои приятели и приятельницы собирались с рюкзаками и шли пешком километров триста, обязательно веселые. Для них это было очень важно. Все пели псалмы, служба в польских костелах велась не по латыни, а по-польски. Также в итальянском соборе служба велась по-итальянски. То, что у нас молитвы читаются на старославянском говорят об отсутствии реформ. В Польше религию воспринимали как-то по-другому. Меня поражало то, что церковь играла огромную роль в общественной жизни. Представьте конец 80х годов. «Солидарность» – большая партия, боровшаяся против коммунизма. Заодно боролись рабочие и интеллигенция, к ним присоединилась католическая церковь. Тогда же был избран впервые Папой славянин, поляк. Герой книги Людмили Улицкой Даниэль Штайн, реально живший человек, был хорошо знаком с Папой Иоанном Вторым. Когда Даниэль Штайн пришел креститься в костел и попросился в помощники, то ему сказали, что есть конкурс. Что приходил давеча актер театра и тоже просился стать помощником настоятеля. В итоге взяли Даниэля, потому что он был евреем, и самостоятельно ему было бы сложнее пробиться. А тот актер и был будущий Папа. Серьезную роль в борьбе с коммунизмом в Польше сыграла церковь. А для всей Восточной Европы коммунизм был чужеродным телом. Нас все воспринимали как оккупантов. Потому что освободители освобождают и уходят, а оккупанты остаются. С нами боролись как с оккупантами. Оценивайте события, стоя не только на нашей точке зрения. Попробуйте взглянуть на проблему с точки зрения эстонцев, латышей, поляков, чехов, венгров, которые попали после окончания Второй мировой войны под власть коммунистов и оказались в социалистическом лагере. Католицизм, в то же время, нереформированная религия? Именно после реформации католицизма появилась привычка просить прощения. А реформацию католицизма провел предшественник Иоанна Второго. Религия, как и общество, не может жить без реформации. Но вопрос заповедей (ценностей) – это не вопрос религии, это вопрос нравственности. В нашей стране сейчас ставят знак равенства между религией и нравственностью, и это меня коробит. Я знаю массу людей, внешне религиозных и безнравственных, и массу людей, нерелигиозных и высоконравственных. Поэтому всегда усомнитесь в знаке равенства. Наши ценности – это то, что существует внутри нас, то, что мы берем у наших родителей и близких и передаем своим детям.
Иван, Воронеж:
Мои польские друзья жалуются на то, что католицизм занимает слишком большое место. То, что сейчас у нас происходит – пытаются насаждать православие в школах, там есть давно. Насколько тяжело человеку, когда он один из всей параллели классов не хочет ходить на религиозные уроки. Его все гнобят. Не все так просто и гладко.
Ирина Ясина:
Я говорила о своем личном впечатлении, которое сложилось у меня давно. Сложилось в конце 80х годов, когда я училась в Польше. Тогда меня поразило то, что у всех моих приятельниц были крестики. Я допускаю, что не все так радужно, как мне тогда казалось. Но сейчас сложилась страшная ситуация – гибель пассажиров и экипажа польского самолета, и все жители страны стоят и поют псалмы. Они хотят в момент скорби и единения нации петь именно их. Сколько бы мы не говорили, что православие становится чем-то определяющим для русских, кто из нас споет сейчас псалм. Более того, если произойдет что-то нациеобъединяющее, мы будем петь гимн, а не религиозные песни.