Почему в России не происходит ротация элит?
Михаил Александрович Краснов
Заведующий проектно-учебной лабораторией антикоррупционной политики, ординарный профессор, заведующий кафедрой конституционного и муниципального права НИУ ВШЭ
Михаил Краснов:
Если бы у нас было шоу, знаете, как в шоу-бизнесе, то я бы был как последний выступающий, ведь это всегда сюрприз, суперзвезда [М.А. Краснов – последний по времени эксперт в 2-дневной программе семинара 26-27 марта]. Но у нас все наоборот, я так, на закуску, перед отъездом, чтобы вам не скучно было дожидаться автобуса.
Поясню, кто я такой. Я единственный юрист из всех выступающих. Что вообще можно услышать от юриста хорошего? Ничего. Как один мой юрист знакомый, причем занимающий достаточно значимый пост, говорил: «Вы скажите, а мы все оформим». Он на самом деле лукавил, у него были свои мысли. Среди вас есть студенты, которые учатся на юрфаках. Юристы делятся на две части. Одни действительно оформляют чужие идеи, а другие, в общем-то, выдвигают и свои. Я отношусь ко второй группе. Необязательно, что эти идеи здравые, но тем не менее я с вами кое-какими из этих идей поделюсь. Должен сказать еще – это необходимо для понимания. Я заведую кафедрой конституционного и муниципального права в Высшей школе экономики. То есть биологи под микроскопом изучают бактерий, туфелек, а мы под микроскопом изучаем власть. Я имею ввиду мы – те, кто занимается конституционным и муниципальным правом. Власть как центральную, федеральную, так и региональную. Вот это наши подопытные свинки. Но суть в том, что, изучая власть, мы одновременно являемся и гражданами, поэтому нам, к сожалению, не безразлично. Если червячков, которых ты изучаешь, можно любить, то здесь не получается таких отношений, потому что я помимо прочего еще и гражданин, человек, у меня есть свои симпатии, антипатии. Хотя я и сам был во власти, был такой эпизод. Я был помощником президента по правовым вопросам, президента первого, как вы догадываетесь. Если бы я был у второго, я бы здесь сейчас не выступал, тем более с такой темой: «Почему в России не происходит ротация элит?». Кроме того, по общественной линии я одно время активно занимался противодействием коррупции и до сих пор являюсь заместителем председателя антикоррупционного комитета – может быть кто-то видел по телевизору Кирилла Кабанова, он сейчас председатель этого комитета. Но сейчас я от этой темы отошел, в том числе и потому, что считаю, что коррупция – это лишь следствие того, как в России устроены общественные отношения, в том числе властные. У меня, кстати, еще одна проблема. Оказывается, формат моего выступления такой: 40-45 минут я говорю монологом, а потом вы мне задаете вопросы. Поэтому моя задача комкать тезисы, которые я себе набросал, может быть, придется что-то убирать. От этого получится не очень плавно, но я думаю, что может быть, вы этого и не заметите. Вообще, как я понимаю, смысл этого, скажем бюрократическим языком, мероприятия, очень точно выражается названием «Я-ДУМАЮ!», потому что смысл не в том даже, что вы получите какие-то знания, а просто вы расширите свой горизонт видения., увидите какие-то проблемы, которые вам, может быть, даже не приходили в голову – может быть, вы уже мои коллеги и новые горизонты открыли. Вот то же самое сделаю и я.
Для начала, давайте зададим вопрос: «Зачем нужна, собственно говоря, ротация элит?». Я не политолог, я в политологии ничего не понимаю, не социолог, не историк – я юрист. Мышление достаточно формализованное у юристов. Но тем не менее, юрист не должен только в нормочках копаться, он должен видеть среду, в которой эти нормы обитают. Поэтому я должен задать этот вопрос — и все должны задать его, а собственно, почему должна происходить ротация элит? Во-первых, если она происходит, в стране появляются новые идеи, новые методы управления. Собственно говоря, в появлении новых идей, такой онтологический смысл демократии. Если бы пригласили Сатарова Георгия Александровича, который сейчас уже, к сожалению, не виден и не слышен – он был тоже помощником президента – он бы прочитал чудесную лекцию, у него даже есть брошюра с этой лекцией, он в Питере ее читал, называется «Хаос и демократия». [Реплика из зала – еще в Нижнем Новгороде]. Вы, оказывается, продвинутые люди, я думал, фамилия Сатаров уже никому ни о чем не говорит, на телевидении он находится в стоп-листе, его туда не пускают ни под каким видом на телеэкран. Второй момент, долгое пребывание в элите, я не буду определять, что такое элита, это путь к коррупции. Я приведу цитату Алексиса де Токвиля, я думаю вам не нужно пояснять, кто это такой. Он своей знаменитой книге «Демократия в Америке» писал: «интриги и коррупция являются естественными пороками выборных правительств, однако в том случае, если глава государства может быть переизбран, эти пороки стократно усиливаются». То есть он как раз выступал против переизбрания, даже на следующий срок президентов. «…и само существование страны ставится на карту. Если успеха на пути интриг намерен добиваться простой кандидат, то его уловки буду распространяться на весьма ограниченный круг людей. Если же, напротив, в этой игре решил поучаствовать сам глава государства, то он начинает использовать в своих интересах мощь всего государства». Ну, мы это тоже наблюдаем, что делается для переизбрания. Конечно же, возможен и такой аргумент в пользу ротации элит, как работающий «социальный лифт». Вас это касается в первую очередь, мне уже ничего не надо от этой жизни, только закончить некоторые задумки, и все. А у вас еще вся жизнь впереди, естественно вам хочется самореализоваться и вы хотите – вы во многом к политике тянетесь – реализоваться и в качестве политических деятелей. Так вот сейчас социальный лифт закупорен, и вашему поколению остается либо конформистами кондовыми и идти сами знаете куда, я думаю, в каждом городе есть отделения этой партии, либо становиться так называемыми маргиналами. Это беда, потому что вы со своими идеями, со своими представлениями, видением жизни, тем, как, куда надо идти, как и что надо улучшать, вы не можете себя реализовать. Ну и, наконец, ротация элит это показатель очень важной идеи, которая мало слышится, идеи конституционализма. Конституционализм и конституция имеют один корень, но на самом деле…у нас в программе это отдельная тема, что такое конституционализм и что такое конституция. Конституционализм определяется достаточно просто. Это идея и практика ограничения власти. Так вот ротация элит это одновременно и показатель того, что конституционализм присутствует в стране, и мотор конституционализма, я имею ввиду ротацию элит.
Теперь давайте посмотрим, благодаря чему происходит смена элит. Причем давайте даже говорить не об элитах, а о командах. Какая-то команда уходит, но она не уходит в небытие, она просто путем выборов освобождает место другой команде, а в это время, как это бывает в странах с развитой демократией и демократическими институтами, эта команда рассасывается в бизнес, в академическую среду, но потом, когда приходит пора, она снова может собраться. Ведь власть это не мои возможности для произвола, это возможность соучаствовать в принятии решений. Это замечательная вещь и, собственно говоря, возможно, единственный благородный мотив, чтобы во власть идти, чтобы непосредственно от тебя что-то зависело, хотя это и огромная ответственность. Так вот в связи с этим, нам надо чуть-чуть затронуть что такое демократия. Хотя я смотрел, у вас первая же беседа или лекция, с Кириллом Роговым была на эту тему. Вы узнали, что такое демократия? Я очень сомневаюсь. Потому что это совершенно необъятное понятие, к сожалению. Известный американский политолог, Адам Пшеворский, в одной из статей как раз сказал, что каждый несет на алтарь демократии что-то свое. Начиналась она действительно с достаточно узких вещей, и понимание было достаточно узкое. Собственно говоря, с социальной мобильности. Не буду это развивать, потому что времени нет. Но постепенно демократия приобрела характер некой ценности. Я лично ее ценностью не считаю, я ее считаю инструментом. Инструментом для чего? Одни считают, что для обеспечения свободы, другие – для обеспечения торжества права, правового государства. Хотя одно другому не противоречит. Демократия может обеспечить – только для этого она и нужна – человеческое достоинство. Но мы на этом не будем засиживаться. Начиная с Ёзефа Шумпетера – это подхватил Карл Поппер, наверное, известны Вам фамилии, да? Это великие политические мыслители 20 века. Сейчас эту идею проповедует тот же Адам Пшеворский, он ее называет минималистской концепцией демократии. Суть этой концепции сводится к тому, что, опять-таки, прочитаю, что сказал Поппер незадолго до своей смерти, он сказал это в одном интервью, но вообще-то у него есть замечательный…я просто зачитывался, к сожалению недавно прочитал, хотя книжка вышла в 92 году, «Открытое общество и его враги», двухтомник, где он просто вдрызг раздраконивает сначала Платона в одном томе, а в другом покушается на самого Гегеля. Ну так вот: «Что же является основой демократии. Де факто существует лишь две системы государственного устройства. Та, при которой возможна бескровная смена правительства посредством проведения выборов и та, где это невозможно». Собственно, в этом и есть суть минималистской концепции демократии. Демократия – это тот строй или та система, где возможна бескровная, или ненасильственная, смена правительств. Правительство, естественно, у Поппера, не в нашем понимании, правительство осуществляет законодательную власть, а правительство-тот, кто правит. Кто, прежде всего, осуществляет распорядительные полномочия. И тут мы сталкиваемся с фундаментальным вопросом. Собственно говоря, вот это бескровная смена правительства подразумевает политическую конкуренцию, как иначе меняться? Пшеворский говорит, что даже жеребьевкой можно, он там математические формулы приводит, жеребьевкой можно менять правительство, хотя он доказывает, что это не очень хороший путь, даже если и так, все равно нужны какие-то конкуренты. Так вот почему в России нет политической конкуренции, то есть нет ротации элит, ротации тех самых команд? Нет не в советском смысле, когда официально было запрещено, потому что было сказано в 6 статье, что руководящей и направляющей силой общества и ядром всех органов и общественных организаций является Коммунистическая партия Советского Союза. У нас все-таки в 13 статье сказано, что политическое многообразие и идеологическое многообразие имеется. Но ее нет в том смысле, что политическая конкуренция имитируется. Мы видим – на выборах какие-то разные партии участвуют. Ну и что? Я вам попытаюсь показать, что во многом это заложено, как ни странно, в самой Конституции. И здесь я должен сказать, когда аналитики, эксперты сегодня задумываются, почему у нас вот так все происходит. Почему у нас один главный начальник, ну сейчас допустим два – но это дела не меняет, – которые все определяют, и от этого все другие институты увядают и загибаются, это мы видим на примере парламента и примере судов. Так вот они объясняют это, скажем обобщенно, социокультурными факторами. Традициями, национальным архетипом, ментальностью. Евразийцы это объясняют что это совмещение факторов пространства и климата, в общем, некий фатализм в этом заложен, правда, тут тоже эксперты делятся. Одни говорят, что это матрица, Кирдина так говорит, что мы в этой матрице и нам из нее никогда не выбраться. Другие, все-таки чуть более оптимистично говорят, что сказывается так называемый, это экономисты ввели, по-моему Норд, эффект колеи, qwerty-эффект («кверти»). Кто не знает, скажу. Если вы посмотрите клавиатуру и здесь, и на машинке пишущей и начнете с левого верхнего ряда, то как раз будет Q W и так далее. Почему так? Да потому что случайно так получилось. По-моему, канадские ученые пытались изменить эту клавиатуру, доказав, что есть более эффективная, ничего не получилось. Привычка. Вот что такое, если просто говорить, qwerty-эффект. Его переносят и на социальные отношения, говоря: «Вот так получается в России, что у нас только вертикальное мышление, мы не мыслим себе страну без главного начальника. Россия-страна, которую окружают враги. Поэтому мы должны ощетиниться. Нас мало кто любит, поэтому пусть лучше боятся нас». Вот такие стереотипы развиты и не дают возможности построить нормальную демократию, поэтому мы строим демократию российского типа, или, как говорит Сурков, суверенную демократию, по-разному ее называют. На самом деле у демократии есть то, о чем я вам сказал: то родовое свойство, бескровная смена правительства. Если этого свойства нет, знайте, демократии нет. Даже если есть некая небольшая свобода слова, высказываний, мнений, но демократии нет, потому что нет смены и соответственно нет ответственности политической, и соответственно нет контроля общества над властью. На самом деле позиция эффекта колеи присутствует, ее отбрасывать нельзя, конечно же, старые стереотипы довлеют над нами всеми. Вы еще непоротое поколение, но и вы уже заражены многими стереотипами прошлого. И это подтверждается практически всеми социологически опросами. Я приведу некоторые данные. Смотрите, какое у нас, у граждан Росси, противоречивое сознание. В 2009 году – еще 2010 года нет данных – 57% российских граждан придерживались мнения, что демократия нужна России. Правда в 2007 году эта цифра почему-то доходила до 67%, неважно, сейчас дело не в этом. Однако почему-то на другой вопрос, длинный, послушайте: «Одни люди считают, что в решении проблем, стоящих перед страной, мы должны полагаться на демократическую форму правлении. Другие полагаются на сильного лидера, который решит все проблемы. Какое из этих мнений вам ближе?». Так вот. Вроде 57% за демократию, вернее, считают, что демократия нужна России. На этот вопрос, что полагаться нужно на демократическую форму правления, ответили положительно только 30%, а 51% ответили, что полагаться нужно на сильного лидера, он пусть ведет. Понимаете? Противоречие. Или-или. Вопрос: «Как вы считаете, совпадают ли в России интересы власти и общества?» Утвердительно ответили 26%, вроде адекватно. Отрицательно 65%, то есть общество считает, что не совпадают интересы власти и общества. Но при этом на другой вопрос: «Чем вызваны обвинения Запада о нарушениях демократии в России», люди отвечают: только 8% ответили «беспокойством о положении граждан России», а 65% сказали, что эти обвинения делаются с целью дискредитировать Россию и получить какие-то преимущества по отношению к ней. Вот смотрите, какое противоречивое сознание, спутанное такое. Если тут кто-то есть, кто в медицинском учится, наверное, клиническая картина, вообще. Так что вот эти стереотипы перемешаны в наших головах, и они, конечно же, действуют. Если бы общество наше было граждански зрелым, примерно, как я предполагаю, как вы, то вряд ли бы прошли таким бесстыдно легким способом конституционные поправки 2009 года, благодаря которым увеличены сроки полномочий Президента и Государственной Думы. Президента – на 2 года, Государственной Думы – на год. Впрочем, если бы у нас был нормальный парламент, вряд ли бы они вообще прошли. Потому что они были вообще ничем не мотивированы, просто президент в послании сказал, что хорошо было бы увеличить срок. Все, этого достаточно. Так он свистнул и Госдума внесла поправку, Совет Федерации одобрил. И, кстати, руководители регионов тоже, потому что по законодательству требуется согласие 2/3 законодательных собраний регионов. Или люди бы так спокойно не реагировали на то, что им говорят: «Вот мы сядем вдвоем и решим, кто из нас будет баллотироваться в президенты». Понимая, что не просто баллотироваться, а БЫТЬ президентом. Понимаете, в обществе, где возможна смена элит, вряд ли бы соответствующие лица себе позволили бы такие заявления. И тогда я задаю вопрос, хотя он лежит на поверхности. Если у нас такие стереотипы, так сильно эффект колеи сказывается, что может изменить это? Психологи так раскрывают социальный стереотип: это есть широко распространенный схематичный образ социального объекта. Проще говоря, то, как мы представляем в нашей голове действительность. Тогда спрашивается. Если действительность не меняется, почему наши представления о ней должны меняться? Поэтому я отвечаю в спорах со своими оппонентами, а они не хотят верить, что в какой-то там Конституции заложены такие вещи. «Да не может этого быть! Все в нас, в обществе». Да, общество – фактор сильный. Но если институциональные условия не будут изменяться, то и развития не будет. Когда нам говорят «Мы еще не доросли до демократии», я говорю «Хорошо, не доросли. Но когда мы дорастем?». Мы что, видим какие-то подвижки? Они законсервированы вместе с властными элитами, которые не дают прийти к власти другим элитам, и это нормально. Элита, которая уже сидит – строго говоря, это не элита, но будем пользоваться этим термином. В любой стране элита, которая находится во власти, была бы счастлива, если бы ее никто не трогал. НО почему-то они уходят, вынуждены уходить. Как раз лозунг стабильности – за ним скрывается просто нежелание уходить. Моя задача показать вам, благодаря чему получилась такая система.
Коротко. Есть три классические формы правления: парламентская, президентская и полупрезидентская. Парламентская состоит в том, что кабинет министров, или правительство, целиком зависит от расклада политических сил в парламенте. Парламент находится над правительством и оно от него зависит. Главы государств в парламентской форме правления- президенты или монархи, короли практически в этом не участвуют, у них в основном представительские функции. Парламентские монархии это Великобритания, Норвегия, Швеция, а республики – это ФРГ, Италия. Президентская форма правления, это, прежде всего, США и страны Латинской Америки. Ее иногда называют формой чистого разделения властей. Вроде бы хорошая форма, но она очень опасна, она требует высокой политической культуры. И когда у нас иногда предлагают – не пройдет. До 93-го года была такая мешанина из советской конституции, но уже были некоторые элементы президентской формы правления, и она привела к такому конфликту. Потому что в президентской форме правления глава государства избирается народом, но там нет клапанов. Парламент ничего не может ничего сделать с президентом, кроме импичмента, но для этого нужно совершить преступление, а президент не может распустить парламент. И если они входят в клинч, это очень опасно. В Америке это разрешается благодаря высокой политической культуре, в Латинской Америке постоянные перевороты. Так вот третья форма правления, это полупрезидентская, смешанная, двугорбая, двухголовая, как угодно ее можно назвать. Когда правительство (а центральный момент – это правительство) которым руководит исполнительная власть, является слугой двух господ: подотчетно парламенту и подконтрольно президенту. Вот у нас – полупрезидентская форма правления. Она очень удобна, потому что у президента есть огромное поле для маневра. В некоторых учебниках по конституционному праву сказано, что правительство выступает здесь мальчиком для битья. Президент всегда может сказать «правительство виновато!» и отправить его в отставку. Но опасность состоит в том, что президент тут может очень быстро переродиться в «любимого вождя», или как в России, в «национального лидера». Хоть «национальный лидер» сейчас и не президент. О чем речь идет? Она чревата, эта модель, персоналистской конструкцией власти, когда все замыкается на одно лицо. И вот, в принципе, порядка 10 или чуть больше стран Европы имеют полупрезидентскую форму правления, начиная с Франции, Португалии, Польши, Словении, Болгарии. И ничего, вроде бы обходятся. Почему, спрашивается? Потому что мозги другие? Вряд ли у словенцев, болгар, тех же португальцев другие мозги – они тоже жили при тоталитаризме. Меня это лет 12 назад надоумило повнимательней посмотреть этот механизм. Я думаю, что обнаружил, хотя остаюсь в меньшинстве среди своих коллег, что сама Конституция предопределяет персоналистскую систему власти и ставит блок, барьер для ротации элит. Почему такая конструкция образовалась – понятно, это трагедия наша, драма, один из моментов, которое общество Ельцину не простило. Эта Конституция делалась под запах только что отстрелявших танковых орудий. Это, конечно, метафора. Но она делалась сразу после конфликта, в горячке. И не делалась-доделывалась, там был проект, выработанный Конституционным Совещанием, там было много проектов выработанных Конституционной Комиссией. Но она доделывалась, и по стенограмме видно, в какую сторону доделывалась, как раз после октябрьских событий 93-го года. И поэтому, победители, естественно, предопределили главенство президента. И сейчас я вам покажу, чем это предопределено в Конституции. Я просто объясняю, что это имеет свою историческую причину, абсолютно не фатальную. Так вышло. Так вот, если очень кратко, можно говорить о странном положении президента в системе властей, системе органов власти. Он не входит ни в одну из ветвей власти по Конституции. В ст. 10 сказано – законодательная, исполнительная и судебная власть. Президент не входит в исполнительную власть. Когда вы слышите, что он руководит исполнительной властью, знайте, что человек либо неграмотный, либо лукавит специально. Президент не является главой исполнительной власти. Правительство возглавляет исполнительную власть. Президент по нашей Конституции, является главой государства. Он по нашей Конституции, стоит над всеми ветвями власти. Это было бы нормально, наверное, если бы президент был политически нейтральным – и в этом основная драма. Конституция дает ему задачи, которые требуют политической нейтральности. Если бы так было, у нас была бы и ротация, между прочим. Смотрите, она говорит: президент – гарант конституции, конституционного строя, чтобы все органы власти работали в соответствии с конституцией. Президент – гарант прав человека. Президент обеспечивает суверенитет государства, государственную целостность, безопасность, поэтому он является Верховным Главнокомандующим. Все эти вещи, согласитесь, логически требуют, что бы президент был политически нейтральным. Но в то же время сама конституция делая президента как бы арбитром над другими ветвями власти, делает из него, судьи на поле, если допустима футбольная аналогия, игрока одной из команд. И поэтому президент (я не оправдываю и не обвиняю конкретных президентов), я просто говорю, что таковы правила игры. Президент обязывается одновременно быть и нейтральным, и партийным деятелем в широком смысле этого слова. Он может быть вне партии, но по Конституции, она от него требует, проводит определенную, т.е. партийную политику. Поэтому всегда играет на стороне конкретной политической силы. Благодаря чему это происходит? Во-первых, сама Конституция говорит, что президент определяет основные направления внутренней и внешней политики. Как может нейтральная фигура определять направления политики? Если, президент, условно говоря, больше либеральных взглядов, он будет определять эту политику как политику «меньше налогов, меньше социальных обязательств и т.д.». Если он ближе к социал-демократической позиции, он будет определять больше социальных обязательств, больше присутствия государства и т.д. Он всегда будет определять вполне конкретные направления. Я уж не говорю о том, что эта норма просто логически противоречит идее разделения властей. Ведь смотрите, тогда парламент тогда становится органом, который вынужден не сам вырабатывать политику путем компромиссов между разными политическими силами, а вынужден проводить или законодательно обеспечивать политику, которая уже выработана. Вы можете сказать – парламент не обязан слушаться. Я вам покажу, что обязан, иначе не получается. Я уж не говорю о том, что Конституционный суд сначала в 98-м году сказал что правительство обязано следовать тем направлениям, что президент выработал, а в 2006 году, это вообще немыслимо, хотя об этом никто особо и не говорит, Конституционный суд сказал что вообще все органы государственной власти обязаны следовать направлениям политики, которую выработал президент. Все, приехали! У нас, фактически, Цезарь, который все определяет, а под ним там копошатся другие политики. Отсюда парламентские выборы становятся бессмысленными. И тем не менее. Можно даже не послушать Конституционный суд, но у президента есть несколько вполне конкретных полномочий, которые делают его самым могущественным человеком в России. И не только самым могущественным, могущественным – это может и хорошо, но если бы, еще раз говорю, он был политически нейтральным, как раз нам нужна такая фигура, которая занималась бы только охраной Конституционного строя, только гарантированием прав и свобод личности, только охраной государственной целостности. Но у нас в этой фигуре совмещается одновременно и партийная политика. Благодаря чему? Смотрите, прежде всего, смысл в том, у кого ключи от правительства. Потому что правительство ежеминутно, ежечасно, ежедневно проводит некий определенный курс. Это, можно сказать, главный инструмент управления. Хозяин правительства – президент. Почему? Очень просто, может вы уже читали или слышали, но я должен вам об этом сказать. Потому что конституция, я бы сказал, издевается, в том числе и над парламентом и над обществом в целом. Она вроде бы сначала говорит – есть правило двух ключей, т.е. один ключ от формирования правительства находится у Думы, второй ключ у президента. Сказано, что назначить председателя правительства, президент может только с согласия Думы. Вроде бы все нормально. Кстати, по французской Конституции президенту не требуется даже согласия Национального собрания, чтобы назначить премьер-министра, но там правительство, тем не менее, очень сильно зависит от парламента. Я поясню. Согласие требуется, но как оно оговаривается – если три раза Госдума отклонит эту кандидатуру, то она идет под гильотину. Поэтому у нас ни разу за двадцать лет почти, с 94-го года, можно сказать, с 1 января 94-го года, потому что 12 декабря была принята Конституция, а Дума собралась через 30 дней, ни разу не было роспуска Думы. Почему? Да потому что Дума всегда давала согласие. Даже когда они откровенно смеялись, я помню, показывали Зюганова, когда назначал президент Кириенко. Они смеялись, но тем не менее, соглашались. Больше того, я помню, когда в 1999 году Зюганов смеялся по телевизору и над назначением Путина. Ему бы хорошо эти кадры показать. Он говорил: «Сломает себе голову!». Не сломает. Потому что так издевательски устроена конструкция, при этом получается день похорон – так конституция говорит!- Государственной Думы является днем рождения правительства, потому что сказано, что президент одновременно назначает председателя правительства и распускает Госдуму. Причем он не просто вправе распустить, а обязан распустить после 3-го отказа с кандидатурой премьера. Вы мне можете сказать – ну хорошо, вот новая Дума придет, могут на принцип пойти депутаты и быть распущены, хотя это тоже дорого стоит, снова надо спонсоров искать для выборов. Допустим, пошли на принцип. А к чему они придут ? Дело в том, что в отличии от многих Конституций полупрезидентских республик у нас правительство уходит в отставку не с приходом новой Госдумы, не после парламентских выборов, а слагает с себя полномочия после выборов нового президента, когда он вступает в свои обязанности. Т.е. депутаты приходят, и у них уже никто не спрашивает, согласия для премьера – правительство уже есть! Вы мне можете сказать, те, кто знает Конституцию – у Госдумы есть право вотума недоверия правительству. Да, право есть. Но опять-таки, как сказано в Конституции? Во-первых, сказано, что если Госдума выразила недоверие правительству, то президент может отправить его в отставку, но если он не отправляет его в отставку, то Госдума второй раз через три месяца должна выразить повторно вотум недоверия. Но и после этого президент не обязан отправлять в отставку правительство, как это происходит в той же Франции. Если есть резолюция порицания Национального собрания, по-нашему – вотум недоверия, там президент просто автоматически отправляет правительство в отставку. У нас сказано: «Президент может либо распустить Госдуму, либо отправить правительство в отставку». Спрашивается, зачем ему отправлять свое правительство в отставку? Естественно, ему логичнее распустить Госдуму. У нас, в нашей истории, был только один случай в 1995 году, когда Дума выразила вотум недоверия правительству. Но до повторного не довела, смирились. Все прекрасно понимали, что предстоят досрочные выборы, зачем им было это нужно? Дальше. Я уже не говорю о том, что президент назначает всех министров, правда сказано по предложению премьер-министра, председателя Правительства. Но если сам председатель правительства, повторяю, институционально, а не по-человечески, целиком зависит от президента, то ясно, что он не будет возражать, если президент скажет: «Вот этого хочу министром внутренних дел, а этого хочу министром здравоохранения и соцразвития». Другое дело, вы мне скажете, что сегодня у нас президент зависит от премьер-министра. Но я думаю, что вы понимаете, что это не институциональная зависимость. Президент по конституции с этим правительством может сделать, как в одной книжке сказано, то, чего не делал Содом с Гоморрой. Он может сделать все, отправить его в отставку. Не делает только потому, о чем мы можем только догадываться, потому что есть внутриаппартные, совершенно секретные и никому неизвестные договоренности. А уж уповать на мораль –это уже к сожалению неинституциально. Может Медведев или не может нарушить эти договоренности, страна от этого не должна зависеть. Поэтому то, что у нас диархия, то есть двойное правление, дуумвират, как его называют, это совершенно не меняет сути дела, о которой я вам говорю. Но этого мало. Мало, что Президент назначает всех министров, у нас есть норма, которой нет нигде, кроме стран СНГ, которые тоже выбрали эту форму правления, модель полупрезидентскую с совершенно не сбалансированными полномочиями президента. Президент в любой момент, опять-таки так говорит Конституция, может отправить правительство в отставку – и отправляет. И здесь очень смешно всегда получается. Я помню, как Путин говорил о правительстве Касьянова: «Я очень доволен работой правительства». И тогда спрашивается, почему оно уходит в отставку? Потому что действуют какие-то непонятные обществу закономерности. По поводу отставки Касьянова, насколько мне известно, такая информация ходит, Путину доложили, что Касьянов претендует на пост президента, и поэтому он был уволен. В конце концов, мне это как юристу не интересно. Я только знаю, что такая конституционная модель власти приводит к византийщине. Интриги, скрытность и совершенно непонятные мотивы и присутствия правительства, и его отставки. И последнее, вы мне можете сказать, что Государственная Дума может отомстить президенту. Ну как отомстить? То есть правительство ведет свою политику, а Дума занята идеологически другим, и она через законы проводит свою политику. Ничего не получится. Теоретически может, но практически невозможно. Потому что президент имеет право отклонения законов, так называемое право вето. Отклоняет законы. Чтобы Дума преодолела вето президента, она должна набрать 2/3 голосов. А при нормальной конкуренции 2/3 никогда не наберется. Только нынешний показатель «Единой России», показатель политической аномалии, не может быть 2/3 одной партии. Это первое. Второе. Чтобы преодолеть вето президента, нужно набрать 2/3 в Совете Федерации. А там сидят люди прагматичные. Даже сегодня, когда это непонятные представители губернаторов и законодательных собраний, и до 2000 года, когда сами губернаторы сидели, и там же сидели председатели законодательных собраний, в Совете Федерации. Это прагматики. Им надо, чтобы в их регионах было все в порядке. Им популистские законы никак не нужны. Кроме того, они целиком зависят, институционально, от федеральных властей. Поэтому им ссориться с федеральными властями никак не выгодно. Поэтому не удивительно, что в Совете Федерации, даже если Дума преодолевала порог, хотя это было крайне редко, в Совете Федерации закон не поддерживался. История знает только один закон, когда дружно Государственная Дума и Совет Федерации преодолели вето президента Ельцина. Это закон о реституции культурных ценностей. По-моему в 97-м году это было. И на законодательную деятельность Дума надеяться не может. Кстати у меня есть табличка, число отклоненных законов. Общее число законов, отклоненное Советом Федерации и президентом, тут есть и отклоненное отдельно Советом Федерации, и отдельно президентом, но общее число 113 в 1999 году, с 2000 по 2003 года – 10, с 2004 по 2007 -3, и в 2008-2009 ни одного закона не было отклоненного. Ну, один президент отклонял в 2008 году один закон, и в 2009 тоже один. Тогда как с 96 по 99 отклонил 180 законов. Это тоже показатель того, что перестал работать и парламент. Полная сервильность. И вот мы пришли к выводу. Почему мы об этом говорим? Потому что у партии отняли морковку, у них нет приза в виде овладения правительством. Когда говорят правящая партия, это значит, говорят неграмотные вещи. Партия власти – да. То есть сама бюрократия образовала партию, а не партия привела бюрократию, вот эту элиту. Элита создала партию как гомункулус. Поскольку нет приза, партии начинают разлагаться. Ведь они получают только посты в Государственной Думе. Неслучайно после каждых выборов идет драка, куда будут смотреть окна кабинетов. Хорошие должны смотреть на Охотный ряд. А плохие смотрят на малый Георгиевский переулок. Плюс, кто будет председателем комитетов, кто будет спикером, кто будет вицеспикером. Вот, все. Все призы партии. Естественно, партии остаются вождистскими, доверия к партиям нету. Потому что все прекрасно понимают, что расставляют элиту не партии. Поэтому естественно президент, который играет на стороне одной команды, никогда не будет заинтересован в том, чтобы была ротация элиты. И соответственно парламентские выборы, я уже давно не хожу на парламентские выборы, от них ничего не зависит просто. Я уже не говорю так, как они проводятся. Если бы даже они проводились абсолютно честно, ходить на них политического смысла не имеет. Вот так.
Илья Дворянкин:
Общественная Палата предложила следить за посещаемостью Госдумы. Как Вы это представляете? То есть Тина Канделаки, стоит на входе в Госдуму и отмечает?.. Кроме того, что Москва стоит, если все депутаты выехали на работу… Как вы относитесь вот к этому?
Михаил Краснов:
Вообще, дожили, мне еще Тину Канделаки надо комментировать… Шоу-бизнес должен заниматься шоу-бизнесом. Во-первых, я, как человек, который занимается конституционным правом профессионально не признаю этот орган, Общественную палату. Это плевок в душу. Ведь этот орган был создан, чтобы хоть как-то заместить совершенно неработающий парламент. А то, что она предлагает… во-первых, я не понял почему пробки. Общественная палата предложила следить за посещаемостью. Понятно. Что изменится? Ради чего? Депутаты должны посещать и эта безобразная картина беготни с электронными карточками, это само собой. Но когда от Государственной Думы ничего не зависит, когда ей дают законопроекты, а она бесстыдно, я считаю, со свистом, их пропускает, сама исполнительная власть жалуется… Были случаи, когда были поправки в налоговый кодекс, и эти поправки еще не вступили в силу, а уже были приняты поправки к этим поправкам. И юристы себе сломали голову, что должно действовать? Те поправки или эти. Поэтому когда Дума так работает, не представляет реальные группы социальные, политические и так далее, заботится о том, какова посещаемость…плюс к этому, вдумайтесь, Общественная палата будет наблюдать за Государственной Думой. Если бы работала идея парламентаризма, то партии в первую очередь были бы заинтересованы в хорошей картинке по телевизору, потому что избиратели отвернутся от этих бездельников и прогульщиков. Это все показатели неработающего конституционализма. Это называется отвлечение на негодные цели. Сейчас будем следить как за посещаемостью учеников в школе. Не понимая, что сами себя тем самым высекают. Я еще раз говорю, при нормальной политической конкуренции, такие вещи немыслимы, когда совершенно пустой зал нижней палаты парламента.
Максим Ивашкин:
Я просто хотел добавить к Вашему выступлению. 80% законов готовится в правительстве. Это озвучивал один из депутатов. Он подтверждает то, о чем Вы говорите. Совершенно открыто.
Михаил Краснов:
Понимаете, тут есть одна тонкость. В принципе, то, что большинство законопроектов готовится в правительстве, не криминально. Потому что в правительстве работают профессионалы в этом, потому что депутаты не должны быть профессионалами во всех вопросах. Драма в том, что они пройдут, по определению.
Александр Кузнецов:
Михаил Александрович, спасибо за выступление, есть вопрос один. Скажите, каково это быть помощником президента страны?
Михаил Краснов:
Я случайно оказался там. Я в 93-м году защитил докторскую диссертацию. А мой друг, Юрий Батурин, сказал мне, что его Ельцин приглашает в помощники. Хочешь пойти? Я не помню, как эта должность тогда называлась, советник или что-то такое. У меня как раз защита, а после защиты усталость, пустота, не хочется заниматься, а тут май, 93 года, назревали события, мне захотелось быть в гуще событий, я сказал, конечно, с удовольствием, и пошел к нему советником. Батурина вы, наверное знаете, он космонавт, после Кремля он 2 раза уже слетал в космос, он еще кроме того что юрист, он закончил физтех, это первое его образование, он был назначен помощником по национальной безопасности и совмещал две вот эти большие вещи. Фактически, всю правовую часть вел я. В администрации была служба помощников, возглавляемая первым помощником. Собственно говоря, он меня и пригласил. Мне было даже странно, потому что все помощники были людьми более или менее публичными. Там Сатаров, Батурин, Лившиц по экономике. А я уже был в аппарате. Я, естественно, согласился, что это тебе не награда, это тебе испытание. Главное не забронзоветь. Это в человеческом плане. А каково быть? Конечно, приятно, когда от тебя что-то зависит. Больше того, я ставил последнюю визу на указах президента, и на законах, которые он должен был подписывать или отклонять. И было еще Государственное правовое управление. И вот если моя позиция не совпадала с позицией ГПУ, то я писал записку президента, высказывал свое мнение. И, как ни странно, президент соглашался. Он доверял специалистам, которые его окружают. И ушел я, кстати, как я сформулировал, когда мне перестало быть понятным, где рождаются решения. Было такое понятие «Семья». Тогда еще играл большую роль Березовский, который, собственно, возвел второго президента на престол, потом, почему-то рассорился, но это неважно. Я ушел именно потому, что не хотел быть оформителем чьей-то воли. Я хотел сам принимать решения и отвечать, естественно, за них. Самое интересное было именно это. Помощники это отдельное боковое ответвление.
Николай Парфенёнок:
Такой вопрос. Как вы относитесь к возникновению, в том числе при поддержке региональных комитетов молодежной политики, так называемых молодежных правительств?
Михаил Краснов:
Парламента или правительства? Правительство все-таки. Понимаете, я юрист. Я должен смотреть положение о них, чем они занимаются. Наверное, это хорошо. Другое дело, в рамках тех условий политических, в которых мы находимся… Если бы они были разных партий правительства, ведь правительство как формируется, либо это одна партия, большинство приходит в парламент, либо это коалиция. У нас это коалиционное правительство невозможно. Поэтому какой партии эти молодежные правительства? Если это просто бюрократическая затея…это как раз увеличивает сферу того конформизма, который лично мне очень неприятен, потому что вряд ли там сидят люди, которые одновременно ходят на оппозиционные митинги. Скорее там другой народ сидит.
Вопрос из зала:
Здравствуйте, у меня два вопроса. Первый. Вы употребили термин «нижняя палата». Мне говорили в университете, что этот термин придумали журналисты, неужели это так неправильно делить на верхнюю и нижнюю?
Михаил Краснов:
Это, во-первых, не журналисты, это еще идет из старых парламентов, французского, британского, скорее даже британского. Но в Конституции этого действительно нет. Это условности. Палата, где традиционно сталкиваются политические партии, называется нижней палатой, а палата, где так называемые солидные люди, там, где интересы прежде все территориальные представлены, называется верхняя. Палата Лордов, Сенат.
Вопрос из зала:
И второй вопрос. Вы очень много говорили о том, как плохо у нас написано в Конституции. У нас сейчас нет возможности принять новую конституцию, но если бы была, как это можно было бы использовать?
Михаил Краснов:
Да. Можно, хотя я, к сожалению, думаю, что изменения возможны только от самого президента, может быть не нынешнего. Но какого-то, если он поймет, что конституция является ступором для ротации элит, для социального лифта. Это котел, который все больше и больше нагревается, а деваться некуда. Поэтому можно использовать в мирных целях, как раз для того, чтобы изменить правила игры. Я бы мечтал о президенте, который пришел бы только для того, чтобы создать реальную политическую конкуренцию. Ему можно было бы ставить памятник при жизни.
Резеда Сафина:
Передо мной встал жизненный вопрос. Есть возможность заниматься политикой, есть перспективы, но в то же время я юрист, специализация гражданско-правовая, предприятия, юридические лица. Подскажите, как быть?
Михаил Краснов:
Я бы Вам посоветовал вот что. Найти на Вашем курсе хорошего мальчика, очень перспективного, который бы Вас, когда стал президентом, обязательно бы Вас взял к себе, примерно как Путин взял к себе Медведева. Вот и все. Поняли задумку? Если серьезно, это вещи непредсказуемые. Вы можете работать и в корпорации, и публичным деятелем быть, это не говорит о том, что вы будете ближе к политике. Естественно, я не готовил себя к такой карьере. Если вам суждено, вы будете, если нет- нет, как бы вы там ни стремились…
Булат Мухамеджанов:
У меня два вопроса. Первый из новейшей истории, второй актуальный. Первый. Совсем недавно в Комсомолке были опубликованы воспоминания экс-министра внутренних дел Анатолия Куликова, который заявил о том, что в начале 96-го года был подготовлен указ президента о роспуске Парламента и о переносе даты выборов на 2 года. Я хотел узнать у Вас как у помощника президента по правовым вопросам, готовился ли действительно такой указ и какое обоснование для населения предполагалось. Это первое. Второй вопрос. Совсем недавно правозащитная организация «Агора» обратилась в Верховный Суд России с просьбой признать незаконным указ президента о создании так называемой комиссии по переаттестации высшего начальствующего состава МВД на том основании, что в состав этой комиссии не вошли представители общественности, то есть заседания проводятся кулуарно, не приглашаются представители общественности, считаете, есть ли перспективы у этого обращения? И хотелось бы Ваш комментарий услышать по этому поводу.
Михаил Краснов:
Со второго начну. Перспектив нет. Была бы у нас независимая судебная власть, были бы перспективы. Обоснованность… как юрист, я не могу вам сказать, потому что я не знаю, на что ссылаются авторы данного заявления. Это было бы с моей стороны самонадеянно. Я должен видеть документ, я же не могу знать во всех отраслях право, тем более почему там должны быть представители общественности? Они, наверное, ссылаются на какой-то акт, а я этого акта не знаю. А перспектив нет. Я подпольными путями – нынешнему президенту, остался человек рядом с ним – передал записку. И я там даже написал, что я вспомнил жанр, как сложную проблему уместить на одной страничке, действительно, Борису Николаевичу не имел права больше писать. Так вот нынешнему президенту я написал о безобразном случае, когда девушка обратилась в администрацию президента и на ее письмо не обратили внимание. И тогда она обратилась в суд с жалобой на начальника управления по обращениям граждан. Это была песня в виде решения этого судьи. Это была районная судья, но она не стала идти дальше. Так эта районный судья в решении сказала: раз президент обладает неприкосновенностью, значит, и начальник управления его обладает неприкосновенностью. То есть даже нельзя обжаловать действия и решения. Это либо глумление над конституцией, либо полная безграмотность, может быть и то, и то, я не знаю. У меня диагноз простой. Суда у нас нет. Даже если кто-то и выигрывает дела, то это не показатель. При Сталине некоторые тоже дела выигрывали и гражданские, и трудовые. Касательно второго вопроса. Этот случай описан как минимум в двух книжках, мы с помощниками другими в «Эпохе Ельцина», такая толстая книжка в 2000 году вышла, это описывали. Более того, я помню, как меня вызвали в воскресенье в Кремль. Мы не знали, что случилось. Это был конец апреля. И первый помощник нам говорит: «Президент заставляет писать указ о переносе выборов». Были все помощники, начальник ГПУ тогдашний. Вот тут понимаете, раздвоение. Мы с одной стороны помощники, не министры. Но с другой стороны мы должны либо сразу писать заявление об отставке, либо писать указ. Мы, может быть тоже конформисты своего рода, мы написали указ, но вместе с ним мы приложили очень жесткое письмо наше, что это делать недопустимо. Скорее всего, мы бы ушли в отставку, если бы это состоялось. Но в книжке Ельцина говорится, что Куликов Анатолий Сергеевич, я вел с ним переговоры в Грозном с дудаевцами, действительно заходил. Кремль был пустой, но царил жуткий переполох. Но сам Ельцин в книжке своей пишет, что его отговорил Чубайс. Может быть, так и было, я не знаю. Вряд ли, конечно же, что это письмо помощников сыграло, но мы свою позицию четко высказали, что этого делать нельзя ни при каких обстоятельствах. Это тогда Коржаков его подговаривал. Это вот, кстати тоже, смена элит. Что называется, бояться смены элит. У Бориса Николаевича была такая особенность, если он начинал доверять, он доверял полностью, это его подводило. Потому что люди этим иногда пользовались. Коржаков, такой серый кардинал, в общем-то, влиял сильно. И тогда это была целая аппаратная революция, когда коржаковцы в ночь, может быть, слышали, выносили коробки из под ксерокса, наличку на выборы. Это показали по телевидению, и тогда Ельцин принял решение убрать Коржакова и поставить Чубайса. Но тут тайны никакой нет.
Вопрос из зала:
Можете прокомментировать инцидент с давлением на судью Боровкову? Это которая на 15 суток Немцова отправила.
Михаил Краснов:
Ну, не прокомментировать, а просто высказать свое отношение. Можно ли, допустимо ли. Как я понимаю, Вы имеете ввиду, что ее стали оскорблять в интернете, да?
Реплика из зала:
Активисты некого молодежного движения установили ее фактический адрес проживания, повесили листовки, что она такой-то приговор вынесла, есть ли у судьи совесть? Потом на здании суда, на улице. Насколько данный инцидент может подрывать устои судебной власти? Давление на судью… вопрос: «насколько это допустимо?» Все-таки это судья.
Михаил Краснов:
Я скажу. В 91-м году была принята единственная, может быть, из всех вещей, касающихся власти, концепция судебной реформы. Это был 91-й год, осень. Очень зрелая. До сих пор ее вспоминают. Хотя там много вещей там было сиюминутных, в том числе там было сказано, что недопустимо влияние общественности на суд. А в то время как раз проходили по конкретным делам, собиралась толпа у суда и начинали с лозунгами на такого-то судью, решение позорно и так далее. И вот в концепции, а ее писали очень либерально мыслящие люди, они написали, что такие вещи недопустимы. Я, наверное, с этим бы согласился, потому что мы когда-нибудь будем иметь хороший суд. И в этой перспективе я бы отрицательно отнесся к таким формам оценки судьи. Есть квалификационная коллегия судей, пусть она этим занимается, потому что решение явно неправосудное, но я против вот таких форм давления, конечно.
Спасибо.