Российские регионы: из роста в кризис.
Наталья Васильевна ЗУБАРЕВИЧ
Директор региональной программы Независимого института социальной политики
Наталья Зубаревич:
Мы сегодня попробуем разобраться в том, что реально происходит в стране. Тема кризиса – это один из ракурсов, потому что до кризиса было развитие. И надо понимать, как мы развивались, чтобы понять, как и почему мы входим в кризис.
То, с чем я работаю и буду вам показывать, это исключительно государственная статистика. Я работаю либо на статистике Росстата, либо на статистике Министерства финансов. Попытаюсь объяснить, что реально происходит в жизни. Завтра об этом же я буду говорить на одном из комитетов Госдумы, в среду мы будем это обсуждать в Институте современного развития, который появился под патронажем Медведева. Не так давно я это делала в Высшей школе экономики, где создан кризисный штаб для анализа ситуации. Эта проблема волнует всех. Степень готовности велика, к сожалению, во всей стране. Поэтому даже зампред регионального комитета Госдумы очень сильно удивляется, почему же Вологодская область так сильно просела. Хотя это было ясно любому человеку, который хоть чуть-чуть понимает, что происходит с экономикой страны.
Сначала я покажу, как мы росли, чтобы вы поняли, какие основные тенденции сформировались в России в период беспрецедентно долгого, устойчивого периода экономического роста. Потом мы обратимся к кризису. Поскольку здесь представители разных субъектов Российской Федерации, я готова прокомментировать ситуацию в конкретных местах после того, как обрисую картину для всей страны.
В школе вас учили экономической географии, видимо, в святых заветах советской экономической географии. Я попытаюсь объяснить, как выглядит региональное развитие. Это не экономическая география, и изучение регионального развития, региональной экономики в современных теориях и подходах. Подходы достаточно распространенные. Человека, который это придумал, зовут Пол Кругман. Он только что получил нобелевскую премию за систему анализа пространственных неравномерностей развития. Поэтому это будет несколько отличаться от того, чему вас учили в школе.
Итак, территориально мы растем на двух базовых факторах – на факторах первой природы и на факторах второй природы. Что такое первая природа? Это то, что от нас не зависит. Это то, что нам досталось от господа Бога. Это наши природные ресурсы. И здесь у Российской Федерации все замечательно. Уж таких запасов, как у нас, мало у кого есть. И наше географическое положение. То есть, выгода размещения в пространстве. Это быть около моря, где большой объем торговли. Это быть в удобной местности, до которой легко добраться, как, например, почти для всей Западной Европы характерно. Это тоже не от человека зависит, хотя человек выбирает локализацию, но это исторические вещи.
Поэтому в факторах первой природы рост обещается. Если у вас это есть, то вы способны расти. Вы четко понимаете, что от вас это мало зависит. Что сегодня ваше место привлекательно для торговых обменов, а потом поменялись виды транспорта, мировые пути пошли по-другому, и вы остались в стороне.
Все помнят многочисленные байки про русские торговые города типа Тобольска, Козельска, Зарайска. Они были крупными купеческими городами, а потом – раз – и дорога прошла мимо. И у этих городов начались большие проблемы. Это как раз второй сюжет.
Что такое факторы второй природы? Они зависят от человека. Они создаются людьми. Поэтому они гораздо более устойчивы и долгосрочны. Классический – это агломерационный эффект. Концентрация людей и экономики в пространстве создает преимущества. Почему? Меньше транспортные издержки, все близко. Гораздо больше выбор людей на рынке труда – вы легче находите необходимого специалиста. Для потребителей гораздо более широк выбор фирм, предоставляющих те или иные услуги или товары. Вы более эффективны в своем выборе, вы выбираете лучшее по самой дешевой цене. Поэтому агломерационный эффект – это как бы самодвижущаяся машинка. Если есть агломерация, то у нее заведомо есть преимущества развития.
Много ли в России агломераций? Есть. Одна супербольшая – московская, столичная. Вторая достаточно большая – это агломерация Санкт-Петербурга и части Ленинградской области. Все остальные, в лучшем случае, миллионники. С этим у нас не очень густо. Но надо понимать почему. Мы очень большая страна с очень небольшим населением. А если вспомнить, что в ХХ веке мы прямо потеряли порядка 30 млн. человек – погибших и убитых, а косвенно – от того, что не родились – потеряли не менее 80 млн. человек. Это Первая мировая война, Вторая мировая война, репрессии, голод. У нас не родилось или было убито 80 млн. человек. Поэтому возможности агломерирования у нас очень ограничены. У нас сейчас 140 миллионов, а могло бы быть не менее 220, а по некоторым оценкам 240 миллионов человек. Но история ХХ века для России сложилась так, что мы этой возможности лишены. Мы истребили очень большую часть собственного населения. Или и мир, и мы. Тут вина на всех.
Второе – человеческий капитал. Что такое человеческий капитал? Человеческий капитал – это здоровье, образование, мотивированность к труду. Не только здоровый, не только образованный, но человек, который умеет и любит работать, — вот это человеческий капитал. У меня есть ощущение, что вы догадываетесь, как у нас с этим делом. Во всяком случае, у вас возникают вопросы, как у нас со здоровьем, с качеством образования и особенно с мотивацией к труду.
И последнее. Это институты. В терминах Норта, основателя институциональной экономики, институты – это нормы и правила, по которым мы живем. Про нормы и правила я заводить разговоры не буду. Об этом расскажет Александр Александрович Аузан. Могу только сказать, что продвинутая институциональная среда, модернизированная институциональная среда – это очень далеко расположенный от России образец. Качество российских институтов низкое. Это признается всеми нашими властями. Это ни для кого не секрет.
В результате получается, что по всем факторам второй природы у нас либо большой вопрос, либо жирный минус. В этой части развития мы не преуспели. Получается, что мы вынуждены опираться на наши природные ресурсы, потому что во все остальное мы исторически или недовложились сильно, или не смогли понять, как это сделать. Это надо очень четко понимать.
Теперь я попробую это доказать на примере Российской Федерации. Вот вам агломерационный эффект и эффект институтов. Что такое агломерационный эффект? Самая крупная агломерация у нас – московская, столичная. Москва – это 7% населения страны. Вместе с Московской областью это примерно 12% населения страны. В этой таблице – доля Москвы во всем, что производится в стране. Валовой региональный продукт – это экономический продукт: инвестиции, внешняя торговля, просто торговля, ввод жилья, в доходах всех субъектов федерации и в конце – население.
Чем объясняется такая выдающаяся неравномерность? Почему при 7% населения на Москву приходится столько всего? Часть какую-то можно объяснить агломерационным эффектом. Но если внешняя торговля 38% сидит в Москве, то при чем тут морские порты, трубопроводы? Это значит, что институт столицы сильно дополняется вертикализацией системы отношений. Когда все, что можно, приписывается к центральным органам власти.
Могу вам рассказать мою любимую байку по 2007 году. Вы знаете, что 10% добывающей промышленности Российской Федерации размещено в столице нашей Родины – Москве. Вы видели когда-нибудь в Москве нефтяную вышку, газовый компрессор, домну, угольный карьер? Вот что значит гипер вертикализация. Даже добывающую промышленность, которой отродясь в Москве не было, и то крупные компании, госмонополии, приписывают к Москве. Это экономия перечислений. Перевод налога на прибыль на максимально вертикальный уровень, чтобы его сразу централизовать в штаб-квартире. А это уже институциональный фактор.
Агломерационный эффект скорее сидит в Питере. Хотя, там агломерация не очень большая. Доля Питера в населении – 3%. Для Питера во всем остальном, внешняя торговля – все-таки порт, что понятно. И посмотрите долю Питера в инвестициях. Она сильно не выползает. Максимум, вдвое. Несмотря на то, что федеральная власть силой – не мытьем, так катаньем, тащит туда одну за другой более-менее крупные корпорации, чтобы они прописались у Валентины Ивановны Матвиенко. Чтоб бюджет Санкт-Петербурга получил еще 10, 20, 30 млрд. рублей. Но все равно ничего не получается, потому что центральные штаб-квартиры сидят в Москве, и все, что можно, перетягивается на Москву. В гораздо меньшей степени это агломерационный эффект, а в самой большой степени это институциональный эффект, причем, с явным отрицательным знаком. Это к слову о том, как работают российские институты.
Теперь посмотрим напрямую, как работают эффекты местоположения. Вот темпы роста всех федеральных округов с момента предыдущего кризиса 1998 года. В те времена вы были учащимися средней школы и, как говорила Анна Андреевна Ахматова, «вас там не стояло». Вы его не переживали. Для вас это первый кризис. Для меня это четвертый кризис, как минимум. Я стояла в очереди за хлебом еще в 1961 году, когда хлеб в Советском Союзе исчез. Меня бабушка в пять утра ставила в очередь, давали в руки две булки. Так что, мне чуть легче анализировать кризис, потому что у меня есть некие дистанции. Для вас это все свеженькое, поэтому вам надо адаптироваться.
Посмотрите на Дальний Восток. Вы видите его темпы роста. Почему в Сибири и на Дальнем Востоке так плохо? Удорожающий фактор удаленности. Транспортные издержки. Очень дорогое содержание разреженной инфраструктуры. Очень большие издержки, если говорить экономическим языком. И вот результат.
Если мы берем Приволжский федеральный округ, здесь начинает работать другая система. Они, вроде, недалеко, но это внутреннее положение.
Посмотрите, у кого самые высокие темпы роста. Это центр, юг и северо-запад.
Уважаемые господа технари, объясните, почему максимальные темпы роста были у республики Дагестан в Южном федеральном округе? Более чем в 5 раз.
Реплика: не слышно.
Наталья Зубаревич:
Во-первых, центр очень много добавлял. Согласна.
А теперь объясните это по принципу, что такое эффект базы. Эффект базы – это счет от высокого или от низкого исходного уровня. Иллюстрирую примером. Яблоко плюс яблоко – будет два яблока. Темпы роста – 100%. 100 яблок плюс 10 яблок – 110. Темпы роста – 10%. Вот это эффект базы.
Итак, очень низкий исходный уровень развития экономики всегда дает более высокие проценты роста. При очень высоком уровне экономики проценты роста будут ниже. Поэтому, когда нам говорят, что американцы выросли только на 3%, а мы на 7%, пожалуйста, помните о том, что их 3% весят намного больше, чем наши 7%. Не удивляйтесь тому, что неравенство, при том, что мы растем на 7, на не на 3, увеличивается. Потому что каждый их процент на порядок больше нашего. То есть, в 10 и более раз. Это вы должны понимать.
Смотрите, вот реальные лидеры. Москва с Московской областью. Ленинградская область. Два эффекта – географическое положение и агломерация. Вот как они работают.
А вот Дальний Восток – провал на провале. И кто же выскакивает в люди? Одно только место, где начали бурить американцы с японцами, а потом мы сказали, что это наше. Называется это место Сахалин. Последняя дата измерения здесь – 2006 год. В том году мы еще не сказали, что это наше. Потом по темпам роста я посмотрю, как отразится переход в «наше» состояние.
Чтобы вам был понятен размер инвестиций в Сахалин, назову эту цифру. С 2000 по 2007 годы 20% всех прямых иностранных инвестиций в Российской Федерации были реализованы на Сахалине. То есть, каждый пятый иностранный рубль. Туда были вложены очень большие деньги. Это надо четко понимать.
Теперь, когда вы увидели, насколько все неравномерно, готовы ли вы со мной согласиться, что средняя температура по больнице высоких темпов роста Российской Федерации складывается из очень разных реальных ситуаций в регионах? Возражений нет? Это пока еще не антисоветская пропаганда. Это цифры Росстата.
Смотрим дальше. Это душевые показатели валового регионального продукта. Причем, они здесь культурно скорректированы на стоимость жизни в регионах. Если бы я этого не сделала, разрывы в Российской Федерации были бы примерно в 85-90 раз между регионами. Я это сделала, и они примерно всего лишь 40. Плохо ли это? Да ничего хорошего. Можно ли без этого? Нет, нельзя. Когда у вас в регионах столь разный набор факторов роста, у вас неизбежно будет гигантская дифференциация.
Кто в России лидер, вы знаете не хуже меня. Тюменская область. Чтобы не травмировать вас и не ломать шкалу, я здесь не показала автономные округа. Потому что если брать доллары по паритету покупательной способности, Ханты-Мансийский и Ямало-Ненецкий округа давно обогнали Люксембург. Другое дело, что из того, что там накачано, им оставлено меньше 20%, а все остальное ушло в федеральный бюджет, на федеральный уровень. А 20% получается меньше Москвы.
Дальше Москва. А дальше – весь набор так называемых экспортно ориентированных регионов, которые лучше среднего. У них душевые показатели к среднему по России в постоянных ценах лучше среднего. Но они не столь существенно отличаются от гигантской российской середины.
А вот наш хвост. Он не так велик. Это примерно 10-15 регионов с очень плохими показателями. Но сказать, что они фатально отличаются от этой середины, вряд ли можно. Для ксенофобских упражнений я могу перечислить круг республик, которые здесь оказались. Только прошу не забыть туда добавить Пензенскую, Курганскую, Читинскую и Ивановскую области, чтобы было понятно, кто в этой куче сидит. Отнюдь не только республики.
Теперь посмотрим, что производится в реальной экономике. Прошу обратить внимание на этот график. Мы с вами развивались очень специфическим образом. Весь период экономического роста у нас была группа регионов, которая очень быстро росла, опираясь на те самые конкурентные преимущества, о которых я говорила. В первую очередь – ресурсы. Во вторую очередь – агломерационный эффект. Это импортозамещение во втором случае. В первом – экспортная промышленность. Здесь граница 5% лучших регионов показана. А здесь граница 5% худших регионов.
Диагноз для 5% самых худших. В свое время его произносил Александр Лебедь: «Упал – отжался». Здесь, посмотрев, надо сказать: «Упал и не отжался». Упал, лежит и надолго. Это 5% худших российских регионов, в которых экономического роста не случилось. Они деинсдустриализировались. Вот, посмотрите их названия.
Я называю только типы преимуществ. Нефтегазовые регионы вытаскивайте. Агломерационные территории вытаскивайте. Регионы, где расположены крупные порты на путях торговли, географическое положение – вытаскивайте. Металлургия, которая на 60% работает на экспорт.
А теперь в правую колонку. Как вам насчет хорошего набора регионов Дальнего Востока и Сибири? Как вам слаборазвитые республики без хорошего качества профессиональной подготовки? А вот вам еще и Центральной России немножко. Потому что те активы, которые были в машиностроении, они не восстанавливаются. Они не востребованы рынком.
Вот что такое Россия в реальном секторе экономики.
Если добавить агросектор, то там происходит ровно то же. Российское сельское хозяйство постепенно сжимается в зону с наиболее благоприятными природно-климатическими условиями. И зерновой сектор, от которого мы получаем основные деньги, — это степная и лесостепная зона страны. Плюс ближайшие пригороды. То есть, в условиях рынка он автоматически начал концентрироваться в зонах с наиболее благоприятными условиями для развития.
А теперь посмотрите на инвестиции в России. Кому дают деньги? Если вы думаете, что это государство, то это не так. По своим студентам я знаю, что в школе вас делают феноменальными государственниками. Вы уверены, что если цемента в стране нет, то государство должно давать деньги на цементные заводы.
Могу рассказать байку. Позавчера у меня был гигантский скандал в Минрегионразвития. Там был замминистра регионального развития, человек, окончивший теплотехнический институт, работавший в Минимущества, а сейчас ведает программами регионального развития. Мы спорили по поводу кризиса. Он сказал шикарную фразу: «Это нормально. Это хорошо. И будет унитарная страна с плановой экономикой». Я не помню, когда я так орала, как в тот день. Гонорар я потеряла полностью, но это не важно. Ребята, у нас не будет унитарной страны, потому что она слишком разная. Такая страна не может быть унитарной. Жесткость нельзя допускать к сложным системам. И у нас не будет страны с плановой экономикой, как бы этого кому-то ни хотелось. Потому что ужесточение правил игры в сторону плановости моментально приводит к коллапсу связи. Плановость сейчас можно ввести только через систему жестких репрессий. Система жесткий репрессий мгновенно приводит к тому, что активные экономические игроки либо линяют с концами, либо уходят в подполье. Это означает, что вы ставите на арену тупых исполнителей. Этот замминистра, он тупой исполнитель. Он не понимает, как работает система.
Посмотрите, куда идут деньги. Это вам очень многое объяснит. Чтобы было понятно, это деньги экономических акторов. Только каждый пятый рубль в России – это рубль государства. Четыре рубля из пяти – это рубль частного инвестора. 20% госинвестиций. Куда идут деньги всех инвесторов?
Что такое Ненецкий, Ямало-Ненецкий, Ханты-Мансийский округа и Сахалин? Это нефть и газ. Кого любит инвестор? Нефтедоллар он любит. Родину он, конечно, любит, но он любит нефтедоллар, потому что он рациональный игрок на рынке.
Дальше. Ленинградская область, Москва, Санкт-Петербург, Московская область. Это агломерации. Кого любит инвестор? То место, где у него ниже удельные издержки и максимальный рынок сбыта. Инвестор в России абсолютно рационален.
Почему всплывает Липецкая область? Потому что господин Лисин из оффшоров, из внутренних источников провел модернизацию Новолипецкого комбината. Спасибо ему огромное. Но это разовая акция. Через 2-3 года Липецка не будет.
А вот и Калининградская область, и Краснодарский край будут. Почему? Положение. Это портовые зоны. Это основные транзиты на Европу. Как и Ленинградская область. Вот хорошее географическое положение не пропьешь. Она работает в автоматическом режиме.
Но оно может не работать. Вот в Советском Союзе оно не работало никак и нигде, потому что оно загораживалось очень простым сооружением. Такой столб – наискосок желтая полоса и черная полоса. А между столбами колючая проволока. Называлось – государственная граница. Все. И нет контакта. А нет контакта, нет и преимущества. Хотите убить? Ставим жесткую границу. И все будет как в СССР. Калининградская область – непотопляемый авианосец Советского Союза. Каждый четвертый житель Калининградской области носил погоны. Вы понимаете, как рухнула эта экономика, когда все рухнуло, потому что это очень специальная экономика.
Кто в аутсайдерах? Депрессивное машиностроительные русские регионы, которые не вылезли из промышленного кризиса. Юг республики. И Дальний Восток. Тяжелейшая ситуация. Ни одну из этих инвестиционных проблем мы решить не смогли. И объективно это было очень трудно сделать. И пространственная экономика противилась, она популизму не подвергается. Бизнес идут туда, где ему лучше. Если бизнесу нехорошо, то он туда не идет. И сделать с этим что-то очень сложно. Но можно. Вы должны раскрыть в этих территориях их внутренние преимущества, реальные конкурентные преимущества, и дать институциональные возможности, чтобы бизнес туда вкладывался.
Назовите любые преимущества Кабардино-Балкарии и Северной Осетии. Это горы, туризм, горнолыжный спорт. Но если бы там не стреляли. Но если бы там была сколь-нибудь сносная инфраструктура. Но если бы там работали человеческие нормы безопасности. Тогда в этих местах были бы нормальные горнолыжные курорты по нормальной цене. Их пока нет.
Хотя, Домбай возрождается. Терскол возрождается. Несмотря на то, что очень близко стреляют, рисковые советские отдыхающие уже туда поехали. Чуть-чуть улучшить эти институты, чуть-чуть добавить денег, и это работает.
Преимущества Брянской области мне вытащить намного труднее. Хотя, я понимаю, что это трансграничное преимущество. Это соседство с Украиной, Белоруссией одновременно. Там тоже есть за что зацепиться. В Сибири и на Дальнем Востоке сложно, но там точечные хорошие ресурсные проекты, плюс проекты городского развития тоже работают. Эти преимущества надо видеть. Надо помогать бизнесу их вытаскивать, потому что он лучше всех это видит. С этим трудно, но можно работать.
Итак, 1999 год. Доля федеральной помощи в доходах Чукотского автономного округа 70-78%. 2003-2004 годы – доля помощи 24%. 2007 год – доля федеральной помощи в доходах Чукотки 72%.
Второе. Первая половина 2003 года. Из 2 млрд. руб., которые получил по льготе на налог на прибыль трейдер Сибнефти, приписанный к Чукотскому автономному округу, 0,5 млрд. руб. было оставлено в качестве инвестиций в Чукотку.
Какой вывод? В первом случае я рассказала свои расчеты. Вы этого нигде не узнаете. Вы можете это случайно услышать случайно. Во втором случае я процитировала текст из СМИ. Это к вопросу о том, как вы читаете тексты. Что было на Чукотке в период правления там уважаемого Романа Аркадьевича Абрамовича? Как это называется простым иностранным словом? Что было в Мордовии, что было в Калмыкии, что было в Горном Алтае? Что было на космодроме Байконур? Называется это внутренний оффшор. То есть, губернатор от компании, приходя в регион, устанавливал для компании льготу по налогу на прибыль. До определенного времени эта льгота была неограниченная – хоть весь налог на прибыль не взимай. За это компания делала существенные перечисления инвестиционные или в бюджет.
Итак, в 2005 году «Сибнефть» продается «Газпромнефти». Что стало с Чукоткой? Как знают наркоманы, кайф долгим не бывает. Это экономическое подтверждение простой медицинской истины. Незаслуженное богатство, созданное на том, что налоги, которые должны были идти в другое место, пропускаются через это горлышко – Чукотский автономный округ. А дальше действует принцип отката. Откат – это перечисление в разных формах инвестиций на развитие Чукотки. Это институты в чистом виде.
Вот представьте. Российская Федерация к кому-то пристроилась. Он через нее пропускает свои инвестпотоки, и Российская Федерация откатывает. Плохо нам было бы? Нет, конечно. На халяву хорошо. Устойчив такой формат развития? Нет. Только когда цена на нефть скачет с 40 до 140 долл. Это вам не напоминает ситуацию? Только там добрый дядя на Чукотке, а здесь планида, которая называется мировой рынок с его нервными ценами, скачущими вот так.
Запомните правило. Рост, не основанный на настоящих собственных преимуществах, никогда не бывает стабильным. Никогда. Потому что это чих доброго дяди. Абрамовича сначала умная голова привела на Чукотку. Потом он понял, что там мышей ловить нечего. Его два года там держали, не давали уйти. «Плати, дорогой. Ты так хорошо поимел с этого дела». А теперь Чукотке на 75%, как и раньше, помогает федеральный центр.
Итак, вот три группы зоны роста. Какие из них честные? Это к кризису имеет прямое отношение. Все. Здесь нет ни одной нечестной зоны. Зоны, работающие за счет институтов. За исключением того, что Москва, помимо агломерационного эффекта, институт столичности себе взяла.
В 2007 году у нас было исполнение бюджета 4,8 трлн. руб. 1 трлн. руб. имела Москва из этих денег. Вы представляете, сколько денег в кармане у людей Лужкова?
Проблема не только в экономической концентрации. Она неизбежна и будет долгая. Проблема в том, что мы живем в стране, которая, в принципе, едина. Конституционно и по многим вещам она едина. Но наша страна очень разная социально. В чем разница? Мы страна депопулирующая, хотя и по-разному. В советское время скорость депопуляции стартовала только в центре и на северо-западе. Вы скажете, что это преимущества советского времени. Но я скажу, что ничего подобного. Просто ХХ век – это век перехода к низким уровням рождения. Это называется демографический переход. Его переживают все страны. И в России, как и положено, он стартовал с самых урбанизированных территорий вокруг Москвы и Санкт-Петербурга.
А дальше с большой скоростью этот кризис к 2005 году распространился почти на всю страну, за исключением крайних северов. Потому что там просто молодая возрастная структура. Если вы думаете, что очень много рожают в республиках Северного Кавказа, то ошибаетесь. Там осталось три рожающих территории: Чечня, Ингушетия и Дагестан. Все остальное стремительно приближается к средним стандартам по Российской Федерации.
Итак, мы отчаянно депопулирующая страна. Если вам по телевизору скажут, что хорошо иметь трех детей и дадут на это дело по 15 тыс. долл. на каждого, вы родите трех детей? Я бы тоже этого не сделала. То есть, у вас мотивации к рождению детей несколько иные. Они внутренние. Зависят от того, кто ваш партнер, насколько вы ему доверяете, какие ценности вашей жизни. Тупым форматом материнского капитала детей не выколотишь. Материнский капитал работает на низкодоходных и плохо думающих группах населения, поэтому в последние годы выросла младенческая смертность. Какая-нибудь мать-алкоголичка даже не понимает, что в руки этих денег не получит.
Так вот, мы с вами жили и дальше будем жить в депопулирующей стране. Медленнее или быстрее, но страна будет сжиматься. Вы должны это четко понимать. С одной стороны, это для вас хорошо, как для представителей на рынке труда. Вы понимаете, что цена вашей рабочей силы растет. Возможность выбора рабочих мест увеличивается. Правда, в ближайшие два года будут некоторые проблемы, но потом вы будете себя чувствовать на этом рынке королями. Потому что вы все – дефицит.
Но это создает мощные ограничители для развития страны. Мы не можем нигде и никогда пытаться развиваться экстенсивно. Вот не было у нас людей на Дальнем Востоке – заселили. А сейчас кто туда поедет?
Посмотрим, что происходит с миграцией. Происходит абсолютно рациональная вещь. В 1990-е годы к нам ехали, в основном, наши собраться по СНГ. Они заселялись, в основном, вдоль южной границы. Вот плюсовая зона, вот минусовая зона. Все понятно. Где дорого, где трудно жить, куда по призыву партии и правительства приехали люди, когда партия и правительство закончились, люди стали расхлебывать последствия сами. А как они расхлебывали эти последствия? Это называется «голосование ногами». Если жить невозможно, надо уезжать. Уезжали, что ужасно, в первую очередь самые адаптированные, трудоспособные, пригодные. А оседали на северах пенсионеры, которые хранили деньги в Сбербанке. Но все лопнуло и уехать им было не на что. И работы нет, и квартиры нет.
Проходит 10 лет. Вот наш чудный подъем. Мы действительно росли. Вопрос в том, каково было качество роста. Но все равно все севера сокращаются, хотя и не так жестко. Посмотрите, как начинают формироваться внутренние голубые зоны в европейской России. Что это значит? Почему зоны оттока появляются в европейской России? Куда начинают уезжать люди? Конечно, в крупнейшие территории, где есть возможность заработать. И это уже не компенсируется притоком из СНГ, потому что люди, приехавшие из СНГ, не имели денег и готовы были селиться где угодно. На юге дешевле. Все.
У нас был гигантский плюс. Мы на халяву получили 5 миллионов квалифицированных работоспособных, нормальных мигрантов. Русские, украинцы, жители городов Средней Азии это, как правило, квалифицированные работники. Причем, малопьющие работники. Мы все это получили, и больше этого не будет.
Теперь миграции нам показывают, кто выигрывает на рынке за людей? На рынке за людей выигрывают Москва и Московская область. Даже Ленинградская область больше, чем Питер. И Краснодарский край – Сочи и окрестности. И только один регион, который отстроил очень мощную институциональную политику по приему мигрантов – это Белгород. Последние годы получал свое удовольствие Ханты-Мансийский автономный округ. С 2006 года отток начался и там, потому что нет рабочих мест.
Посмотрите на страну, в которой вы живете. В этой стране формируются устойчивые зоны притяжения качественного человеческого капитала. Индикатором этого является рост ожидаемой продолжительности жизни. Притом, что весь период экономического роста ожидаемая продолжительность жизни при рождении в России сокращалась. Это может быть только в одном случае: деньги есть – счастья нет. Деньги есть, но медицина не улучшается, образование не улучшается, пьют еще больше, живут еще меньше. Вот общий тренд.
Но на этом тренде мы видим, как мощно пошли вверх лидеры. Москва, Санкт-Петербург, Тюменский автономный округ, еще несколько регионов пошли вверх, потому что люди по-другому стали относиться к своему здоровью. Здоровье стало экономическим капиталом. Здоровый человек повышал свою конкурентоспособность на рынке труда.
А вот опять по генералу Лебедю. Падал, вроде, со всей страной. Потом страна начала выкарабкиваться, а здесь почти ничего. 5% худших регионов, в которых экономический рост вообще не действует, не влияет на качество населения. Это маргинализация мощнейшая. Это моя старая картинка, которая все четко описывает. Сиреневый цвет – это регионы с максимальной мужской смертностью в трудоспособном возрасте. За этим научным термином стоит бытовое «спился».
Итак, это все Нечерноземье – зона массового миграционного оттока. Фабрично-заводские регионы, моногорода – угольные, при старом металлургическом заводе. Добывающие города юга Сибири. Карякия. Вот территория, где у нас маргинализация идет полным ходом, и она четко отражается в повышенной смертности мужчин.
Но если бы только это. У нас проблема качества населения еще и в том, как мы обучаем людей. Какого качества наше образование? По количественным характеристикам, смею вас заверить, у нас во многих местах все шикарно. Знаете ли вы, что самое образованное население живет в Южном федеральном округе? Цену диплома знаете? Знаете ли вы, что теперь Кавминводы – крупнейший образовательный центр? Система понятна. Десятки филиалов ВУЗов, куда жители Ставропольского края и прилегающих республик приезжают два раза в год. В правильно разложенных конвертах с подписями или без подписей, правильно разложенные суммы за зачеты или экзамены и так далее. Или сразу итоговая сумма за диплом. Так вот, теперь юг у нас – лидер по образованию.
Я покажу одну картинку. Посмотрите, какая разница между Москвой, между Питером и северо-западом. В других территориях такого дифференциала нет. Но места концентрации высокообразованных людей в Российской Федерации страшно ограничены. Это Московская и Ленинградская агломерации.
Вот Республика Алтай. Самый образованный регион Сибири. Понятно. Гигантская безработица, молодое население. Те, кто реально работает в секторе, это в основном занятые в бюджете. А там все, кто получил высшее образование и пришел в бюджет. Это артефактный результат. Но есть и реальные вещи. Томская область – настоящий образовательный центр в Сибири.
У нас очень мало мест на территории страны, где достаточно высока концентрация качественного населения. То есть, населения реально высокообразованного. Как правило, эта часть населения и наиболее мотивирована.
Посмотрите проблемы нашего Приволжья и Урала. Очень хочется, чтобы эти внутренние территории быстро росли. Но если у вас население мало мобильное, то ничего не будет. Высшее образование, при всех издержках его получения, это образование, которое расширяет ваш кругозор, готовит вас ко взрослой жизни. Оно социализирует. А вот техникум научает вас правильно крутить гайку и читать чертеж, но степень социализации и адаптации к жизни там будет минимальная. ВУЗ хорош тем, что он не должен давать узкую специальность. ВУЗ важен тем, чтобы он правильно построил мозги. А дальше вы уже сами смотрите, как вы можете специализироваться, и что вы берете. Он вас готовит к жизни. Люди, получившие более-менее нормальное высшее образование, всегда более адаптивны по сравнению со всеми другими уровнями образования.
Так вот, в Российской Федерации с этим пока большие проблемы. Кроме юга, где покупка диплома всего лишь имитирует адаптацию.
Теперь о деньгах. Ясно, что люди едут туда, где лучше. Я зачитаю столбики. Многие из вас будут делать политическую или аналитическую карьеру. Я считаю, первое, что нужно просто вбить в голову, – это базы. Это аполитичная вещь. Это из области здравого смысла. Теперь я вбиваю в вас вторую вещь. Рубль в Российской Федерации не сопоставим без корректировки. Если вы не корректируете рубли на стоимость жизни, то лидером всегда будет Чукотский автономный округ по всем показателям. Литр молока на Чукотке стоит в 4 раза больше, чем в Пензенской области. Буханка хлеба стоит в 3,5 раза больше. Поэтому ничего в России в рублях измерять нельзя. Надо корректировать рубль на стоимость жизни в регионе.
Вот здесь это скорректировано на цену прожиточного минимума. Теперь я называю лидеров. Москва – в 6 раз выше прожиточного минимума. Санкт-Петербург – более 4. И Ненецкий округ. Слушайте, 12 млн. тонн нефти на 40 тысяч человек – это очень неплохо получается. Вот Ямало-Ненецкий и Ханты-Мансийский автономные округа. И немножко Татарстан. Но в Татарстане эта вещь получается, в основном, потому что там фатально заниженный прожиточный минимум. Потому что 10-15 лет субсидировались основные продукты. То есть, там те же 10 тысяч зарплаты, но молоко будет стоить на 10-15% дешевле. Вот реальные места, где в России есть деньги.
Таких мест очень мало. Вес их в среднеросийском показателе рос с каждым годом. Поэтому запомните третий образ. Он политический. Российская Федерация представляет собой удивительное животное палеозоя. Я называю его «российский динозавр». У него есть маленькая голова. В этой Глове 3-4 субъекта. У него есть шея примерно из 10 субъектов. Это второй уровень лидеров. У него есть туловище из 2/3 субъектов. Это российская середина с показателями, составляющими 60-70% от среднероссийских. Еще у этого динозавра есть хвост из 10-15 регионов – экономических аутсайдеров. Вот что такое «российский динозавр».
Моя воля б, я вместо двуглавого орла повесила бы динозавра на флаг. Он не обидный. Вот мы такие. Ведь динозавр – хорошее животное, только большое, неуклюжее. Он не агрессивный, нормальный. Тогда все бы понимали, какая мы страна.
Следующий момент. Что должно делать государство? Я привела график. Как его прочитать? «Два счастья сразу не бывает». То есть, в каждый исторический период государство должно находить некий оптимум, важный для сегодняшнего дня. Вот сейчас вы решили, что народ на баррикадах, и надо срочно все выравнивать. Сейчас вы понимаете, что все государства убежали от вас на 150 лет вперед, и срочно начинаем стимулировать тех, кто дает быструю отдачу. То есть, государство каждый день решает проблему: как распределить деньги между помощью слабым, чтобы не допустить экстремально высокого политически и социально опасного неравенства. И как не мешать, не отбирать слишком много денег у сильных, чтобы они тащили страну вперед, позволяя ей развиваться.
Прежде чем идти дальше, задам вопрос. На длинном цикле «тучных» лет периода экономического роста в течение 8 лет, что было важнее? Кто за то, что надо было подстегивать эффективность? Кто за то, что на этапе роста надо было выравнивать? Большинство за подстегивание эффективных.
Государство может располагать деньгами, которые оно получает в виде налоговых и неналоговых доходов. Смотрите, кто кормит страну. Полагаю, что вы таких графиков по телевизору не видели. Могу указать источник. Госкомстат, «Социально-экономическое положение России», № 1, 2008 год. Публикуется каждый год. Пушкин был прав, когда сказал о стране: «Мы ленивы и не любопытны». Теперь вы понимаете, какова значимость поста мэра Москвы. Посмотрите на всех остальных и их долю в налоговых поступлениях. Посмотрите, много ли отбирают у регионов налогов. Правда, здесь не включены экспортные и импортные тарифы и пошлины, которые дают треть доходов бюджета. Они не фиксируются по территории, а сразу идут в федеральный бюджет. Это не региональные деньги. А деньги, которые собираются с четких территорий и регионов, в целом разделяются почти 50 на 50. Даже регионам чуть больше достается.
Смотрите, за счет кого живет Российская Федерация. Ханты-Мансийский автономный округ. Ямало-Ненецкий автономный округ. 70-80% всех налоговых доходов уходят в федеральный бюджет. Ненецкий, Томская, Коми, Удмуртия, Оренбургская – это все нефтедобывающие регионы. У Калмыкии кроме доходов от нефти и налога на доходы физлиц ничего нет. Все остальное в серой экономике. Они добавляют 400 тыс. тонн. Дальше – Татарстан, Пермский край, Самарская область, Сахалинская область. У всех остальных из налоговых доходов берется меньше половины, а у некоторых субъектов федерации почти ничего не берется. У Чукотки не брали ничего, потому что там были огромные обратные перечисления. А в Тюменской области хитрая схема взаимозачетов. Это ситуация связана со следующим. В отдельные годы регионы дают федералам беспроцентный кредит, но он не возвращается. На следующий год им взаимозасчитывают. Тут есть сложные механизмы. Второй момент, когда НДС взимается не по территории, а создается специальное юридическое лицо, на которое компания начисляет НДС. Например, так сделали в Липецкой области. НДС платили не по Липецкой области. Когда база НДС выведена с территории, она не попадает в расчет налогового потенциала, тем самым регион занижает свои расчетные показатели по собираемости налогов. А когда он их занижает, у него большая вероятность получить помощь от федерального центра.
Игры с налогами – национальный спорт Российской Федерации. Запомните это. Это политический вопрос.
Теперь посмотрите, как мы выравниваем. У нас выбрана в основном выравнивающая стратегия. Вот бюджетная обеспеченность до налогообложения. Темные значки. А теперь посмотрите бюджетную обеспеченность после налогообложения. То есть, мы выравниваем. По налогам динозавр еще лучше становится виден. Это голова, это шея, это большое туловище, а вот хвост.
Еще раз напоминаю, что средний показатель по Российской Федерации реально показывает ситуацию в группе лидеров. Потому что смесь коня и рябчика – получили среднеарифметическое. Третья арифметическая аксиома, которую я вам сегодня внедряю. Смесь коня и рябчика не показывает реальное животное под названием Российская Федерация.
Вы видите уровень дотационности. Здесь все цифры. Итак, Пензенская, Курганская, Магаданская, Бурятская, Камчатская. У большинства регионов, которые мы называем русские области, уровень дотационности все-таки снижается. У республик и автономных округов однозначной тенденции выделить нельзя. Потому что есть Ингушетия, Чечня, Карякский автономный округ.
А теперь объясните. Почему Карякский округ стал получать много больше дотаций в 2006 году? Было две причины. Первая. Накануне было землетрясение. Поселок Полана была разрушен. Когда бюджет автономного округа вырастает в 2 раза, с 3 до 6 миллиардов, вы поверите в то, что родное правительство 3 миллиарда кинуло на землетрясение? Не верьте. Назовите мне базовую причину, почему бюджет Карякского округа увеличился вдвое в 2006 году? Что было в Карякии в 2006-2007 году? Его присоединили. Чтобы соединение прошло тихо, культурно, ему удвоили бюджет на один год. Это одноразовая покупка.
Девушки, если бы вас брали замуж насильно и дали разовую покупку, вы бы согласились? Если бы была рента, то вы бы еще подумали, когда получают каждый год фиксированную сумму. Там понятно. А одноразово, не пошли бы точно. А вот Карякский автономный округ пошел. Потому что политическая система такова, что лучше пойти. Но при этом еще все-таки заплатят.
Итак, с регионами, с областями чуть-чуть с тало лучше, потому что экономический рост действительно пополнил бюджеты. Когда начинают включаться институты – или институты очень плохого качества управления, или институты специальных политических акций, — никакого улучшения самостоятельности роста не получается. И это реальная проблема.
Теперь посмотрите на размеры бюджетов. Это очень важно для политической аналитики, чтобы вы понимали, у кого много, а у кого мало. У Москвы почти триллион. У Москвы денег больше, чем у всех бюджетов в целом федеральных округов. Политическое место контроля Москвы феноменально много весит. Теперь вам понятно, почему Лужкова не трогают до сих пор? При всем том, что мы прекрасно понимаем, какого качества управления эта политическая система. Это слишком много весит.
У всех остальных регионов такая ситуация. Вот линейка всех лидеров, у кого есть реальные деньги для управления территорий. И второе место, на которое я хотела обратить ваше внимание.
Как вы думаете, сколько людей живет в Чечне? Миллион. А в Дагестане? Два миллиона. Вы видите различия в бюджетных доходах? С одной стороны, да, Чечню долго бомбили. Это так. Но с другой стороны, мы видим однозначный приоритет на Северном Кавказе – это только Чеченская Республика. Только она на бюджетной подпитке. Всем остальным – что осталось.
Помните, вы высказались за то, что все-таки надо стимулировать. Я с вами, заметьте, не спорила. Теперь посмотрите, что сделало государство. У меня два года для сравнения – 2004 и 2006. Лидеры по получению бюджетных денег. Федеральный бюджетные деньги. Я сказала, что государство дает 20% от всех денег. То есть, каждый пятый рубль – это рубль государства. Из этих 20% расклад такой. 8% — федералы, 12% — регионы дают. Сейчас мы обсуждаем 8% федеральных от всей суммы инвестиций. Возьмем эти 8% за 100. И смотрим от этой доли. Кого любит Российская Федерация? Санкт-Петербург, Татарстан, Москва, Московская область, Краснодарский край. Все остальные: Санкт-Петербург, Москва, Краснодарский край, Московская область, Ленинградская область и все остальные.
Теперь провокационный вопрос: правильно или неправильно? Правильные или неправильные приоритеты?
Реплика: не слышно.
Наталья Зубаревич:
Это не дотации. Это инвестиции в основной капитал. Это деньги в строительство объектов, в развитие. Это инвестиционные деньги.
Реплика: не слышно.
Наталья Зубаревич:
С точки зрения рынка деньги, вкладываемые в наиболее продвинутые, быстро растущие территории дают максимальную отдачу. С точки зрения рыночной экономики это правильное вложение.
С точки зрения социального развития страны стимулирование и так быстро растущих территорий приводит к более сильному отрыву этих территорий. И функция государства все-таки соблюсти более взвешенный баланс интересов.
Кто за первую позицию?
Кто за вторую позицию? Резкое большинство.
Теперь скажу свое мнение. Я согласна со второй позицией. Помимо перечисленных 5-6 субъектов в России есть, как минимум, еще 5-7 субъектов, которые могут расти быстро. Но ласковый взгляд федералов на них не упал. Я не говорю, что надо кормить самых слабых. Я считаю, что эффект роста уже можно распространять с очень узко локализованных точек, которые здесь обозначены, на более широкий круг формирующихся зон роста. Эти инвестиции должны быть шире. Но они не должны иметь выравнивающий момент.
Что выбрало государство в качестве приоритетов. Было принято решение инвестировать, но сейчас все инвестиции заморожены, потому что начался кризис.
Вы согласны, что это сбалансированный список, учитывающий интересы разных территорий, подтягивающий многие зоны роста? Или у вас есть ощущение, что здесь что-то не так?
Реплика:
Не слышно.
Наталья Зубаревич:
Я пометила жирным все федеральные округа. Внутри федеральных округов. Вы помните правило, что государство, в основном, инвестирует в инфраструктуру. Государство не лезет в реальный сектор промышленности, а инвестирует в инфраструктуру. На ваш взгляд, здесь все в порядке?
Реплика:
Здесь только топовые регионы.
Наталья Зубаревич:
А это топовые? Урал. А железная дорога в Республику Тыва? Туда советская власть не смогла железную дорогу провести – слишком дорого и жирно. Но там построили сейчас железную дорогу, потому что угольные активы Тувинской республики за пять копеек скупил Межпромбанк во главе с господином Пугачевым. Поскольку уголь вывозить большегрузными автомобилями очень дорого, единственный способ сделать проект рентабельным – построить железную дорогу. Советская власть не смогла, хотя стремилась ко многим большим проектам. Но даже она отступилась перед преодолением Саян. Куда ведет эта дорога? С севера Свердловской области через краешки Ханты, Ямала, на север Ямала. И смотрит очень правильно за Харпом в газоконденсатное месторождение.
Что такое Харсаве и Баланенково? Чьи это места, чья это империя? Это империя «Газпрома». Так вот, на госбюджетные деньги дорогу построить «Газпрому» это правильное решение? «Газпром» настолько беден?
Я проверяла ваш политический нюх. Тройка с минусом. Вы не видите интересов за этими проектами. А показала я их только с одной целью. Чтобы вы понимали, что консенсусных решений с учетом экономической эффективности при распределении этих проектов не было. Формально были соблюдены географические принципы. Вы это увидели. Но под двумя третями этих проектов торчат уши лоббиста. И опять мы говорим об институтах.
Теперь, когда вы все поняли про Российскую Федерацию, поговорим о кризисе. Я не буду читать цифры. Уже на 20 не осталось. Уже на 30-50% по всем основным товарным позициям. По нефти уже больше, чем на 50%, почти втрое. Сжатие спроса не только на мировом рынке, но и внутри страны. И все это касается многих трудоемких отраслей.
Дальше. В импортозамещении 20-30-прцоентное сокращение спроса внутри страны. Там мирового рынка и вашингтонского обкома не стояло точно. Цемент мы потребляем в Российской Федерации. Металлоконструкции мы потребляем в Российской Федерации. Сжатие спроса огромное. Все это уже очень мощно отразилось на отраслях.
Я многое вам объяснила. Называйте мне субъекты, по которым стукнет кризис.
Ямало-Ненецкий автономный округ. Якутия. Вологодская. Часть Кемеровской области. Липецкая область. Челябинск. Оренбург. Тюмень. Подмосковье. Волгоградская область. Приморье.
Я полагаю, что сегодня услышала лучшие ответы, чем если бы услышала от депутатов Госдумы. Вы угадали на 3,5.
Итак, вот те точки роста, которые мы назвали. Федеральные города. Города-миллионники, где сервисная экономика и новый рост. Прочие региональные центры. За счет чего росли все региональные центры? За счет статуса.
Слово статус всем понятно? Москва стягивает со всей страны. Региональная столица стягивает со всего региона. Статусные преимущества есть институциональные преимущества.
И моногорода. Что такое специализация? Моногорода экспортных отраслей, которые не так сильно падали и неплохо росли. Это я обозначаю точки роста.
С точки зрения городов схема очень простая. У нас вся модернизация потребительского поведения двигалась от Москвы и Санкт-Петербурга в города-миллионники, в региональные центры и крупные экспортные города. А за пределами модернизации оставалась российская периферия. В контексте Ильфа и Петрова я ее называю «Кологрив и Урюпинск».
Я хочу показать долю моногородов в России. Посмотрите на эту карту. Вы согласны, что риски моногорода выше, чем риски других городов? Это на уровне здравого смысла. Ведь альтернатив у них нет.
На этой карте вы видите наше унаследованное прошлое. Это не Путин виноват. Так сложилась экономика нашей страны, что 12% монопрофильные города. И не вообще монопрофили, а монопрофили крупного бизнеса, который может что-то сделать.
А теперь о кризисе. Кого ударит сильнее? По всем оценкам кризисные проблемы в первую очередь будут касаться металлургических экспортных регионов. Жирный красный минус – это спад за 1 месяц: -12, -16, -8.
Доля налога на прибыль организаций во всех доходах бюджета. Всем понятно, какую роль играют крупные металлургические комбинаты в формировании налога на прибыль организации. Это означает, что в период рецессии ждать прибыли не приходится. Посмотрите, какую долю может потерять бюджет. 30-40% доходов бюджета летит к чертовой матери. Их просто не будет.
Вот здесь доля занятых в промышленности. В этих регионах они не дочищены. Там старые активы. Там старые советские металлургические заводы. Там очень много избыточной занятости, потому что плохо механизированное производство. 30% занятых в промышленности – это очень много. Через дробь – число моногородов и доля живущего в них населения. 20, 30, 40% населения живет в моногородах. Это первая и сильнейшая доля риска.
Вторая доля риска. Вы назвали Челябинскую, Липецкую и Вологодскую область. Вы правильно назвали, но только мало. Но пока коснулось не всех. Саха-Якутия упорно демонстрирует шикарный рост. Это октябрь к октябрю. Посмотрим в конце года, будет ли там спад.
Если мы отправляемся во вторую группу, то вот ваш прогноз по нефтегазу. Он не оправдывается. Ваш прогноз, что нефть и газ сдохнут, неверный. Вы знаете правило дойной коровы. Даже самый плохой хозяин рубит дойную корову в последнюю очередь. Все погубят, но нефть и газ, как сакральные продукты сырьевой экономики страны, останутся навечно.
Вы говорите неправильно. Вы не понимаете политических акцентов. Не понимаете роли нефти и газа в экономике страны.
В этих регионах острого спада не будет. Во-первых, его всеми силами постараются не допустить. Во-вторых, нефтянка еще в 2002-2003 годах провела мощную санацию занятости. Сбросили избыточно занятых. Перевели на аутсорсинг – на внешнее обслуживание – сервисные и вспомогательные компании. Теперь они не зависят, они не на этом бюджете. В-третьих, большую роль играет вахта в добыче нефти. Вахтовик – это сегодня тебя привезли и ты работаешь, а завтра не привезли. Это очень гибкая форма, которая позволяет регулировать занятость. Поэтому нефтяные компании выкрутятся.
А вот как будет выкручиваться «Газпром», который не провел ни одного из этих видов реформирования? Я не знаю. Здесь большой вопрос.
А теперь посмотрите, кого вы просто не заметили и не назвали. Импортозамещающие регионы. Темпы спада в Нижегородской, Ярославской, Калининградской области. В Калининградской области глобальное импортозамещение. Это значит, что это зона свободной торговли, куда завозятся комплектующие, и там осуществляется сборка. Там ситуация близкая к катастрофе.
Владимирская, Ульяновская области вот где сидят. Пусть у них не такая большая доля в бюджетах, но очень много занятых в промышленности. А кризис бьет в основном по промышленности. Вот зона безработицы.
И третий блок регионов. Это еще одна зона. Здесь не чисто сырьевики, не чисто металлурги, не чисто нефтяники. Здесь более диверсифицированные регионы. Это наши бюджетные доноры. Там пока чуть мягче. Но правило есть, что на двух ногах стоять лучше, чем на одной. Это мы все понимаем. Где-то жахнет сильней, где-то меньше. Но это тоже зона риска.
Последнее, о чем я хочу сказать. Посмотрите на город Москву. У Москвы столько преимуществ. Сейчас я проверю ваше политическое чутье. Как может оказаться, что в Москве доля налога на прибыль организаций 66% всех доходов бюджета? Значит ли это, что все организации Москвы настолько шикарно эффективные предприятия, что ложками хлебают прибыль? И что ни один металлургический комбинат, который дает 40% налога на прибыль, не может сравниться ни с чем в Москве, что получается 60%? Две трети бюджета формируются за счет налога на прибыль. Бюджет триллионный. По 2008 году 1 трлн. 200 млн. Вы представляете, как это может грохнуться? И в бюджете две трети налога на прибыль организаций. Кризис и прибыль – понятия относительные. За счет чего в Москве так шикарно?
Если у вас паспорт Российской Федерации, вы должны ответить на этот вопрос. Подскажу слово: центры прибыли.
Реплика:
Это связано со сферами услуг.
Наталья Зубаревич:
То есть, ребята, которые дискотеки гоняют, они показывают прибыль и платят по налогам? Покажите мне таких.
То есть, огромный сектор услуг. Легальный, честный бизнес по удовольствиям, развлечениям, обучению. Все платится по налогообложению шикарно. И даже то, что все малые предприятия у нас имеют специальный льготный налог на прибыль, вас не пугает.
Еще вариант.
Реплика:
Торговля.
Наталья Зубаревич:
Торговля. Столько торговых центров. Они платят налог на прибыль.
Реплика:
Банки.
Наталья Зубаревич:
Теплее.
У вас надо отобрать паспорта Российской Федерации. Россия – это не река Волга. Это нефтепровод «Дружба». Я уже сказала «центры прибыли». Может, кто-то обобщит?
Реплика:
не слышно.
Наталья Зубаревич:
Итак, размещение штаб-квартир ведущих российских корпораций. Таких, как РЖД, «Газпром», «Роснефть», ЛУКОЙЛ. Юридически они все сидят в Москве. Вся прибыль стягивается на штаб-квартиру. Я вам подсказала – центры прибыли. Где платится налог на прибыль? Все.
Теперь вы поняли, за счет чего живет Москва и ее бюджет. За счет того, что прибыль крупнейших корпораций стягивается в столицу.
У меня, как у жителя Москвы, абсолютно не типичное для москвича чувство. Я с глубоким удовлетворением посмотрю, как грохнется этот бюджет. Потому что степень жирования зашкаливает. Это институциональная вещь. Это не злой Лужков пробил. Так организован дизайн налоговой системы, что корпорациям выгодно собирать всю прибыль в одном месте. Почему выгодно? Если они не собирают в одном месте, они будут два раза платить налоги при перечислении с одного юридического лица другому юридическому лицу. У нас до сих пор нет нормального закона о налогообложении холдингов. Вместо этого у нас говорят, что всю прибыль надо централизовать, потому что это гибкий налог. Вот зажать, запеленать, построить так и все распределять через центр.
Что еще будет очень тяжело? Вы видите цифры – 8, 12 и 4%. Это доля от всего ввода жилья в стране. Вы слышали, что девелопмент в России грохнулся. Это не только Москва и 8% жилья. Это 12%. То есть, каждый восьмой квадратный метр в России строился в Московской области. В Московской области каждый четвертый занят в промышленности. В Московской области долги, нахватанные в фонд инвестиций, составляют 57% ее бюджета. Ни у кого таких долгов больше нет.
Сейчас на листе ожидания стоит губернатор Громов. Его снимут в ближайшее время. Он уходит первым в период кризиса, потому что уровень и качество управления Московской областью зашкаливает по степени коррупционности. Это даже круче, чем в Москве.
Агломерационные проблемы будут очень серьезными. Они усугублены качеством управления. Я не готова сейчас оценить риски.
Что будет происходить? В первую очередь кризис затронет, конечно, не Москву и Санкт-Петербург. У них будут проблемы, но это гибкие рынки труда. Самое тяжелое – это сокращение занятости в моногородах, особенно с трудоемким и не модернизированным производством. В нефтяных городах риски будут меньше. Во-первых, у них уже был кризис в 1997-1998 году. Тогда баррель нефти стоил 8 долл. Они это уже прошли, у них большой адаптационный опыт. Ни один металлургический город в такой мере это не проходил.
Будет страшное снижение доходов бюджетов. И никто не понимает, что с этим делать. Это не зараза с Запада. Это системные проблемы российской экономики, о которых мы не хотели говорить 10 лет. И ничего не делали весь период экономического роста. Если вы не лечите застарелую болезнь, то она прогрессирует. Все понятно. Вставая с колен, хотелось бы излечиться от артритов и артрозов, иначе будет перекашивать. Вот сейчас вовсю перекашивает.
Очень многое будет зависеть от длительности кризиса. Я не понимаю, как долго это продлится. Я цитирую консенсусный прогноз банковских аналитиков: если это продлится больше, чем до 2010 года, то проблемы будут сильно обостряться. Если все ограничится только 2009 годом, то выкарабкаемся.
Что будет для столичных городов? Для региональных столиц, для городов-миллионников, реальных центров, где уже есть модернизированное население и модернизированное потребление. Самые большие риски по финансовым услугам в Москве, потому что там 80% банковских активов. Эти риски очень оздоровляющие банковскую систему. Я считаю, что этот кризис для нее во благо по-настоящему.
Риски для розничной торговли, для сетей. Больше всего жаль миллионники. Туда пошли гипермаркеты. Это, конечно, злобная форма торговли, но очень выгодная для потребителей. Большой выбор, четко организованная система логистики и дистрибуции. Это способ цивилизованного выбора. Сейчас полумиллионные города в процессе модернизации споткнутся. Миллионики уже не поломаешь. Туда уже ретейл пришел, гипермаркеты. Гипермаркеты, если хотите, как реперы. Как знаковые сети, которые показывают модернизацию. Миллионники выживут, полумиллионники – не уверена.
Риски для строительства. Все региональные центры и в особой мере Москва и столичная агломерация. Риски для промышленности понятны.
У меня вопрос к вам. Вот четыре типа центров роста: федеральная агломерация, миллионники, региональные центры и монопрофильные промышленные города. Есть ли у вас ощущение, что все центры роста будут под угрозой или кому-то легче?
Реплика:
не слышно.
Наталья Зубаревич:
Житейский опыт говорит, что при равной силе удара споткнутся и упадут сильнее всего монопрофильные города. Потому что там нет альтернатив на рынке. Вот в чем проблема. Тем не менее, выравнивание всего этого ландшафта, самое главное экономического и модернизационного ландшафта, оно произойдет.
Как это будет происходить? Вот моя оценка. Я опрашивала специалистов по рынкам труда и специалистов по зарплате и занятости. Как у банковских аналитиков, так и у нас прогноз консенсусный. Конечно, будет и высвобождение, и снижение зарплаты. Но что будет применяться чаще и сильнее? Первое. Снижение зарплаты. Это алгоритм, аналогичный 1990-м годам. Причем, в Российской Федерации заработки снижались сильнее, чем был размер кризиса. И государственных, и везде. Это значит, что бизнес сделал себе подушку безопасности за счет доходов занятых. Вот такое отношение. Профсоюзы – это Шмаков. Реальной консолидации занятых нет. потому и заработки падают сильнее, чем падает экономика.
Где они особенно будут продавливаться? В монопрофильных. Там не рискнут увольнять очень много. Все понимают, что такое город без работы. Это никакой режим не устоит, если таких городов будет два десятка. А они есть в каждом субъекте. Местные центры – это бюджетная занятость. Что такое город Пупкинск, райцентр? Какие там рабочие места? Районная больница, администрация. В основном, бюджет.
Сильно ли ударит сокращение заработной платы по периферийным сельским депрессивным территориям? Какую адаптационную стратегию выберет их население? Личные подсобные участки. Где-то лес – грибы, ягоды, дикорастущие растения. Все это мы уже проходили. Эта адаптационная стратегия, в основном, не несет никаких рисков социальной напряженности. Во всяком случае, бунтов и взрывов.
Формат безработицы. Федеральные города и их агломерации. Уже началось сжатие занятости по 10-15% высвобождаются. И параллельно снижают зарплаты. Миллионики и региональные столицы – смешанный вариант, потому что здесь риски меньше. Вы выкидываете людей, но для них есть хоть какая-то альтернатива. Понятно, что белый воротничок в принципе не пойдет двор мести. Хотя, диссиденты мели и прекрасно себя чувствовали, потому что никто не приставал. В условиях новой диктатуры это может быть хороший способ, но надеюсь, что мы до этого не доживем.
Каковы риски протеста «белых воротничков»? Мы сейчас говорим о среднем классе. Не вижу революционного блеска в глазах. Все всё поняли. Судя по мягким покачиваниям голов, я поняла, что консенсус прогноз-группы на экстремальное повышение социальной напряженности в связи с кризисом вполне умеренный. Сдержанный прогноз. Очень умеренный.
Я не буду говорить, что будут революции и взрывы. Революций и взрывов не будет. Но запомните правило, которое очень неприятно для вас. Сильнее всего в этот кризис пострадают наиболее включенные в глобальную экономику территории. Крупнейшие агломерации, экспортные регионы, пограничные регионы. Все те, кто уже работает в режиме глобализации. Мы страна с невероятной автаркичностью мышления. Поэтому базовая проблема не в зарплатах и безработице. Базовая проблема в том, что ушибет тех, кто модернизируется быстрее других. Вот базовый риск. Оказывается, за глобализацию надо платить. Оказывается, автаркичность дистрофиков и слаборазвитых может быть выгодной. Потом, конечно, перепадет и им, бюджетные доходы будут падать. Но это потом. И им не привыкать. Оппортунистические стратегии выживания на подножном корму освоены регионами и населением более чем. Кризис есть активизация этих, совершенно традиционалистских, стратегий выживаний. Вот в чем его проблема.
В то же время кризис дает очень большой шанс на очищение. Мы сейчас столько наворотили с инвестпроектами. Мы столько наделали неразумных шагов, что отсутствие денег на их реализацию – это благо.
Должна сказать еще об одном благе. Слава Богу, помрет министерство, которому вообще денег нельзя давать в руки. Потому что современный Минрегион – это квинтэссенция непрофессиональности, болезни плановой экономикой и непониманием своей функции – функции координатора. А они занимаются сейчас предписаниями на 25 лет вперед.
Еще одно печальное для меня событие. Как в те времена, когда мы воевали с Афганистаном, у нас будет новая идея-фикс. Что бы не было в стране, Олимпиаду в Сочи мы достроим. Вы знаете, когда строят не просто через не могу, а строят как великий лозунг эпохи? Размер расходов понятен. Размер пиара хорошо понятен. Так что, ребята, я вам предлагаю в целях политической лояльности сразу освоить то, что я увидела в Сочи.
Моя коллега Татьяна Малева ездила на инвестиционный форум. Она выступала на большой секции под председательством ректора Академии народного хозяйства. Ее никто нормально не встретил. Там бегали какие-то девочки в специальных юбочках с флажками. Когда таких не встреченных набралось 20-30 человек, они стали разбираться, как добраться до гостиницы. Девушки начали метаться, но никак не облегчили ситуацию. Подошел солидный мужчина и сделал выговор девочкам. А девочкам, видимо, было дано указание, что нельзя ругаться с гостями. Он отошел. А ни встали рядком и стали кричать: «Россия, вперед!». Все ошалели.
Вот чтобы у нас так не было. Чтобы людей нормально встречали, развозили по гостиницам. Английскую делегацию три часа возили по Сочи, потому что сопровождающий был из Краснодара. Он города не знал. Ужина в гостинице не было. Моя коллега, приехав на сочинский форум, заплатила 10 тысяч рублей за ночь. А в гостинице она обнаружила, что место стоит 2 тысячи, а 8 тысяч маржи взяли организаторы. Вот чтобы так не было в Сочи, мне бы очень этого хотелось.
Спасибо.