Ситуация в образовании

Татьяна Львовна
Клячко

Директор
Центра экономики непрерывного образования

Академии
народного хозяйства при правительстве РФ

 

Татьяна Клячко:

Поскольку проблематика образования вам
близка, мне бы хотелось, чтобы вы мне задали вопросы по образованию, которые
вас волнуют. Я бы на них отвечала. Есть у вас вопросы по образованию?

 

Вопрос из зала:

Ваша точка зрения по поводу текущей политики
Министерства образования. В какую сторону она направлена? В сторону престижа
высшего образования, или в сторону «оставить всё, как есть», когда высшее
образование может получить любой, и вакансии рабочих профессий есть, а люди не
хотят быть простыми работягами, а хотят кем-то командовать?

 

Татьяна Клячко:

Всем эти вопросы интересны? Тогда
начнём с первого.

Политика
Министерства образования. Сейчас я вам открою презентацию и покажу, что будет
происходить. Здесь есть много разных презентаций. Когда у вас будет желание,
можете на них посмотреть. Я не очень понимаю, что вы рассматриваете в качестве
политики Министерства образования, потому что Министерство образования
интересами населения управлять не может. У нас с вами следующая ситуация. На
выходе из Советского Союза в Российской Федерации было 2,5 миллиона студентов
высшей школы. Россия в начале 90-х годов получила такое количество студентов
высшей школы. С 1995-го года начался быстрый рост студенческих контингентов. На
переломе веков мы сравнялись по количеству тех, кто выходил из школы, с теми,
кто поступал в ВУЗы.

Что
происходит сейчас? Тёмная кривая – это выпуски из школы. Вы видите, что с 1994-го
года идёт резкое снижение контингентов, оканчивающих школу. У нас существенный
демографический спад, мы теряем по 200 тысяч выпускников в год. Через некоторое
время начнётся стабилизация, но мы спустились по этой прямой с 1 миллиона 400
тысяч выпускников до 800 тысяч выпускников в 2009-м году. Сейчас примерно 600
тысяч выпускников. С 2000-го года число поступающих в ВУЗы начало резко
превышать число выпускников школ. Кто идёт в ВУЗы? Идут выпускники среднего профобразования,
те, которые должны работать руками. Из них 35% поступают в ВУЗы сразу, не
выходя на рынок. Им дали профессию, а они хотят учиться. Ещё 35% добираются в
течение 2-3-х лет. У мальчиков перерыв связан с тем, что они идут служить в
армию. После армии они получают преференции по поступлению и стараются
поступить в ВУЗы. Из системы НПО, из начального профобразования, которое с
этого года, как уровень образования, по новому закону об образовании не
существует, примерно 10% выпуска, то есть 45 тысяч тут же поступают в ВУЗ.

Когда
мы говорим, что по специальности не работает половина студентов ВУЗов, это
неправда. Я вам точнее скажу. На самом деле, КПД, близкое к КПД паровоза, это
начальное профобразование. На рынок труда после окончания выходит примерно 20%
окончивших. Это те, кто идет в сферу услуг: официанты, продавцы, маляры.
Остальные люди идут в армию, 10% поступают в ВУЗы, 40% идут в учреждения
среднего профобразования, чтобы потом пойти в ВУЗы. Идут получать второе высшее
образование, не найдя интереса в работе по первому. Здесь ещё показаны
выпускники школ прошлых лет, сейчас таких ребят не будет. Огромная часть наших
ребят учится заочно, где-то 50%. Если брать ещё вечернюю форму образования, то
получается 55%.

Мы
имеем модель высшего дешёвого, не очень хорошего образования. Сейчас та модель ВУЗов,
которая сложилась, по которой набирали огромное количество студентов, потому
что не могли платить зарплаты преподавателям, будет резко меняться.

Пик
студенческих контингентов был пройден в 2008-м году, было 7,5 миллионов
студентов. К сегодняшнему дню мы потеряли 1,5 миллиона студентов, к 2020-му
году у нас будет примерно 4 миллиона студентов. Придётся сокращать число ВУЗов,
число филиалов. Всё это быстро начнёт изменяться, и число студентов в высшей школе,
которые будут обучаться на бюджетных местах, сократиться с 2,5 миллионов до 1,7
миллиона человек. Тех, кто пойдёт учиться за деньги, будет примерно 2,8
миллиона человек, потому что две трети контингента студентов высшей школы – это
те, кто учиться за деньги. Коммерциализация высшего образования уже произошла. Сейчас
число студентов, которые учатся за плату, падает. Если бы мы удержали число
бюджетных мест, то вектор бы поменялся, у нас бы треть студентов, которые
учатся за бюджетные средства, дошла бы до 50%, то есть, 50% за бюджет и 50% за
свои деньги. Но поскольку число бюджетных мест будет сокращаться, то, в
основном, будут учиться за свои деньги.

Другое
дело, потянет это население, или нет. Политика Министерства образования состоит
в том, чтобы сократить число бюджетных мест, но увеличить стоимость каждого
бюджетного места. ВУЗ за каждого студента сейчас  получает 60 тысяч, но нужно, чтобы он
получал, как минимум, 250 тысяч. Если это произойдёт, то тогда человеку,
который хотел бы учиться на том же самом месте, заплатить такие деньги будет
неподъёмным. Поэтому можно говорить, что пойдёт экономический отсев из ВУЗов
платных студентов, если они не выдержат конкуренции с бюджетным
финансированием.

Образовательное
кредитование так и не получило развития. Только до 2% студентов берут
образовательные кредиты, поэтому рассчитывать, что население в условиях
неустойчивой экономики будет брать кредиты на образование, очень сложно.

В
результате этого ещё большая часть нашего образования перейдет в заочную форму
или дешёвые, негосударственные ВУЗы, которые не будут требовать платы по 250
тысяч за обучение одного студента. Бюджетных мест будет меньше, но качество
бюджетного места будет выше.

Сейчас
ВУЗы стонут, потому что мы перешли на финансирование ВУЗов по так называемому
«нормативно-подушевому» принципу. Задаётся норматив, и от государственных ВУЗов
требуют, чтобы они устанавливали цену платного обучения не ниже норматива. Если
норматив высокий, скажем, 100 тысяч, то и цена платного обучения тоже должна
быть такой. Население не может себе этого позволить и начинает искать какие-то
другие способы.

Заочное
образование намного дешевле. Если стоимость одного очного места 100 тысяч, то
заочного 10 тысяч. Можно установить цену заочного обучения 15 тысяч, человек
туда пойдёт, и будет платить. Это очень тяжело отразится на молодых людях,
которые не хотят идти в армию, так как сейчас значительный поток молодых людей
в ВУЗы является способом отстранения от армии, на 4-5 лет, пока учишься. Идти в
армию в 23 года более комфортно, чем попадать в эту структуру в молодом
возрасте.

Теперь
про единый учебник истории. Я экономист и учебниками истории не занимаюсь,
поэтому могу высказать только своё частное мнение на этот счёт. На мой взгляд,
с преподаванием истории в школах происходит катастрофа. Когда ко мне приходят в
магистратуру на первый курс, я пытаюсь выяснить с ними вопросы экономической
истории. Они не знают ничего. Их не выучили в школе, в бакалавриате ВУЗа. Мне приходиться
рассказывать им, что происходило в 1965-м году, чтобы объяснить экономическую
реформу Косыгина, и кто за этим стоял. Мне нужно, чтобы ребята понимали, что
было в период перестройки. Я уж не говорю про политику индустриализации,
которая проводилась в Советском Союзе. Без знания этих вещей понимать, как устроена
экономика, невозможно.

Можно
ли это уложить в единый учебник? Я сильно сомневаюсь. У нас очень разное
общество, и оно по-разному относится к нашей истории. Мой дед был главным
инженером реконструкции автомобильных заводов АМО, это то, что теперь вам известно
как завод ЗИЛ. А Лихачёв, который потом стал директором этого завода и считался
флагманом индустриализации, был у моего деда шофёром. Бабушка мне показывала
табурет, на котором сидел Колька, когда привозил деда обедать. Потом наступил
1937-й год, деда отправили в места, не столь отдалённые, поскольку он был
буржуазным специалистом. Он был из Латвии, не очень хорошо говорил по-русски, и
рассматривался как потенциальный враг народа. А Лихачёв стал директором
флагмана российского автомобилестроения. Моему деду повезло, потому что был
Артём Иванович Микоян, брат Анастаса Ивановича Микояна, известного партийного
деятеля, который был потом и Председателем Верховного Совета. Артем Иванович
строил МиГи, которые и сейчас продолжают строиться. Поскольку надвигалась
война, и нужно было строить самолёты, он высвободил моего деда, для того, чтобы
строить заводы в Сибири для производства самолётов. Потому что таких крупных
специалистов по строительству таких объектов не было. Таким образом дед уцелел.
Бабушка его не видела до конца войны, но он остался жив, хотя сильно болел.
Поэтому, для Лихачева это была бы одна история, для моей семьи это другая
история. Для людей, которые охраняли тюрьмы и лагеря, это третья история. Они
были людьми, которые вершили судьбы, но, в тоже время, многие из них
оказывались в жерновах той же самой машины и погибали. И как их дети
отреагируют на то, что происходило, сказать очень сложно.

Ещё
один вопрос о реформе РАН. Ещё одним моим дядей был Павел Немировский. Человек,
который считается отцом советских реакторов. Он рассчитывал первый реактор в
Обнинске. Когда делалась наша атомная бомба, он её рассчитывал. Он крупный
физик-теоретик. Его жена мне рассказывала, что сначала решался вопрос о том, как
лучше, сначала всех арестовывать и сажать в «шарашки», чтобы они там делали
атомную бомбу под контролем соответствующих структур, или всё-таки оставить на
свободе. Игорь Васильевич Курчатов добился, чтобы их оставили на свободе. Потом
он рассказывал, что, когда они сделали бомбу, он пошёл докладывать Берии, что
бомба сделана. Было ли это игрой, или было на самом деле, но Берия достал
список и стал зачитывать при Игоре Васильевиче. Напротив фамилии Курчатова было
написано «расстрел». Берия зачеркнул слово «расстрел» и написал «герой
Советского Союза». Далее Павел Немировский – «25 лет». Он зачеркнул «25 лет» и написал
«Лауреат премии». Если работать и строить великую науку, как говорят, что у нас
была атомная отрасль, у нас в космос летали, если у вас есть такие механизмы
это делать, я вас приветствую. Если у вас нет таких механизмов, то науку надо
строить на другой основе. Кроме того, я думаю, что у Игоря Васильевича
Курчатова и Павла Немировского, с одной стороны, и Лаврентия Павловича Берии, с
другой стороны, были разные представления об истории, и соединить их в одну
линию будет достаточно сложно.

Есть
ещё один вопрос в связи с этим. Но он непростой. Я начала преподавать в 1989-м
году. У меня была смешная аудитория. Тогда была создана Высшая школа деятелей
искусств. Мне пришлось преподавать экономику главным режиссерам театров и
директорам театров. Им что-нибудь расскажешь, на следующий день приходишь –
пусто. Сидят директора театров, люди хозяйственные, меня внимательно слушают, а
главных режиссёров нет, потому что они переживали, не знали, как жить дальше. История
несёт на себе нагрузку: будет человек гордиться своими корнями, своей страной,
или не будет. Почему-то считается, что, если рассказывать правду, то не будет.
Мне представляется, что всё зависит от того, как рассказывать правду. Потому что
и у человека история может быть не очень простой, и у народа история может быть
непростой. Если её рассказывать как непростую историю, тогда можно совмещать
какие-то точки зрения. Если её рассказывать так, чтобы все гордились, и
замалчивать какие-то стороны, это может окончиться трагически. Человек рано или
поздно узнаёт какие-то неизвестные ему стороны истории, и ему становится
нехорошо, он считает, что его все обманули. Я считаю, что нужно рассказывать
всё, но рассказывать аккуратно, учитывать психику людей. Ребёнок хочет любить
своих родителей, хочет гордиться своей страной. Здесь нужно искать баланс. Но
при этом замалчивать трагические страницы истории нельзя. Это не пойдёт на
пользу молодому человеку.

Самые
страшные люди – это отличники. Они должны быть отличными, и всё в окрестностях
должно быть хорошо. Как только оказывается не всё хорошо, очень трудно жить и
работать. Это трудная формула, и у нас редко задумываются над ней. Всем только
правду, и ничего, кроме неё. Моя бабушка была очень крупным юристом и любила
повторять фразу: «Врёт, как очевидец». Людям очень часто кажется, что они знают
истину в последней инстанции, они точно могут сказать. А когда их спрашивают,
они стараются подладиться под мнение того, кто спрашивает. Прежде чем ты что-то
начинаешь делать, собери информацию, много информации с разных сторон. Иначе
всегда есть две правды, объективно всегда есть две правды, надо из этого
исходить. Был такой историк, Михаил Николаевич Покровский. Когда-то МГУ, после
первых лет советской власти, назывался МГУ имени Покровского. Потом, когда
Михаила Николаевича посадили и расстреляли, он стал называться МГУ имени
Ломоносова. Он был историком. Стоило читать Ключевского, потом Покровского, у
которого был совершенно другой взгляд на те же события российской истории.

И,
вообще, я скажу одну простую вещь. Вам сильно повезло. Вам можно дать школьный учебник
истории, вы пожжете пойти в библиотеку, пойти в Интернет, купить книги и
почитать их сами. Нам было сложнее. Но мне повезло. У моего деда была великолепная
библиотека. Я училась в МГУ, и там произошла интересная история. Мы разбирали
на уроках истории партии борьбу Троцкого и Ленина по поводу профсоюза. У деда
было третье издание Ленина, там давалась не только позиция Ленина, но и
Троцкого. Я взяла этот том с собой на занятия, зачитала и спросила у
преподавателя, как она относится к этому. Она ответила, что всё правильно. И
тут я сказала, что это позиция Троцкого. Испуг был страшный, она меня умоляла
никому не рассказывать, что она согласилась с мнением Троцкого. Читайте больше
и думайте сами.

Я
хотела бы вам сказать, что позиция аналитика, если он анализирует, какие товары
выбрасывать на рынок, тяжёлый хлеб, с одной стороны. С другой стороны, это
очень интересный хлеб, потому что там есть одна закавыка. Очень трудно
додумывать до конца. Но если ты не додумываешь до конца, то ты позволяешь себе
немного лгать в собственной работе.

Теперь
про реформу РАН. Есть три момента, по которым идёт дискуссия о реформе РАН.
Первый – это то, что она становится государственным бюджетным учреждением.
Второй момент – это демонстративное унижение академиков. Третий момент – это
то, что идёт захват имущества Академии.

По
первому пункту. Была независимая Академия, созданная Петром I, а теперь она
становится государственным бюджетным учреждением. Я должна вас разочаровать.
Неграмотность наших журналистов, которые пишут о реформе РАН, неграмотность
сотрудников Академии просто зашкаливает. Я понимаю физиков и математиков,
которые живут в своём мире, но историки, литературоведы, филологи, им на роду
написано читать текст. По Уставу, который действовал до принятия данного
закона, Российская Академия наук, Российская Академия медицинских наук, Российская
Академия сельскохозяйственных наук были государственными бюджетными
учреждениями. Они бились за статус государственных бюджетных учреждений. И все
институты Академии наук были государственными бюджетными учреждениями. Потому
что таким образом эта независимая структура под названием Академия наук, в
которой я проработала 20 лет, спокойно получала напрямую бюджетные деньги от
государства. Если бы она хотела быть независимой, ей пришлось бы искать гранты
и делать много всего другого.

Для
того чтобы захватить имущество Российской Академии наук, государству не нужно
было принимать закон. Потому что вся собственность государственного бюджетного
учреждения принадлежит государству и им передаётся в оперативное управление
этому самому учреждению. В любой момент собственник мог ликвидировать любой из
институтов Академии наук или изъять имущество, особенно имущество, используемое
не по назначению. А такого у Академии наук много. Когда я прихожу в свой
институт, меня просто охватывает отчаяние. Такое впечатление, что там не
проветривали лет двадцать. Всё сдано, все сидят в клетушках, чем занимаются, сами
не знают, наука там не особо живёт. Отберут у них эту собственность, или нет,
особого значения не имеет.

Третий
момент – это демонстративное унижение академиков. Это подходит близко к тому,
что я вам собиралась рассказывать. Дело состоит в том, что и Российская
Академия наук, и наука и образование в Российской империи, дальше в Советском
Союзе, были построены по образцу немецкой академии наук и немецкой системы
образования. В этой структуре есть академики и члены-корреспонденты. Уже лет
пять идёт разговор о том, чтобы в России упразднить две степени: кандидата наук
и доктора наук. Почему? Потому что в англо-саксонской системе нет степени
кандидата и нет степени доктора. Те, кто так рассуждает, плохо образованы и не
знают, что степени кандидата наук не было в Российской империи, она появилась в
Советском Союзе. Потому что, когда пошла «образованщина», люди стали защищать
диссертации, научное сообщество не было готово давать им степени доктора наук.
И кандидат – это кандидат в доктора наук. Они давали промежуточную степень в
надежде, что он ещё подрастёт, его ещё отшлифуют, и после этого он сможет
претендовать на доктора. В той системе образования, в которую мы переходим,
когда есть бакалавриат, магистратура и ещё надстраивается аспирантура, которую
можно назвать докторантурой, есть степень бакалавра, есть степень магистра, то
есть мастера. После этого обучаются три года в аспирантуре, не так, как у нас,
где можно и учиться, и работать. Аспирантура – это колоссальная работа, после
которой защищаются и получают степень доктора наук. Члены-корреспонденты были
придуманы для иностранных членов Академии наук. В англо-саксонской системе нет
этого деления, там есть только академики. И те, кто реформирует, совершенно не
думали никого оскорблять, они хотели сделать лучше, оставив одних академиков.

Следующий
вопрос – это введение нового стандарта общего образования. Это связано с тем,
как построена современная школа. У нас школа построена таким образом. Мы идём
от небольшого числа предметов к большому числу предметов. Во всех других
системах, прежде всего, в англо-саксонской, идут снизу наверх. По мере
взросления, число предметов, которыми занимается человек, сокращается. Вы всё
время делаете выбор, чем вы хотите заниматься, насколько готовы заниматься.
Есть несколько обязательных предметов, которые не выбираются. У нас был дикий
крик по поводу того, что могут не выбрать русский язык, но не могут не выбрать
физкультуру. Обязательно должны заниматься ОБЖ, а физику или математику должны
выбирать. Всё это не так. Правда, и ничего, кроме правды. Что делается?
Делается несколько предметных областей, из которых вы выбираете. Вы учите
литературу на продвинутом уровне, или на не продвинутом уровне? Учите как
основной предмет, или он для вас не самый главный? Люди все разные. Кому-то
интересна филология, а кому-то нет. Но знать, почему топилась Катерина в
«Грозе», желательно. Некий запас знаний должен быть, но разбираться
литературоведчески не обязательно. Все учат математику, но учат её на разном
уровне. Вы можете учить физику как физику, и вы можете заниматься естественными
науками, то есть, получать представление о физике, химии, биологии. Почему всем
даётся физкультура? Надо, чтобы народ хоть немного двигался. Население
чувствует себя всё хуже. Что такое ОБЖ, если бы его преподавали нормально?
Современный мир должен выработать у молодого человека чувство некоторой
обеспокоенности, что можно делать, а что нельзя. Вы работаете с очень сложной
техникой, не понимая того, насколько современный технократический мир сложен.
Первый звоночек прозвенел на Чернобыльской АЭС. Люди хотели улучшить
функционирование АЭС, отключая степени защиты. Они не подумали, что
самостоятельно проводить такой сложный эксперимент нельзя, но им захотелось
попробовать. Они попробовали, теперь, сколько тысяч лет уйдёт на восстановление
этой территории? Рвануло так, что мало никому не показалось. Когда я училась в
университете, я подрабатывала, делала для Института Научной Информации рефераты
о том, насколько безопасна атомная энергетика. Писались талмуды о том, как
будут быстро истощены запасы нефти, как необходимо переходить на атомную
энергетику. Теперь мы видим Чернобыль, Фукусиму, угрозы террористов взорвать
атомную станцию. Нужно понимать сложность этого технического мира. Пожар в
«Хромой лошади» показал недопустимость отделки стен такими материалами. Вот это
должно быть предметом безопасности жизнедеятельности, тогда будет оправдан этот
предмет.

Положение
России в мире – это тоже предмет достаточно нужный. Когда я впервые выехала за
границу, я думала, что все знают про Россию. Но в Зимбабве есть проблемы
серьёзнее, чем в России, которые обсуждались на Международном форуме странами
третьего мира. У них голод, болезни. Понимать место России в мире очень
неплохо, только как это подавать? Как обсуждать, что Россия, будучи самой
большой страной мира, производит 2,3% мирового ВВП? Мы великие, или ничтожные?
Вот этот вопрос нужно ставить перед собой. Люди должны выходить в мир с
открытыми глазами. Есть трагедия, которая тебя, как рок, может тащить, есть
комедия положений, когда ты решаешь, какую пьесу ты разыгрываешь. Молодой
человек должен решить для себя, где он будет жить: в трагедии, или в комедии.

Гражданское
образование. Я столкнулась с такой вещью. Я всё время говорю о том, что вас
нужно учить хорошей экономике, всех, хорошему курсу права, всех, хорошему курсу
управления, всех. Но потом я понимаю, что если вы будете знать свои права, если
вы будете хорошо разбираться в том, как выплачивается заработная плата, как
берутся проценты по кредиту, то очень многим игрокам в этом мире будет неуютно.
Для них возникает вопрос. Я не знаю, гражданское это образование, или нет. Я
считаю, что у молодого человека должно быть хорошее образование, и в это
образование должны входить те три предмета обязательно. Кроме того, неплохо
было бы поучить философию. Оттачивать мозги не вредно. На это потом можно будет
накладывать разные вещи. Часто говорят, что в Советском Союзе было хорошее
образование, а теперь оно загублено. Как экономист, я могу вам сказать, что не
бывает в стране с плохой экономикой хорошего образования.

Если
есть хорошее образование, вы не можете работать плохо. Вы не можете гнать брак,
чем славился Советский Союз. Когда я прихожу к людям, которые говорят, что мы
вернёмся к советской школе и будем учить, как учили тогда, я задаю вопрос о
том, было ли хорошее историческое образование. Отвечают, что не было. Какие-то
пласты просто замалчивали, ими никто не занимался, или те люди, которые
занимались, подписывали документы о том, что они ничего не разгласят никогда.
Было ли хорошее психологическое образование? Нет. Было ли хорошее экономическое
образование? Нет. Остаётся два типа образований, которые в Советском Союзе были
хорошими. Это физика и математика. Почему они такими сложились, мы с вами сейчас
посмотрим. Год назад здесь был доклад Александра Александровича Аузана.
Посмотрите первые его две лекции про колею в развитии стран. Замечено, что
каждая страна в своём развитии попадает в некоторую колею, потом по этой колее
плетётся, и выйти из этой колеи очень сложно. Там на примере Великобритании и
Испании показано, что в средние века эти страны были примерно одного уровня
развития. Потом Великобритания приняла так называемый горизонтальный контракт,
Испания вертикальный. Великобритания до сих пор хорошо развивающаяся страна,
особенно хорошо она развивалась в XIX и XX веке. Говоря о развилках пути
креативного человека в России. Школьное образование должно быть универсальным,
или предметным, всё понемногу, или немного и глубоко? Жизненные планы: уехать,
или остаться, где работать, в малой компании, или в крупной, применение
разработок в России, или за рубежом? Где решается этот вопрос: в начальной,
средней или высшей школе? Где складывается человеческая карьера и её результат?
Я вам показываю доклад, который я делала на семинаре, где решался вопрос о том,
детский сад – это место, где вы детей будете просто держать, кормить и
надзирать за ними, или будете ещё чему-то учить? Кто проиграл или выиграл?
Англо-саксонская или российско-германская система образования, и известный вам Болонский
процесс.

Я
не буду говорить про детский сад и школу, а скажу следующее. Развитой мир и
страны первой группы – это страны, где подушевой ВВП свыше 28-ми тысяч долларов
по паритету покупательной способности. Там дети начинают учиться с пяти лет, в школе
они находятся 13-14 лет. Страны второй группы – это от 11-ти до 28-ми тысяч
долларов по ВВП. Это группа, в которую входит Россия. Там начинают учиться не
позже 6-ти лет, в школе учатся 12 лет. Мы начинаем, как правило, с 7-ми лет, и
учимся 11 лет. Мы сейчас проигрываем многим странам по числу лет обучения. В
третьей группе достаточно бедные страны, они начинают с 7-ми лет и учатся 9
лет. У нас школьное образование универсальное как освоение большого числа
предметов. На самом деле, универсальное – это когда вы видите взаимосвязь между
предметами. И в значительной степени, современная система образования в России
потеряла цель. Когда мы учились, в Советском Союзе, в ВУЗ шло 25% от
оканчивающих школу. Та школа, после которой можно было попасть в ВУЗ, считалась
хорошей. Та школа, после которой в ВУЗ нельзя было попасть, считалась плохой.
Основная мотивация была подготовить в ВУЗ. В начальной школе у нас дети
развиваются хорошо и, как правило, обгоняют своих сверстников за рубежом. Это
показывают исследования компетенции в области математики и чтения. А потом мы
15 лет всем проигрываем по умению применять свои знания на практике. У
американской и западной школы основной приоритет – это успешность ребёнка. У
российской школы приоритет умных детей. Может ли неумный быть успешным, а умный
быть неуспешным, это я оставляю вам подумать. В западной школе победило
воспитание, у нас победило обучение. Мы вас учим, но плохо воспитываем, отсюда
многие проблемы.

В
1999-м и 2003-м годах мы смотрели, кто же считается успешным в России. В тот
момент, вы видите, это 14% бизнесменов. Тот, кто занимается бизнесом, успешный
человек. В 2003-м году, до ареста Ходорковского, 40% хотели заниматься бизнесом.
В 1999-м году никто не считал успешным человека, который занимается компьютерами,
в 2003-м году их было уже 30%. Юристы, экономисты оставались на прежнем уровне,
врач резко вырос, теперь становиться врачом престижно. Инженер и учитель
чуть-чуть подросли, рабочий остался на прежнем уровне. Это ответы лиц 15-35-ти
лет. Вы мне задавали вопрос, нужны ли рабочие. Рабочие нужны. Но население
глупое, оно хочет быть успешным, но не хочет работать. Видно, сколько после
ареста Ходорковского хотят быть бизнесменами. Юристы, экономисты остались на
том же уровне, программист снизился, врач остался на том же уровне, 21-22%. Квалифицированными
рабочими хотят быть 16%, директорами банков 14%, профессорами, учёными,
преподавателями ВУЗа 8%, политиками, министрами 5%, школьными учителями 6%. Вот
расклад, чего хочет население, и чем оно собирается заниматься.

Российская
школа, как и германская школа – это школы, где превалировал фундаментализм
образования, поэтому в них был приоритет математики. В англо-саксонской школе
значительно меньше математики. В России, Германии, Франции – дедуктивный метод
обучения, от общего к частному. В англо-саксонской школе индуктивный метод
обучения, от частного к общему. Есть такая поговорка, что французы придумывают,
англичане делают. Для меня было очень интересно, когда я задумалась на эту тему.
Полезла в справочники и выяснила, что российская, советская математическая
школа огромна, здесь перечислены не все наши великие математики. Большая часть
из них, которая блистала в конце 90-х, находится в США, наша математическая
школа скудеет. Ещё более великой была французская математическая школа: Декарт,
Паскаль и другие. Это великие имена и великая математика. Огромная немецкая
математическая школа. Когда я попыталась выяснить, есть ли великие математики в
Англии и в Америке, то в Англии я нашла Льюиса Кэрролла, который написал «Алису
в стране чудес», только поэтому он известен. Больше знаменитых математиков в
Англии нет. В Америке есть Джон фон Неман, основатель теории игр, он австриец,
который приехал в Америку, но принадлежал к немецкой математической школе.
Многие работающие в Америке математики там не родились.

Я
попыталась понять, что лежит в основе того, как сложились системы образования.
Мне кажется, что это единая матрица сознания. Система права в России, Германии
– кодифицированное право, идущее от кодекса Наполеона, в Англии и Америке – прецедентное
право, и система школы построена так же, как и прецедентное право. Школа
бизнеса Гарварда, которая возникла в 1908-м году, возникла ровно также. Была
школа права Гарварда, люди, которые там работали, поняли, что студенты-юристы
изучают огромное количество прецедентов. Когда что-то случается в судах, они
должны найти этот прецедент, если его нет, то они должны предложить новое
решение. Они смотрят прецеденты и выдают решения. Отсюда родилась вся техника
кейсов. В школе бизнеса Гарварда вы проходите 150 кейсов, и когда что-то
случается, у вас кейс есть. Здесь опять очень интересная вещь. При напутствии
выпускников одной из бизнес-школ Америки была произнесена интересная фраза:
«Сегодня вы потеряли свой шанс стать миллиардерами. Потому что у вас
клишированное сознание, в нестандартных случаях вам будет трудно принимать
решение». На это мне Чубайс сказал, что, хорошо бы, все стали миллионерами.

Отсюда
вопрос о едином учебнике истории. Если у вас кодифицированное право, всё
уложено в какие-то клеточки, если у вас дедуктивная система образования, от
общего к частному, то у вас больше тоталитарного сознания. Людям, которые имеют
эту матрицу сознания, нужно сделать такую непротиворечивую систему. Прецеденты
могут быть разными. Если вы строите теорию от общего к частному, то всё должно
быть в ней уложено на свои полочки. Поэтому в России, в Германии, Франции,
Италии, Испании вы будете получать большую тоталитарность сознания, чем в
Англии. Может, поэтому там был фашизм. У нас была своя разновидность этого
явления, связанная с уровнем экономического развития. Она связана и с тем, как
образованы школы. Можно ли по-другому организовать школу, разрушить эту
дедуктивную структуру и ввести индуктивную, что у нас сейчас пытаются сделать?
Возможно, мы будем менее тоталитарны, но, с другой стороны, мы заплатим тем,
что у нас станет меньше хороших математиков и физиков.

Ректор
Российской Академии народного хозяйства согласен с Аузаном и цитирует Зиберта,
который написал о том, что многие сыновья и дочери немецких политиков учатся в
Англии и Америке. Потому что они считают, что германская система университетов
является устаревшей. Но, с другой стороны, Наполеон говорил: «Победа,
рассказанная со всеми подробностями, больше похожа на поражение». А он в победах
и поражениях хорошо понимал.

Я
вам покажу ещё одну картину, где и сколько людей учатся. Возрастная когорта –
это граждане, которые пришли в первый класс. Австралия страна, близкая к нам,
тоже сырьевая, 75% молодого поколения идёт в ВУЗы. В Греции 91% идёт в ВУЗы,
здесь и виден греческий кризис, потому что экономика не востребует молодёжь,
они идут учиться дальше. Дания 80%. Обращаю ваше внимание на Финляндию и Южную
Корею. В Финляндии 94% идут в высшую школу, в Южной Корее, где много чего
производится, в ВУЗы идут 96%. А у нас пока 75%, но идёт быстрое наращивание
этого количества. Бразилия и страны БРИК, кроме ЮАР, я ещё добавила Мексику. Мы
по многим параметрам близки с Бразилией. Но там более молодое население, там
39% идёт в высшую школу, Индия – 13% от молодого населения. Это огромная
страна, которая к 2020-му году обгонит по числу жителей Китай. В Китае в 2012-м
году 26% молодых людей идут в ВУЗы, это примерно 30 миллионов человек.
Следующий век будет веком высшего образования. Когда-то люди волновались, что
все будут книжки читать, а кто будет землю обрабатывать? Потом они волновались,
что все математику знают, кто же будет за станком стоять? Моя мама преподавала
при заводе, они там ходили и уговаривали рабочих учиться. Их не пускали в цеха,
потому что говорили, что как только люди выучатся, у станка стоять не хотят.
Сейчас произойдёт изменение все парадигмы образования, мы находимся в начале этого
пути. По той простой причине, что человеку, получившему образование, придётся
учиться работать руками. Например, люди, которые спускаются в карьер и достают
алмазы, с высшим образованием.

Раньше
у нас были институты. Теперь стали университеты. Теперь поветрие, что мы
факультеты называем институтами. Мы ликвидируем кафедры и начинаем
организовывать учебный процесс по департаменту. Федеральный университет. Здесь
ситуация сложнее.

Если
мы возьмём экономику США, то здесь же вы будете иметь Лос-Анджелес и
Сан-Франциско, здесь вы будете иметь Даллас. Экономика США держится вот этими
крупными очагами экономики. Если вы возьмёте Великобританию, то вы получите
Лондон, Манчестер, Глазго, вы получите экономику, натянутую на эти реперные
точки крупных городов, экономических и финансовых центров. Вы будете иметь
университеты Манчестера, Глазго. Система образования натянута на систему этих
университетов. Полотно экономики будет поддерживаться, и, с другой стороны,
будет наращиваться системой высшего образования.

Если
вы возьмёте нашу великую Родину, есть Москва и Санкт-Петербург, где 25% высшего
образования. На Москву стянуто 75% финансовых потоков. Есть у нас Краснодар,
Красноярск, Владивосток, где развивать ничего особо не выходит. В центре
экономика ещё теплится, а дальше её мало. Я зашла в здание Госдумы, там висела
огромная карта страны, и горели лампочки-города. В центре горит, а дальше с
трудом мигает. Система образования сосредоточена в центре. Была попытка сделать
крупный образовательный центр в Красноярске, в Томске он есть, сделать в
Екатеринбурге, на Северном Кавказе. Москву и Санкт-Петербург можно не поддерживать.
Перенести систему высшего образования на эти точки. Если вы соединяете не очень
хорошие ВУЗы в одно целое, то, кроме проблем с качеством образования, вы
получаете проблему с качеством экономики. Пусть будет образование, которое
разовьётся в Красноярске и Томске. Все китайские ВУЗы за 40 тысяч человек, все
американские ВУЗы от 10-ти до 40 тысяч человек. Это крупные машины по
производству знаний и образования.

С
одной стороны, попытались натянуть это образовательное одеяло на страну, с
другой стороны, создать крупные университеты, которые могли бы соперничать с другими
мировыми ВУЗами. Не очень получилось. Начали вычленять ведущие
национально-исследовательские университеты, теперь хотим загнать пять
университетов в мировые рейтинги ВУЗов. Если нам помогут наши зарубежные
коллеги, то, может, мы и решим эту задачу. Но, скорее всего, не решим. Если мы
хотим развиваться серьёзно, нужно делать то, что делал Китай, когда создавал
Шанхайский рейтинг, и делал этот рейтинг мировым. Китайцы сделали этот рейтинг.
Он стал всем интересен, потому что Китай по полмиллиона студентов в год
отправляет на государственной основе в другие страны. Другие страны смотрят,
как выстроен этот рейтинг, какие там университеты, и понимают, что к ним
приедет 10 тысяч китайских студентов. Им это интересно, поэтому они стараются
попасть в Шанхайский рейтинг. Когда этот рейтинг стал котироваться в мире,
китайцы постепенно стали вводить туда свои университеты. Когда МГУ решил делать
российский рейтинг ВУЗов, то заявил, что МГУ по качеству образования лучше
Гарварда. Второй раз этот рейтинг не составлялся, потому что не был никому
интересен, ни китайцам, которые прекрасно знают, какие университеты стоят выше
МГУ, ни индийцам, которые пользуются Шанхайским или Лондонским рейтингом. Если
вы что-то хотите делать, то нужно подумать, зачем вы это хотите делать.

Есть
ещё одна интересная картинка. Доля мирового рынка высшего образования по
численности иностранных студентов. США в 2005-м году 22%, сейчас 20%. Дальше
идут Великобритания, Германия, Франция, Австралия, Новая Зеландия. У нас 3,7%
мирового рынка образования по численности иностранных студентов. США держат по
деньгам треть мирового рынка высшего образования, Евросоюз 29,3%, у нас 0,7%.
Большую ли роль сыграют наши ВУЗы в связи с этим? С одной стороны, хочется
денег. С другой стороны, Россия является поставщиком на мировой рынок дешёвого
и низкокачественного образования. Как только у нас пытаются поднять цены для
китайцев, они говорят, что поедут учиться в Европу. Тогда они будут иметь
диплом, который котируется всюду, а наш диплом не котируется нигде, за
исключением нескольких ВУЗов.

Отвечаю
на ваш вопрос. Поскольку это больше технология, чем вид образования. Что такое
заочное образование? Вы приезжаете, получаете некоторые инструкции, что-то обсуждаете
с преподавателем и уезжаете. Потом приезжаете и сдаёте работы. Если вы по
скайпу общаетесь с преподавателем, то какая разница? Вопрос в том, какое
содержание образования будет вложено в новую технологию. Содержание хорошее –
образование будет хорошим, если плохое, то оно не будет никаким. Было не очень
плохое заочное образование, теперь оно плохое. Один мой приятель пошёл в
Хабаровске учиться на заочном отделении, чтобы стать менеджером. Организовал
свой книжный магазин, потом приехал в Москву и сказал, что, может, хотя бы на
очном отделении учат прилично. Технологии образования быстро развиваются. Вы
сами можете выбрать себе набор предметов, которые хотите изучать. Будущее за
дистанционным образованием. Но оно также расслоится на хорошее и плохое.

Источник: Татьяна Львовна КЛЯЧКО

Поделиться ссылкой: