Коронавирус и миграция
Вирус заражает не только лёгкие, но и мозги. Эпидемия провела или, точнее, обострила разнообразные границы между «своими» и «чужими». Сначала в роли «чужих» выступили граждане Китая, а вместе с ними вообще люди с «азиатской внешностью», которые воспринимались носителями вирусной угрозы. Потом, когда очаги заражения сместились в Европу и другие страны, «чужими» стали вообще все иностранцы и приехавшие из-за границы российские граждане. Очередь дошла и до москвичей за пределами Москвы, совместив традиционную нелюбовь к столице с новыми страхами. Вполне закономерным этапом в этом ряду оказываются теперь и мигранты, особенно из Центральной Азии и Южного Кавказа, всегда аккумулирующие по отношению к себе разнообразные фобии вроде своей неподконтрольности/нелегальности, якобы склонности к преступлениям, архаичного «восточного» быта, будто бы невнимания к гигиене и т.д. Страх перед коронавирусом идеально ложится на такого рода стереотипы, поэтому это только вопрос времени, когда в нынешней ситуации подозрений и неопределённости начнёт подниматься не первая уже волна мигрантофобии. И предвестники этой волны мы уже наблюдаем. Примером является история в Купчино, где якобы «гастарбайтеры» отняли тележку с едой у покупательницы, о чём написала «КП», неравнодушное к мигрантам издание, со ссылкой на социальные сети. Эту историю с радостью — «началось!» — перепостили другие одиозные ресурсы вроде «Царьграда» и многочисленные блогеры правых-левых, провластных-оппозиционных лагерей. Один случай, который, конечно, никто не проверял и больше похожий на слух, образовал тут же целый шлейф антимигрантских комментариев со всем сопутствующим арсеналом ярлыков и стереотипов. Боюсь, что одним этим примером дело не ограничится.
Конечно, у вирусно-антимиграционных фобий есть своё рациональное основание, которое их подпитывает и легитимирует в глазах обывателя. Иностранные мигранты действительно оказались в отдельном и исключённом положении, как бы вне рамок тех общих мер и запретов, которые принимаются чиновниками и самими людьми для противодействия распространению эпидемии. Российским гражданам запретили работать и призывают их оставаться дома. Но непонятно, насколько эти запреты и призывы распространяются на иностранных рабочих, которые приехали именно на заработки и не все из которых имеют документированный статус? И какой эффект эти меры, обращённые прежде всего к согражданам, имеющим постоянную работу и собственное жильё, могут иметь в случае, когда речь идёт о людях с непостоянной занятостью и запертых в скученных общежитиях, бытовках и комнатах? Действительно ли мигранты окажутся в безопасности или, наоборот, и сама эпидемия в таких условиях не остановится, и к ней ещё добавятся социальные последствия, такие как закрытие разных предприятий, что оставит людей без средств к существованию? Чиновники, правда, заявили, что строительство, сфера, где массово заняты мигранты, не прекратит свою работу. Но тогда непонятно, как будет обеспечена «самоизоляция» рабочих, ведь такая деятельность предполагает множество связей с внешним миром, заведомо больше, чем в случае прекращения работы и самоизоляции? Последнее вызывает не только беспокойства, но и недовольство, поскольку за решением продолжать стройки явно маячат близкие к власти бизнес-структуры, а это вызывает подозрения в том, насколько эти структуры в погоне за прибылью готовы обеспечить безопасность всего населения. В общем, любое решение выглядит проблематичным и, добавлю, может служить основанием для антимиграционных страхов. Кому-то, наверное, радикальным решением, способом разрубить гордиев узел, кажется массовый выезд мигрантов из России в свои страны. Для тех, кто потерял работу и не может её найти, это могло бы быть практическим выходом. Но сами страны исхода и страны транзита закрыли границы для приезжих, даже своих граждан, и прекратили сообщение с внешним миром, опасаясь перемещения эпидемии на свои территории. Даже если теоретически удалось бы договориться с ними о таком полудобровольном-полупринудительном возвращении, то этот процесс затянулся бы технически на немалое время, речь же идёт о десятках-сотнях тысячах людей. Кроме того, далеко не у всех мигрантов есть средства для такой эвакуации, а значит, потребовалось бы какое-то финансовое обеспечение этого решения.
Иными словами, сложилась непростая, тупиковая ситуация, в которой любое развитие событий становится сомнительным и проблематичным — но никак не решаемая, она порождает многочисленные фобии. Тупик этот возник не сам по себе. Он стал результатом того, что иностранные мигранты были и до эпидемии лишены множества прав в российском обществе, для них была создана система правовых ограничений и идеологической неприязни, которая вытесняла их на социальную обочину, в сферы полутеневого рынка труда, полулегальной регистрации и существования без документов, жизни под прессом полиции и страхом депортации или запрета на въезд в Россию. Такая миграционная политика, которая использует мигрантов и одновременно исключает их из легального поля, приносит выгоду чиновникам и бизнесменам, позволяя усиливать эксплуатацию и паразитировать на ксенофобской риторике, она приносила выгоду и российскому обывателю, снижая издержки на товары и услуги для него и позволяя чувствовать себя привилегированным по отношению к приезжим. Теперь же, в условиях эпидемии, эта политика исключения «чужих» привела к тому, что механизмы управления ситуацией оказались недействующими, и мы видим сотни тысяч людей, чью физическую и социальную безопасность не можем обеспечить — не знаем, как — а вместе с потерей «их» безопасности рискуем и своей собственной. Некоторые необходимые шаги выхода из этого положения уже озвучены многими экспертами. Это максимальное облегчение процедуры получения мигрантами документов, амнистия всех тех, кто нарушил административные правила, замораживание платы за патент, дающий право на работу, снятие препятствий для доступа к врачам по экстренным показаниям и кампания по медицинской проверке иностранных граждан на обнаружение вируса и других болезней, предоставление мигрантам оборудованных для жилья дополнительных помещений. Причём я уверен, что многие из этих шагов должны носить не сиюминутный характер, как реакции на экстремальные обстоятельства, а долгосрочный, войти в принципы и стратегии миграционной политики, чтобы снова и снова не попадать в похожие, по самым разным поводам, ситуации неопределённости и неуправляемости, чтобы не укреплять деление на «своих» и «чужих» и не провоцировать деструктивную ксенофобию, но более эффективно отвечать на реальные угрозы.
Многие политологи предрекают сегодня крах или частичное сворачивание глобальных и транснациональных проектов, воссоздание и укрепление границ, снижение мобильности, усиление репрессий в отношении мигрантов. Я, однако, вижу постэпидемическое будущее совсем другим. Коронавирус, пройдя все границы, показал необходимость совместных и скоординированных действий всех государств. Временная остановка транспортных коммуникаций показывает, насколько важными стали такие коммуникации и что они требуют нового уровня глобального внимания и регулирования. Окрепшие вдруг пограничные барьеры парадоксальным образом превращают иностранных мигрантов в жителей тех стран, в которых они, мигранты, оказались, и заставляют думать об их правах, одинаковых с гражданами. Даже ограничительные карантинные меры, принятые для «своих» и меняющие практики, телесность и, простите за термин, темпоральность, напоминают те меры, которые обычно применялись в отношении «чужих», и подсказывают, что граница между ними должна будет рано или поздно претерпеть радикальные изменения уже в нормальной жизни. Эпидемия, пусть даже, как кто-то думает, мифическая, наглядно демонстрирует, что такое деление на «своих» и «чужих» теряет смысл, когда встаёт вопрос об общем выживании. Да, мы видим сейчас негативные эффекты глобальной эпидемии и экстраполируем их в тенденции будущего. Но осмысление кризиса и его уроки, на мой взгляд, могут дать совершенно другие выводы, чем это кажется в настоящий момент. Будущий мир должен стать ещё более глобальным, ещё более мобильным, ещё более свободным и равноправным, только так он справится с новыми опасностями.